Призрак из прошлого

Обстановка в кабинете Гарри накалилась до предела, и не только из-за быстро растущего количества убитых. Гермиона чувствовала себя глупо из-за того, что не могла заглушить в себе чувство обиды на него, но ей надоело постоянно все делать правильно. Холодные взгляды Гарри только разжигали в ней чувство собственной правоты, и напряжение между ними начало нарастать до эпических масштабов. Последний раз, когда Гермиона так злилась на своего друга, случился после того, как она рассказала ему о своей дружбе с обоими Малфоями, и ему это не слишком понравилось. — Да, Гарри, все они мертвы, — отрезала она, кивнув на фотографии, лежащие на столе. — И им никто уже не поможет. Чего в таком случае ты ждешь от меня? Что я должна с ними сделать? Гарри ударил ладонями по столешнице так, что подпрыгнула чернильница. — Я хочу, чтобы ты сделала свою чертову работу и разобралась, что, мать твою, происходит, — прогремел он в ответ. — Моя работа, Гарри — исследовать проклятия, — фыркнула Гермиона. — А не быть твоей постоянной девочкой по вызову, когда ты не можешь в чем-то разобраться без посторонней помощи, — огрызнулась она. Из горла Поттера вырвалось низкое рычание. — Поверь, Гермиона, моя постоянная девочка по вызову доставит мне гораздо меньше хлопот и намного больше удовольствия, — ухмыльнувшись, внезапно заявил он. У Гермионы от такого заявления челюсть отвисла. Она с изумлением вытаращилась на человека, которого называла другом больше половины своей жизни, не веря своим ушам, что он действительно это сказал. — Ты… чертова задница! — взорвалась она, быстро выхватив палочку. — Ты беспардонно приходишь в мою квартиру, забираешь меня из дома и портишь мой обед, обещавший стать к вечеру очень приятным, а сейчас имеешь наглость сравнить меня со шлюхой? Гарри откинулся назад, скрестив руки на груди и сжав губы в тонкую линию. — Заметь, это не я сказал, Гермиона. Но раз ты сама так считаешь, то… — он замолчал. С воплем возмущения она взмахнула палочкой, и тяжелое пресс-папье, лежащее на краю его стола, полетело ему в голову. Гарри в последний момент пригнулся и потрясенно ахнул. — Ты тупой, эгоцентричный, высокомерный придурок! Я жопу рвала последние пять лет, работая на тебя, Мунго и долбаное Министерство просто потому, что ни у кого из вас не хватает ума сделать то, что делаю я! Я забыла, когда спала по-нормальному! У меня секса не было три года! И все потому, что всякий раз, когда я собираюсь потрахаться, кто-то вваливается в мою квартиру! И ты еще смеешь сейчас стебаться надо мной и обзывать шлюхой?! Или ты настолько забылся и не помнишь, что нельзя бесить человека, который имеет дело с неизлечимыми проклятиями?! От злости у нее даже волосы встали дыбом, и волны неукротимой магии, исходящей от ее разгневанной фигуры, отчетливо потрескивали в наступившей тишине комнаты. Огни на стене замигали, и Гарри бросил в их сторону рассеянный взгляд. Он медленно повернул голову, глядя на нее с тем невыносимо спокойным выражением лица, которым, казалось, были наделены все авроры, а потом тихонько присвистнул. — Правда, Гермиона? Целых три года? — переспросил он. Гермиона застонала и сердито выдохнула. Сдувшись от разочарования, весь ее пыл мгновенно утих. — О, Мерлин... И это все, что ты услышал? — Нет. Но это то, что я предпочел бы прокомментировать. Она посмотрела на него гневным взглядом. — Задница. — Шлюха. — Ты ничего не добьешься. — Думаю, добьюсь, — фыркнул Гарри. — Особенно учитывая тот факт, что я только что застал вас с Люциусом Малфоем целующимися. Гермиона застонала и потерла лицо руками: — А вот это я с тобой обсуждать точно не буду. — Тебе следует быть осторожней, Гермиона, — негромко посоветовал Поттер. — Ты что-то знаешь? — вскинулась Грейнджер. Гарри запустил руку в волосы — нервная привычка, от которой он никак не мог избавиться. — Мы потеряли несколько зацепок, — ответил он уклончиво, — в частности, мы потеряли Долохова и Селвина, а потому Министерство хочет прошерстить чистокровные семьи. Как возможных подозреваемых. И особенно они сосредоточены на Малфоях. У Гермионы перехватило дыхание. — Что за вздор! Я была с ними в ночь убийства! — огрызнулась она, когда вновь обрела способность дышать. Гарри тяжело вздохнул. — Вот об этом я и хотел поговорить с тобой. Ты точно знаешь, где был Люциус в ту ночь, когда убили Яксли? Гермиона покачала головой: — Нет. Ту ночь я провела в своей квартире. Но могу предположить, что он был в поместье. — А как насчет первого маггла? — мягко спросил он. Гермиона приподняла бровь. — Конечно же он был у себя дома, в поместье. Это была вечеринка по случаю помолвки Драко, ты же знаешь. — Можешь ли ты утверждать, что и он был там весь вечер? Что никуда не отлучался и постоянно был на глазах у гостей? — Нет… Я имею в виду, что... Я просто знаю, что он был там. Хотя... — ...не знаешь этого наверняка. Гермиона зажмурилась, представив на мгновение, что слова Гарри правдивы и помрачнела. Но тут же, отгоняя мрачные видения, покачала головой. — И что ты собираешься с этим делать, Гарри? — А сегодняшний вечер? А, Гермиона? — продолжал настаивать Поттер. Та одарила его ледяным взглядом. — Ты знаешь, где был Люциус, — снова рассердилась она. Гарри поднял руки вверх перед собой, словно то ли сдаваясь, то ли пытаясь защититься от ее вновь вспыхнувшего гнева. — Да, знаю, — ответил он. — Но весь ли вечер он провел у тебя? Гермиона качнула головой. — Нет. Он прибыл чуть раньше тебя. А почему ты спрашиваешь? — снова пошла в наступление Грейнджер. — Прежде чем нам поступил звонок из отеля, Маркус Флинт был мертв уже несколько часов. Если я буду твердо знать, где Люциус находился все это время, то смогу исключить его из списка. Но, честно говоря, учитывая его прошлое и отсутствие алиби… Он оборвал себя на полуслове и пожал плечами. Вовсе не обязательно было заканчивать фразу, чтобы догадаться, что именно он хотел сказать, и смысл того, о чем он говорил, повис в воздухе. — Люциус никогда бы не… — начала было Гермиона, но Гарри поднял руку и остановил ее. — Прости. Я знаю, что ты уверена в его невиновности, но, учитывая характер ваших… отношений… трудно принять оценку твоего характера как действительное свидетельство, — снова фыркнул он. — Значит, ты думаешь, что Люциус — убийца? — Не обязательно. Но это ты когда-то сказала, что если оно выглядит как утка и крякает как утка... — Люциус не утка! — крикнула Гермиона и тут же сузила глаза, увидев, что он едва сдерживает смех. — Может, и нет. Но пока не доказано обратное, мы должны обращаться с ним как с уткой. — О, это уже чересчур, Гарри. Даже ты знаешь, что не можешь это доказать, — сделав шаг вперед, рявкнула она, и тут же аппарировала из его кабинета. *** В залах поместья было тише, чем обычно. Она предположила, что Драко уехал с Амелией, а значит, вечером в доме останутся только Люциус и домовые эльфы. Покачав головой, чтобы вытряхнуть из нее разговор с Гарри, она поспешила по обитому бархатом коридору к личным покоям хозяина дома. Гермиона была там всего несколько раз, но знала, что это единственное место, где он, скорее всего, будет сегодня находиться. Она резко постучала в его дверь и окликнула по имени, чтобы предупредить о своем приходе. После ссоры с Гарри она просто обязана была убедиться, что Люциус был тем, кем она его считала до сегодняшнего вечера, и действительно подразумевал те намерения, о которых она думала. — Люциус? — снова позвала она, входя в его личную гостиную. В другом конце комнаты что-то зашуршало, и она резко повернулась. — Мисс Грейнджер? — спросил Малфой, вставая со стула. Гермиона окинула его изучающим взглядом. — Ты куда-то собираешься? — спросила она, не сводя тревожных глаз с его черной рубашки и брюк. Люциус ничего не ответил. Ей показалось, что его сейчас занимали совсем другие мысли, далекие и от этой комнаты, и от тех, кто в ней находился. Но потом, словно возвращаясь откуда-то, взгляд его стал более живым, он подошел к столу и взял с него пару кожаных черных перчаток. — Прогуляться, — кратко отозвался Малфой. — И куда же? — голос у нее был тихий, но требовательный. Ответом ей послужил мрачный взгляд, пригвоздивший ее к месту. — Чтобы собрать информацию, Гермиона, — тон оказался под стать взгляду: такой же тяжелый и глухой. Она нахмурилась. — У Пожирателей Смерти? — резко выпалила она. Его лицо на мгновение застыло, угол рта дернулся, и на губах заиграла усмешка, которой она не видела многие годы, и о существовании которой, если честно, просто позабыла за давностью времени. — Нет. Хотите верьте, хотите нет, мисс Грейнджер, но не все деспоты и кретины являются Пожирателями Смерти. На самом деле есть гораздо худшие существа, которых стоит бояться, — снисходительно ответил Люциус. Гермиона отшатнулась от него так, словно он ее ударил. — Я никогда не сомневалась в этом, мистер Малфой. Если вы помните, по роду моих занятий я имею дело с подобным каждый день, — отрезала она, вскидывая подбородок. Его задело, что она снова обратилась к нему по фамилии, но от этого лицо его потемнело еще больше. — Что ж, тогда мне не придется объяснять вам, почему вы не можете пойти со мной, не так ли? — сдержанно проговорил Люциус, набрасывая на плечи темный плащ. Гермиона наблюдала, как он натягивает на руки перчатки и почувствовала, как в уголках ее глаз начинают собираться слезы. Сначала Гарри, теперь Люциус... Ее привычный мир трещал по швам. — Я и не собиралась проситься пойти вместе с вами. На самом деле, я пришла сюда только для того, чтобы предупредить — Министерство добавило вас в список подозреваемых, — язвительно ответила она, — и, судя по тому, что я вижу, их предположения не так уж безосновательны. Она знала, что с ее стороны было жестоко говорить это, но ничего не могла с собой поделать. Ведь она пришла, надеясь поговорить с ним, надеясь получить утешение от единственного человека, которому доверяла и на которого рассчитывала как на саму себя, но вместо этого наткнулась на глухую каменную стену, бесстрастную и непроницаемую. Люциус посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, а затем все так же тихо ответил: — Может быть. Больше он на нее не смотрел. Накинул на голову капюшон, схватил горсть летучего порошка, выкрикнул: «Лютный переулок!» и шагнул в камин. *** Никогда еще Гермиона не чувствовала себя так кошмарно, как сегодня. Разбитая вдребезги, измотанная и полностью растоптанная, она едва сдерживала себя, пока шла по коридору к своей квартире. Поссориться за один вечер с самым близким другом и человеком, которого она любила, было уж слишком, особенно если учесть события последних дней. Она была в ужасе от того, что произошло, что еще только должно было случиться, и от жуткого значения появившихся на ее ноге рун. На нервах Гермиона не сразу попала ключом в замочную скважину, но замок почему-то не поддавался и никак не хотел открываться. Звон металла, пока она боролась с дверью, начал раздражать ее еще больше, и она уже с трудом сдерживалась, чтобы не выбить ее из чистой злобы. — Тяжелая ночь, кошечка? — послышался справа от нее тихий, понимающий голос, и эта фраза стала последней каплей, переполнившей чашу ее страданий. На глаза Гермионы навернулись жгучие слезы, но она, усилием воли, сдержала их, повернулась к соседу и кивнула. Тот издал мягкий, сочувствующий звук и раскрыл ей объятия. Гермиона, не раздумывая, сделала три шага, обхватила Двена за талию и, уткнувшись головой ему в грудь, разрыдалась, в то время как он, нежно поглаживая ее по спине и волосам, шептал ей на ухо нежные слова поддержки и утешения. — А не выпить ли нам чайку, дорогая? — наконец предложил он, когда рыдания стали стихать. Гермиона кивнула ему в ключицу и позволила увести себя в его квартиру. Планировка жилища была зеркальной копией ее собственного, и ей всегда нравилась его эклектичная обстановка. Комнаты были теплыми и гостеприимными, пахло зеленым чаем и сандаловым деревом, запахом, который она всегда отождествляла исключительно с Двеном. Тот провел ее на кухню, усадил за маленький столик и вскоре налил им обоим по кружке дымящегося чая. — Хочешь поговорить об этом? — осторожно спросил Двен. Она подняла взгляд на его озабоченное лицо и внезапно обнаружила, что уже вовсю рассказывает ему все как на духу. Он всегда был рядом с ней (как, собственно, и она с ним), но по какой-то совершенно необъяснимой причине, она могла поведать ему о том, о чем не могла бы обмолвиться даже словом кому-то другому. Так он услышал ее рассказ об убийствах, поцелуе с Люциусом, ссоре с Гарри, ссоре с Люциусом, тайных страхах... Одним словом, обо всем, кроме рун. Закончив свою исповедь, она вздохнула и неуверенно улыбнулась ему. — Ну, кошечка, похоже, ты на пороге крупного скандала, — ответил Двен. Гермиона подняла бровь. — Скандала? Тот задумчиво кивнул. — Дело, над которым ты сейчас работаешь, едва ли не самое важное со времен падения Сама-Знаешь-Кого, и у тебя романтические отношения с главным подозреваемым. Я бы сказал, что это звучит довольно скандально, тебе не кажется? — ответил он, отпивая глоток чая. Гермиона закатила глаза. — Допустим, кажется. Как ты считаешь, может, мне стоит оставить это дело? — спросила она. Ответом ей послужила озорная полуулыбка. — Я не думаю, что могу принять это решение за тебя, любовь моя, но я действительно думаю, что в чем-то Гарри безусловно прав. Как ты можешь быть объективной, доказывая, что Люциус невиновен? Гермиона застонала и прижалась лбом к столу: — Боже, как хороша и проста была жизнь, когда нам было одиннадцать лет. Добро было добром, зло — злом... — Угу, но зато в то время ты не могла хорошенько потрахаться, правда? — ухмыльнулся Двен и, увидев, что она повернулась к нему, добавил: — Похоже, некоторые вещи никогда не меняются. — Двен! — воскликнула она, выпрямляясь, и шлепая его по руке. Двен расхохотался. — Ладно, ладно, скорее всего, это мне нужен хороший трах, — ответил он, бросив на нее красноречивый взгляд. — Скорее всего, нам пора прекратить этот разговор, пока мы не сделали чего-то, о чем потом пожалеем, — проговорила Гермиона немного тише. Двен на мгновение посмотрел на нее из-под полуприкрытых век. — Я никогда не пожалею об этом, любовь моя. Но я уважаю твое решение, — мягко сказал он. Его правая рука накрыла ее руку, лежащую на столе, а большой палец мягко погладил тыльную сторону ладони. Гермиона слегка вздрогнула от прикосновения и встретилась с ним взглядом. — Думаю, мне пора идти, — засобиралась она. Двен с явной неохотой отпустил ее, кивнул и встал, чтобы проводить свою гостью к выходу. — Как пожелаешь, кошечка. Но едва они подошли к его двери, как он снова нежно взял ее за руку и притянул к себе. Наклонился и ненадолго прижался губами к ее рту. — Всего один. На удачу, — сказал он с улыбкой. Гермиона неуверенно улыбнулась ему в ответ, а затем, немного оглушенная, вышла на лестничную площадку. Она слышала, как закрылась соседская дверь, но хорошее послевкусие от проведенного с Двеном времени не проходило. Чувствуя себя намного лучше, Гермиона с улыбкой вошла в свою квартиру. Жизнь, окрашенная нотками оптимизма, казалась ей теперь не такой мрачной и безнадежной, как еще несколько часов назад. В отличном расположении духа она вошла в гостиную, мельком взглянула на какую-то бумагу, лежащую на столе и... Ее мир снова рухнул в бездну — на первой полосе «Ежедневного пророка» она увидела фотографию тела Маркуса Флинта. Кричащий заголовок гласил: «Среди нас серийный убийца, но Министерство снова хранит молчание!»