Три фамилии. Не по плану

Аластор Грюм храпел в кресле. Изуродованные руки лежали на животе, обычный глаз был закрыт, волшебный замер в одном направлении и выглядел ещё более пугающе, чем раньше. Каждый всхрап бывалого мракоборца, доносящийся из уютной гостиной, сопровождался вздрагиванием Розы Грейнджер, которая готовила ужин на кухне. Мистер Грейнджер посмеивался, наблюдая искоса за пугливой женой. Он читал газету, да не обычную, а ту, которую получала его дочь — о событиях в волшебном мире, с двигающимися фотографиями. Хорошо, что волшебные фотографии увлекали его намного больше, чем статьи с незнакомыми именами и непонятными событиями, в другом случае мистер Грейнджер запросто мог поседеть за вечер. Вообще Гермиона не допускала, чтобы родители читали её газеты, особенно сейчас, когда каждый заголовок так или иначе кричал об опасности, нависшей над магической Британией, но сегодня она не успела поймать сову раньше, чем папа. Гермиона весь вечер в полной конспирации собирала вещи. Брала она с собой не много, они с Гарри решили, что уйдут налегке, но всё же — собрать все документы на всякий случай нужно было, а Гермиона даже не помнила, как выглядит её магловский паспорт. На поиски ушло полдня, ведь мама хранила все документы у себя в комоде, а ковыряться в её вещах нужно было осторожно, потому что мама всегда запоминала, как, что и куда положила. Ближе к восьми часам Гермиона с задачей справилась. Выглянув в окно своей спальни, она увидела двух мракоборцев напротив их дома, они зевали по очереди и беседовали, стоя на тротуаре. Мужчина и женщина в магловской одежде вполне могли сойти за жителей их квартала, если бы не внимательные быстрые взгляды, не присущие беззаботным соседям, решившим поболтать вечерком пока дышат свежим воздухом, которыми они сканировали улицу время от времени. Гермиона покачала головой, сняла с кровати покрывало и спустилась в гостиную. Накрыла похрапывающего в отцовском кресле Грозного Глаза и вошла в светлую кухню. - Привет, милая, - вскинула голову мама, снова вздрагивая от особенно громкого всхрапа из гостиной. - Подмени меня, я переоденусь. Гермиона забрала у мамы тёрку и продолжила крошить морковь, пока не заметила, что папа читает «Ежедневный Пророк». - Пап! - возмутилась она, упёрлась одной рукой в столешницу и забрала у него газету. - Вам нельзя это читать. Гермиона пробежалась глазами по первой странице и, поджав губы, бросила её на стул — судя по заголовку, новый министр Руфус Скримджер снова конфликтовал с Дамблдором. - Странно, что нельзя, - недовольно нахмурился папа. - Может мы с мамой хотя бы поняли, почему нас круглосуточно охраняют целых две банды волшебников. - Не банды. Нас охраняют министерские служащие, о чём их никто не просил, и люди Дамблдора, потому что так надёжнее. А причины я вам объяснила, всё дело в тёмном волшебнике, который вернулся в Британию и снова набирает мощь. - Каждого волшебника теперь охраняет трое ваших полицейских? Прям-таки каждого? - Нет, не каждого, - вздохнула Гермиона, собирая со стола тряпкой овощные очистки. - Это сложно объяснить. - Хм. Ну, мы с мамой вроде не дураки, - обиженно отозвался отец. - А что за события в Отделе Тайн? - попытался он придать голосу непринуждённый интерес. - Там упоминается имя Гарри, я как раз хотел почитать, когда ты бесцеремонно меня прервала. Гермиона покосилась на содержание Пророка. «О чём гласило утерянное во время беспорядков в Отделе Тайн пророчество? Причём здесь Гарри Поттер? Мнение экспертов стр. 7-8». - Ерунда, газетная утка, - даже не покраснев, соврала Гермиона. - Но он ведь не самый простой парень, да? - настаивал отец. - Я к тому, что про обычных школьников не будут писать просто так даже дурацких сплетен? - Он самый обычный, пап. Сам убедишься сегодня. Пока мыла руки, Гермиона вспомнила, о чём ей надо бы понервничать: сегодня её парень познакомится с её родителями. Любую девушку такое событие заставило бы с самого утра краснеть, потеть и репетировать перед зеркалом улыбку, но Гермиона всей душой переживала за их побег из-под носа министерских мракоборцев и Ордена, так что обо всём остальном просто позабыла. Тем более, что идея принадлежала не ей. Наверное, после всего, что они пережили две недели назад, она бы сама в жизни не заикнулась о знакомстве. Гарри находился в таком упадническом состоянии, что впору было отправлять его к мадам Помфри. Гермиона очень за него переживала и маялась сомнениями: с одной стороны она радовалась, что он нашёл способ бороться со своей болью — она знала, что в волчьем обличии ему намного легче, чувства притупляются, мысли упрощаются, но с другой — Гермиона понимала, что это не панацея. Прятаться от боли в теле животного, это всё равно, что не смотреть на свою отрубленную руку и надеяться, что так она отрастёт. Гарри обещал не злоупотреблять анимагией, но слово не сдержал. По крайней мере Гермионе так казалось. Две недели назад он уехал к дяде с тётей и теперь они только созванивались, и Гермиона была почти уверена, что Гарри становится человеком только тогда, когда ему надо снять трубку. Она это чувствовала, хотя он и отрицал. Вчера, во время их полуночной беседы шёпотом о деталях побега, он проронил, что прежде чем уйти, ему всё-таки стоит заглянуть к ним домой и как минимум официально познакомиться. Когда мистер и миссис Грейнджер поймут, что их несовершеннолетняя дочь сбежала и не собирается возвращаться ни домой, ни в школу, будет лучше, если они хотя бы раз до этого поговорят с человеком, который сбежал с ней. - А… ты сможешь? - растерялась Гермиона. - Ну, ведь с ними придётся разговаривать, а не вилять волчьим хвостом. - Перестань, пожалуйста. Я не сошёл с ума, - устало ответил Гарри. - Я могу быть человеком столько, сколько хочу, просто я не хочу. - А когда захочешь? - не удержалась Гермиона от вопроса. Она запретила себе ставить ему в упрёк этот спасительный манёвр, но очень хотела, чтобы они уже поговорили по душам о Сириусе, Гермионе и самой это было необходимо. - Не знаю. Ладно, до завтра. Что-то я устал, хочу спать. Ну, конечно, спать. Обрасти шерстью и спрятаться под кровать в темноту — вот чего он хочет. - Спокойной ночи, - вздохнула Гермиона. - Я люблю тебя. - И я тебя. С Дамблдором и Орденом проблем в этот раз не возникло. Наоборот, когда Гермиона и Гарри прощались со всеми на платформе девять и три четверти, Тонкс, Грозный Глаз и Люпин сказали им, чтобы обязательно ставили их в известность, если вздумают летом увидеться. Тогда Орден примет все меры, чтобы встреча прошла безопасно. Гермиона и Гарри теперь знали, зачем ему нужно возвращаться на Тисовую, но всё равно загрустили. Если бы Дурсли были хоть капельку человечнее, Гермиона предпочла бы провести эти несколько недель у них, чтобы не оставлять Гарри в таком плачевном состоянии одного, но интуиция подсказывала, что Дурсли будут против. Вернее сначала упадут в обморок от возмущения, а когда очнутся, прогонят её с порога их дома поганой метлой. Так что пришлось на время расстаться и строить планы побега на расстоянии. Им необходимо было вести себя как ни в чём не бывало, чтобы не вызвать подозрений у Ордена, и сбежать когда их опека меньше всего этого ждёт. Правда на министерскую охрану они не рассчитывали. Гарри они тоже охраняли, как и Уизли, Невилла и Полумну. Гермиона переписывалась со всеми этим летом и каждый участник событий в Отделе Тайн пожаловался, что за его домом пристально наблюдают. Гермиона пока не поняла зачем: действительно ради безопасности или чтобы выяснить побольше о планах Дамблдора? Наверное Скримджер считал, что шестёрка учеников оказалась восемнадцатого июня в Зале Пророчеств не случайно, а именно по просьбе или приказу их директора. И хотя Гарри из сумасшедшего самовлюблённого мальчишки, рассказывающего байки о Волан-де-Морте, превратился для министерства в Избранного, сути это не меняло. Дамблдор и новый министр Скримджер так и не стали играть за одну команду, с той лишь разницей, что теперь министерство готово было целовать землю, по которой прошёлся директор Хогвартса, лишь бы вернуть хоть каплю доверия магического сообщества. Но Гарри и Гермионе, по правде говоря, почти не было дела до всей этой суматохи. Разговор в кабинете Дамблдора в ту роковую ночь они обсудили всего однажды, в первую неделю каникул. Всё самое важное было сказано ещё в Хогвартсе — им плевать на Песнь Афродиты и плевать на пророчество. Всё, за что они переживали и боролись, потеряло смысл со смертью Сириуса. Если такова цена за благородство, послушание и повиновение судьбе — то к чёрту это всё. Гермиона давно поняла, что представляет опасность для своих родителей. Чем она дальше, тем лучше, а уж если удастся кануть в забытье, то и вовсе среднестатистическая семейная магловская пара никогда больше не заинтересует ни одного мага. Они будут жить спокойно и счастливо, особенно если Гермионе удастся найти способ поддерживать с ними связь в тайне от всех. Но над этим ещё стоило хорошенько подумать и поработать. В остальном её почти не мучили угрызения совести от того, что она не останавливает «Избранного сокрушить Волан-де-Морта» от побега. Гарри четырежды за свои шестнадцать (не шестьдесят, нет!) лет столкнулся с ним лицом к лицу, снова и снова оттягивая его возвращение, не имея ни плана, ни особых магических боевых навыков. Так может хватит? Может, он своё предназначение уже исполнил? Или хотя бы имеет право исчезнуть до тех пор, пока не придёт в себя после смерти самого близкого человека? Неужели весь магический мир не в силах справиться с тёмной напастью без надломленного взъерошенного паренька? Гермиона в это не верила. Она не знала, когда они вернутся и вернутся ли вообще, но была уверена, что Гарри, да и она сама, имеют право скрыться от людей, ожидания которых им не оправдать и за сотню лет. Стыдно становилось только перед друзьями — Джинни, Роном, Невиллом, Полумной, близнецами, ребятами из ОД. Они наверняка продолжат бороться и только желание помочь им, возможно, когда-нибудь заставит Гарри и Гермиону вернуться. Только они это не обсуждали, Гермиона лишь предполагала, да и то не особо вдумчиво. Смотреть в будущее не хотелось совсем. Раньше их там ждал Сириус, он олицетворял собой надежду на лучшее — вот сейчас всё плохо, да, но давайте просто представим, как будет хорошо, когда мы со всем справимся! А теперь впереди маячили только мрак, страх и непосильные обязательства. Вопрос, который они с Гарри обсуждали летними ночами по телефону, состоял в том, когда именно бежать, а не стоит ли делать это вообще. Гермиона сначала хотела, чтобы они дождались её совершеннолетия, то есть бежали уже из Хогвартса в конце сентября. В таком случае хотя бы она сможет пользоваться магией. Гарри считал, что первое время без магии им даже будет лучше, так уменьшалась вероятность, что их выследят. Магия оставляет следы. У них была мантия-невидимка и анимагия и этого должно было хватить, чтобы скрыться. Гермиона спорить не стала, да и бежать из Хогвартса под носом у Дамблдора — идея не вызывающая энтузиазма. Оставалось просто не сомневаться в правильности своего выбора. Ближе к девяти часам вечера Грюм проснулся. Пришёл на кухню, где миссис Грейнджер заканчивала накрывать на стол, и попросил воды. - Может поужинаете? - предложил папа Гермионы, с детским изумлением наблюдая, как вертится волшебный глаз в глазнице их телохранителя. - Профессор Грюм не ест в гостях, - усмехнулась Гермиона, отворачиваясь от окна. - И вам не советую, - прищурился Грюм, принимая из рук миссис Грейнджер стакан с водой. Понюхал, набрал немного в рот, полоскал полость секунд тридцать и только потом осторожно выпил. - Благодарю. Где там Поттер, время уже, не так ли? - вытащил он из кармана часы на цепочке. Гарри задерживался уже на пять минут. Не критично, но неприятно. - Вы ведь можете связаться с профессором Люпином? - спросила Гермиона. - Связался и без сопливых подсказок, девочка, - крякнул, присаживаясь на стул Грюм, и вытянул когтистую деревянную ногу. - Ответа пока нет, как видишь. Мама с папой переглянулись. Они до сих пор не привыкли, что Грюм часто бывал груб. Не со зла, просто по другому он общаться не умел. Правда ещё через пятнадцать минут и Грюму было не до грубостей — они с Гермионой объединились в одну сплошную панику. Гарри и сопровождавший его Люпин всё ещё не появились. Оставив ничего не понимающих родителей в кухне, Гермиона побежала за мракоборцем в прихожую. - Иду проверять, - прорычал Грюм, снимая с вешалки дорожную мантию. - Из дома не ногой, если они явятся, пока меня не будет, пусть Римус тут же сообщит. Если меня не будет полчаса, срочно свяжись с Дамблдором, Грейнджер. Всё понятно? Гермиона пыталась запомнить все наставления и кивала на каждую его реплику, но как только Грюм вытащил палочку и приготовился трансгрессировать, в дверь постучали. Грюм хоть и был гостем, но дверь открыл сам, причем с такой резвостью, с которой некоторые ловцы снитч не ловят. На пороге стояли Римус Люпин и Гарри. - Какого чёрта, Люпин? - гаркнул Грюм так громко, что даже полусонные министерские мракоборцы встрепенулись на противоположной стороне улицы. Взмахнул палочкой и снял защиту дома. - Форс-мажор, - ступая скорее за порог, сказал тот. - Какой ещё форс-мажор? - Простите, сэр, это я виноват, - поджал губы Гарри, взлохматив волосы на затылке. - Я должен был подать профессору сигнал из окна, когда буду готов, но… забыл. - Забыл? - вскинулась теперь уже Гермиона и Гарри вздрогнул. - О, привет, - слабо улыбнулся он. - Профессор, может проверите их? - вытаскивая на всякий случай палочку из кармана летних брюк и закрывая дверь в кухню, сказала Гермиона. Тот насторожился, перехватил свою волшебную палочку поудобнее. - Где похоронен мой отец? - спросил он Люпина, отходя на пару шагов. - Он не похоронен, Аластор. От него ничего не осталось, хоронить было нечего, - с сожалением поджал губы профессор. - Верно. Грейнджер проверь-ка Поттера. Вдруг он держит Люпина под Империусом. Гарри вздохнул и со скучающим видом уставился в потолок, пока Гермиона подбирала вопрос, который могла задать в присутствии двух бывших профессоров Защиты от Тёмных Искусств. - Где я отдыхала летом перед третьим курсом? - Во Франции. Ты ещё переписала своё сочинение по Истории Магии и надеялась, что профессор Бинс не рассердится, что оно получилось длиннее в полтора раза. - Ну да, - одновременно испуганно и облегченно сказала Гермиона, а потом взяла со столика в прихожей свернутую трубкой газету и ударила Гарри по плечу. - Что значит «забыл»?! - Так, ладно, - махнул на них рукой Грюм. - Пошли, Римус, поболтаем с головастиками на той стороне улицы. Поттер, мы заберем тебя через час, помнишь, да? - Угу. - Приятного вечера, ребята, - улыбнулся Люпин и вышел вслед за Грозным Глазом. - Просто забыл, правда, - продолжил диалог Гарри, как будто их не прерывали. - Не знаю, что со мной, память в последнее время дырявая. - Это не хорошо, - нахмурилась Гермиона, но всё же обняла его — соскучилась сильнее, чем злилась. - Мы просто перепугались, Грюм уже велел мне строчить Дамблдору. - Ещё не вечер, - невесело усмехнулся Гарри, погладив её по волосам. - Ты готов? Ничего не забыл? Гарри отстранился, снял с плеч полупустой рюкзак и раскрыл. - Вроде нет, - заглядывая внутрь, сказал он. - Хотя я торопился. - А к ужину готов? - Ну-у, - усмехнулся он. - Переодеться я не успел. Гермиона расправила на его плечах мятую футболку, попыталась пригладить чёрные волосы, но те только ещё больше растрепались. - Главное улыбайся. Что ж, Гарри, похоже, подготовился лучше, чем она. Он неплохо держался с родителями, не краснел, не бледнел, не заикался. Говорил мало, но по делу, не раскидывался дежурными комплиментами, улыбался искренне и когда этого требовала ситуация. Гермиона была им почти горда. Папа с мамой сначала тревожились, их напугала суматоха, которую Грюм с Гермионой подняли из-за опоздания Люпина и Гарри, но потом успокоились. Гермиона сразу предупредила, чтобы они ни в коем случае не заводили разговор о Сириусе. Родители знали, что дядя их дочери погиб, очень расстроились, ведь Сириус успел им понравиться. Папа не понимал, почему он не может принести Гарри свои соболезнования, но Гермиона настояла и мама её поддержала. - Раз ему тяжело об этом вспоминать, Роберт, лучше и не начинать тему. Мы встречаемся, чтобы познакомиться, не надо портить вечер. Папа остался недоволен. Но Гермиона радовалась рано. Вечер неплохо начался, но уже через двадцать минут она заметила, что Гарри сдувается. Его внутренний ресурс иссякает, улыбка меркнет, на часы он смотрит всё чаще, а из разговора выпадает. А от особенностей обучения в Хогвартсе папа как раз свернул к опасной теме — его волновали беспорядки в стране. - Я сегодня прочитал в вашей газете, что крушение Брокдейлского моста это дело рук волшебников, - не глядя на жену и дочь, осторожно работая ножом и вилкой, начал папа, когда в разговоре появилась пауза. - Как это возможно, Гарри? - Папа, Гарри не эксперт по мостам и не министр магии, чтобы отчитываться, - поспешила вмешаться Гермиона. - Я просто интересуюсь его мнением, милая. - По правде говоря у меня нет мнения на этот счёт, - пожал плечами Гарри. - Я не читаю нашу газету. - Почему? - «Ежедневный пророк» макулатура. В ней нет ни свободы, ни журналистики. - Это точно, - согласилась Гермиона. - Но ты всё равно выписываешь эту газету? - вскинул брови отец. - За основными событиями там проследить можно. Назначения, снятия с должностей, имена погибших волшебников… - перечисляла Гермиона и вдруг замолкла, глядя в тарелку. Мама тоже напряглась, папа сразу уставился на Гарри, как будто сапёр перерезал не тот провод и он должен был вот-вот взорваться. Гарри крутил в ладони стеклянный стакан и только нахмурился, словно поймал приступ головной боли. - М-м… - неловко протянула мама. - Так значит вы уже год вместе, правда? - улыбнулась она дочери и Гарри. - Вроде как, - схватилась за новую тему Гермиона. - Хотя знакомы намного дольше. - А ты занимаешься спортом, Гарри? - спросила мама. - Что-то наподобие футбола, да? Только в воздухе? - Э-э… Ну, не совсем. Всё. Он отключился, хочет уйти. Гермиона посмотрела на время, им и правда пора было сматываться. - Целый год… - задумчиво протянул отец, хотя с этой темы они тоже уже соскочили. - Мы с тобой, дорогая, к этому времени уже поженились, не так ли? Гарри, который только собрался выпить воды, подавился и закашлялся. - Роберт! - возмущённо шепнула мама. - Что ты несешь? - Только к слову пришлось, - действительно растерялся отец. - Простите. - Всё в порядке, я просто… Да. Гермиона, где у вас ванная? - поднялся Гарри на ноги. Осуждающе покачав головой, Гермиона поднялась за ним. - Что на тебя нашло, Роберт? - услышала она голос мамы прежде, чем они с Гарри поднялись по лестнице на второй этаж. - Я всё испортил, да? - спросил Гарри, когда они вошли в комнату Гермионы. Со шкафа тут же вспорхнула Букля, приземлилась на плечо хозяину и ласково ущипнула его за ухо в знак приветствия. Гарри рассеяно погладил её по белым, шёлковым перьям. Он отдал сову Гермионе ещё на вокзале, сказал, что писем писать ему теперь некому, а Гермионе не удобно было выбираться в Косой переулок, чтобы отправить кому-то весточку. - Нет, ты ничего не испортил. Это папа… Он просто нервничает. Охрана у дома, беспорядки в стране, ещё он сегодня Пророк читал и видел там твоё имя. Он ничего не понимает, знает, что я не договариваю. - Можно было их успокоить, просто я уже не могу. Мне надо обратно. - Обратно? - Да. В волка. - И ты говоришь, что можешь сколько хочешь оставаться человеком? - сердито прищурилась Гермиона. - Так ведь нельзя, Гарри. - Я исправлюсь, обещаю, - виновато сказал он. - Но сейчас мне правда надо, - Гарри тряхнул головой, как будто пытался заглушить чей-то назойливый голос. - Ладно, - с ноющим сердцем погладила его по плечу Гермиона. - Потерпи немного, собираю вещи. Она достала из комода собранный небольшой рюкзак, поместила его внутрь рюкзака Гарри и села писать записки. Одну родителям, другую Ордену, третью Рону. Гарри всё это время сидел на её кровати и без особого интереса осматривался в комнате, поглаживая задремавшую у него на коленях Буклю. Родителям Гермиона написала следующее: «Мам, пап, мы в порядке, не волнуйтесь. Мы решили уйти давно, не принимайте на свой счёт, просто именно сегодня выдался удобный момент. Я не знаю, когда мы вернёмся, нам надо кое в чём разобраться. Будьте осторожны, держитесь Ордена, они вас защитят, и приглядывайте за Живоглотом. Люблю вас всем сердцем. Гермиона». Вторая записка, адресованная Ордену, получилась короче, хотя содержание было примерно то же: «Пожалуйста, не надо нас искать, мы сможем за себя постоять. Нам нужно время, чтобы привести мысли в порядок, мы имеем на это право. Не волнуйтесь». Третья записка оказалась самой короткой: «Рон, присмотри за Буклей, пожалуйста. Мы в порядке. Постараемся связаться с тобой со временем. Гермиона и Гарри». Закончив, Гермиона отложила перо и перечитала все три послания. Получилось сухо, наспех, но её ничего не смутило. В каком-то уголке сознания тихонько запротестовал голосок — это неправильно и на Гермиону не похоже, просто так взять и оставить хороших людей с кучей вопросов и тревог в такое неспокойное время, — но голос был слишком тихим и она к нему не прислушалась. Забрала у Гарри Буклю, привязала письмо Рону и отпустила сову в окно. Чмокнула спящего Живоглота в приплюснутый нос и вопросительно взглянула на Гарри. - Всё? - Всё, - кивнул он. - Пошли. По полутёмной лестнице они спустились в гостиную. Родители всё ещё тихо беседовали на кухне, мама, кажется, убирала со стола, гремела посудой. Гарри открыл окно, выходящее на задний двор, перемахнул через карниз и оказался на улице. Помог Гермионе спуститься, подождал пока она вытащит из рюкзака мантию-невидимку и, как только она скрылась под ней, обернулся чёрным, лохматым волком. Бесшумно ступая по остывшему после дневной жары газону, беглецы пустились по намеченному маршруту прочь, оставляя за спиной тех, кто буквально через пятнадцать минут поднимет на уши всю волшебную Британию ужасной новостью: Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер бесследно исчезли из-под носа у целого взвода опекавших их людей, четверо из которых волшебники.