Ромашковый пепел

Большой зал горел яркими огоньками тысячи свечей, распределяющая шляпа то и дело выкрикивала названия четырех факультетов и отправляла на них восхищенно оглядывающихся по сторонам первокурсников под аплодисменты учеников постарше, преподаватели присматривались к своим подопечным с привычной всем мягкой улыбкой (исключением был, разумеется, профессор Снейп, изредка кивавший слизеринцам и являя собой пример вселенской сдержанности, что чуть ли не переходила в безразличие). Так начинался каждый их учебный год. Но все же теперь все было не так, как раньше. Минувшая война оставила следы на каждом без исключения: потускневшие тревожные глаза, реже мелькающие улыбки, порой едва заметные седые прядки в волосах. Если бы Гермиону спросили, чем ее «одарила» страшная битва с Воландемортом, она бы указала на исхудавшее тело, покусанные некогда в кровь губы, что до сих пор не зажили до конца, и, если бы это было возможно, вскрыла душу с местами зияющими пустотами и ранами. Воспоминания были еще свежи, но когда-нибудь это все должно забыться и позволить стать счастливой как никогда раньше. Большинство взглядов было направлено на гриффиндорский стол. На их стол, за который несколько лет назад попала сама Грейнджер, все еще не веря тому, что она является частью этого таинственного волшебного мира. Узнай она тогда, какую роль ей придется сыграть в судьбе всего магического мира, то сбежала бы? Наверняка нет. Недаром же на ее шее своеобразным напоминанием о храбрости и доблести служил красно-золотой галстук. Герои — так их все теперь называют. Они стали героями, при этом будучи детьми. Хотя можно ли называть детьми тех, кто пережил столько потерь и испытаний? Наконец распределение закончилось, и Дамблдор торжественно объявил о начале пиршества, чем несказанно порадовал рядом сидящего Рона, сразу же набросившегося на индейку с жареным картофелем так, будто его в жизни не кормили. Гермиона улыбнулась и посмотрела на Гарри, что с такой же улыбкой поглядывал на лучшего друга, а затем положила еды и себе. Хоть что-то оставалось неизменным — их троица была вместе, и это казалось ей самым главным на данный момент. Запивая вишневый пирог какао, девушка заметила, как Гарри странно косится на стол Слизерина. Проследив за его взглядом, она не без удивления отметила, что ее друг сейчас с необъяснимым любопытством наблюдает не за кем иным, а за самим Драко Малфоем. Присматривается к бывшему врагу? Почему-то Грейнджер была уверена, что именно к бывшему. Каким бы гадким и язвительным характером Драко ни обладал, он не вызывал в Гермионе той ненависти ко всем Пожирателям Смерти, ведь на самом деле он вряд ли хотел для себя такой участи. Ни его семья, ни Воландеморт не оставили ему выбора. Теперь между ними была та извечная неприязнь между львиным и змеиным факультетами, но не больше. В Хогвартсе теперь было много заблудших душ, но точно не заклятых врагов. Гермиона взглянула вправо от слизеринского принца и наткнулась на Пэнси Паркинсон, с унылым видом ковыряющуюся в своей тарелке. Изменилась и она: на пухленьких красных губках не было ее фирменной сладкой улыбки, не видны были и свойственные ей несколько лет назад заигрывания с Малфоем, ее лицо заметно похудело и приобрело точеные черты. Холодная и отчужденная, Пэнси не взирала ни на кого свысока, а лишь сидела, погрузившись в какой-то свой мир, что не был доступен остальным. Грейнджер вдруг заметила, что она очень красива сейчас. Печально красива.

***

Запыхавшаяся и взлохмаченная Гермиона влетела в кабинет директора, довольно громко хлопнув при этом дверью. — Простите за опоздание, я совсем забыла о времени, — она откинула непослушные пряди с лица. Грейнджер была у фестралов. Впервые после прибытия в Хогвартс она нашла убежище не в гриффиндорской гостиной или среди библиотечных фолиантов, а у этих загадочных и таинственных магических животных с глубокими глазами. Она ласкала их и безмолвно, одним своим взглядом, рассказывала о том, что тревожит и беспокоит, встречая в ответ молчаливое понимание. Теперь фестралов не видел лишь слепой. Через секунду Гермиона заметила, что кроме нее в комнате находились еще три ученика: выражающий скуку всем своим видом Малфой, такая же отрешенная от мира и задумчивая, как и пару часов назад, Паркинсон и Гарри, в недоумении переводящий взгляд то на подругу, то на директора. Последний сидел за столом и с улыбкой бубнил про себя мотивчик какой-то незатейливой песенки, а потом обратился к студентам. — Итак, дорогие друзья, раз вы все уже собрались, мне стоит сказать, зачем же я вас здесь собрал, — Альбус Дамблдор поднялся с места. — После трудных темных времен нашей школе как никогда нужен пример порядка и сплоченности, дружбы и взаимопонимания, — он подмигнул Гермионе и Гарри. — Мы с преподавательским составом посовещались и пришли к решению, что с обязанностями старших старост не справятся только два человека, и потому у нас будут две старосты-девочки и двое старост-мальчиков. Жить вы будете раздельно — мисс Грейнджер с мисс Паркинсон, а мистер Поттер с мистером Малфоем. Мы сегодня же начнем подготовку ваших башен. Если бы не тренируемая с детства невозмутимость слизеринцев и не воспитанная в сражениях терпеливость гриффиндорцев, то у всех четверых несомненно отвисли бы челюсти. Вместо этого Пэнси возмущенно приподняла бровь и тяжелым взглядом начала просверливать в будущей соседке дырку, на что Гермиона лишь хмыкнула — как будто ее эта новость несоизмеримо порадовала. Ну почему нельзя было поселить ее с Гарри, а этих двоих вместе? Поттер поджал губы, а Драко и вовсе уставился на директора, как на завсегдатая Святого Мунго. Ну вот какой пример сплоченности и дружбы они смогут подать? Или не закидать друг друга «авадами» уже является вполне прекрасным примером? — Надеюсь, вы найдете общий язык, — улыбнулся старик. — А теперь спокойной ночи, леди и джентльмены.

***

За окном бушевал первый сентябрьский ливень, и тучи затянули все небесное пространство. Погода самолично изволила описать настроение Грейнджер, напряженно плетущейся за Макгонагалл рядом с по-королевски грациозно вышагивающей Паркинсон. Их общая гостиная и комнаты были готовы. От осознания этого хотелось натянуть на голову одеяло и долго не вылезать из кровати, желательно, весь оставшийся учебный год. Утешала лишь мысль о том, что Пэнси она еще сможет стерпеть и даже привыкнуть к ней, но вот Гарри уж точно несладко придется с Драко. И какому идиоту пришло в голову поселить их вместе на целый год? Немного погодя, Гермиона вспомнила, что эту авантюру придумал их директор, и мысленно отругала себя. Нет, Альбус Дамблдор не идиот. Ну разве что совсем капельку. Очутившись в довольно уютной гостиной, Гермиона подумала, что все не так уж плохо. Стены бежевого цвета, высокие потолки, книжные полки и широкое окно — ничего лишнего. А большой диван прямо напротив камина казался весьма мягким и удобным. На кофейном столике рядом со стопкой свежих газет расположился аккуратный фарфоровый чайничек и две чашки. Грейнджер вдруг представила, как они со слизеринкой попивают из них ароматный чай и ведут милую беседу. Она усмехнулась. Надо же какие глупости могут приходить в голову. Как только декан Гриффиндора покинула девушек, перед этим поздравив с должностями и пожелав удачи, Пэнси, присвистнув, выдала: — Пиздец. — Впервые в жизни я с тобой согласна, Паркинсон. — Надеюсь мы не будем мешаться друг другу, Грейнджер, — буквально выдавив из себя фамилию соседки, произнесла Пэнси и смерила ее знакомым высокомерным взором. Будто это вовсе и не она несколько дней назад выглядела как потерянная маленькая девочка. Развернувшись на высоких каблуках своих туфель, Паркинсон с гордо поднятой головой ушла к себе в комнату. Что ж, Пэнси определенно приходит в себя. А значит скоро в себя придут и остальные тоже. Гермиона очень надеялась, что спокойствие, царившее вот уже целое лето, не окажется иллюзорным и что выпавшие на их долю приключение наконец завершились, уступив место мирной жизни. На самом же деле покой им мог только сниться.