***
Сох всегда мечтал попасть в столицу некромантов. Там всем всё равно кто ты и откуда, главное, чтобы ты был твёрд в своей вере. Он станет служителем культа, он твёрдо это знал, и забудет, как страшный сон, свою деспотичную истеричку матриарха, вечную грызню князей и вождей, произвол фанатиков жрецов, набеги на человеческие поселения и все эти войны. Долгий путь занял неделю, а город встретил его мрачным безразличием. К его удивлению, привычных ему храмов Иана здесь не было. Вся религиозная жизнь протекала за высокими заборами особняков в центре, и доступ посторонних был туда закрыт. Голодный и холодный он провёл на улицах несколько ночей, пока не нашёл приют в доме одинокого старика Гордона. В обмен на кров и еду он помогал по хозяйству и был подмастерьем в небольшой кожевенной мастерской, служащей источником средств престарелого хозяина.***
— Ты никогда не попадёшь в храм, — как-то за работой сказал ему старик, — даже стражники — это бывшие жрецы и вояки, которых призвали некроманты лично. Никаких школ и академий для орков здесь нет. Такие как ты, мечтатели, сотнями приходят в город, но у всех одна судьба — сгинуть в подворотнях, или, поджав хвост с позором вернуться к своему матриарху. Ты хоть посвящение прошёл? Но орк лишь отвёл глаза. После ритуала жрец сказал, что Иан не принял его тело, а значит он не сможет служить ему после смерти. Это было позором, такие орки становились изгоями, они не могли призываться на сношение с женщинами, их не призывали князья, и, разумеется, в послушники при храмах им путь тоже был закрыт. Они могли лишь прислуживать своей матери в доме, выполняя только самую грязную и тяжёлую работу. — Почему здесь живут только люди? — Сох хотел побыстрее сменить тему. — Я никак не ожидал увидеть в самом сердце Простора город, населённый людьми. Тем более такой большой. Неужели всеми нами заправляют люди? Мы же с ними постоянно воюем. — Все жители Простора служат Иану, не зависимо от того, кем они являются, — немного помедлив ответил старик, — дар некромантии, как и магии, открыт исключительно людям. Они могут слышать волю нашего Бога. Даже жрецы ваших храмов могут исполнять свои ритуалы только с помощью мощей из тел некромантов. Разговор прервал звон колокольчика над дверью. В торговый зал зашла молодая девушка. Только взглянув на неё, Сох сразу забыл, чем занимался. Девушка была невероятно красива. Белоснежные распущенные волосы, подвязанные тонким кожаным ремешком через лоб, ниспадали на загорелые обнажённые плечи, её точёная фигура была подчёркнута кожаным, богато украшенным корсетом, на ремне был закреплён небольшой клинок, походная сумочка и кошель. Свободная льняная юбка до колен не могла скрыть правильно сформированных округлостей бёдер, а на ногах были высокие обтягивающие кожаные сапоги. Девушка была магом. Сох не разбирался в них, он мало что в этом смыслил. Но то, что такая молодая, и достаточно откровенно одетая девушка могла позволить себе ходить в этой части города без сопровождения, говорило о многом. Колдунья бросила на орка надменный, даже презрительный, взгляд и слегка поморщилась. Но этот высокомерный жест Соха ни капли не смутил, наоборот, он наполнился трепетом, и поглощал гостью взглядом, забыв как моргать. — Гордон, перчатки! — обратилась она к старику. — Сейчас, госпожа, — глубоко поклонился тот и быстро удалился в подсобку. Сох не мог оторвать от девушки глаз, а она лишь пробежал по нему взглядом как по предмету интерьера, а когда Гордон вынес заказ, молча расплатилась и вышла. Но какая-то сила потянула Соха за ней, он выронил колодку, которую только что обтягивал кожей и, как заворожённый, пошёл за ней. — Давай! — раздалось рядом. Неожиданно несколько крепких мужчин набросились на девушку, один из которых крепко приложил её по голове дубиной. Потерявшую сознание, её сразу закинули в повозку. Случайные прохожие лишь отводили взгляды — никто не стал бы вмешиваться, но Сохом овладела ярость, он бросился на нападавших, но тут же встретился лбом с уже знакомой дубиной. — А с этим что делать? — уже теряя сознание услышал он. — Грузи, потом разберёмся, — ответил хриплый голос.***
Сох пришёл в себя связанным в крытой повозке, которая, скрипя колёсами, медленно спускалась с перевала. В нос ударил резкий неприятный запах. Рядом туго связанная в луже своих выделений лежала девушка. Её глаза были открыты, но взгляд не был сфокусирован, а зрачки, не смотря на полумрак, были сжаты в точку, что создавало ощущение, что смотришь в глаза самой смерти. Изо рта у нее шла пена, она громко хрипела и тяжело дышала. У Соха страшно болела голова, его мутило, а кисти и стопы, туго перевязанные верёвками, жутко ныли. Поздно вечером похитители остановились на привал и узников выволокли на траву. Один из бандитов щедро засыпал в рот девушке какой-то порошок: — Посмотри, она вся обделалась, — обратился он к своему приятелю, — ты уверен, что она не сдохнет? — Я не знаю, Кир, но лучше ей не приходить в себя, жизнь я всё равно люблю больше денег, — небольшого роста и болезненно худой напарник явно нервничал, — займись орком, — предложил он. Кир вразвалочку подошёл к Соху, достал огромный кинжал и упёр остриём ему прямо в грудь: — Лучше выложи всё как есть, чтобы не отойти к Иану лгуном, — смеясь обратился он к пленному. — Я… — Сох запнулся, но страха особо не испытывал, — я слуга, что вы с ней делаете? Зачем? — Слуга, значит, — может слова пленника и звучали не сильно убедительно, но Кир, почему-то, сразу ему поверил. — Эй, Жора, — крикнул он уже своему напарнику, — этот орк слуга, — он громко рассмеялся. — Что ж ты тогда на меня-то кинулся? — он снова обратился к орку. Такую преданность и вправду не часто встретишь у прислуги. Хоть они и были, фактически, свободны, служили при знатных особах исключительно в формате работы, что не обязывало рисковать жизнью. — Она добра ко мне, — Сох сказал то, что первое пришло в голову. Кир сплюнул на землю, и отошёл к кострищу: — Пусть он за ней и убирает, — кинул он устало, — она воняет и я к ней не притронусь. Жора ничего не ответил, лишь пожал плечами. К костру подошли ещё трое, разложили нехитрые припасы, раскупорили бочонок, и, не торопясь, принялись за ужин. Вечерние сумерки сменились яркой ночью, освещённой полной луной на безоблачном небе. Был полный штиль, и тишина звенела в ушах. Соха освободили от пут, предупредив чтобы не выкидывал «сюрпризов», и велели привести девушку в порядок. Хоть зрелище было и не из приятных, он совсем не испытывал отвращение, наоборот, беззащитная и беспомощная, молодая колдунья обладала ещё большей притягательностью. Долгое время он не мог даже заставить себя к ней прикоснуться, его руки дрожали, а ноги совсем не слушались. Наконец, он слегка погладил её по лицу, убрав прилипшие грязные волосы, медленно раздел и отнёс к ручью. Прикосновение к её обнажённому телу давали невероятное эстетическое наслаждение. Сох поймал себя на мысли, что это было совсем не половое влечение, это было нечто невероятное! У него в руках была настоящая Богиня. Величественная и прекрасная. Он никогда не сможет её оставить, он должен быть всегда рядом. И он будет! Утром караван двинулся в путь. Несколько раз в день девушку пичкали отравой, чтобы она оставалась в забытии. Больше всего Сох опасался за честь пленницы, но бандиты, не смотря на свой норов, прикасаться к ней панически боялись. Сох не имел никаких мыслей относительно того, куда и зачем их везут. Редкие разговоры конвоиров, которые удавалось подслушать, были не богаты на планы и факты. А тем временем их увозили всё дальше и дальше от знакомых мест. Дорога выходила в юго-восточный уезд Простора. Рельеф здесь сильно выполаживался, оставляя высокие заснеженные пики далеко на севере. Привычные кишлаки уступили место раскинутым посёлкам из добротных деревянных домов, окружённых возделанными полями. Матриаршие шигалды, типичные жилища орчьих семей, здесь соседствовали с обычными людскими избами, и никаких стен… Сох как будто попал в другой мир, и абсолютно не понимал местного уклада, ведь он с молоком матери впитал ненависть к людям, князья и дружинники на застольях во всех красках расписывали разорённые людские поселения и толпы рабов, в которых они обращали их жителей. Прошло уже два или три дня. Сох не отпускал девушку с рук и как мог заботился о ней — не давал захлебнуться если её рвало, умывал, стирал одежду и переодевал, давал воды. Есть она не могла, хотя была, вроде, в сознании. Дальше так продолжаться не могло — если колдунья и не погибнет, то останется глубоко зависимой от этого зелья, и, подгадав момент, Сох решился на дерзкий побег. Вечером караван зашёл в городок. Именно городок, а не поселения, которые они проходили раньше. Несколько десятков каменных домов, окружающих достаточно просторную площадь, были обнесены не высокой, в два человеческих роста, каменной стеной. Здесь было два больших постоялых двора, маленький храм Иана, и ратуша с казармой небольшого гарнизона. На площади шла оживлённая торговля, и все проезды плотно занимали кибитки да повозки. Всё время пути Сох вёл себя тихо и покорно, и похитители изрядно расслабились. Оставшись без присмотра, орк схватил девушку и выпрыгнул из повозки. Но не стал убегать, а схоронился в соседней кибитке, хозяин которой отдыхал в таверне. Его расчёт оправдался, и, заметив пропажу, похитители рассредоточились по городку, опрашивая встречных и проверяя ворота и дороги. Что делать дальше Сох не знал. Стоило ему покинуть укрытие, как он сразу привлечёт к себе внимание, поэтому он решил выжидать столько, сколько сможет, закопавшись в солому. Судьба определённо благоговела беглецам — утром хозяин кибитки запряг лошадь и двинул в путь. Одинокий крестьянин, возвращающийся с ярмарки на пустой повозке, не привлёк внимание ни похитителей, ни стражей, которые искали орка, «похитившего девушку». Только удалившись на значительное расстояние, Сох с девушкой на руках выпрыгнул из повозки. Недалеко на высоком холме располагалось кладбище с небольшими грубыми склепами, в которых должны были быть чаши с водой и какие-никакие свежие подношения, там он и решил на какое-то время спрятаться. Без очередной дозы макового порошка к девушке пришла боль. Она громко стонала и что-то бормотала на каком-то непонятном языке, только к середине следующего дня она смогла немного поспать, а когда проснулась, её взгляд стал немного осмысленней: — Я тебя убью, мразь! — шёпотом прошипела она. Но Сох лишь прижал её сильнее и спокойно ответил: — Я рад что вам уже лучше, госпожа! Неожиданно снаружи склепа раздались чьи-то крики: — Выходи и отдай нам девчонку! Мы знаем, что ты там! — Сох узнал хрипловатый голос Жоры. Наверное, ночью кто-то из жителей услышал крики и стоны, а похитители смогли правильно распознать слухи. — Идиоты! — колдунья рассмеялась. Она попыталась встать, но сил у нее не было: — Помоги, урод, я должна видеть, чтобы это работало! — крикнула она Соху. Орк взял девушку на руки и вынес из склепа. Яркий солнечный свет ударил в глаза, но они быстро привыкли. В небольшом отдалении среди памятников и неглубоких могил стояли двое бандитов. Сох осмотрелся по сторонам, но остальных не увидел: — Их было пятеро, остальные могут обходить сзади, — тихо сказал он спутнице. — Поставь меня здесь, и посмотри, где они, — приказала она. Сох подчинился, опустил девушку, и скрылся между постройками. Колдунья, опираясь на стену, осторожно встала и сосредоточилась. Её ноги почти не слушались и сильно дрожали, а любое движение давалось ценой невероятных усилий и отдавалось стреляющей болью. Она вытянула руку, как будто ощупывая пространство перед собой, и прошептала молитву. Неожиданно земля задрожала. Это был звук лопающихся каменных плит склепов и могил. Местные жители в большинстве придерживались культа мёртвых и, по возможности и достатку, старались бальзамировать тела и хоронили их в неглубоких могилах, прикрывая лишь тонкими сланцевыми плитами, которые мог без труда сломать и обычный человек. — Ты сказал, что она ещё не может колдовать! — Крикнул Кир, выхватывая ятаган. — Это не её волшебство, маги не управляют мёртвыми, только некроманты, — пояснил Жора, но ни удивляться ни строить догадок времени уже не было. Мужчины встали спиной друг к другу, обнажив клинки и озираясь по сторонам. Оба раньше видели живых мертвецов, но сражаться с ними не приходилось. Достаточно обширное кладбище зашевелилось, и со всех сторон к ним устремились толпы мертвецов. Разодетые в богатые траурные саваны и завёрнутые в простые тряпки, с богато украшенными ритуальными клинками и безоружные. Часть мертвецов встала плотным кольцом вокруг молодой колдуньи, остальные набросились на бандитов. Бежать было бесполезно, и мужчины приняли свою смерть достойно. Всё закончилось очень быстро, мертвяки набросились огромной толпой, и просто их смяли. Девушка, обессилив, сползла по стенке. Ни орка, ни оставшихся бандитов не было слышно, и это вызывало беспокойство, даже несмотря на то, что вокруг стеной стояло её мёртвое войско. От усталости у неё сами собой закрылись глаза, а когда она собралась с силами чтобы смотреть, перед ней стоял один из её похитителей… Он в секунды разрубил на куски неуправляемых, застывших как статуи, зомби и теперь стоял в позе победителя, замахнувшись мечом для удара. — Чего ты ждешь? — с ненавистью прокричала девушка. Но могучий воин упал на колени и закатил глаза, и только сейчас она увидела небольшого худощавого Соха, который ударом со спины поразил бандита небольшим ножом прямо в сердце. — Еще двое, моя госпожа, — сказал он, подняв её на руки, и направившись повыше на холм, — один у южных ворот, другой со стороны обрыва, в поединке я с ними не справлюсь, вы сможете ещё призвать мёртвых? — Их призываю не я, тупица, я должна только видеть поле боя, покажи мне, где они. Забравшись повыше, туда, от куда открывался вид почти на весь город мёртвых и схоронившись между памятниками, они хорошо видели, как в их сторону крадётся один из наёмников. Он был достаточно далеко, да ещё и по другую сторону холма, и, вполне возможно, даже не слышал разразившейся битвы. От развернувшегося зрелища Сох почувствовал тошноту и ему пришлось отвернуться — вылезающие из захоронений мертвецы хватали незадачливого бандита и рвали на куски голыми руками, он отчаянно кричал и вырывался, но из цепких рук смерти выбраться уже не смог. Его крики услышал последний выживший и, показавшись из своего укрытия, направился на помощь, но также был застигнут врасплох. — Проверь тех двоих, которых завалили, — приказала колдунья, когда Сох отнёс её в тень склепа, чтобы спрятать от полуденной жары. Растащить гору мертвецов было не просто. Кроме того, Сох испытывал невероятный страх, и приблизиться и, тем более, брать их в руки для него было серьёзным испытанием. Здоровяк Кир был определённо мёртв, а вот Жора ещё тяжело дышал и был в сознании. Сох освободил его из груды тел, крепко связал и оттащил в склеп к хозяйке. — Говори! — приказала она пленному. Даже несмотря на то, что она была почти полностью без сил, восседая на камнях в склепе, всё равно излучала ареол величественности, держала гордую осанку и надменный, суровый взгляд. Жора смотрел на неё с ненавистью и абсолютно без страха и молчал. Но не это злило прекрасную колдунью. С недавних пор, когда она расцвела и начала превращаться в девушку, мужчины, как правило, падали ниц, лепетали и пытались всячески угодить. Именно поэтому она нажила себе не мало врагов при дворе. Но бандит перед ней был глух к её чарам. — Говори! — громче повторила она. — И я сохраню тебе жизнь. — Эскапорт, — сквозь зубы прошипел пленник, — Гильдия тамошних белых магов заказывает тёмных колдунов для опытов. — Это не всё! — ей не было дела до человеческих царств на юге. — Это Алеция, — продолжил он, — она сама на нас вышла, и доплатила, чтобы это были… Вы… — Жора изобразил неглубокий поклон. Алеция была супругой самого премьер-министра Некрополиса. «Кладбищенская Ведьма», как её звали в народе. Её семья сотни лет заведовала похоронным делом в столице некромантов, и обладала огромным влиянием. А её муж, высокопоставленный чиновник, да ещё и ректор академии тёмных искусств, вдруг заболел студенткой из простолюдинов. Пусть даже и пользующейся благосклонностью ордена некромантов. — Убей! — приказала она Соху. Орк ни минуту не колебался, выхватил нож и перерезал пленному горло. — Найди их транспорт, — скомандовала она, с отвращением глядя на бьющееся в конвульсиях тело у своих ног, — нам нужно выехать как можно скорее. Знакомая запряжённая повозка стояла не далеко от южных ворот кладбища. Загрузив девушку во внутрь, орк оседлал козлы и двинул в путь. — В Эскапорт! — Распорядилась она. В Некрополесе ей лучше какое-то время не появляться, и этим можно воспользоваться, чтобы обманом вступить в гильдию белых магов и учиться. Она чувствовала, что не должна ограничиваться догматическими тезисами темных искусств, а постичь всё разнообразие магических способностей. Боевой магией владели так называемые «маги света», тёмные же маги тяготели к лечению, болезням и контролю разума, а молодая колдунья хотела именно сжигать своих врагов.***
На стоянке, приготовив еду и всё ко сну, Сох, наконец, решил, что пришло время: — Госпожа! — Обратился он к колдунье, встав на колени. — Я повержен Вашим величием! Я прошу Вас разрешить мне служить вам, я клянусь в верности до самой смерти и после, — тут он запнулся, вспомнив, что не прошёл ритуал, но слов из клятвы не выбросишь, — я готов умереть за Вас! Девушка смерила его высокомерным холодным взглядом: — Сколько тебе лет? — Шестнадцать, госпожа, — он глубоко поклонился. — Пожалуй ты ещё можешь вырасти и будешь полезен, — она чуть заметно кивнула. Соха переполнила радость, и он потянулся поцеловать её руку, но она отдёрнула. — Меня зовут Сох, — пояснил он. — Это лишнее, — отрезала колдунья. — Могу я поинтересоваться как зовут Вас? — Эмма, — тихо проговорила она, — на людях называй меня Эмма, но в остальных случаях будешь обращаться ко мне только «госпожа»!