Чернила испаряются бордовой дымкой

      Неосвоенные заболоченные территории южного Тамриэля всем своим видом говорят, что эти места отнюдь не случайно были названы Мрачными Топями.       Никому не известно, что могут таить в себе их обширные центральные части, однако ни в одном их уголке не найдешь проводника, что согласится отвезти даже самую подготовленную группу дальше, чем за черту, после которой последнее поселение скроется за ровным горизонтом.       Кишащая тварями различных форм, размеров и способов убить незадачливого авантюриста, местность представляла вязкие болота, обильно поросшие тростником, камышом и высокой травой, — столь прочной, что любой клинок, которым пытались прорубать путь через нее, приходил в негодность в лучшем случае через полчаса работы. Дополняли картину различные породы деревьев, в высоких корнях которых любили селиться алиты и гигантские змеи.       Что и говорить, если даже кусочки официальных карт для библиотек Башни Белого Золота составлялись по описанию узников тюрьмы «Черная Роза»?       Сложно представить более карикатурного, но и более подходящего убежища для различных изгоев Нирна.       Каджит уже бывал здесь. В конце концов, за голову подобного отребья иногда бывает весьма неплохой ценник. Как правило, какой-нибудь беглый имперский наместник, данмерский генерал или альтмер, бежавший от правосудия набирающего силу Талмора, просто-напросто менял имя, окрашивал или сбривал волосы и отпускал бороду.       К их горю, еще ни один цирюльник не сумел обмануть указующую длань Ситиса, крепко держащую обреченные души.       Однако же, текущий контракт — исключение, личная просьба матроны одного из убежищ.       Некая сила убивает кандидатов в темные ящеры. Молодые аргониане, рожденные под светом Тени, падают замертво, уходят глубоко в топь, не беря припасов, или попросту не просыпаются в своей же постели. Ассасины, приставленные для наблюдения за очередными кандидатами, не заметили ничего и никого, пуская в ход различные заклятия обнаружения, иллюзий и расставляя ловушки. ***       Убийца сидел на подоконнике комнаты, где два дня назад произошла очередная смерть. Каджит спешил прибыть на место сразу после получения письма, переложив текущий контракт на одного из темных братьев.       Изредка поднимающийся теплый ветер разносил по поселению аромат болот и плесени, мешая коту концентрироваться на расследовании.       Подвешенные бамбуковые палочки перенимали это дуновение, отражая его легкой мелодией от ударов друг о друга.       Как и докладывали, не было никаких следов борьбы. Расправленная кровать не дала ни единой зацепки, под коврами не обнаружилось ни меток других организаций, ни оккультных символов.       Обшарив комод, ассасин нашел только небрежно запрятанные между одеждой игральные кости и карты. Ничего особенного.       Он был в полном одиночестве. Лишь изредка откуда-то из-за границ поселения доносились крики животных. Но отточенные инстинкты бурлили в голове убийцы, предостерегая об опасностях этого места, будто кто-то занес клинок и вот-вот расправится над ним.       На балконе с видом на Хист стояла зачахшая рассада редких фонарных богомолов с еще не высохшей после полива землей.       «А вот это уже странно.» — склонившись над дешевыми глиняными горшками, служитель Ситиса внимательно осмотрел зачахшие цветы.       Дуэли между этими экзотическими цветами пришли на замену боям различных животных, активно запрещаемым по всему Тамриэлю. Чувствуя угрозу, растения рефлекторно атаковали ее источник своими прочными листьями-лапками. Многие аргониане разводили их если не для боев, то на продажу. Эти же, слабо отдающие розовато-лиловым, ценились больше остальных за свою прочность и неприхотливость в уходе.       Однако, видеть их зачахшими при очевидно должном уходе было весьма и весьма странно.       Каджит взял горшок с наименее иссохшим богомолом и поспешил покинуть селение, чувствуя на своей спине чей-то пристальный взгляд, сопровождавший его до границ. II.       С виду полузатопленный одиноко стоящий занмир служил укрытием для одной из местных ячеек Братства. Сеть скрытых тоннелей и многочисленные ловушки, не говоря уже о непроходимости местности, обеспечивали надежное укрытие гильдии убийц.       Впрочем, даже животные обходили это гиблое место, окутанное незыблемой, могильной тишиной.       В теплом свете свечи стоял один из горшков с погибшим растением. Ни один из знатоков ядов, находившихся в убежище, не смог определить, что послужило причиной внезапного увядания.       Каджит чувствовал что-то по отношению к этому цветку. Что-то неестественное для убийцы. Будто зачахшее растение просило проявить к нему милосердие, избавившись от него.       Острый ум осенила мысль. Однажды, задержавшись на Золотом Берегу, кот изучал тамошнюю библиотеку. Ту ее часть, где хранились кожаные переплеты с отчетами братьев по различным контрактам.       Контракт заключался несколько десятилетий назад. В Анвиле по ночам кто-то истязал девушек, которых находили лишь под утро. Однако не просто бездыханными, но иссушенными до состояния драугров.       Тогда один из имперцев, состоявший в сословной верхушке города, свершил Таинство.       Выяснилось, что один из офицеров городской стражи увлекся поклонением даэдра.       Увы, краткое клеймо «Устранен с незначительными издержками» не могло помочь каджиту в подготовке к его миссии. Да и среди аргониан магия душ считалась низшей формой некромантии, так что спрашивать местных братьев по ордену было бы попросту оскорбительно.       Ассасин подхватил богомола и немедленно направился к зачарователю в Лилмот. ***       Пришедшая после вечернего отдыха в трактире, бретонка-зачаровательница по обычаю развела огонь в камине и поставила над ним тлеть благовония, наполняя небольшой дом в имперском стиле ароматом лаванды.       Разгоревшиеся поленья наполнили комнату живым, танцующим светом языков пламени, осветив скромное убранство. Они же осветили стоящего в углу каджита в темной кожаной броне с капюшоном, которая, казалось, поглощает свет.       Убийца поднес указательный палец к губам, в чем не было необходимости. Застывшая в ужасе женщина потеряла не только дар речи, но и чуть не лишилась сознания.       — Каджит пришел кое о чем спросить. — начал кот, поставив на стол горшок с умирающим растением.       От гулкого удара горшка о стол женщина подпрыгнула, немного встрепенувшись. Ловя на себе взгляд кота, которого, судя по экипировке и стойке, лучше не задерживать, она подошла и хотела прикоснуться к растению, однако почти сразу отпрянула.       — В нем нет жизни. — одновременно удивленно и растерянно промямлила женщина. — Что-то попросту похитило его сущность. Нечто не из Нирна. И довольно сильное… — казалось, из ее глаз вот-вот пойдут слезы.       — Мне важно знать, где тот, кто это сделал. — прервал ее ассасин.       Посидев со стеклянным взглядом с полминуты, хозяйка дома заговорила вновь:       — Мне нужно будет создать свиток ясновидения. Пожалуйста, поставьте горшок на зачаровательный стол. Не заставляйте меня к нему прикасаться.       Еще через несколько минут женщина отошла от рабочего стола, сев на кресло и поджав ноги. Она безмолвно указывала на лежащий в центре пентаграммы пергамент.       — Больше он не нужен? — спросил кот, указывая на горшок.       Женщина, свернувшаяся калачиком и закрывшая лицо руками, отрицательно покачала головой.       Убийца вырвал цветок из земли и бросил его в камин.       Нечто теплое и нежное на мгновение разнеслось сокрытой дрожью по телу каджита. Что-то, что у него отняли еще в детстве, ведь он — просто инструмент. Очередной клинок в руках Отца Хаоса, отрицающий любые чувства.       Открывшая глаза и осмотревшаяся зачаровательница не нашла в комнате ни убийцу, ни пустого горшка из-под цветка. Лишь небольшой кошель лежал на тумбочке у рабочего стола. III.       Каджит не любил выступать избавителем в контрактах против магов. Если перед ним стоял норд с молотом, у него была одна стратегия. Если его целью была хрупкая с виду босмерка, стратегия выстраивалась иначе. Он знал, чего ожидать от подобных целей.       Однако, когда речь заходит про магию, весьма сложно угадать все способности противника. Метнувший огненный сгусток чародей может в любой момент дополнить его разрядом молнии, сокрыть его иллюзией или вовсе подставить цель под свои заклинания с помощью телекинеза.       Даже если это одиночка, на подготовку к устранению одного боевого заклинателя могли уходить дни и даже недели ожидания и изучения.       Самое паршивое заключалось в том, что для полноценной битвы с по-настоящему сильным магом необходимо было достать редкие, порой даже единичные, инструменты и припасы. Несложно догадаться, что подобные контракты окупались довольно редко.       Однако, у убийцы есть цель. И ее нужно устранить любым путем и как можно быстрее.       В убежище он запас лишь базовые масла из голубой энтоломы и лилового копринуса — грубое, но действенное решение против любого волшебника.       «Неважно, сколькими фокусами владеет ублюдок, если он успеет использовать не больше пары из них.» — заключил каджит, наполняя склянки реагентами, нарушающими ток магических сил любого, на чью кожу они попадут. Или всюду, куда оно попадет.       Этим вечером предстояло пройтись еще по нескольким лавкам. В том числе тем, что расположены в городских катакомбах.       Острый ум — весьма действенное оружие против любого противника. Однако, подобно четырем клинкам самого убийцы, — универсальному набору, к которому тот приловчился, — с одним только опытом и смекалкой ты не продержишься долго.       Убийца был укомплектован уже к восходу Лун над городом: на поясе висели два зелья выносливости и болтались четыре пузырька с грибными маслами, в сумке, помимо свитка от заклинательницы, лежали еще два трофейных, оставшиеся с прошлого контракта. Один из них создавал средний по силе магический барьер, второй призывал метель. На груди под броней был амулет, снижающий эффективность магии обнаружения. С собой каджит также взял пару веревок, небольшой мешок соломы и заметное только для ползучих тварей средство, отгоняющее их. Разумеется, вряд ли гигантскую змею или аллигатора будет волновать запашок долгожданного обеда, но ядовитых лягушек и мелких змей можно было не опасаться.       Герой вышел из города по тоннелям, ведущим в убежище воров. Дикие нетчи исполняли свою простую, но грустную песнь, выдававшую как одиночество каджита в этих топях, так и их собственное.       Достав свиток ясновидения, каджит медленно прошептал начерченные на нем письмена и его голову наполнили новые инстинкты. Он начинал чувствовать, как далеко находится его цель и что она чувствует. Он чувствовал ее пустоту. Он чувствовал, что она знает о нем.       И он чувствовал ее нарастающую нечеловеческую силу. IV       Где это было возможно, ассасин Братства перемещался по ветвям деревьев, дабы лишний раз не тревожить обманчиво спокойные воды этих болот. Порой под парящим над гладью мотыльком или мелким нетчем сновал огромный силуэт панциря, сливающийся с тиной.       Равнинные участки пути представляли из себя не меньшую опасность. Пусть от части обитателей этих зарослей каджит избавился, хватило бы одного неверного шага, чтоб провалиться под рыхлую землю и угодить в змеиное логово-капкан. Мало того, в этих землях можно было найти растения, за один только маленький заостренный листик которого любой наемный убийца готов был исполнить несколько контрактов.       Но наибольшую опасность представляли звуки. Их полное отсутствие при движении местных животных. Хищная местность воспитала идеальных убийц: бесшумных, безжалостных, неразличимых в естественной среде, хладнокровных и терпеливых.       В конце концов, даже из вернувшихся авантюристов, четверо из семи погибали из-за подцепленной инфекции, мелкой ядовитой лягушки, запрыгнувшей в сумку или чего бы то ни было еще.       Уже светало, как по мере приближения к цели магия свитка начинала странно себя вести. Образы становились более хаотичными, словно стараясь сбить убийцу со следа.       Каджит чувствовал странное ощущение убедительной лжи, фанатично желал в нее верить, продолжал прислушиваться.       Внезапное прозрение. Инстинкт, рефлекс, озарение, вызванное неаккуратным шагом. Еще момент и нога разворошила бы рыхлую кладку кровососущих личинок, впрыскивающих в тела своих жертв едкую кислоту.       Мгновенно отступив, герой достал пергамент, обернутый серебристой лентой, и произнес заклятие щита от чар и прояснил разум. Само собой, это означало и разрушение магии ясновидения.       «Магия душ. Иллюзии. Он явно не боится показывать свои карты.» — размышлял кот, собираясь с мыслями. Подобный свиток щита мог выдержать любые непрямые воздействия, от порчи до внушения, но вот развоплотить огненный шар или, скажем, поглотить молнию у него не хватит прочности.       Изредка мерцающий валун посреди кургана, что был позади каджита, дал понять ему, что тот прибыл.       Герой склонился над камнем, лежащим над огромной насыпью, поросшей корнями и лианами. Положив на него руку, он одобрительно прикрыл глаза.       «Ничего. Он тверд, но неосязаем наощупь.»       Надавив кистью на булыжник, ассасин убедился в своей теории: вход в убежище своей цели был прикрыт очередной иллюзией, выдавшей себя из-за мерцания сквозь призматический барьер от свитка.       Разбив временный лагерь у огромного камня, каджит начал подготовку к выполнению контракта. Вскрыв первый из пузырьков антимагического масла на основе грибов, он бережно вылил треть содержимого на мешок с соломой и пропитавшейся частью ткани начал тщательно натирать оружие. Напоследок герой сделал глоток из склянки с зельем выносливости, чтоб обострить чувства.       Надежно закрепив веревку за один из массивных корней, убийца начал спускаться вниз, пристально всматриваясь в стены, пол и потолок представшей пред ним крипты, тем самым подготавливая глаза к повышенной чувствительности к свету.       Говорят, на Полях Сожалений нельзя верить ничему. Наверное, если бы каджит не был сосредоточен исключительно на задании, тот провел бы определенные параллели.       Почти вся крипта так или иначе подверглась воздействию иллюзиониста: пол, потолки и сам воздух.       Посыпая перед собой дорогу соломой, проверяя этим наличие спрятанных магией ям на пути, кот мягким шагом продвигался по казавшимся пустынными коридорам со стоячим воздухом. Он не чувствовал в них запах, но активные рецепторы его носа выдавали в этом еще один мираж.       Когда на пол падала одна из пропитавшихся маслом от сумки соломинок, это лишний раз подтверждалось. Так на полу были видны различные кости, чешуя различной твердости и формы, изредка попадались изношенные элементы снаряжения: нагрудные пластины, нарукавник, проржавелый шлем.       Двигаясь по продолговатому проходу, каджит интуитивно отступил вбок, среагировав на наступающую волну горячего воздуха. Мгновенно откупорив склянку масла, герой кручено кинул ее в сторону, откуда летел снаряд.       Где-то позади еле слышно отразился глухой удар.       На месте затененной иллюзорной стены появилась брешь, в которую вошел убийца. После близкого контакта с магическим снарядом он не ощущал действие щита чар. Зайдя в комнату, он не мог различить ни одного силуэта даже при своем зрении, — настолько темной казалась она.       «Хитрая иллюзия. — каджит раскусил одну из уловок противника, — Мираж комнаты вынуждает смотреть на нее, будто она в темном свете.»       Каджит осознал, что он на открытой местности. Внутри пещер звук взрыва магического снаряда отражался бы куда дольше.       Нащупав на поясе открытое зелье выносливости, он высушил оставшиеся три глотка в один миг.       «Повезет, если у меня будет несколько минут.» V.       Сконцентрировавшись и пытаясь глядеть на местность как на освещенную, убийца с трудом, но мог различить силуэт человека или мера в робе, стоящего в паре десятков метров от него. Казалось, его глаза отсвечивали неестественно-зеленым.       Он также мог различить поверхность, куда попало масло: светлая болотистая трава смешивалась с миражом, схожим с катакомбами драконьих культов.       Заметив нехарактерное колыхание окропленной маслом травы, каджит отступил на два шага, совершая обороты. С первым он метнул в сторону заклинателя нож с промасленным лезвием, а вторым вдогонку послал открытую склянку масла.       Казалось, лезвие ножа растворилось в воздухе, оставляя обмотанную темной тканью рукоять парить, а пузырек о что-то разбился, открывая часть сокрытой магией каменной платформы или стены.       В течение нескольких секунд начал нарастать шум: послышалось журчание невысокого водопада, мужской крик и неизвестный каджиту гул.       Местность также постепенно проявлялась. Начали виднеться очертания подиума, на котором стояли маги. Между ними лежал некто третий, чей силуэт на постаменте по-прежнему оставался скрыт.       Предварительно кручено бросив в сторону раненого иллюзиониста предпоследнюю склянку, каджит сорвался с места, преодолев расстояние за несколько секунд, и прыжком набросился на него.       Заметив, что склянка исчезла в полете, убийца при приземлении нанес рубящий удар по склонившемуся магу. Кортик прошел его насквозь.       Опытный ассасин, распознавший обман еще в прыжке, сделал полуоборот и нанес обратный колющий удар через свой бок. Примерно в район исчезновения бутылочки грибного масла.       «Ребро.» — подумал каджит, почувствовав сопротивление при ударе.       Сделав обратный полуоборот, ловкий ассасин подножкой повалил жертву и склонился над ней. Когда второй рукой убийца нащупал шею жертвы, он глубоко полоснул ее острым лезвием.       Иллюзия мгновенно спала с жадно пытающегося глотать воздух редгарда. Ассасин тут же подобрал пойманную магом склянку масла.       «Нож у него в ноге. Вряд ли он стал бы поддерживать иллюзию, тратя последние запасы магического потенциала. — быстро осмотрел тело и поразмышлял герой. — Второй — такой же иллюзионист, но постигающий и школу разрушения. Скорее всего, залезть в голову мог только этот.»       «Угроза» — еще не начавшие ослабевать инстинкты чуяли что-то сбоку. Сделав кувырок в противоположную сторону, каджит ударился о чьи-то невидимые ноги на краю подиума и незамедлительно полоснул по ним окровавленным оружием.       Удар звонко отразился и разнесся по округе. Оттолкнувшись и выпрямившись, герой в еще одном обороте окропил остатками открытой склянки округу.       Сходу отреагировав блоком на замах омертвелой руки перед собой, он увидел три истощенных тела с проглядываемыми костями, окружающих его. Их опустелые веки отдавали такой же зеленоватой дымкой.       В образовавшемся от разлитого масла круге было несколько истощенных камней душ, но несколько еще слабо излучали энергию, издавая неопознанный ранее гул. Капли масла окропили и замаскировавшегося мага, что пригнувшись прятался за алтарем. Кожа на его лице была такой же истощенной.       «Запахло проблемами. Если против традиционной магии подобные масла весьма эффективны, то против магии душ полезны не больше, чем тот же полупустой мешок соломы за плечами.» — каджит раздавил ногой ближайший кристалл.       Сразу же небольшой импульс разнесся вокруг. Он немного оттолкнул окружавшие тела и разнесся по траве капища, с которого окончательно пала иллюзия.       Похоже было на останки храма при затопленной древней аргонианской деревне. Покосившиеся замшелые колонны, успевшие за века погрузиться в топь и обрасти мхом, явно изображали Отца Хаоса, почитаемого большинством ящеров. «Как иронично.» — выдохнул ассасин.       Негустой туман, и без того уже сходивший с болот, был отброшен сформированной волной, так что солнечным лучам ничего не мешало формировать четкие тени.       «Если второй тоже иллюзионист, ему придется потратить остатки сил на плотность миража или отдельно на убедительную тень.» — каджит не успел додумать, как от лежавшего на постаменте полусгнившего скелета, потерявшего свою маскировку, прошел ударный импульс, откинувший только его.       Сила отбросила кота в сторону одной из колонн. Тот пытался быстро переместить мешок с соломой на грудь, чтобы смягчить удар, однако столкновение произошло быстрее. Раздался хруст стекла.       Импульс продолжался, своими волнами вдавливая убийцу в колонну. Одна склянка из-под эликсира под давлением уже пробила пояс и медленно продвигалась через кожаную броню. Однако, придавленный к камню, он все еще сохранял хладнокровие: дополнительно ухватился за резные выступы и боковым зрением наблюдал за местностью.       Волны шли еще с полминуты, разносясь по округе и отстраняя от центра все живое: от змей до зарывшихся под землю мелких хадж-мот. Внезапно прекратившееся воздействие дало дало каджиту вдохнуть полной грудью и осмотреться.       Мягко спрыгнув на каменную плиту, убийца мог разглядеть стоящего на постаменте скелета со свисающей кожей и частями плоти в окружении поднятых мертвецов, чьи глаза ярко разгорелись огнем кислотно-зеленого цвета. Он видел ауру, окружающую их. Их питала сила жизни, заключенная в камни душ. Их питала земля под ногами: пожухшая за последнюю минуту трава больше напоминала залежавшуюся после зимовки листву в Скайриме. Их питал… Он?       «Полный, сука, комплект.» — выругался ассасин, видя едва заметную ауру, идущую от него, от камней душ и едва заметную, исходящую от самой земли к толпе нежити. Он не мог предположить, как долго зеленоватый поток с красными вкраплениями исходил от него. Возможно, с самого его появления у капища? С начала битвы? В момент толчка?       Одно он знал точно. Его пальцы покалывали, а ступни наполнялись свинцом.       Каджит ясно видел цель. Вся аура стекалась к тиаре на голове лича, стоящего во главе отряда.       Убийца мало что знал про магию душ. Способны ли теперь воскрешенные маги продолжать творить магию? Как долго сможет поддерживать некромант свой отряд? Насколько будут быстры их движения? Книги подобной тематики были давно изъяты из библиотек и сожжены, а в архивы Братства слишком разрознены и разбросаны по всем уголкам Тамриэля. И даже за его пределами.       Лишь из общих описаний магического искусства и идущей именно к ней энергии он осознавал, что корона важна.       Времени на раздумья не было. Так или иначе, необходимо было начинать действовать.       Собрав силы, герой побежал полукругом возле алтаря, швыряя в противников попадающиеся под руку предметы: камни, обломки панцирей, осколки флаконов с пояса.       Кусок панциря хадж-моты угодил в плечо одному из истощенных тел, но мелкая галька не достигла цели и рухнула в нескольких дюймах от одного из воскрешенных магов, что сразу же отреагировал, ответив кипой небольших огненных сгустков, не достигнувших цели.       В голове убийцы созрел отчаянный план.       Уже находясь позади малоподвижной группы нежити, каджит резко развернулся и, по-кошачьи оттолкнувшись от земли всеми ослабевающими конечностями, рванул к алтарю.       Взяв в одну руку сумку, а во вторую оставшийся свиток метели, герой, опираясь на постамент в центре подиума, высоко подпрыгнул и высыпал оставшееся содержимое мешка в сторону некроманта, сразу же бросив свиток вслед за ними.       Согнувший руку в локте скелет сжал кисть и убийца завис в воздухе, словно удерживаемый теми же волнами энергии, что припечатали его к резной колонне.       Он не чувствовал, как бьется его сердце. Не чувствовал воздуха в своей груди. Не мог пошевелить ни единой частью своего тела. Но он чувствовал, как тяжелеет кровь в его венах, наполняя тело сильной мышечной болью.       Соломинки начали крошиться и опадать одна за другой, попадая в практически незримую ауру нежити. Но свиток. Он сблизился на достаточное расстояние.       На последнем издыхании, не размыкая губ, каджит постарался как можно громче промычать заученный текст на пергаменте с нарочной ошибкой.       Спустя несколько мучительно долгих секунд, свернутый в трубочку листок загорелся синим обжигающим пламенем, жидкие искры от которого, попадая на плоть нежити, наращивали на ней плотный слой льда.       Лич незамедлительно попытался схватить искрящийся сверток, но тот рухнул, словно галька, подлетающая к одному из заклинателей.       Уже через мгновение упавший свиток раскрылся и из развернутой пентаграммы, покрытой различными рунами, разверзлась куда более сильная буря, вмиг запечатавшая в ледовый капкан ноги нежити по самый пояс.       Не выражающий эмоций скелет одним движением руки отправил кота в полет, с чудовищной силой оттолкнув его в сторону высоких зарослей травы.       С силой вбив пальцы в нарастающую глыбу льда, некромант направил все свои силы в ее эпицентр, покрывая глубокий лед трещинами, по которым сочилась зеленая энергия.       Отправленный в полет убийца успел откинуть в лича три клинка, прежде чем его глаза окончательно закатились и веки непроизвольно сомкнулись. Поясной кинжал угодил левее на несколько дюймов, запястный нож был остановлен барьером почти у цели, но небольшая заточка, брошенная аккурат вслед за ним, подтолкнула его, позволяя поразить источник жизни и силы отвлекшегося некроманта.       Момент раскола лунного камня на тиаре своего врага каджит не застал. Жестко приземлившись на пожухлую траву и проскользив по ней несколько метров, изнеможенный убийца потерял сознание.