___
Касания тонких пальцев проносятся по запястью еле уловимой прохладой, сопровождаемые взглядом пронзительного изумруда, пока сам Венион в тишине кареты увлечен бессмысленными раздумьями. Снятые на мгновение перчатки лежат тихо на коленях, дожидаясь. Кажется, даже к ним он начал привыкать, хотя в начале мог только жаловаться. Мысленно, конечно. Чтобы тут хоть кто-то мог его послушать? Нет, не так: чтобы хоть кому-то Майлз мог всё рассказать? Впрочем, он и без того редко произносит свои истинные жалобы, предпочитая заменять их жалобами поменьше. И незначительнее. Двери кареты отражают стуки, после позволяя себя открыть. Лакейша хранит дистанцию даже сейчас, находясь от дверей на допустимом расстоянии. И говорит: — Молодой господин, мы готовы. — Хорошо. Венион и сам предпочитает быть от людей как можно дальше, а оттого почти прячется в углу. Но сидит, впрочем, по всем правилам. Перчатки быстро оказываются на руках. — Оливия, - пальцы лакейши на дверях предательски вздрагивают, - Сядь сегодня со мной — мне есть, что тебе сказать. Венион не позволяет себе пропустить момент молчания, полного... А вот это уже неважно. Оливия всё равно смиренно опускает голову. — Слушаюсь. Закрываемые двери кареты становятся для Вениона очередным мгновением тишины, покоя и недовольно нахмуренных бровей. Неприятно. Вскоре, впрочем, двери вновь открываются, впуская в карету лакейшу. Венион не пропускает ни одного её движения, тем самым, желает он того или нет, напрягая ее еще больше. Но Оливия свое волнение не выдает, лишь опускает взгляд, как и подобает слуге, и садится как можно скромнее. Еще никогда Майлз не влиял на людей так легко, и еще никогда от собственного же влияния не ощущал гнетущую дрожь сам. Но это удобно — он вынужден признать. Пальцы в изящных перчатках сжимаются совсем не изящно, но Венион легко прячет это за второй ладонью. — Оливия. — Да, молодой господин? - голос пронизан покорной отрешенностью, а Оливия, наконец, поднимает взгляд. Оливия лишь слуга, прямо сейчас находящаяся под пристальным вниманием хозяина. Вряд ли она осмелится сделать что-то по-глупому необдуманное, вроде бесполезных слухов. Но у Майлза нет желания на нее давить. К тому же, страх — слишком ненадежное чувство. "Будет лучше, если я попытаюсь заполучить ее доверие. В конце концов, она ведь тоже человек, верно?" Всего лишь человек, старательно работающий и желающий спокойно прожить день. — Те вопросы.. которые я задавал тебе, - начинает Венион осторожно, - Возможно, они могли показаться тебе странными. Но всё, что я хотел - узнать, хорошая ли ты слуга. Венион смотрит прямо на Оливию, стараясь отмечать изменения в лице. Их нет. Зато краем глаза замечает, как сжимаются у нее руки на коленях. Поэтому он расслабленно откидывается назад, непринужденно скрещивая ноги. А после тянет губы в улыбке с такой доброжелательностью, на которую вообще способен, смотря в ответ. — ...И мне понравились твои ответы. Пальцы лакейши чуть разжимаются, а взгляд все так же опущен вниз. — Поэтому я хочу дать тебе выбор. Выбор, а не приказ. Тебе понятна разница? — ...Да, молодой господин. — Хорошо. Венион все еще не проникся к ней доверием. Да и вообще, он ни к кому не умеет проникаться доверием. Но он умеет видеть, смотреть и замечать, а после делать выводы, доверяя уже им. И в его глазах Оливия кажется достаточно честной и человечной, чтобы, как слуге, ей не захотелось в будущем внезапно предать своего хозяина. Пока ее жизни ничего не угрожает, конечно. Да, есть также шанс, что она хороша в актерском мастерстве, обыгрывая тем самым самого Майлза. Тогда последнему будет некого винить. Но ему и не нужно — Майлзу не надо понимать, когда врут, достаточно лишь чувствовать, опасен ли перед ним человек. Опасность от людей, к своей же удаче, сотканной из опыта, он не пропускает. Поэтому дает ей шанс. — Ты мне показалась достаточно умной, чтобы справиться с нужной задачей. И достаточно честной, чтобы доверился я именно тебе. "Не то чтобы у меня есть какой-то выбор. Другие слуги как-то и не запоминались". Поза Оливии не меняется. Ничего в ней не меняется. — Оливия, - тон понижается, - Будьте добры, смотрите на меня, чтобы мне было удобно вести с вами разговор. "Почему она ведет себя как собака, которую собираются выбросить на улицу?" — Н-но.. — Не усложняйте мне задачу. И взгляд серо-голубых глаз, наконец, поднимается. А Венион, начавший уже терять терпение, довольно улыбается в ответ. — Замечательно, - произносит он, придвигаясь поближе, - Тогда я продолжу: я прекрасно знаю, что служишь ты именно маркизству. Это похвально. Но мне бы хотелось, чтобы ты начала служить мне. Это не значит, что ты предаешь маркизство, отнюдь. Но зато может означать, что мои приказы будут иметь больший приоритет. Ты ведь это понимаешь, верно? Кивок. — Отлично. Я позабочусь о том, чтобы твое положение было стабильным. И тебе не придется заниматься чем-то опасным. Всё, что мне сейчас от тебя нужно — быть внимательной к другим. На юном лице молодого господина больше нет и следа улыбки, но Оливия этого не успевает даже заметить, старательно внимая. Пальцы больше не сжимаются. — Что Вы имеете в виду? Венион лишь ухмыляется. Больше нет пути назад. — В моей семье... - ухмылка сопровождается размытым, задумчивым взглядом, - Есть один умный человек. Нет, возможно, он даже слишком умный. Куда умнее и опытнее меня. Именно поэтому мне нужен кто-то достаточно неглупый, чтобы отвести от меня его внимание. На кончике языка у него только одно слово — "Маркиз". Но он его не произносит. Прячет, скрывает завуалированным образом и желает, чтобы услышали вместо этого нечто совсем другое. Старший брат. — Я уверен, - Венион теперь смотрит прямо на нее, - что он имеет пару глаз и ушей среди моих слуг. И мне даже не нужно, чтобы ты выясняла, кто это, хотя это тоже было бы неплохо. Мне лишь нужно, чтобы ты контролировала поток информации, чтобы этот человек видел и слышал только то, что мне удобно. Как думаешь, ты справишься? Таких слов ведь должно быть достаточно? — Я... — Если у тебя нет опыта, то все в порядке — у меня его тоже нет. Как я и сказал, мне лишь нужно, чтобы ты была внимательной. Внимательной, но не подозрительной. Веди себя также. Хотя нет, можешь, наоборот, вести себя глупее. Только осторожно. Можешь глупее, можешь холоднее, заносчивее — не так важно. Господин наделит тебя вниманием, и всё, что тебе, как слуге, нужно сделать — воспользоваться этим, медленно контролируя все остальное. Потому что Вениону этим заниматься будет не только тупо, но и неправильно. — Поняла. Взгляд, направленный на Вениона, наконец обретает ясность. — Прекрасно, - произносит он, - Тогда я повторю, но уже яснее: ты хочешь служить мне? "Ты хочешь мне помочь или предпочтешь не лезть? Заставить-то я тебя не могу". Заставить не может, но вполне способен убедить. — Я уверен, что ты не глупа, но я все же скажу: если будешь служить мне, я о тебе позабочусь и не буду требовать лишнего. Если же нет — попрошу не распространятся о том, что я сказал тебе сегодня. Наказания за отказ не будет. "Будет ли этого достаточно..?" — ...И помнишь тот вопрос с ядом? Мне лишь хотелось узнать, насколько ты будешь хороша, не более. Ты должна понимать, что травить тебя мне ни к чему. Наоборот, при нужде я позволю тебе выйти сухой из воды. Потому что последнее, чего Майлз хотел — принести другим проблемы. — Я... Я поняла. Но могу ли я задать вопрос? И сейчас Оливия, с лицом, полным искренних эмоций, которые Майлз не осмеливается назвать, кажется куда человечнее, чем он ее до этого видел. А потому он не мешкает. — Спрашивай. — К чему Вам подобная забота о слуге? В конце концов... Смешок. — А разве не ясно? Мне сейчас нужен не просто слуга, а партнер.___
Вскоре разговор в карете прекращается, а тишина, пользуясь моментом, медленно наполняет воздух щекочущей неловкостью. Сам Венион эту неловкость предпочитает не замечать, читая книжку. Читает, даже если не хочет. И когда лакейша добровольно произносит хоть что-то, он почти благодарно отнимает от строк взгляд, обращая его уже к ней. — Молодой господин, не стоит ли мне выйти? Выйти? Ей? Если она внезапно выйдет прямо во время дороги, то.. это точно не будет означать ничего хорошего. А Вениону стоит следить за собой как никому другому. — Не стоит, - произносит он, возвращаясь обратно к чтению, - Иначе им как минимум станет ясно, что у нас был разговор. Если Вам нетрудно — потерпите хотя бы до привала. Оливия в собственных глазах лишь лакейша, к которой не принято обращаться настолько формально. Тем более — господину. Но еще меньше принято ей жаловаться на отношение своего хозяина. Поэтому она только прикрывает глаза, произнося привычное устам: — Как прикажете. Венион в ответ лишь переворачивает страницу. У него при прошлой жизни часто возникали мысли вроде "хотел бы я быть в каком-то другом месте". Особенно подростком. Когда всё, что тогда окружало, пронизывалось какой-то мерзостной инородностью, к которой не хочется прикасаться. И когда казалось, что всё это — иллюзия. А его настоящая жизнь в совсем далеком месте. И там она дожидается его, желая наполнить все существо еще полного надежд подростка ни с чем не сравнимой жизнью. Смыслом. С возрастом надежда, конечно, иссыхает, заменяясь вместо этого здравым: "мне там всё равно не понравилось бы". И он оказывается прав — ему не нравится. Вообще, много чего не нравится, но прямо сейчас он изнывает от того, что тут почти нечем заняться, сидя в карете, кроме как читать про какого-то идиота, который только и умеет, что морочить себе голову переживаниями, совсем не замечая, что происходит за иллюзиями. Боже, лучше бы он читал про нравственного придурка, спасающего мир, нежели недо "Преступление и наказание" в средневековом антураже. Книгу после тридцатой страницы он с хлопком закрывает. — Оливия, - звучит сразу после, - У Вас есть какая-нибудь цель? Мечта? Оливия поднимает голову с искренним изумлением. — У меня? Мм… Конюшни, полагаю, - ответ она произносит почти шепотом, растерянно глядя вниз. — Конюшни? Книга забывается, спрятанная куда-то в скромное место. — Да, - кивает она, - Я бы хотела иметь конюшни. И Венион отмечает в ее голосе какую-то легкость, как у хрупкой честности после бережно снятой шелухи. — Вам нравится ухаживать за лошадьми? — Да. У Вениона на языке вертится естественное "почему?", но он не задает его. Руки лакейша больше не сжимает, но все еще не осмеливается поднимать взгляд, почти скукоживаясь. Высокой женщине не пристало сидя сжиматься, но делает это Оливия с некой изящностью, почти легкостью, отчего явный дискомфорт для смотрящего ускользает. Поэтому Венион не говорит и расслабиться, вместо этого отворачиваясь, а оттого не замечая, как даже под отчужденностью разглаживаются чужие черты. — Надеюсь, у Вас получится. — Благодарю. Остальную часть дороги Венион молча наблюдает за пейзажем в окне. Когда карета останавливается, они сразу обмениваются взглядами. — С Вашего разрешения я выйду первой, чтобы всё подготовить. Венион отвечает ей кивком, в последний миг с игривой легкостью желая удачной работы. А когда слышит благодарность — довольно ухмыляется. Его поняли. И именно тогда, когда он планирует расслабиться, откидываясь назад, слух прорезает шум. Кто-то ругается. — Да твою ж мать, - с шипением закатывает глаза Венион, перед тем как окончательно встать, - Что теперь там приключилось? Выходит он из кареты нехотя, с каждым шагом про себя произнося лишь одно желание — остаться. Но продолжает идти, из-под нахмуренных бровей наблюдая за тем, как Нео Тёльц спорит со слугами. Губы мнутся, сдерживая раздраженный вздох. А вот руки чешутся. Бить он никого не собирается даже в теории, но все же так хочется... — Да как вы.. вы что, действительно хотите, чтобы мы обедали тут? Прямо на улице? Миловидные черты виноватого щенка сейчас пронизаны оскалом дворняги, продолжаясь резкими жестами рук, пока сам молодой виконт раздраженно срывает голос на молча виноватых слуг с опущенными головами. Никто даже не пытается ему сопротивляться. Венион, смотря на это, хмурится лишь сильнее, потому что... Может, он ошибается. Может, ему только кажется. Но, черт подери, почему вся вселенная ведет себя так, будто старательно пытается схватить его за воротник и безжалостно выкинуть прямо в люди? Ему кажется, он яснее невозможного выразился, что ненавидит людей. "Может, не лезть? Подумаешь, покричит — остынет и перестанет, чем бы дитя ни тешилось, в конце концов. А я все равно не особо хочу есть... ... Блять". И Венион в подтверждение своих мыслей кусает губы, прикрывая глаза, — ради не смотрящих наблюдателей сохраняет самоконтроль. Мысленно повторяет привычный шепот, отдаляющий ему чувства, заменяя их иными эмоциями. Да интересно только, куда на самом деле все чувства исчезают? Но Майлз как никто другой знает, что задаваться лишними вопросами сродни рытью собственной могилы, а посему ответов не ищет. Взамен шагает неспешно вперед, к молодому виконту, видимо, страстно желающему испортить ему весь день, если не поездку в целом. — Молодой господин Нео, - фраза тянется пряной любезностью, - Что приключилось? Дрожь пробирает Нео даже забавная, пока тот с опаской оборачивается. На языке у Вениона много-много ядовитых фраз, но он лишь молча улыбается. Улыбается, отчего-то понимая, что его улыбки почему-то боятся даже больше, чем нахмуренных бровей. Умный мальчик. Но умный недостаточно. — Ох, Ве— молодой господин Венион! Вы как раз кстати, - Нео быстро приходит в себя, поворачиваясь обратно к слугам, - Эти слуги.. эти люди действительно предлагают нам трапезничать прямо на улице, как каким-то простолюдинам! — Правда? Как удобно. — Вот име— Ч-что? Венион его игнорирует с приподнятыми уголками губ, демонстративно вздыхая как можно глубже. Стоит отдать должное: свежий воздух, не загрязненный городской грязью, действительно очаровывает. — Сегодня такая хорошая погода, молодой господин Нео, - слабая улыбка подкрепляется искренностью, - Разве Вы не желаете отобедать со мной на свежем воздухе? — Я, я желаю, конечно, но... — Вот и замечательно, - рука в перчатках ненавязчиво касается чужой спины, вызывая очередную дрожь, - Нам стоит позволить слугам заниматься своими делами, пока мы будем отвлекать себя на праздные разговоры, мм, как считаете? Молодой господин Венион был гораздо ниже Нео, но последний своего преимущества почему-то не ощущает совсем. Не может. Не тогда, когда вежливые фразы ласкают слух змеиной сталью, кончиком касаясь кожи у самого горла. И ему остается только послушаться. — Если Вы того желаете. "О, он все же понял, что ведет себя как идиот? Может, для него даже не все потеряно". Для Вениона Нео остается все тем же растрепанным щенком. "Ну, всё равно, - думает Венион, мягко хлопая примолкнувшего Нео Тёльца по спине, - Дракона я ему теперь ни за что не доверю. Видимо, придется всё же Тейлору".___
Следующие дни поездки проходят куда спокойнее. Да, Венион все так же иногда вынуждает себя проводить время в обществе молодого виконта, но тот больше не ведет себя излишне раздражающе. Ему даже начинает казаться, что парень-то умнеет прямо на глазах, вовремя догадываясь, когда оканчивать трапезу, а когда лишний раз не раскрывать рта, проявляя тем самым льстивую внимательность. Да, неприятно. Будто его обмазывают медом. Но все еще удобно. А иногда, наоборот, тупеет: стоит начать грубить, смотря излишне хмуро, тот только продолжает улыбаться. Хоть и неловко. Может, ему тоже нравится, когда ругают? Ну, не Майлзу осуждать чужие вкусы... Впрочем, хуже всего, когда молодому виконту позволяют говорить — к неясно чьему счастью, но тот вести разговоры умеет более чем хорошо, не нуждаясь в собеседниках. Только в слушателях. Венион не желает быть ни тем, ни другим, а посему только молча дрейфует в своих мыслях уже через пару секунд от начала разговора. Не пытается даже вслушиваться — всё равно ничего не понимает. Жалея об очередном ужине с молодым виконтом, Венион лишь касается кончиками пальцев лба, пока неторопливо направляется по коридору прямо к себе. Но останавливается, у поворота замечая знакомую лакейшу, с привычным выражением вселенского спокойствия что-то внимательно объясняющую горничным. Замечает у неё и сдержанную позу слуги, делая вывод, что разговор, видимо, о работе. Вскоре остальные быстро разбегаются, оставляя Оливию одну тихо вздыхать. И вскоре та оборачивается, намереваясь куда-то пойти — но нет, не сегодня. — ...Молодой господин. — А ты неплохо справляешься, да? Венион расслабленно шагает уже к ней, не скрывая легкой, даже игривой ухмылки. И получает в ответ лишь короткий кивок. — Можешь принести мне что-нибудь выпить? – щелкает пальцами Венион, будто вспоминая, - Заодно расскажешь, как всё проходит. — Как пожелаете. Интересно, сколько раз за день он слышит эту фразу?___
Когда его сочувствующе окружают стены, а воздух не дрожит от чужого голоса, Майлз, наконец, позволяет маске соскользнуть, расслабленно нежась на диване. И, лежа, не обремененный никакими мыслями, понимает: не нужны ему тут развлечения вроде телефонов и музыки, потому что после тяжелого дня хватает и желанной тишины. Но мысли все равно прокрадываются в голову мелкими шажками. Маркиз.. и Тейлор. С драконом всё почти решено. Маркиз и Тейлор. Маркиз и Тейлор. Остается понять, что делать с ними. За подобными думами следует только одна приятная идея — просто натравить их друг на друга. В первую и последнюю их встречу Тейлор выглядел достаточно взрослым, хотя мгновение то было совсем коротким. В истории Отброса он, кажется, самостоятельно поднялся обратно из "грязи", медленно, но верно избавляясь и от брата, и от Маркиза. Ну, может, ему еще помогали — парочка образов пробегают перед глазами недолгими мыслями. Вывод всё равно один: хватает у него сил, и достаточно. Нужно лишь дать немного мотивации. Звучит стук в дверь - и мысли разбегаются. — Входите, - произносит Венион, немедленно садясь обратно на диван. Лакейша тоже не заставляет себя ждать, входя с чашкой чая на блюдце. Сладкий аромат спешит прямо к Вениону, а последний в ответ почти кривится. Но сдерживается. Даже умудряется поблагодарить, когда берет чай. Всё портится тогда, когда он, хмурясь от пара, предусмотрительно неспешно пробует чай на вкус. — ... — Молодой господин, что-то не так? — Сладкий. — Да, сладкий чай сушеных трав восточного сорта, как Вы обычно и просите. Не волнуйтесь, температура кипятка и подготовка контролировались мной. Венион ей не отвечает. Помалкивает, пока непринужденно ставит чашку обратно на блюдце. От чая все еще исходит нежно танцующий пар. — Я тут подумал, - произносит он вскоре, поднимая взгляд, - Можешь мне после чая принести еще немного воды? Хочется выпить перед сном. И неловко кривит улыбку. — Хорошо. Улыбка после этого у Вениона искренняя и довольная. "Надо будет как-нибудь уточнить приносить мне воду. Или сок, разбавленный водой, — тоже сойдет. Всё что угодно, но не это". Кидает взгляд обратно на чай, нервно замечая, что допивать он это все еще должен. Должен, потому что уже приготовили, "зная", что Венион хочет именно этого. Мнет губы. Не может же он сказать, что больше не любит? …Может, всё-таки отказаться? "Нет. Не стоит. Не будем рисковать". Мысленно мотает головой, потягиваясь к чаю. Проявляет всю прелесть собственной выдержки, не меняясь в лице. Лишь прикрывает заранее глаза, планируя выпить чай одним залпом— Венион перед глазами лакейши резко содрогается, чуть ли не роняя чашку. — М-молодой господин! Тот сразу поддается вперед, прикрывая рот рукой. Измученно жмурит глаза, но чашке свое место на столе все же находит, после сразу хватаясь за лицо и второй рукой. Со стороны Вениона звучит болезненное мычание. "Кипяток…! Внутренности…" Еще чуть-чуть, и, кажется, он готов даже всхлипнуть. Но не может: слышится тяжелый звук, а, оборачиваясь к лакейше, видит, как та встала коленями прямо на пол, выглядя при этом жутко испуганной. Дура, и ведь даже не за себя! Вениону ей в ответ остается мотать головой, в подтверждение размахивая одной из рук. И когда жгучая боль отступает, он начинает медленно дышать, сдерживая в себе желание высунуть язык как какой-то собаке. Обжегся. "Ну и поделом мне". Кончик языка он все же высовывает — Лучше… - очередной медленный вздох, - Лучше расскажи, как все проходит. — Х-хорошо... Вениону же остается наблюдать за тем, как лакейша, наконец, поднимается на ноги, даже не отряхиваясь. И та, вынуждая себя успокоиться, принимается послушно начинать отчет. Впервые он так заинтересованно внимает всему, что произносится с чужих уст. Вскоре даже отвлекается от боли, начиная уже довольно улыбаться. Как же удобно иметь людей.___
Ко времени их приезда солнце все еще светит. Но светит прощально, золотистой печалью дожидаясь момента, когда ему придется скрыться, забирая с собой последние теплые лучи. Пока оно лишь неспешно окрашивает некогда голубое небо розовыми мазками нежного заката. До вечера еще есть время. Приветствуют их с присущей для аристократов официальностью и любезностью, вынуждая и себя, и других надеть на лица вежливые улыбки. Венион вновь оказывается окружен слугами, людьми и глазами, касание чьих вниманий он ощущает на себе почти физически. Но в этот раз ему это перенести куда легче — не дрожат даже руки. Только внутри что-то тихо шепчет, скручиваясь в узел. — Молодой господин Венион! Голос мужчины полон живости, несмотря на внешне серьезный вид. Возможно, думает Венион, лиши этого человека улыбки, всякий бы нашел мужчину трудным для разговора. — Здравствуйте, виконт Тёльц. Надеюсь, Вы в добром здравии. Венион, впрочем, его внешнему виду совсем не удивляется, находя мужчину похожим на укрощенного им же самим волка. Ну, зато теперь ясно, что сын точно родной. — Конечно, молодой господин Венион. Сложно не быть, когда Вы сами приезжаете к нам в гости! — Боже, виконт, Вы мне сейчас слишком льстите. Губы сейчас у Вениона тянутся уж в чересчур фальшивой улыбке, носи которую кто-то другой, сразу бы признали приторной. Но Вениону она идет — к счастью, ему повезло с лицом. А потому он продолжает с излишней дружелюбностью пожимать мужчине руку. Какая хватка. — Вы прибыли так рано! - от энергичности на вид строгого мужчины ему хочется лукаво фыркнуть, - Но знаете, так даже лучше: мы можем посвятить это время послеобеденному теплому чаю и приятному разговору. Венион глазами ищет Нео, замечая того где-то в сторонке. Тот, оказавшись, наконец, у себя дома, по какой-то причине все еще не роняет и слова. Впрочем, определенной странностью отличился и отец. Нео взгляд молодого господина успевает заметить и сам. Замечает и не разочаровывает. — Отец! – произносит он, чуть выходя вперед, - Молодой господин Венион, наверное, устал. К тому же, дорога была такой изматывающей. Думаю, нам стоит для начала отдохнуть. Вениону остается мысленно его похвалить, подмечая некоторую неловкость в выражении лица. Впрочем, снаружи он сам только смущенно кивает, отводя взгляд. Ему действительно нужно отдохнуть, поэтому на дальнейший обмен любезностями он уже не обращает внимание. Волнует-то его сейчас совсем другое. И слышит его мысли Нео или нет, а всё равно вскоре предлагает посетить будущую клетку для дракона, стоит только виконту оставить их одних. Соглашается на это Венион почти мгновенно. — Как Вам, молодой господин Венион? Сейчас они неспешно обходят ту самую обустроенную пещеру, оказавшуюся вопреки ожиданиям Майлза даже слишком просторной. Чем он и делится вслух. — Закрыто, просторно и темно. О том, что это место похоже больше на тюрьму, он умалчивает. — Да. Да! Рад, что Вы заметили. Венион на мгновение даже уверен, что дай этому парню хвост, он бы начал… Не важно, ему всё равно не хочется его слушать. Поэтому он ловко отводит от Нео взгляд, ясно показывая, что не намерен болтать дальше. Вместо этого Венион внимательно разглядывает громоздкие стены, аккуратные полы, высокие потолки и клетки. Множество клеток, к неясно чьему счастью пустующих. "Они что, тут планировали не одного, а несколько драконов запрятать? Нахрена им так много места на одно мулипусенькое яйцо?" Теряя терпение от уж слишком долгой дороги, Венион оборачивается к Нео, предпочитая не замечать его поникшее лицо. — Где будет находиться основная клетка? – спрашивает он на уровне шепота, - Стоит оставить яйцо там и закончить на сегодня. "Иначе спать в этой треклятой пещере сегодня будет не только яйцо". Ноги тяжелели, продолжая, хоть и капризно, шагать вперед. В ответ молодого виконта Венион не вслушивается, находя отзвук подошв куда более занимательным. Но от своего гида не отстает. В какой-то момент слышит беспокойство со стороны своей лакейши, но в ответ лишь хмуро мотает головой. Что ж, поглядели на пещеру, и хватит. Хотя Майлзу иронично хочется поправить себя и назвать это место прямо — темницей. От этого всякое желание оставаться тут подольше пропадает насовсем. Поэтому всё дальнейшее он никак не комментирует. Отказывается, своим молчаливым присутствием вежливо прося поторапливаться. И стоит им бережно переместить яйцо в место поудобнее, Венион резко поворачивается на пятках, и, не дожидаясь, следует прямо к выходу. Глядеть на эту черную штуку, что постепенно сливается со зловещими тенями этого места, ему не хочется. Даже если от своей спешки он рискует потеряться. Хотя, вряд ли — спешащие за ним шаги не заставляют его ждать. Дорога обратно проходит в тишине для всех, кроме Вениона — голову посещают мысли, совсем далекие от приятного. И для них поглаживание пальцев по запястью является молчаливым сопровождением. Но когда до выхода остается расстояние лишь в пару шагов, Нео Тёльц решает внезапно начать разговор. Боже, почему он просто не сдастся? — Вам всё понравилось? — Да, - произносит Венион безразлично, - Все непло— Да только не заканчивает, вздрагивая от неожиданного крика. — Молодой господин! Венион с Нео изумленно оборачиваются, замечая следующий за криком топот ног. — Молодой господин! – кричащим оказывается один из рыцарей-охранников в сопровождении таких же мужчин с раскрасневшимися от бега лицами. И пока Венион медленно переваривает происходящее, Нео реагирует куда быстрее. — Ты! – почти кричит он, не скрывая раздражения, - Разве не видишь, что мы заняты? Но рыцаря, кажется, мало волнует ярость хозяина, чьих хмурящихся бровей он опасался бы в любой другой день. Не сегодня. Вместо этого мужчины, наконец, останавливаются, стоит им подбежать поближе. Пытаются отдышаться. "У меня плохое предчувствие". Вениону, смотря на них, остается только кусать изнутри щеку, пока мысли лихорадочно пытаются представить, что именно произошло: рыцари спешат, но шума со стороны клеток нет. Значит, никаких не приглашенных посетителей. Тогда— — Молодой.. хах.. господин..! Там! Там..! — Да как ты—! Но Венион поднимает перед Нео руку, не давая тому дорычать до конца. — Что там? Вместо Тёльца спрашивает он, совсем не желая знать ответ. "Только не говорите мне… Боже, что угодно, только не—" — Яйцо..! - кричит рыцарь наконец-то, а Венион хмурится лишь сильнее, - Яйцо! Оно вылупляется! "Твою мать..."