***
Дзено молча следовал за командиром, параллельно отслеживая пульс Тэтте. Недовольство его напарник скрывал только внешне, когда как ритм сердца явно давал понять, что Суэхиро все запомнил и не собирался отступать. Когда в штаб поступила информация о местоположении двух мафиози — камера в больнице зафиксировала Гин и Рюноске Акутагав — Дзено и Тэтте вновь не сошлись во мнениях в применяемых методах. Суэхиро был против уничтожения преступников на месте, так как, во-первых, судить должен закон, а для этого их надо привести в суд, а во-вторых, с большей долей вероятности пострадают гражданские. Даже при мгновенной ликвидации, которую способен провести Дзено, посетители и сотрудники больницы станут свидетелями кровавой бани. Спор, как обычно, разрешило начальство, но в этот раз в лице Фукучи. К вящему удивлению Дзено, командир принял его сторону — раньше лидер ищеек сильнее пекся за свою репутацию. Больница их встретила непривычной для такого места суматохой. Из-за последних событий множество гражданских пострадало, поэтому во всех медицинских учреждениях был аншлаг. Очередь в регистратуре удалось избежать благодаря выделяющейся форме ищеек, поэтому Фукучи сразу направился узнать, где именно положили мафиози. Скучающий взгляд Дзено остановился на включенном на новостном канале телевизоре и там и завис. С экрана на него смотрел глава преступной организации, а также бывший директор Агентства, Фукудзава Юкичи. Рядом с ним стоял Рампо Эдогава и вдохновенно вещал. Прислушиваться не пришлось: даже шум больницы не мог стать преградой для обостренного слуха, но Дзено просто отказывался верить в услышанное. — Тэтте, — он негромко позвал своего напарника, уже зная, что тот тоже видел передачу, — надо узнать наверняка. Дзено чувствовал замешательство Суэхиро. Несмотря на неожиданность заявления Агентства, их доводы звучали разумно, да и сами Сайгику и Тэтте уже давно чувствовали неладное. Потеря двух членов команды, непонятно откуда взявшаяся разыскиваемая в Канаде преступница и, как довершение всей картины, хаотичные и неясные приказы командования. Ищейки занимали особое положение в структуре правительства и подчинялись непосредственно исключительно Фукучи, так что только он и мог держать ответ за последние события. — Командир, — обратился Дзено к лидеру, как только тот подошел, — вам нужна книга? — Что за бред? — в голосе мелькнуло удивление. — Вы обвинили членов Агентства в терроризме, чтобы получить доступ к артефакту? — Нет, — взгляд Фукучи наткнулся на телевизор, и следующие слова были переполнены смесью из гнева и презрения, — мало того, что эти твари убивают ни в чем неповинных граждан, так еще и смеют клеветать на правительство?! В голосе звучала сталь, кулаки сжались в порыве гнева, шаг стал рваным — все указывало на ярость, коей преисполнился лидер ищеек, вот только Дзено всегда видел больше остальных. Он знал истинные чувства командира, уловил едва сменившийся ритм сердца, когда задал вопрос. Любой другой усомнился бы в валидности данных показаний, но Сайгику достаточно пробыл рядом с Фукучи, чтобы отличить удивление от скрытой паники. Фукучи практически добровольно признался в своей виновности. — Бей, — одно короткое слово было адресовано Тэтте. Тот незамедлительно выполнил приказ. Ноги Фукучи подкосились, и он упал на кафель, позволяя собственной крови окрасить пол. Кто-то закричал, в дверях началась давка, но Дзено лишь молча стоял и даже не прислушивался к окружению. Он знал, что рука Тэтте все-таки дрогнула и рана их лидера не смертельная, и от этого чувствовал себя в еще большем замешательстве. Несколько лет службы на правительство, бесчисленное количество перепалок с напарником, множество веселых дней в команде, и вот к чему это все привело: он стоит в больнице и не знает, что делать, когда его начальник истекает кровью. — Что будем делать с ком… — Тэтте на мгновение замялся, — с Фукучи. — Надо сдать его под стражу, — механически ответил Дзено, но в следующую секунду уже более осмысленно подошел к вопросу. — Сейчас приедет полиция, они его и заберут. Все доказательства у Агентства, так что наше вмешательство не требуется. — Сайгику еще пару секунд постоял в раздумьях, а потом сорвал с головы фуражку и кинул ее на бывшего лидера, — наше вмешательство вообще вряд ли кому-то еще хоть раз понадобится. — Ты куда? — В бар, — неожиданно даже для себя решил Дзено. — Кажется я туда давно не наведывался. Хочешь присоединиться? И хоть голос Сайгику сквозил насмешкой, Тэтте кивнул и последовал за напарником. Дзено никак не стал это комментировать, ему было уже все равно. Через минуту, следуя предсказанию ищейки, ворвались полицейские и уволокли Фукучи в участок. Во всеобщей суматохе спокойными оставались лишь двое: маленькая девочка и стоящий рядом с ней мужчина. — Ринтаро, — заговорила она, — получается, нам не придется их останавливать? Если так, то пойдем скорее домой, из-за нападения я там оставила свои мелки. — Элис, милая, нам надо еще зайти к Акутагаве и проверить, как у них дела. — Почему Рюноске сам не справится, — недовольно отозвалась Элис, — ему не надо было отдавать свою кровь Гин, тогда бы нам и не пришлось тащиться в больницу. — Не надо так грубо выражаться, — укорил девочку Ринтаро. — Я могу тебе купить еще одни мелки, если мы зайдем и возьмем тебе еще пять платьев. — Нет, — отрезала она и, резко развернувшись, направилась к лестнице. — Элис, ну, пожалуйста, — взмолился мужчина. Дальнейший их диалог продолжался уже по дороге в палату, в которую так ни один полицейский и не нагрянул.***
Александра была на грани обморока. Слезы застилали глаза, в ушах стоял непонятный звон, не позволяющий что-либо расслышать, каждая мышца отдавалась болью. Вдруг на девочку вылилось ведро воды, и все ее тело содрогнулось от холода. В одной лишь футболке сидеть на металлическом стуле и ощущать такой же пол босыми ногами было неприятно, но только вода заставила Александру понять, насколько она продрогла. — Саша, ты же знаешь, мы желаем тебе только добра. Девочка слышала этот голос уже на протяжении третьего часа, но все же подняла голову. Как только она пыталась сжаться или свалиться на пол, Бродский окатывал ее ледяной водой, так что, несмотря на крупную дрожь, Александра попыталась выпрямиться. Она бы давно потеряла сознание или окоченела до смерти, если бы не введенный ей в кровь препарат. Ей оставалось лишь слушать очередную порцию бреда от Иосифа и послушно терпеть издевательство: только так они закончатся быстрее, и он наконец ей позволит поспать хоть четыре часа. — Ну что же ты со мной делаешь. Ведь мы так здорово общались. Неужели ты думала, что хоть кому-то нужна в этом мире, кроме меня? Нет, не беспокойся, последние родные люди тебя продали, преступники, с которыми ты завела знакомство, предали, а благородные члены Детективного Агентства просто-напросто забыли. Не было никакого смысла отвечать. Бродский больше любил говорить, так что Александра частенько выступала в роли безмолвного слушателя. Сейчас же у девочки стояла лишь одна задача: не упасть. По ощущениям, Иосифу уже начал надоедать этот цирк, а значит скоро она сможет передохнуть. Наверное, ей выдадут даже еду — они не захотят терять ценного эспера. Александра уже не надеялась на приход кого бы то ни было, в этом вопросе она признавала правоту Бродского. Все: и Достоевский, которого она мысленно какое-то время называла Федором, и Агентство, обещавшее в лице того юноши Эдогавы ее защитить, — она им была нужна только в тот момент. Использовав для своих целей, получив нужную информацию, они просто забыли о ней, как люди забывают о бесполезных вещах. Она может быть хорошим инструментом, вот только хозяином навсегда останется Жандарм. Никто в здравом уме не пойдет против целой страны ради одной маленькой девочки. Вдруг дверь отворилась. Александра механически перевела взгляд туда, но после сразу же опустила глаза. Ломоносов зашел без привычной маски, блокирующей ее способность, а значит сейчас она не имела права смотреть ему в лицо. Глава ненавистной ей организации пришел один и начал что-то обсуждать с Бродским. Александра даже не слушала — она сомневалась, что ей понадобится информация хоть раз в оставшейся жизни — девочка задумалась о своем. По сути, сейчас в комнате не хватало только последнего члена Жандарма, Айзека Азимого, но его Блок видела только мельком. Насколько она знала — он противник насилия, так что его к девочке не подпускали. Из раздумий и легкой дремы, в которую впадает уставший мозг, игнорируя неблагоприятные условия, Александру вывело изменение в комнате. Ломоносов положил свою руку на ее плечо, а рядом с дверью появились двое. Лица у них не были закрыты тканью и затуманенному разуму казались очень знакомыми, но девочка никак не могла вспомнить, где же видела этих молодых людей раньше. Отбросив тщетные попытки вытащить что-нибудь из собственных воспоминаний, Александра сосредоточилась на диалоге. — Знаешь, Михаил, — говорил один из новоприбывших, — после того, как я покинул дом, меня волновал один маленький вопрос. Каким образом уважаемый глава Министерства узнал о случившемся спустя полчаса, если из-за множества преступлений в Петербурге данная информация достигает в лучшем случае спустя сутки? Александра не совсем понимала, о чем говорит этот человек, но ей действительно стал интересен ответ на вопрос. Ломоносов ей часто вбивал, что без приказа она не имеет права пользоваться своим даром, однако сейчас некому было следить за ее действиями. Посмотрев прямо в аметистовые глаза, Александра расплылась в легкой улыбке — в воспоминаниях было тепло. Федор глубоко вздохнул и, взяв очередную папку, на мгновение замер. Россию он покинул два месяца назад и все это время старательно укреплял свое положение на мировом рынке. Сейчас же он наконец смог вновь достать те самые документы, что похоронили его для семьи. Тогда он лично не проверил информацию, доверившись своим подчиненным, которых ему так и не удалось спасти от Министерства, так что до этого момента он оставался в неведении насчет того, что заставило его кардинально изменить свою жизнь. Собрав все свое безразличие к этому миру, он открыл заветную папку и стал читать строку за строкой. С каждой новой страницей его выдержка давала трещину, а глаза округлялись от удивления. — Ха-ха-ха, Ломоносов, так ты не безгрешен, — вдруг засмеялась Александра. Девочка уже ничего не соображала, но полученная информация ее рассмешила. — Занял место главы Министерства, устранив предыдущего. Кто бы мог подумать, что ты так умеешь. — Заткнись, — голос Михаила звенел от напряжения. — А потом решил убить, ха, — продолжала бредить девочка, — собственного племянника. Ведь он узнал, мог узнать. Ха-ха, но мальчик даже не собирался идти против те… Нервы Ломоносова сдали, и он резко дернул руку, чтобы повернуть Александру к себе, но при том на мгновение отпустил ее. Контакт был разорван лишь на секунду, но ее хватило Гоголю, а именно он был вторым визитером, чтобы выдернуть девочку из лап смерти. И Николай, и Федор прекрасно знали, что Михаил умеет копировать способности, а значит, пока рядом есть носитель «Преступления и наказания» надо было действовать предельно аккуратно. Гоголь открыл сразу два портала, через один из которых вытянул Александру, а потом во второй протолкнул их троих. Тридцать метров кажутся небольшой дистанцией только на пустыре, в запутанной многоэтажке же невозможно определить конечную точку маршрута. Продолжая серию прыжков, в один момент Николаю пришлось взять Александру на руки, так как она все-таки потеряла сознание, однако это совершенно не смущало самого юношу. Он злился на то, как Жандарм поступил с девочкой, искренне восхищался тому, насколько точно Федор предугадал поведение остальных, неосознанно сжимал кулаки при воспоминании о садистской улыбке Бродского, но спасенная Блок на его руках вызывала в нем лишь острое желание — больше никогда не подвергать ее опасности.***
Дазай шел по улице Чаши, разглядывая окружающие его горы мусора, и пребывал в странном настроении. Он не чувствовал досады от того, что Мори окончательно забрал у него ученика, не чувствовал злорадства при виде больного Чуи, не чувствовал вообще ничего. Ему даже не было скучно, окружающий мир окончательно перестал его волновать. Погруженный в свои мысли, он не забывал контролировать обстановку. Даже самые голодающие и отчаявшиеся жители Чаши не лезли к давно мелькавшему здесь мафиози, задумчиво крутящего в руках катану, но это не значит, что можно было расслабляться среди отпетых преступников. Трофей от ищейки Дазай взял с собой, не задумываясь, просто так. Может, вместо плаща, что после той схватки восстановлению не подлежал. Тихий стук каблуков об асфальт не вывел Осаму из меланхоличного настроения, но заставил оторвать взгляд от оружия. Прямо к нему шла молодая девушка в строгом костюме. Дазай безразлично посмотрел на Мизуки Цудзимуру и на мгновение замер, обдумывая лучшую реакцию. В следующую секунду его лицо расплылось в приветливой улыбке, и он дружелюбно махнул рукой, не занятой катаной. — Мизуки, какая неожиданная встреча, — воскликнул он, — ты прекрасна так же, как и в нашу первую встречу. — Дазай-сан, — голос девушки был серьезен, — изначально я шла сюда, чтобы поквитаться с Агентством за то, что они сделали, но только что поступила информация про преступления Фукучи Очи, так что только сейчас я поняла, кто истинный преступник. Достоевский напал на офис Особого отдела по делам одаренных и похитил Сакагучи Анго. — Ничем не могу помочь, — усмехнулся Осаму, — вот если ты предложишь мне совершить двойное самоуби… — Я ведь знаю, что у тебя есть нужная информация. Не хочешь помогать правительству, так помоги Анго. В конце концов, он твой друг! — Конечно, — легко согласился он, делая шаг вперед, отчего Мизуки пришлось отступить, — друг. Друг, что предал мафию. Друг, что передал всю известную ему информацию, ведь иначе ты бы никак не нашла это месте, — с каждым новым словом он сокращал расстояние между ними. — Друг, по чьей вине умел Одасаку. Мизуки уперлась спиной в стену и замерла. Ее горла касалась катана, что Дазай так и не выпустил из рук. На его лице больше не было той беззаботной улыбки, а в глазах можно было найти отголоски презрения. — Я обещал быть хорошим человеком, — вымолвил он через несколько секунд, резко отходя на два метра, — когда созреешь на самоубийство, можешь снова прийти. Развернувшись, он вновь направился на базу Мафии. От задания Огая его еще никто не освобождал, и хоть встреча с девушкой смогла пробудить в нем некие чувства, Дазай подсознательно стремился вернуться в свое обычное состояние: отрешенность от всего мира и безразличие к чужим действиям. В последнее время Осаму слишком часто выходил из колеи. — Неужели ты отвернешь вот так просто?! — в голосе девушки послышалось отчаяние, но Дазай, не оборачиваясь, продолжал идти. — Я знаю, что произошло между вами, но ведь никто не сможет справиться с Достоевский, кроме тебя. Если не согласишься, то это отразится на Мафии. Мы мног… Внезапно ее голос оборвался, а вместо них раздалось приглушенное хрипение. Осаму не спеша обернулся и успел увидеть угасающую жизнь в стекленеющих глазах. Из груди Мизуки торчал кончик катаны, а за спиной стоял Золотой демон. Переведя взгляд дальше, Дазай заметил и хозяйку способности вместе с опирающимся на ее плечо Чуей. Он не до конца восстановился, но, как только пришел в себя, потребовал идти на своих двоих. Именно поэтому они с Озаки отстали от Осаму, успевшего убежать вперед. — Не стоит давать обещания, что могут навредить Мафии, — спокойно заметила Кое. — Надо проверить округу и убедиться, что она пришла одна. Дазай лишь пожал плечами. На данный момент командиром была именно Озаки, так что ей решать что предпринимать в той или иной ситуации, хотя для самого Осаму было вполне очевидно, что Мизуки была одиночкой. Остальные подчиненные Сакагучи предпочитают использовать более легальные методы, чем обращаться к Мафии. — У тебя неплохие друзья, Дазай, — с издевкой произнес Чуя. — Выдают секреты Мафии правительству. Ищут тебя, как только понадобишься. Нам запросы от Агентства скоро ждать? Осаму посмотрел в глаза Накахары, уже обдумывая ответ, но так ничего и не сказал. Чуя и не надеялся понять Дазая или надавить на больное место. Он высказывал куда более личную боль. Его лицо исказилось, выражая боль, презрение и истинную ненависть. — Видно, люди и правда ищут похожих на себя друзей. — Дазай, проверь округу, — холодно приказала Озаки, дождавшись, когда Чуя закончит свою мысль. Двое членов Исполнительного комитета прошли мимо Осаму и вскоре скрылись за поворотом. Смотря им вслед, Дазай ясно осознал, что хоть Огай и вернул его в Мафию, но клеймо предателя с него еще никто не снимал. Он медленно поднял голову, в какой-то мере любуясь грязно-серым небом, и тихо хмыкнул — он уже знал, что вскоре покинет Йокогаму навсегда.***
События через две недели В офисе Агентства было необычайно тихо. Не было Куникиды, который бы ругал Дазая за очередное опоздание или незаполненный отчет, не было самого Осаму, лежащего на диване в наушниках. Рампо не вел свой обычный диалог с Йосано, а лишь молча читал очередную газету. Пустовали места Джуничиро и Наоми и совсем не оттого, что они ушли на задание. Вернувшийся Кенжи немного запаздывал, так что и он отсутствовал в это утро. Абсолютную тишину, впрочем, нарушал не только шорох бумаги или обертки от конфеты со стороны Рампо, но и ведущийся на приглушенных тонах разговор Ацуши с Кекой. Они периодически поглядывали на дверь кабинета директора. Иногда у тигра появлялась частичная трансформация, и он начинал напряженно вслушиваться, но после всегда ободряюще кивал напарнице. Эдогава понимал странное поведение парочки, хотя не мог смириться, что они ему не поверили. Дело было в том, что ровно в девять часов в Агентство прибыл Ломоносов, как представитель Жандарма, и они с директором уже полчаса что-то обсуждали в отдельной комнате. Для Рампо было очевидно, что он пришел для принесения извинений и заверений о дальнейшем сотрудничестве, но логические доводы не смогли успокоить Ацуши и Кеку, что ждали нападения. В очередной раз заметив, как Накаджима возвращает свой человеческий облик, Эдогава раздраженно дернул упаковку шоколадки. В глубине души он прекрасно понимал, что глухое недовольство вызвано не поведением коллеги, а гостями, что прибыли в Агентство. Рампо уже который день вспоминал свое обещание Александре и то, что он так и не смог его сдержать. Через Эдгара он узнал, что Блок официально принадлежит Жандарму и вытащить ее из этой организации почти невозможно. Дверь кабинета директора вдруг отворилась и все находящиеся в комнате сотрудники подняли глаза на выходивших. По лицам двух глав ничего нельзя было сказать, так как ни нахмуренность Фукудзавы, ни вежливая улыбка Ломоносова не сообщали больше, чем то, что они оба прекрасно умеют отыгрывать свои роли. — Из-за действий признанного террористом Фукучи Очи произошло недопонимание между Агентством и Жандармом, которое было сегодня устранено, — мягко заговорил Михаил, обращаясь к сотрудникам ВДА. — Рассчитываю, что мы сможем продуктивно сотрудничать в будущем. — Мы же сможем встретиться с членами Жандарма? — внезапно влез в монолог Рампо. — С Александрой, например. — К сожалению, мы сегодня покидаем Японию, но в будущем, если возникнет такая необходимость. Остальные сотрудники через силу тоже заверили в своих наилучших намерениях, а Эдогава раздумывал над одним вопросом. Он был уверен, что ему не показалось, когда веко Ломоносова слегка дернулось при упоминании Александры. Спустя минуту мозгового штурма Рампо весело хмыкнул и взял недочитанную газету вновь в руки. Скажи ему месяц назад кто-либо, что он будет отчасти благодарен демону Федору, и он бы первым заклеймил бы его выдумщиком.***
Первым делом прибыв в убежище, коим служил очередной подвал, Гоголь отправил Александру в душ, а после укутал ее во все пледы, которые нашел. После он приготовил горячий шоколад и вручил его девочке. Она сначала пыталась сопротивляться, но после первой же кружки отрубилась, так что Николаю пришлось раскладывать диван. Пришла в себя Александра лишь через двенадцать часов, в течение которых, не сговариваясь, ни Федор, ни Гоголь ее не трогали. Во время плотного завтрака, плавно перетекающего в обед, Достоевский устроил планерку. — Александра, ты уже достаточно восстановилась, чтобы использовать способность? — уточнил он и, дождавшись утвердительного кивка, начал вводить девочку в курс дела. — Сейчас в отдельной камере сидит глава местного Особого отдела по делам одаренных, Сакагучи Анго. По нашей информации он единственный из доступных людей, кто знает, где находится «Книга пустых страниц», и видел ее собственными глазами. Твоя задача выудить у него эту информацию. Упреждая твой вопрос: это не вся работа, которую тебе нужно сделать, так что ты останешься партнером Крыс мертвого дома. — Он на мгновение замолчал, перемешивая чай ложкой, а после, слегка покосившись на Николая, добавил: — Тем более, у тебя появился поручитель. — Спасибо? — неуверенно произнесла Александра, обращаясь к Гоголю, но тот лишь приветливо оскалился. Карта закрывала часть его лица, поэтому она ничего не могла прочитать. Больше эту тему они за столом не поднимали, но как только закончили завтракать, сразу направились в камеру к Анго. Александра осторожно зашла в комнату, что столь была похожа на те, в которых она провела большую часть времени, и неосознанно сжалась. Успокоила ее теплая рука в красной перчатке, что в ободряющем жесте легла ей на плечо. Посмотрев на узника, Александра не заметила каких-либо следов издевательств и неожиданно прониклась еще большим уважением к Федору. Глубоко вздохнув, девочка наконец перевела взгляд на лицо Анго. Внимательно слушая Сатоку Танеду, Анго с неким благоговением смотрел на артефакт с невероятной силой, называемый «Книгой пустых страниц». По внешнему виду он действительно выглядел как обычная книга в красном переплете, но, по рассказу нынешнего главы Особого отдела по делам одаренных, Анго понимал с чем столкнулся. На самом деле он только вернулся с задания с Мафией и не ожидал, что его повысят сразу до заместителя, но встреча с артефактом того стоила. Уже на последних секундах пребывания в этой хорошо защищенной, бронированной комнате Анго не смог сдержаться и коснулся Книги, активируя способность. Александра вздрогнула от того, что ей пришлось смотреть на действие способности, которая узнает о прошлом предмета через собственный дар, но связь не оборвала. Уже через половину минуты она более осмысленным взглядом вновь обвела комнату с Анго, Федором и Николаем, и стала тереть руки, чтобы их разогреть. Гоголь неожиданно накинул поверх ее толстовки свой плащ. Достоевский не лез с глупым вопросом: «Ну что?», однако Александра и так понимала, что больше некуда тянуть. — Я не совсем уверена, — начала она, но запнулась, — точнее, я уверена в том, что увидела, но информация весьма необычная. В общем, дело в том, что эта книга, артефакт, то есть, она и не артефакт вовсе. Это обычная книга с ненапечатанным текстом. Просто, когда показывали силу артефакта, задействовали множество уловок и эсперов. Таким образом, и не существует никакого артефакта. Александра, окончательно смутившись отсутствием реакции, замолкла, и в комнате повисла тишина. Вдруг рука, лежащая на ее плече, затряслась. Девочка в панике обернулась, но увидела лишь Гоголя, сотрясающегося в беззвучном смехе. В следующую секунду его окончательно пробрало. — Ха-ха, ты все время искал его, — голос Николая было сложно разобрать из-за истерического хохота, — пошел против Агентства, ха, Мафии, Жандарма. Хах, и все для чего? Правильно, чтобы узнать, что артефакта не существует. Юноша вновь зашелся в приступе смеха, а Александра боязно обернулась к Федору. Она опасалась увидеть бешенство или ярость в его глазах, но наткнулась на все то же спокойное выражение лица. Только сейчас девочка поняла, что для Достоевского Книга была лишь инструментом, и раз не получилось его использовать, то надо лишь найти новый. Губы Федора дрогнули в легкой улыбке.