Отгремевший Гром из иных миров

Зашипел баллончик, и в нос ударил едкий, но приятный запах краски. Здесь же пахло и мокрым бетоном, и деревянными поддонами, и бензином от стоящего рядом мотоцикла. За домом шумели, проезжающие по дороге, машины, а на заднем дворе самого обычного продуктового магазина кипела работа. Майя дернула рукой, нажав на клапан, и провела очередную яркую линию на серой стене. — Минут пять еще, и закругляемся, — окликнул ее приятель, полируя свой разукрашенный шлем. — Мне еще на репу с группой, а потом малую с садика забирать. — Вот сначала торопишь, а потом удивляешься, что криво вышло! — напомнила ему девочка, сидящая рядом. — Искусство требует времени, — заявила Майя, спрыгнув с подставки из нескольких поддонов. — Закончу завтра. — Закончишь, если опять не спалят, — вздохнув юноша с растрепанными обесцвеченными волосами. — А ни че, мы быстро бегаем, — съехидничал третий парень в компании. — Кир, вон, вообще, летает! — указал он на главаря с мотоциклом. Себя команда уличных граффитчиков называла звучно и просто: «Арт-компания», а состояла она всего пятерых: Старшим и по званию и по возрасту был Кир — обычный парень лет 20-и из самого простого художественного колледжа, что располагался почти на краю города. Помимо красок, кистей и папок с бумагой, почти везде таскался, с уже изрядно поцарапанной, но такой любимой еще отцовской гитарой. С Киром почти везде ходила Дарси — на редкость милая, но местами дерзкая первокурсница социально-психологического института, которая к тому же приходилась главарю девушкой. Чуть помладше них был Хаски — тот самый светловолосый парень, выпускник школы и, как было ясно по прозвищу, большой любитель животных. Рисовал он, в основном, как раз их, в своей интересной полу-абстрактной манере. Впрочем, работы его даже пользовались спросом в некоторых барах и других неформальных заведениях города. Здесь, на улице, он воплощал в жизнь свои не реализованные за деньги проекты. Третий юноша группы — Факир. Вот с ним-то никто и никогда не вздумал бы в здравом уме сесть за карты или наперсток. Вполне честно на этих играх он зарабатывал немалые деньги, а глупых подростков, желающих легко подзаработать в переулке, было, скажем так, немало. Майя, она же теперь просто Мэй, присоединилась к «Арт-компании» всего год назад, спустя три-четыре месяца, как в жизнь ее влетел и вновь исчез почти бесследно «эльф» Авендаль. Закончив работу в этом переулке, «Арт-компания» начала быстро собираться. В общую сумку, что обычно нес Хаски, были брошены все баллончики с краской, тряпки и обрывки от газет. — Эй, мы ж завтра на фестиваль идем? — поинтересовался Факир. — Хах! А ради чего я тогда всю неделю за всех посуду мыл и сеструху на занятия водил? — усмехнулся Кир, готовя свою ласточку к старту. — Кое-как упросил родаков меня на всю ночь отпустить. — А меня и не пасут особо, — ответил Хаски. — Только утром проверяют, был ли я дома. А так — гуляй, не хочу. Мэ-эй?! — окликнули они девочку. — У тебя вроде какие-то проблемы были? Идешь, или как? Майя завязала шнурки на кедах и, поднявшись, посмотрела на друзей. Что-то было от зависти в этом взгляде. Ее раздумья длились недолго. — Я иду! — уверенно произнесла Мэй, и ребята ответили ей улыбками. Собравшись, компания вышла из закоулка. Кир медленно вел свой мотоцикл по самому краю дороги: идти с друзьями он собирался до ближайшей развилки, а там уж они с Дарси поехали бы до дома девушки. Шли, болтали, как обычно. Хаски говорил о подработке, Факир крутил в руках колоду карт, Дарси шутила про однокурсников, не знающих толк в искусстве. Майя… — Мэй?! Ты чего? — окликнул ее Кир, и все друзья обернулись назад: девочка шарила по карманам с озадаченным видом. — Кажется, я телефон там, на поддонах, оставила. — Ну, беги, мы подождем, — крикнул ей Хаски. — Да, я быстро, — продолжая обыскивать карманы, в надежде, что все-таки сунула гаджет в один из них, Майя завернула за угол и остановилась, увидев в подворотне высокую фигуру. Юноша в потрепанных одеждах, прикрывал лицо от ветра красным шарфом с ромбовидными узорами и внимательно разглядывал яркую картину на серой стене — это был прекрасный фантастический пейзаж: на фоне ночного неба с планетарными кольцами извергался вулкан, и в лаве этой можно было различить больших скорпионов, выползающих на черные берега. Видимо, услышав позади себя шаги, путник обернулся и вздрогнул, увидев Майю, что теперь не могла и пошевелиться. Это был сон? — А думал я, лишь показалось, что этот мир мне так знаком… — устало вздохнул Авендаль. Мэй сделала неуверенный шаг навстречу старому знакомому, исчезнувшему тогда, словно утренний туман. На глаза накатили слезы. Девочка кинулась к своему спасителю, заключив его в объятиях, даже не заметив, как сильно смутил его этот привычный для людей дружеский жест. Прижавшись к Авендалю, как в последний раз, Майя тихо плакала, но этот плач становился все громче, отчаянно вырываясь из ее груди. — Мэй?! — крикнул Хаски, заглянув в закоулок: не дождавшись девочку, друзья решили вернуться за ней. — Мэй, ты чего? — вслед за парнями из-за угла с обеспокоенным видом выглянула Дарси. С еще большим непониманием на них смотрел Авендаль: не в силах оттолкнуть Майю от себя, он мог лишь стоять и ждать, пока та сама не надумает отойти. Они стояли так еще минуту, пока плач девочки совсем не утих. Мэй ослабила хватку, и Авендаль смог сделать шаг назад. Их взгляды встретились вновь. Ах, сколько ей хотелось ему рассказать! Сколько ярких слов было давно заготовлено, но теперь, когда Майя встретилась с ним, все буквы перемешались и никак не могли сложиться во фразы. — Шухер! Копы! — внезапно крикнул Факир, и все кинулась наутек. Недолго думая, Майя схватила за руку Авендаля, как однажды схватил ее он, и побежала прочь от разрисованных стен. Позади свистел полицейский. Гнались за Майей, как когда-то гнался за Авендалем таинственный Гром! Но теперь она видела! Бежала, сломя голову, четко различая каждый камушек под ногами. Унамар не отставал и совсем скоро стал едва обгонять ее. Неслись вперед, вдоль по серым закоулкам, где стены были так же разрисованные умелой рукой. Едва успевая разглядывать их на бегу, Авендаль различал в картинах все те же описанные им когда-то миры. Завернули за угол, вот он — тупик. Подпрыгнув, Майя вскочила на мусорный контейнер и перемахнула через невысокую решетку. Юноша, не медля, последовал за ней. Так, спрыгнув на крыши гаражей, они двинулись дальше. Вереница поставленных вплотную крытых одноместных парковок уходила далеко вперед и обрывалась у въезда на стройку. Там они спрыгнули, и девочка затащила пришельца в самое не просматриваемое место — между гаражей. — Здесь не найдут, — пыталась отдышаться Майя, все сильнее прижимаясь к стене. — Кто они? — поинтересовался Унамар. — Полиция. Они гоняют нас из-за граффити. — Граффити? — Те рисунки на стенах, — пояснила девочка. — Кое-кто называет это «вандализмом». Тьфу! А кто-то законно стены листовками тупыми обклеивает. Девочка и Унамар затаились на несколько минут. Майя не понимала, от чего больше колотится ее сердце: от шанса, что их поймают и отведут в участок, или оттого, что сейчас Авендаль, настоящий, не ее фантазия, стоял так близко, что она могла услышать, как он дышит. Так они простояли еще несколько минут, пока не стало ясно — беда миновала. Осторожно выглянув и осмотревшись, Майя вышла из укрытия и, подождав пару секунд, вслед за ней на дорогу ступил Унамар. — Похоже, они побежали за остальными, — предположила художница вслух. Вздохнув, она обернулась к своему старому знакомому. — А ведь… — неловко начала она. Смотреть на того, кто однажды подарил ей зрение, было так… необычно и трепетно, — когда ты уходил, то говорил, что больше мы не встретимся. — Хм… — «эльф» прикрыл глаза на мгновение, так задумчиво — собирался с мыслями. — Считай это невероятным совпадением… Майя… — он смотрел на девочку с едва заметным недовольством. Решив, что еще немного, и это негодование станет легко различить, юноша отвел взгляд. — Я и сам немало удивлен тому, что опять оказался в ТВОЕМ мире. — Снова уходишь? — переспросила Мэй. — Пожалуй… останусь ненадолго, — сообщил он приятную для нее новость. — Иногда надоедает быть на волоске от гибели. — Ура! — воскликнула девочка. — Мне столько всего нужно тебе рассказать! — О, да… — вздохнул Унамар. — Конечно, я обязательно послушаю. — Авендаль? — Ты… можешь называть меня Кен-Ши. — Кен-Ши? — Авендаль Кен-Ши Милирель Эанервиль. Я не говорил тебе тогда смысл наших имен. У всех Унамар их 4. Авендаль — имя для знакомых и коллег. Кен-Ши — для друзей. Милирель — для супруги. Эанервиль — мое имя, как творца и Мастера, оно самое уважительное. Раз мы друзья, я для тебя просто Кен-Ши. — Хорошо, — улыбнулась Майя. — Но все же, Авендаль мне как-то привычней. — Приму это, — Авендаль поправил лямку сумки, съехавшей во время бега с плеча. В кармане юноши что-то пиликнуло. Немного удивленно он достал телефон, на котором позвякивал брелок с планетами. — Ты его нашел?! — воскликнула девочка, выхватывая пропажу из рук знакомого пришельца. — Подобрал. Майя проверила сообщения. Кир писал в общий чат: «Все смылись? Кто оторвался от легавых — отпишитесь». Майя отправила в беседу веселый смайлик. Вслед за ней веселые рожицы пришли от всех остальных. Еще один удачный побег, а было их за последние семь месяцев много. — Твои друзья? Волнуются? — поинтересовался Унамар. — Ага, — весело кивнула Мэй, убирая телефон к себе. — Представь себе, впервые с кем-то подружилась! Мы по сети познакомились. Оказалось — живем в одном городе. Все немного художники. Кто-то даже очень. — Та картина на стене — твоя работа? — поинтересовался «эльф». — Да. Тебе понравилось? — с надеждой переспросила та. — Очень… красочно, — признал Унамар, не сразу подобрав нужное слово. — Лавовые скорпионы, как ты и говорил! — Да-а, — протянул парень. — Правда они были на порядок больше, а лава была зеленая и холодная. — Ух ты! А я и не знала… Куда ты теперь? Юноша огляделся: город был ему по-прежнему незнаком, куда идти, понятное дело, он и не представлял. В ином случае шел бы наверняка куда глядели его зоркие глаза, а тут Майя возьми, да и поведи его за собой… как тогда, год назад. — Пойдем, покажу тебе кое-что, — предложила она, и Авендаль не смог воспротивиться. В прошлую их встречу — эти восторженность и наивность оставили свои странного цвета пятна на холсте впечатлений гостя. Теперь — эта легкая бесцеремонность и вопиющее, по мнению юного путешественника по мирам, нарушение личных границ. По лицу юноши читалось — ему не по себе в компании этого эмоционально ребенка. — У нас недавно отремонтировали набережную, — продолжала Майя. Она уже отпустила руку Авендаля, и он шел вровень с ней по людной улице. Прохожие оборачивались и смотрели на него, как и в прошлый раз, но на этот раз как-то спокойнее. — Мы завтра пойдем туда на фестиваль. Пойдешь с нами? Будет здорово! Мы полгода его ждали. — Раз приглашаешь, — вздохнул гость. — Ура! Тогда я тебя утром со всеми познакомлю. Вот увидишь, они хорошие ребята. Солнце постепенно покидало зенит и катилось в сторону заката, медленно заливая небо розоватым отливом. Облака были совсем легкими и едва заметными на небесном полотне. Черные точки на нем — птицы, сбивались в стаи и летели куда-то, свободные как ветер. Шумели машины, прохожие переговаривались, огибая юношу с девушкой на пути. Впереди уже виднелась за узорным забором широкой набережной у парка широкая река, в которой играли последние лучи уходящего дня. Немного ускорившись, Майя запрыгнула на невысокий парапет и раскинула руки по ветру, он дул едва прохладно и так освежал после знойного весеннего дня. Авендаль подошел следом за девочкой и взглянул на такую приятную глазу картину: река и залитый закатный заревом город. Все куда-то спешили, но не эти твое. Как приятно было понимать, что вот так можно было бы простоять еще несколько часов, пока не устанут ноги… обычно они уставали от бега. А куда он бежал? Не забыл ли сам за все это время? Почти полчаса они стояли, прислушиваясь к звукам города — своеобразная музыка мира, где инструментами были люди, машины и природа. Последние солнечные отблески на небе рассеялись в закатном полусумраке. — Уже темнеет, — после долгого молчания промолвил Авендаль. — Не пора тебе домой? — Погуляем еще немного, — ответила Мэй слегка отрешенно. — Хорошо, Майя… Тот дом, где мы встретились. Он все еще стоит там? — Да. Я приходила туда пару раз. Хотела получше все разглядеть в том подвале. Нашла те старые картины, сфотографировала, и попыталась найти автора… не нашла. — Там никто не живет? — Он заброшен давно. — Тогда, думаю, я смогу остановиться нам на ночь. Та могла бы проводить меня до него? — Да с радостью! — Мэй спрыгнула с парапета на тротуар и поманила друга за собой взглядом. Они шли по улицам, которые за этот год Майя прошла сотню раз, разглядывая все и запоминая в подробностях. Присмотревшись к походке девочки, Авендаль заметил явные различия с тем, как шла она в день их знакомства: осторожно, будто прощупывая под ногами почву. Сегодня она шла, гордо подняв нос и выпрямив спину. Смотрела вперед, а не под ноги. Слегка повернув голову, пришелец посмотрел на свое отражение в темных окнах: потрепанных годом неприятных и опасных похождений… да что там дикий бег в никуда. В этих отражениях он будто бы видел позади себя те миры, что оставил позади. То неисчислимое множество дорог, ведущих только к концу всего и вся… Улица, по которой вела Майя, показалась Авендалю знакомой — по ней тогда бежали они в тот дождливый вечер. Вот здесь останавливались… тогда еще юноша почти ничего не понимал из слов девочки… да и сейчас иногда возникало желание переспросить. Вот что такое «фотографировать»? Авендаль не знал. «Запомнить»? Может быть «запомнить». Возможно, ему следовало спросить Майю об этом, но сейчас она молча шла вперед, и в этом молчании Мастер находил спокойствие. Легкая улыбка не пропадала с лица девочки, но сам Авендаль и не думал изобразить хоть какую-то радость на своем лице. Не забыл ли он, как это делать? А вот и тот самый дом, уже через дорогу! Помнится, тогда Авендаль впервые увидел эти странные быстрые машины, которые носились туда-обратно. Теперь они не вызывали той тревоги, как раньше. Дождавшись, когда переключится светофор, Майя перевела друга на другую сторону и прошла через заросли уже знакомой дорогой во двор покосившейся трехэтажки. Скрипнула дверь, а вслед за ней и половицы, слегка прогибаясь под весом вошедших. — Вот, пришли, — девочка вздохнула и слегка пошаталась на месте, не зная, что еще сказать. — Спасибо… Ты говорила про праздник? Правда, хочешь, чтобы я сходил с тобой? — Да! — тут же выдала Майя, даже не ожидая, что ее друг спросит ее о таком. — Я помню, где твой дом. Подойду утром и встану под окнами, — развернувшись, Авендаль уже собрался спуститься в подвал, где планировал провести ночь, как вдруг Мэй схватила его за руку. — А м… можно… можно, я тоже останусь? — девочка робко опустила глаза. — Останешься? Здесь? Со мной? На ночь? — с каждым вопросом друга, Майя все больше прижимала к себе плечи. — Я даже… Почему? Тебя, наверняка, ждут дома. Уже поздно… — реакцией девочки было лишь еще большее смущение. — Если боишься темноты, я могу проводить тебя. — Я не боюсь, — Майя постаралась как можно уверенней задрать нос, но фальшь во всех ее словах была ощутима. — Просто мне сейчас совсем нечего делать дома. Сейчас я предпочту тебя компании тихих квартирных стен. — И почему мне кажется, что я не могу отказаться… — вздохнув, Авендаль ступил на лестницу, ведущую в подвал. Чиркнуло что-то наподобие зажигалки, и крохотная коморка наполнилась тускловатым светом, исходившим от чего-то, напоминающего Майе лампаду — ее Унамар достал из своей сумки. Теперь крохотный светильничек стоял посреди комнаты, пока юноша искал места, где можно было бы разложиться на ночь. Пришлось сгрести в одну кучу в угол старый хлам, вместе со старинными картинами, на которые Мастер так и не взглянул. Майя присела в противоположный угол на какие-то коробки. Авендаль отряхнул руки от пыли и достал из сумки белый мелок. На глазах девочки снова происходило чудо: юноша слегка небрежно вывел на земле очертания матраса, набросал складки, и вот — он уже лежал там настоящий! Как же хотелось Майе закричать тогда от восторга… но уважение к прошлому Мастера заставило ее промолчать. А вслед за просторным матрасом появились две подушки и два одеяла, рисую которые Авендаль то и дело останавливался, видимо жалея о том, что не спровадил девочку домой. Окончив, юноша скинул с себя накидку, плащ снял перчатки с наручами и высокие шнурованные сапоги. Он не издал ни звука, но выражению его лица было понятно — гость был рад наконец-то расслабиться. Что было с ним еще вчера? Куда опять бежал, сломя голову? — Ты правда не пойдешь домой? — Авендаль повернулся к девочке, в надежде, что та передумала. — Не хочу, — отрезала Майя. — Ты почему-то не хочешь возвращаться туда? — верно заметил Унамар. — Н-не важно, — голос ее слегка дрогнул, но всеми силами Мэй пыталась взять себя в руки. — Правда? Мне кажется, это очень важно. Дом — это очень ценное место. Там, где безопасность и покой. — Не для меня… — сорвалась девочка, не желая больше врать. — Теперь, — Майя тяжело вздохнула. — После… знаешь, когда ты ушел, все изменилось. Я смогла видеть дальше, чем видит любой из тех, кого я знаю. Родители вернулись домой и я… на радостях как дура, рассказала им про то, что излечилась. Они начали задавать вопросы, а я… я не могу им ничего объяснить. Они не поверят в то, что меня исцелил при помощи старой кисточки и акварельных красок путешественник по мирам… Скорее в дом для умалишенных засунут… и ведь пытались… Мы с мамой давно не общались нормально. Она требует ответов, а мне все это надоело. Я стала возвращаться позже обычного, нашла новые увлечения, завела друзей… Возвращаюсь к себе — начитаются крики. Мама и раньше верила во всякое — таскала меня по гадалкам и знахаркам, а теперь так вообще умом тронулась: она считает, — я заключила сделку с дьяволом! Папа тоже меня не слушает, а мне…. Если честно, уже плевать… я лучше переночую в сыром подвале с хорошим другом… Вернусь домой — запрут и уже не выпустят. Вообще, я давно думала сбежать, да вот только… некуда… Авендаль молчал — теперь уже он не знал, что сказать, узнав, что произошло с девочкой за этот год. Она подняла глаза и посмотрела на того, кто совсем недавно назвал ее другом. Во взгляде его читалось сожаление, грусть. Но вдруг брови его слегка дрогнули — будто бы на все вопросы, что были у него, пришел ответ. Было это настолько незаметно, что девочка, возможно, и не уловила этого. Авендаль опустил взгляд и, положив руку рядом, пригласил Майю сесть поближе. Недолго думая, она переместилась на мягкий матрас. — Знаешь, — девочка устроила по удобнее, и снова из ее уст полились откровения, — то, что она больше не могла рассказать никому, хоть и так хотела, — ты тогда сказал, что в нашем мире пока еще нет Мастеров, и я тогда подумала: «А может быть… может я попробую?» — Попробуешь стать Мастером? — удивился юноша. — В вашем мире они появились, так, почему бы им не появиться и в нашем? — девочка вгляделась в огонек лампады. — Я просто пришла к выводу, что, если буду верить и продолжать попытки, то… — Нарисуешь для себя новый мир? — неожиданно перебил ее Авендаль, хотя раньше никогда не позволял себе подобной грубости. — Может быть… в любом случае, мне кажется, мои работы все же имели силу: я ведь рисовала все это с мыслью о тебе, том, кто подарил мне эту надежду, это истории… — посмотрев на Авендаля, Майя улыбнулась, и в уголках ее глаз блеснули слезы. — Я хотела снова увидеть тебя, и вот — ты здесь! У меня столько вопросов накопилось! Где был? Кого видел? Ведь там еще столько новых миров! — Ох, ну… — Авендаль задумался о чем-то на несколько секунд. Как и в прошлый раз, его решением было — «все рассказать», ведь, как и Майя, больше он не мог делиться об этом ни с кем. — Моря из песка, — начал Унамар повествовать о своих приключениях. — В нем живут странные рыбы, хотя, они и не очень-то и похожи на тех, что обитают в воде. Они дышат под песком! А дышат ли вовсе? Думал ли я раньше, что такое возможно?! В другом мире я видел самый необычный дождь: вода поднималась из почвы и взмывала к небу яркими зеленоватыми каплями. Был мир, где все состояло из камней, от блеска которых немного кружилась голова. Мир, где деревья приходилось обходить вокруг несколько минут. Их стволы уходили высоко вверх, а кроны терялись в желтых облаках. Я шел по лесу из гигантских деревьев и слышал жуткие, но завораживающие звуки где-то вдали. Не видел того, что издавало их, но то, вероятно, было огромное создание, а может быть, огромная птица. В другом месте мне пришлось прыгать по парящим над бездной каменным глыбам. Все было в облаках, которые ложились на небесное плато, а земли не было видно, как будто ее и не было вовсе — только скалы в небесах и облака, из-за которых выгладывают планетарные кольца, освещенные светом двух ярких звезд. Я был там, где вода была столь плотной, что становилась для меня дорогой, и я ходил по ней от берега к берегу. В мире другом было лишь море — от горизонта и, куда ни глянь! Да… Я слышал, как сам лес играет музыку, что успокаивает так, что клонит в сон, но стоит тебе заснуть, как буйные лианы оплетают тебе и утаскивают под землю, где тебя пожирают хищные корни. Я спасался от плотоядных грибов и взрывающихся плодов гигантского кустарника. Видел водопады из кристаллов, дожди из стекла. Камни, источающие яркий розовый свет… Путешествовал по миру, где горы были из того, что на ощупь напоминало бархат. Видел растения, как батарейки, наполненные электричеством. Поразительно… как много всего скрыто он нас за завесой… Как много прекрасного и опасного… — ненадолго Авендаль замолчал, вспоминая все свои приключения и, будто бы проживая их заново. — Однако, — продолжил он, — в своей неопытности я несколько ошибался в устройстве миров и природы своего животного ужаса перед Громом… Путешествуя с тех пор, как покинул твой мир, я нашел множество жизнеспособных измерений. Жизнь многообразна в своих формах, и многие эти формы неотделимые от мира своего, способны существовать лишь в условиях уже сложившейся, и во многом не благоприятной для подобных нам, среды. Есть и миры, где можно встретить разум. И он так же разнообразен… но даже так… нет миров, в коих не было бы места Грому. То, что вы зовете лишь явлением природы, связывает все миры с момента их возникновения. Этот небесный шум — не просто следствие и часть природной стихии… я понял… с трудом и временем… Гром, как отголосок ужаса — нечто большее. События, которые мы называем «катастрофа» случаются во всех мирах, и гром в небе — лишь знак для нас, что где-то там, по ту сторону ткани реальности произошло нечто ужасное. Тревожный сигнал для всех. Гром, словно колокол, оповещающий город о надвигающейся опасности… и все же… Гром… Это что-то иное… для меня Гром — это некая сила, способная уничтожить целый мир. Где-то это происходит медленно, а где-то ровняет с пылью все за мгновенье. Гром ни остановить, ни усмирить. Его невозможно подчинить или задобрить. Он неумолим. От него можно лишь убежать. Дело лишь в том, что, скорее всего, сбегая все дальше, я открываю ему двери в другие миры. Гром знает меня, он видел, на что я способен. Гром идет за мной… — Это явление природы или течение времени? — переспросила Майя. — Неминуемый конец? — Гром — это чудовище, Майя… он многолик. У него есть тысячи глаз, миллионы ушей. Гром может скрываться со всем и быть ничем одновременно. Он идет на тысячах ног под лязг металла. Его голос звучит, как режущая кожу пурга. Его когти остры, как самые смертоносные мечи. Его уши слышат дальше, чем могут дотянуться его руки, а они у него такие, что могут обнять эту планету и раздавить, словно скорлупку. Поглотить, растворить в своем чернеющем нутре. Его взгляд обнажает, пронзает, режет. Касания обращают все в пыль. И при этом, пока он лишь приглядывается к тебе, ты можешь даже считать себя в безопасности. Ты утопаешь в спокойствии, пока не становится слишком поздно.