___
Ночная комната встретила его внезапно прервавшийся сон безмолвной, но уютной темнотой. Кажется, Майлз проснулся чуть раньше, чем того планировал. Тело изнывало от усталости, слезливо прижимаясь к тяжести одеяла, убаюкиваемое теплом кровати. Но сон, желанный сон, который должен был мягкой ладонью прикрывать ему глаза, чтобы Венион, наконец, отдохнул, не желал возвращаться. Пришлось вставать с кровати, попутно сокрушенно вздыхая. Усевшись, Венион внимательным взглядом разглядывает выделенную ему комнату, очертания которой ясно различаются благодаря тусклому свету, проходящему даже сквозь закрытые шторы. Так просторно и богато расставлено. Каждая деталь в комнате с тихой гордостью шепчет о собственной ценности, будучи усладой для глаз. А в кровати, сейчас занимаемой им, можно уместить сразу трех человек, и даже так осталось бы пару мест для любимого питомца в виде кота или собаки. Наверное, любой другой человек сейчас бы вовсю наслаждался этим, но, к сожалению, Майлз этой восторженностью почему-то обделен. Хотя, чего греха таить, комфорт приятен даже ему. Встав с места, Венион в полной мере ощущает приближающуюся утреннюю прохладу, а посему ненавязчиво накрывает себя первой попавшейся шалью. Кому она принадлежит — он не имеет ни малейшего понятия. Да и мгновением после промелькивает мысль, что, возможно, платок-то создан не для этого; но стоит ему сесть за кресло — все лишние вопросы мигом улетучиваются. С его уст вновь невольно звучит усталый вздох. Тяжесть в теле все еще навязчиво держится под кожей, заставляя тело неметь и признать, что он совсем не отдохнул. Но, к счастью, ближайшие пару дней ему не нужно будет связываться со своей новоявленной семьей, о которой он знает не больше чем искреннее "ничего", а посему Венион лишь тянется рукой к скучному на вид сундучку, раскрывая его. Внутри сундучок все также обставлен мягкими подушками, что заботливо окружают чёрное яйцо, не давая тому разбиться. Хотя что-то подсказывает ему, что разбить драконье яйцо стоит большого труда. Впрочем, это лишь предположения. Черное маленькое яйцо размером с мяч все также спокойно лежит внутри, ничем не обремененное. — Как же нам с тобой сложно, а, - скорлупа под пальцами все также изумляет своей гладкостью, призывая не отрывать от нее руки, - Хотя, тебе-то легко — всего-то надо прятаться в этой штуке. Хаа... Хотел бы я также. Но, несмотря на жалобы, руку не отрывает. Лишь постукивает пару раз, пока не берет в руки, держа прямо перед собой. Тяжелое. — С виду такое маленькое, а оказалось таким плотненьким. Тот, кому ты достанешься, должен будет хорошенько тебя кормить. Мысль о том, что отвечать за дракона, возможно, придется ему, он сразу отметает. Он пришел сюда сразу в день покупки не для того, чтобы отвечать за все остальные проблемы. Надо только найти способ спихнуть эту ответственность на кого-то другого. На того, кто с радостью за это возьмется — такие идиоты, что удивительно, находились почти всегда. И Ким Рок Су является тому хорошим примером. "Может, удастся сдать тому графству? Под видом подарка. А потом пусть делают с ним, что хотят". На свои мысли он почти улыбается, кивая. Вскоре яйцо вновь оказывается в закрытом сундучке, а Венион в очередной раз устало вздыхает, откидываясь на кресло. Спокойно. Ему не впервой оставаться в комнате одному. Особенно ночью. Но когда комната столь огромна, от этого, что странно, становится чуть легче, как если бы пространство, занимаемое его мыслями, вдруг стало чуточку больше, теперь даже позволяя свободно дышать. И он дышит, спокойно и размеренно, пока смотрит в потолок, теряясь в собственных раздумьях. И засыпает. Рука, прижатая к лицу, является лишь жалкой попыткой взять ситуацию, да и свою болезнь, под контроль. Но попытка проваливается. Желчь, смешанная с алым, струится сквозь пальцы жгучим кипятком, окрашивая темный пол заметными красками. Его снова тошнит. Вениона Стэна, сидящего в тюрьме, снова тошнит после очередной жалкой и бесполезной попытки съесть хоть что-то. Он не может умереть. Он не может позволить себе умереть. Не тогда, когда— По слишком худой спине проходится мягкая ладонь. В этом неспешном движении любой бы уловил тихое желание помочь, но от этого ему только хуже, отчего Венион слишком резко откидывает от себя руку, оборачиваясь к раздражающему лицу. — Не.. смей. Слабый голос, еле слышимый, все еще упрямо пропитан ядом. В конце концов, даже растоптанная, лишенная клыков маленькая змейка остается ядовитой. Хотя от яда осталось одно лишь имя. — ...дой госпо... Майлзу это воспоминание совсем не нравится. — ...дой господин... Слишком не нравится, скребя по нему - Майлзу - непредвиденно сильно. — Молодой господин! С уст еще молодого Вениона звучит тихий вздох. Сам он вздрагивает, резко открывая глаза, и осматривается. Выделенная ему комната теперь предстает перед ним во всей красе, украшенная мягким солнечным светом. А ведь за окном была уже поздняя осень. Рядом со столом, на котором мирно располагался сундучок, сейчас тихо стоит та самая лакейша. Видимо, она-то его и разбудила. Вчера в темноте он не смог рассмотреть ее лицо, хотя определенно приметил высокий рост. Сантиметров, может, сто восемьдесят..? Отчего его даже на мгновение пробила зависть: сам-то Венион сейчас едва ли доходил до ста семидесяти. Но сегодня он мог спокойно разглядеть ее сдержанные черты и короткие темные волосы, не мешающие лицу лишними прядями, только помогают. Майлз встречает шатенов не впервые, но такой серо-голубой взгляд, - как хрупкий лед на поверхности озера, - видеть не доводилось. Впрочем, его также интересует то, как спокойно женщины занимаются в этом мире той же работой, что и мужчины, учитывая явный антураж в виде средневековья. Нечто непривычное, но определенно приятное. Венион медленно проходится по лицу рукой, убирая спадающие волосы назад, тем самым пытаясь незамысловатыми движениями убрать остатки сна. Удается ему это плохо. — Да? – хрипло звучит с его уст в какой-то момент, пока он старательно пытается сосредоточиться на девушке. Даже подается в кресле вперед, подпирая щеку рукой на подлокотнике. Все еще хочется спать. Лакейша отвечает не сразу. И в этот маленький миг Майлз успевает подумать о многом. Например, о том, что он, как бы ни старался, все равно умудряется допускать глупейшие ошибки. Он не может позволить себе оши... — Юный господин Нео надеялся провести завтрак в Вашей компании. — Нео..? А-а, Тёльц? Тот самый вчерашний молодой виконт, так походивший на растрепанного щенка. Ответом на его вопрос становится кивок. И Венион, все еще не до конца проснувшийся, принимается старательно протирать себе глаза ладонями, надеясь хоть так избавиться от осевшего в теле сна. — Хорошо... - произносит он в ответ тихо, - Мне же надо одеться? Тогда.. позови слуг... Мм... чтобы помогли мне одеться. Хаа… Но вместо ожидаемого и, что иронично, уже почти привычного "Как прикажете", звучит нечто совсем иное: — Молодой господин, могу ли я высказаться? — Мм? Майлзу эти слова не нравятся. Еще больше не нравится то, как в спокойных чертах молодой девушки под двадцать скользит еле заметная хмурость. И сосредоточенность, что проявляется только при мысли, которую давно хотят высказать. — Вы всегда можете отказаться. — Мм..? — Нет, на самом деле, я считаю, что Вам стоит отказаться. Он всего лишь сын виконта, думающий, что из-за одной похвалы смеет бахвалиться, приглашая Вас на совместную трапезу. Ладно, это определенно не то, что он ожидал. — Стой… Это, что, сейчас было проявление беспокойства? Голос у Вениона звучит изумленно и искренне, совсем не имея под этим чего-либо еще. Но лакейша перед ним все равно вздрагивает. — Я-я... Как неудобно. Нет у него сил справляться еще и с чужими переживаниями, отчего он лишь взмахивает рукой. — Я не злюсь, не волнуйся. "Но мне любопытно". Девушка от его слов тихо вздыхает, возможно, обременяясь сожалениями о решении высказаться. Но Майлз ее не осуждает. Более того — признает, что она права, что только больше удивляет его. Она действительно выражала беспокойство? О ком-то вроде Вениона, который вряд ли позволил бы хоть кому-то из слуг сократить с ним дистанцию? Об этом засранце, не пожалевшем своего собственного брата? ...Почему? А ведь она была крайне полезной и вчера, хотя и не сделала что-либо выдающееся. Может ли быть..? — Назовись. — ..Я — Оливия Сейр, молодой господин. Было ли странным то, что Венион не знает ее? Или все же нет? Лучше перестраховаться. — Нет, не так, - Венион слабо мотает головой, в который раз отмечая, что эти короткие светлые волосы его раздражают, - Назови сначала свое имя, а потом - кем ты мне приходишься. И Оливия послушно следует приказу. — Оливия Сейр, Ваша слуга и лакей. — Хорошо, - теперь в тоне скользит определенная серьезность. Но в следующий момент смывается тихим смешком, - Я попросил тебя со скуки, а ты действительно это сделала. Хаха... Спасибо. Благодарность он произносит тихо, почти про себя, отчего лакейша на мгновение сомневается в собственном слухе. Но Вениона ее тревоги мало волнуют, пока он встает с места, оставляя мягкую шаль на теплом кресле. Он не может заставлять других ждать лишь из-за собственных беспричинных переживаний. — Позови уже слуг. — Д-да, - лакейша неуклюже разворачивается к двери, заставляя все еще изумленное тело следовать приказу. И Венион сразу же пользуется моментом, с удовольствием потягиваясь. Одеревеневшее тело податливо хрустит, почти срывая с губ облегченный стон, но Венион сдерживается, опасаясь, что действие это совсем не благородное. Как же неудобно быть благородным..! — И.. когда мы там доедем до виконства Тёльц? Шатенка в последний миг останавливается у дверей, оборачиваясь перед выходом назад — Венион к этому времени успевает принять самую непринужденную, но все еще предельно изящную позу, облокотившись к спинке кресла. — К вечеру седьмого ноября, молодой господин. — Вот как... Он понятия не имеет, какой сегодня день, но раз уж она не сказала "сегодня" или "завтра", значит, у него еще несколько дней. Целых несколько дней без раздражающей физиономии того старика Маркиза. "Славно, мне нравится".___
Стол перед ним ломится от всевозможных яств, хотя сейчас был только завтрак. Мясо, свежее и сочное, готовое от одного лишь касания ножа послушно разрезаться; яркие фрукты, дожидающиеся, когда их опробуют; салаты, десерты, вино и напитки — на столе есть все, что только может пожелать душа, но Венион не притрагивается ни к одной. А от слов молодого виконта о том, что они «старались следовать его вкусам», аппетит теряется вовсе. Не привык он к такой роскоши. К тому же, недавний сон все еще не теряет над ним влияния, отчего, не еще готовый к тяжелой пище, Венион лишь осторожно попивает какой-то легкий травяной чай. На вкус он, если честно, не очень. Безумно хочется газировки или хотя бы простой воды. Но за эти почти два дня Майлз привык лишний раз не показывать свое недовольство тем, что имело риск быть для остальных нормой. Поэтому скрепя сердцем свыкается и в этот раз. Только дует время от времени на чай, старательно делая вид, что не замечает, как на него кидают красноречивый взгляд. "Если хочешь что-то сказать — скажи уже, черт подери!" Сам он с бухты барахты начать разговор не может, хотя планировал: узнав через тактичные вопросы о том, что виконтство этого парня приходится графству Хенитусе соседом, он думал о том, под какой же отговоркой можно будет заставить одного сдать яйцо другому. И как потом ему самому выйти из всего этого сухим, если один раздражающий Маркиз знает, что яйцо должно быть у Вениона. Поэтому всё, что ему остается — в очередной раз упиваться изящностью своих манер, видимо, бывшие уже хорошо вбиты в это тело до самых костей. — Молодой господин Венион... Боже, наконец-то. — Да? – произносит Венион как бы невзначай. Как себя вести с этим парнем, он не знал. Да, с виду юноша-то немного наивный, может, даже глуповатый, но раз уж он умудрился связать себя с Венионом Стэном, то наверняка тоже имеет при себе что-то, стоящее внимания? — Как Вам.. Как Вам завтрак? Ладно, не имеет. "Это худшая фраза, которой ты мог начать разговор", - вертится у него на языке, но проглатывается, стоит только вспомнить, кто вчера изворачивался перед безумным магом, точнее, торговцем. — Неплохо. Вам? — Тоже... Нет, ну это уже чересчур! Миниатюрная чашка, столь старательно служившая Вениону в этот завтрак, со стуком опускается на маленькое блюдце. Сам Венион подается вперед, переплетая пальцы рук на столе, а после опираясь на них подбородком. И молодой виконт, вздрогнувший еще от чашки, почти сглатывает, наблюдая за игривой улыбкой и пронзительным взглядом зеленых глаз. Улыбка до глаз не доходит, а юноше, зовущемуся Нео, безумно захотелось слиться со стулом. — Давайте будем честны друг с другом, - произносит Венион все с той же многозначительной улыбкой, - Чего Вы от меня хотите? Раз он не знает, как к Нео отнесся бы Венион, или как стоило бы к нему относиться, отношения Майлз будет выстраивать по собственным правилам. Нео, растерявшийся от такой внезапной перемены, расплывчато отвечает, что ничего. "И если он как-то оскорбил..." - начинается с его уст, но Венион быстро его перебивает. — Хорошо, - откидывается он чуть назад, скрещивая руки, - Тогда тем, кто сегодня задает вопросы, буду я. Хорошо? Молодой виконт Тёльц на это лишь послушно кивает. И почти улыбается, понимая, что от его общества не хотят избавляться в ту же секунду. — Вчера... - пальцы, в пример вчерашнему бывшие в перчатках, задумчиво касаются губ, пока сам Венион смотрит в сторону, старательно подбирая нужные слова и воспоминания, - Вчера Вы говорили что-то, что зацепило мое внимание. Я, кажется, еще просил Вас рассказать мне обо всем этом потом. Помните? Пронзительный взгляд вновь обращается к Нео, но молодой виконт в этот раз не теряется, все также улыбаясь. Все также кивая. — Конечно! На его реакцию Венион отвечает ухмылкой. — Отлично, - и вновь подпирает подбородок ладонью, - Значит, Вы сможете ответить на мой вчерашний вопрос. Под кожей словно ядовитой змеей скользит сомнение, с ласковой жестокостью шепчущее, что он делает ошибку. Но Майлз с таким же успехом сойдет с ума, если попытается по собственным ощущениям понять, как именно должен действовать Венион. Да и вообще, нет здесь больше этого парня. Поэтому не его дело, как тот повел бы себя. А вот если появятся слухи... Впрочем, какие именно слухи могут появиться? Что второй сын маркиза одержим Дьяволом? А у них в этом фэнтези мире будет время на ангелов и демонов с их-то самодостаточными Богами, которые только и делают, что наблюдают за кичливыми людьми, снующими туда-сюда в каком-то странном наваждении? Ведь и те, и другие, хоть и не говорят, вполне довольны своим положением. Нет тут никаких демонов. Духов, скорее всего, тоже. Некому уличить Майлза. Да и, уличив, доказать — тоже некому. К тому же, единственный, кто мог бы что-то явно заподозрить, сейчас даже не обладает соответствующей для этого силой, занимаясь своими темными делами — видит Бог, у их с Венионом встречи шанс составляет десять процентов из всех ста. А может один, если не весь пресловутый ноль. Стоит уже прекращать трепать себе хрупкие нервы по любым пустякам, раз кого-то в свое время в похожей ситуации ничего подобного и не волновало. Нео отвечает не сразу. Задумывается, забывая опустить даже ложку. Венион наблюдает за ним со скучающим выражением, но сосредоточенно. Был ли какой-нибудь Нео Тёльц в этой новелле про героя-отброса? Кто знает. Точно не Майлз, которому теперь эту новеллу никогда не удастся дочитать. — Молодой господин Венион... Я, помню, встретил Вас— — Кхм-кхм! Что?! Нео же, уже готовившийся все рассказать, вновь потерянно глядит на Вениона, в чьем лице отчетлимо просматривалась ясная, такая же, как у него самого, растерянность. Только последний, кажется, еще и немного раздражен. — Что-то не так? Этот парень собирается поведать с самого начала их знакомства, будто это что-то нормальное, и после еще и задается вопросом "что-то не так?” Он что, идио... Нет, стой, а ведь это даже хорошо... Хотя, скорее всего, всё окончится тем, что уже на половине чужого рассказа Майлз начнет скучать, отвлекаясь на что-то еще. — Нет, ничего, прошу прощения, - в отнекивающемся жесте машет рукой Венион, фальшиво прокашливаясь, - Кхм, можете продолжать. И извините, что перебил. Придется выслушать. А разговор, ради которого вся эта встреча и затеивалась, так и остается нетронутым.___
Венион, вновь сидящий в том самом кресле, устало разминает себе лоб. Но уже без перчаток — те были сразу вышвырнуты куда-то в сторону кровати. Голова отдает глухой болью, что громко стучит прямо в виски. Хотя Майлз наоборот должен быть довольным после встречи с молодым виконтом, ведь он получил достаточно информации. Информация — это всегда хорошо. Так почему же у него так болит голова, черт подери?! — Этот пацан действительно любит потрепаться, ей богу, - ворчит он и вздыхает, лишь устало прижимая запястье ко лбу. Утомленный взгляд невольно тянется к чёрному яйцу. И сундучку, который он зачем-то открыл. Взгляд задерживается. Недолго думая, Венион и сам вскоре тянется к яйцу, беря его в руки. Тяжесть, скрытая за необычной скорлупой, снова чуть не застает его врасплох, но будущего дракона он всё же удерживает. — Интересно... Вертит в руках и так и сяк, пытаясь понять, а есть ли в скорлупе что-либо необычное. Возможно, даже надеется увидеть в нем что-то страннее, что он еще не успел заметить. Скорлупа под рукой ни горячая, ни холодная. Скорее просто отдает приятной теплотой, как если бы яйцо все это время высиживала заботливая мать. — Сердце.. Звучит ли...? Произнося свои мысли вслух, Венион любопытно прижимает яйцо к уху, но ничего не слышит. Хотя отчего-то полон наивной уверенности в том, что время от времени где-то внутри звучит биение. — Странно. Внезапно звучит вежливый стук в дверь, но Венион, до того сосредоточенный на яйце, столь сильно вздрагивает от неожиданности, что чуть не роняет его. Впрочем, успевает схватить еще в воздухе, а после с облегченным вздохом прижимает к себе. Не хватало еще разбить его! — О-оливия! — Молодой господин? Что-то произошло?! – за дверью звучит приглушенный женский голос, и Майлз, понимая, что это была именно она, лишь спокойно мотает головой, отгоняя от себя легкий испуг. Лакейша же, несмотря на уже ее собственный испуг, все равно не решается войти без должного разрешения. — Ничего.. Заходи уже. И все, что этой самой Оливии остается — послушно войти. А Венион, сидящий на кресле куда расслабленней, но без яйца, внимательно наблюдает за ней. Оливия Сейр. Утром Майлз имел на ее счет свои собственные подозрения, но у него не было достаточно времени ни подтвердить, ни опровергнуть их. Он понятия не имеет, а может ли ей доверять, впрочем, без упрямства признает, что она уже была достаточно полезна. Оставалось только понять, как к ней подступиться. Потому что обойтись совсем без людей он не может. К его же величайшему сожалению, силой аристократов является то, что для него, наоборот, слабостью, — люди и отношения. Да, он прекрасно умеет натягивать на лицо обворожительную улыбку, как и нести первую пришедшую в голову хрень. Это не так уж и сложно, разве что чертовски утомительно. Раньше его, вроде как, даже находили по-своему обаятельным. Пока, конечно, не узнавали получше, называя уже невыносимым. Но даже он мог иметь дело с людьми, пока был вынужден. Адаптация, в конце концов, доступна всем людям. Это может показаться ироничным, но ему нравилось наблюдать за людьми. за тем, как они выстраивают отношения, как плетут интриги, как завязывают дружбу, влюбляются, начинают ненавидеть от одного лишь взгляда или сквозь года внезапно обнаруживают, как потухли чувства. Нравилось, пока всё не касалось его самого, начиная уже вымораживать, а посему Майлз с преспокойной душой ограничивался лишь интересными, на его взгляд, произведениями. Поэтому, к своей же удаче, что-то в дворянских интригах он смыслит. Да и не так уж сильно люди меняются со временем или вселенной. Ибо суть шепотов, передающихся из уст в уста, как и произносимые то томно, то игриво, то раздраженно в чьи-то ушли, с единственным желанием — произнести, не меняется. Меняются только слова. К чему всё это? А много к чему, но в первую очередь, к роли, которую Майлз теперь вынужден отыгрывать. И к ограничениям, которые сопровождают саму роль. Маркиз. Майлз не выносит чужого непрошенного к себе внимания, а Маркиз этим вниманием одаривает Вениона с головой. Так что последнему совсем не стоит удивляться, обнаруживая среди своих слуг преспокойно рыскающие глаза Маркиза. Слуги эти принадлежат Вениону, конечно же. Для Майлза они — люди абсолютно незнакомые. Но это не отменяет того факта, что лишних голов при себе он допустить никак не может, как и не может дать Маркизу лишний контроль над его, Вениона, действиями. Поэтому первое, что ему нужно сделать — найти хотя бы одного, но способного человека, чтобы через него спокойно контролировать всё остальное, при этом лишний раз к собственному влиянию не прибегая. Допустить больше подозрений он не имеет права. Отчего не может самостоятельно контролировать слуг, не сейчас; их рты и уши — тоже; а вот присутствие — запросто. Ибо первое, чем хоть немного здравый человек должен заняться, внезапно оказываясь среди толпы незнакомых лиц, — подстроить под себя свое новое окружение. — Оливия, - произносит он после недолгого молчания, - У меня к тебе пара вопросов, и я надеюсь, что ты сможешь мне честно на них ответить. — Конечно, молодой господин. Оливия, недавно подошедшая, сейчас скромно стоит перед ним, сохраняя со своим господином видимую дистанцию. Венион не может точно сказать, нервничает ли она, но зато отмечает ее видимую сдержанность — черта, видимо, присущая всем слугам маркизства Стэн. Но сейчас его интересует лишь один слуга. "Чего же ты на самом деле хочешь? Что для тебя на самом деле важно?" — Кому ты на самом деле служишь? Вениону Стэну? Или все же маркизству? Вопрос, конечно же, заковыристый. Ответит: "Вениону", — скорее всего солжет. Попробует увильнуть — не будет честной. А честность является единственным требованием, которое господин ей выдвинул. Конечно, есть шанс, что она сможет найти какой-то другой путь, будучи на редкость умной, но... — Маркизству. Слишком умным людям стоит доверять меньше всего. И Венион, услышавший чужой ответ, довольно откидывается на кресло, позволяя себе слабую улыбку. "Значит, она достаточно умна, чтобы знать нрав Вениона. Отметаем преданность". Дальше. Что для нее на самом деле важно? И сколько она сможет себе позволить, чтобы это сохранить или же, если не имеет, заполучить? Но что волновало Вениона больше всего — может ли именно она быть глазами Маркиза? — Если бы я попросил тебя выпить яд, ты бы это сделала? Это всего лишь вопрос по типу "если бы...", поэтому в нем вряд ли есть что-то сложное. — Ч-что... — Нет, не так, - Венион ее растерянность предпочитает не замечать, придвигаясь поближе, - Если бы тебе был отдан приказ выпить яд, что бы ты сделала? Как думаешь: выпила бы? Отказалась? Подставила кого-то другого? Вариантов много, поэтому, опять же, прошу отвечать достаточно честно. Наказывать я тебя вряд ли буду, даже если ответ мне придется не по вкусу. Да и наказывать за ложь на простой вопрос как-то... Но за своими рассуждениями он довольно поздно замечает, как недавно бывшую спокойной девушку внезапно охватывает дрожь. — Я-я... И понимая, что он, кажется, невольно перешел черту, медленно встает с места, спокойно и тихо разговаривая с ней дальше: — Тихо. Тихо... Это всего лишь вопрос, слышишь меня? Ты можешь ответить на него "я не знаю", и я это зачту. Сам бы он, наверное, так и ответил, если бы ему не дали времени на рассуждение. Может, стоило сказать ей подумать об этом, а ответить позже? Черт. И лакейша, даже если на миг, но потерявшая самообладание, тихо и глубоко вздыхает, возвращая самоконтроль. Венон же, это заметивший, садится обратно. — Я... Сожалею, но я бы не стала его выпивать. Поздно уже что-либо менять. — Хорошо, - произносит он спокойно, прикрывая сжатую ладонь другой рукой, - Что бы ты сделала дальше? — Даль.. ше? Дальше... Я, возможно, попробовала бы рассказать семье, а потом— Но если вы... Если семью... С чего она вообще взяла, что ее собираются травить прямо сейчас?! — Нгх.. Ладно, хватит, я понял. Понял. Ты будешь стараться выжить. Это хорошо. И Венион, в доказательство собственных слов, согласно кивает, взмахнув рукой, пытаясь как можно быстрее закрыть эту чертову тему. И хмурится, убирая взгляд куда-то в сторону. "Я ебанный идиот". Его не так уж сильно волнует, корыстная ли она или нет. Хочет ли Оливия влияния, денег или внимания. Ему все это побоку. Как и то, что она может быть крысой маркиза — и в этом нет для него ничего слишком плохого. Подумаешь! Всего-то нужно дурачить, чтобы докладывала Маркизу какую-нибудь ересь. Но черт, пугать простую слугу до еле сдерживаемой паники было последним, чего он хотел. Ведь это был просто вопрос! "Черт". Ему нужно успокоиться и исправить все прежде, чем он сделает хуже. Поэтому Венион вновь вынуждает себя тянуть губы в своей довольной улыбке, как если бы слова Оливии были тем, что он желал так долго услышать. — Прекрасно. Мне нравится, - и замечая, как напряжение в лакейше медленно растворяется, встает с кресла, - Можешь идти все готовить, чтобы мы поскорее отсюда ушли. Только принеси мне перед этим пару бумаг с... пером. — Как прикажете. Хотя его план с вопросами чуть не пропал коту под хвост, он все же получил желаемое. Оливия действительно то, что надо. Оставалось лишь воспользоваться этим. — И выпей перед работой воды или чего-то вроде, твои пальцы все еще дрожат. На это лакейша отвечает скромным "хорошо", почти сразу пряча руки за спиной. Возможно, ей действительно следовало чуть успокоится. Бедная девушка. Венион же на ее беспокойства времени не имел. Более того, время нетерпеливо текло, ускользая сквозь пальцы. А чем дольше он будет тянуть, тем меньше будем помнить потом. Нужно разбираться со следующими делами.