Ассорти

Он пришёл издалека. Бедный бродяжка-бард, что не имеет родного уголка. Мальчишка, как и полагает быть барду, был очень шумным и ярким, привлекал внимание постояльцев двора в Ван Шу. Гостиница, мирно дремавшая на землях широкой Ли Юэ, неожиданно зашевелилась, проснулась, скидывая оковы лени и сна. Сяо нервно выдохнул, смотря вниз. Бард умелыми пальцами удерживал бутылку вина, попутно играя на лире. Запахло одуванчиками. Море беспокойства пронзило его затылок, прошлось по загривку, устремляясь к корням волос. Он ненавидел этот запах. Источающий, благоухающий, солнечный, тёплый. Он мог вскружить ему голову, будь Сяо чуть моложе. Чуть неопытнее и глупее. Порыв ветра поднялся вверх, и нос Якши уловил запах яств и вина. Глоток воздуха оказался головокружительным. Адепт резко отодвинулся от перил, сделал несколько шагов, отступая назад. Ненавистный, сладкий запах. Именно поэтому он не любил одуванчиковое вино. Смешок, раздаваемый им в смятении, посеял зерно сомнения. Нет, вино здесь не причём. Это не вино так пахло, пах бард. Его тонкий пряный аромат земли и сочных лугов, мягкого ветра и высоких городских стен очаровывал. Сяо боялся этого. Своей слабости и бессилия, что он упадет на колени перед бардом, перед этим несносным мальчишкой Венти. Будто ему мало того, что он украл сердце адепта. Небо затянулось тучами, и переменчивая мать-погода Ли Юэ помогла Сяо скрыться в тени широких и массивных ветвей дерева, что прорастало в Ван Шу. Представление внизу оборвалось, бард смолк, наблюдая, как постояльцы расходятся, возвращаясь в свои номера. Никто не хотел мокнуть под дождём в такой чудесный день. Никто, кроме Венти.

***

Стоит сказать, что Сяо знаком с Венти слишком давно, чтобы не заподозрить что-то неладное с самого начала. Его тощая мелкая фигурка застыла в проёме его комнаты, а протянутая откупоренная бутылка говорила об одном — бродяжка ищет компанию. Собеседника, чтобы «распить этот чудесный дар богов». Сяо фыркает, флегматично пялится в окно, даже не отвечая. Всё равно. Венти поймёт рано или поздно, не будет стоять подле него вечно. Хотя мог бы. Руки неосознанно сжимаются в тиски и адепт рявкает прямо в лицо Венти, когда тот прикасается к его плечу. Это выходит неосознанно и ошибочно, а в итоге Сяо соглашается на небольшую прогулку. В льющий дождь. В качестве извинений за свой дикарский Лиюэшный характер. Бард усмехается, когда промокает до нитки и его коротенькие шорты облепляют его маленькую задницу. Сяо смотрит под ноги, молча следуя за Венти. Он иногда тяжело вздыхает, когда Венти наклоняется или отставляет корпус тела чуть назад, но совсем-совсем не смотрит. Холод пронзает его до самых пят, когда на вырезе спины стекает струйка воды, когда пряди облепили лоб, а дождевая вода залила глаза. Тогда он впервые говорит. — Тебе не холодно? — и тон будто предъявляет или требует, источает недовольство, презрение. Бард усмехается и его ноги заплетаются, он накреняется вбок и упирается в ствол дерева бедром. — И-к! — он прикрывает рот рукой, сгоняя румянец. — Ничуть, меня греет вино. Зря ты отказался, — бард милосердно протягивает жалкие остатки и запах земли и травы, одуванчиков и винограда буквально душит Сяо. Фигура адепта чуть подрагивает и он становится рядом, под дерево, надеясь, что так будет лить меньше. — Мерзость, — выплёвывает Сяо, — ты и твоё вино. — Ну-ну, Сяо, ты же меня любишь, — усмехается бродяжка, опуская бутылку, ведёт головой в бок. — Я знаю это, как бы ты не отпирался. — И почему я только таскаюсь с тобой, — вопрошает себя Якша, забирая бутылку из невыносимо холодных пальцев Венти. Даже если он — Архонт, тот самый великий Барбатос, то это не нормально. Даже тело бога не может быть таким… Безжизненным. Копейщик переворачивает бутылку, выливая остатки содержимого на землю. Удушающий запах не уменьшается ни на йоту, обвивается вокруг его шеи кнутом, что давит. И принуждает. — Мне всего лишь нужны вдохновение, хах, прогулка и хорошая компания. Это немного, — в привычном своём жесте Венти пожимает плечами, и мокрая от погоды накидка откидывается назад, обнажая прилипшую к телу рубашку и корсет, который немного сполз. Пышные нежные рукава сдулись, в точности повторяя запястья и руки барда. Удивительно тонкие и сильные. Они же, сжимающие лук, кажутся невероятно смертоносными. Сейчас же эти холодеющие пальчики не могут удержать и бутыль с пойлом. Какая ирония. — Ты весь замёрз, — Сяо позволяет себе оплошность и под гнетом столь чудесного момента касается ладонью прохладной щеки. Впервые его собственная плоть кажется такой разгоряченной, а ведь он даже не пил. — Хах-ха-ха-ха, — удивляется Венти, отлипнув спиной от ствола, — так согрей меня, о, Якша. Великий и ужасный. Венти придвигается ближе, пройдясь губами в сантиметре от губ Сяо, — ну же, защитник Ли Юэ, храбрый и сильный. Укрой меня своим широким рукавом. Обольстительно-пленительным кажется этот пьяница, и Сяо, ни разу не пробовавший вино, с радостью поддаётся этой зависимости. Этому запаху травы, одуванчиков и свободы. В Венти он ощущает и Ли Юэ — с его сухим песком, что подобен его губам, его солью, что отражается в их горьком поцелуе. И горы, неприступные необузданные скалы, которые ему поручено охранять. Сяо, как девочка-мечтательница, прикрывает глаза, когда сам напирает на Венти. Когда собственными руками и коленом пригвоздил барда к холодному сырому стволу дерева. Когда оставил несколько горящих пожаром отметин ниже шеи и когда позволил своему любопытству и пьянству спуститься под липкий и влажный хлопок рубашки. Венти нашептывает какие-то стихи и они не знакомы адепту. Он слышит их впервые и ещё больше удивляется, когда разбирает среди этих слов и свое имя. И поиск вдохновения Венти кажется уже таким логичным. Удавка на шее Сяо медленно сползает, обнажая скрывающуюся под пряным ароматом любовь.