Призрак из прошлого

Гермиона потерла слезящиеся глаза и тяжело вздохнула — стопка папок на коленях не уменьшалась. Сначала она чуть ли не прыгала от восторга, получив доступ к библиотеке Малфоев, но теперь все чаще задумывалась, что лучше б ее нога никогда не ступала за порог этого места. К хозяевам у нее никаких претензий не было — те были весьма гостеприимны. Драко часто заходил с чаем или перекусом, или просто спрашивал, как Гермиона себя чувствует и не нуждается ли она в чем-нибудь. К ее удивлению, его краткие визиты (в отличие от той же привычки Гарри и Рона) ее нисколько не раздражали, а наоборот, придавали сил работать усерднее. Что же касается Люциуса, то он, давая ей carte blanche, практически полностью предоставил библиотеку в ее распоряжение и, как ей иногда казалось, совершенно забыл о ее существовании. Хотя изредка — Гермиона замечала — и он заглядывал полюбопытствовать. Сама двухэтажная библиотека была настолько грандиозной, что при первом визите у нее рот распахнулся от изумления. Гермиона понятия не имела, что вообще существует столько книг по темным искусствам. И тем более она не хотела задумываться о том, каким образом эти книги здесь оказались. Нижний этаж отводился под художественную и научную литературу по современной тематике. К ее удивлению, тут встречались и произведения магглов. А вот весь второй этаж занимали книги о магии самых разнообразных направлений, и две трети из них — по темной магии. И в этой, чудовищных размеров, библиотеке, в сравнении с которой ее собственная квартира могла показаться горошиной рядом с яблоком, Гермионе предстояло отыскать ту самую, что могла бы пролить свет на неизвестное ей проклятие. Тем вечером она с трудом продиралась сквозь текст, написанный на древнем сомалийском. Язык она знала слабо и чувствовала, что совершенно запуталась в переводе, отчего и упускает самые ключевые моменты описанного заклинания. Она со вздохом помассировала переносицу и сделала несколько глубоких вдохов, ругая себя за то, что опять ввязалась в дело, которое ей не по зубам. — Заклятие дурного намерения, мисс Грейнджер? — внезапно раздалось у нее за спиной, и от неожиданности она аж подскочила на стуле. От взмаха рук бумаги вихрем разлетелись в разные стороны, а перо с чернильницей покатились по полу. — Мистер Малфой! — воскликнула она, прижимая ладонь к бешено бьющемуся сердцу. — Я же чуть из себя не выскочила! Разве можно так подкрадываться к людям? Гермиона быстро развернулась к нему лицом, но, увидев, что на его губах играет довольная улыбка, прищурилась и не раздумывая выпалила: — Да вы специально меня напугали! И второй раз в жизни услышала, как смеется Люциус Малфой. Впрочем, он тут же проявил благородство и помог ей собрать рассыпанные бумаги, изящно уходя от ответа. Гермиона запоздало покраснела и, опустившись на колени, принялась бережно складывать древние страницы, чтобы они, не приведи Мерлин, не погибли от неосторожного обращения. Она даже заглянула под стул, чтобы проверить, не упустили ли они какой-нибудь листок, и когда на четвереньках вылезла оттуда, ее взгляд вдруг уперся в дорогущие ботинки из черной кожи. Гермиона дернулась, покачнулась и встретилась взглядом с самим Малфоем-старшим. Глядя в его смеющиеся серые глаза, она почувствовала, что краснеет еще сильнее, а тот протянул ей руку с ее же палочкой — очевидно, подобранной с пола — так, как протягивают оливковую ветвь мира, и Гермиона сдалась: несмело улыбнулась и приняла ее. — Вы проделываете поистине титаническую работу, мисс Грейнджер, однако, могу я предложить вам одно наблюдение? Исходя из личного опыта, — предложил он, пока Гермиона поправляла юбку. Та склонила голову и жестом попросила его продолжать. — Волдеморт был талантлив во многих сферах, однако иностранные языки никогда не входили в список его сильных сторон. Он питал слабость к заклинаниям на немецком и русском, так как те отличались особой изобретательностью и… жестокостью. Однако маловероятно, что нужное нам заклинание он взял из книги на древнем сомалийском. Гермиона просияла и едва сдержалась, чтобы не обнять этого невозможного человека. Именно таких критериев для отбора информации ей и не хватало. «Почему же я раньше не догадалась расспросить его?» На самом деле, она уже не раз задумывалась, а знали ли вообще последователи Волдеморта хоть что-то о характере и привычках своего повелителя? Скорее всего, он попросту маскировал свои слабости под маской жестокости и никому не позволял увидеть себя настоящего. — Спасибо, сэр, — искренне поблагодарила Гермиона. — Именно такой информации мне и недоставало. Замысловатым взмахом палочки она отправила бумаги обратно в папки, где те и хранились раньше. Еще один взмах, и книга запрыгнула на свое место на полке. Гордясь своими умениями, она повернулась, чтобы посмотреть, впечатлился ли Малфой ее ловкостью, однако, тот стоял со странным выражением лица и хмурил брови. Улыбка ее потускнела, а потом и вовсе растворилась в абсолютном непонимании. Судя по тонкой морщинке на переносице, ему не нравилось что-то происходящее в библиотеке. Гермиона проследила за направлением его взгляда. Люциус неотрывно смотрел на стол, за которым она работала. Точнее, на маленькое магловское устройство, лежащее на этом столе и издающее приглушенные звуки. — Это еще что за невыносимое дребезжание? — брезгливо скривив губы, осведомился Малфой. В ответ Гермиона лишь закатила глаза и с вызовом возразила: — Это музыка, сэр. Люциус смотрел на нее непроницаемым взглядом. — Неужели? А мне показалось, что это предсмертный хрип какого-то животного. — О боже! Да как вы смеете так плохо отзываться о творчестве самого сэра Элтона Джона? Он ведь один из величайших музыкантов современности! — всплеснув руками, в напускном ужасе воскликнула Гермиона. — Правильно ли я расслышал… Он, что, только что произнес «крутой котяра»*? Гермиона почувствовала, как ее губы непроизвольно расползаются в улыбке — действительно, со стороны песня и впрямь могла показаться абсурдной. Люциус Малфой вопросительно вскинул брови, и Гермиона выдохнула с притворным раздражением. — Ну что ж, тогда, возможно, вам придется по душе вот эта песня, — заявила она и взмахом палочки запустила другой трек. Малфой тут же расслабился и закивал в такт старинной рождественской балладе. — Пожалуй, вы правы, это звучит гораздо приятнее, — согласился он, в то время как недоумевающая Гермиона никак не могла понять, когда же и каким образом она успела попасть в Зазеркалье? — Осмелюсь предположить, что и на этот раз исполнитель — магл? — Угу, — кивком подтвердила Гермиона. — Майкл Бубле делает каверы на классических исполнителей, вроде Фрэнка Синатры или Сэмми Дэвиса-младшего. Люциус кивнул с таким видом, будто эти имена ему о чем-то говорили. Хотя Гермиона очень и очень в этом сомневалась. — Мисс Грейнджер, можете ли вы выделить в своем графике время на перерыв? Гермиона непонимающе моргнула. — Для ужина, — пояснил Малфой. — Иногда, знаете ли, полагается есть, чтобы не упасть в обморок от голода. Нельзя ведь все время питаться печеньем и чаем. — Я… — пискнула Гермиона. «Что с моим голосом? Что за жалкое мяуканье?». И прочистила горло: — Я могу. — «Я могу» в том смысле, что можете присоединиться к нам за ужином, или «я могу» в том смысле, что можете продержаться на печенье с чаем? Гермиона окончательно запуталась. «Это что же, сам Люциус Малфой меня дразнит?» Она помотала головой, отгоняя невозможную мысль, и постаралась вложить в свою улыбку как можно больше уверенности. — Я могу сделать перерыв, чтобы присоединиться к вам за ужином, сэр.

***

Прошло три дня с того момента, когда Гермиона проснулась с выцарапанной на ноге руной. И за все это время она ни разу и ни единой живой душе не заикнулась о нависшей над ее головой проблеме. Но не по своей воле: всякий раз, как только она пыталась начать об этом разговор, ее слова будто что-то блокировало или уводило тему беседы в сторону. Защитные руны на теле померкли и теперь были практически не заметны, поэтому Гермиона предположила, что угроза была скорее отдаленной, чем немедленной. Но и от этих мыслей ее мутило. Неужели все найденные жертвы подверглись тому же проклятию? Она рассеянно потерла ногой об ногу, чтобы унять зудящую кожу. Все три дня прошли в поисках информации о руне. Удалось выяснить, что состоит она на самом деле из двух рун: основная представляла собой треугольник, гипотенуза которого выходила за пределы углов, а внутри него вторичная — тонкая прямая линия. Треугольная руна могла иметь двоякий смысл, в зависимости от вкладываемого намерения, либо проверку и испытание, либо защиту и отражение. Со значением прямой линии пришлось повозиться — она преследовала куда более темные цели — заманить жертву в западню, удержать над ней контроль, ограничить свободу. Обе руны вместе были мощной ловушкой, и у той мухи, что попадалась в эту крепкую паутину, оставалось мало шансов на спасение. Поэтому Гермиона могла лишь надеяться, что у нее хватит сил разрушить проклятие до того, как ее постигнет участь предыдущих жертв. Размышляя о рунах, Гермиона включила в кухне радио, собрала пышные волосы в пучок и принялась выкладывать из холодильника продукты, необходимые для приготовления ужина. И с легкой улыбкой подивилась своей организованности — еще несколько лет назад она бы и не вспомнила о еде, с головой погрузившись в исследование. Время, проведенное в библиотеке Малфой-мэнора, приучило ее хотя бы ужинать перед сном, и Гермиона теперь не пропускала вечерние приемы пищи. — Мисс Грейнджер? — позвал знакомый голос из другой комнаты. — Я здесь! — не отрываясь откликнулась она. На плите закипала кастрюля с водой, а в сковородке нужно было срочно помешать соус. — Чем это так вкусно пахнет? — спросил Люциус, переступая порог кухни. Гермиона с улыбкой обернулась. — Всего лишь спагетти, — живо отмахнулась она. И попыталась украдкой прочитать его настроение. За годы их знакомства она всего несколько раз видела Люциуса небрежно одетым. И сегодняшний вечер, видимо, как раз был тем редким случаем. Он пришел к ней в своих обычных черных брюках, но верхние пуговицы голубой рубашки были расстегнуты, а рукава закатаны. Волосы свободно падали на плечи и шею, а морщинки, которые часто портили его лицо, когда он бывал чем-то озабочен или встревожен, разгладились. Ей даже показалось, он словно помолодел на несколько лет. Гермиона неохотно оторвалась от созерцания такого домашнего Малфоя и с сожалением повернулась к плите. Тот коротко усмехнулся за ее спиной, и от звуков его голоса по ее по позвоночнику пробежала дрожь. Как говорится, ничто не предвещало. Гермиона энергично перемешивала соус, когда внезапно ее окутало тепло его тела — он подошел сзади и положил руки ей на бедра, прижимаясь грудью к ее спине. Она даже немного дернулась от неожиданности. А Люциус тем временем опустил подбородок ей на плечо и, изобразив почти подлинный интерес к бурлящей кастрюльке, негромко промурлыкал ей на ухо: — Никогда не понимал, почему ты всегда готовишь по-магловски? — Хоть чем-то я могу управлять без палочки и без магии, — стараясь не выронить из дрожащей руки лопатку, которой помешивала спагетти, ответила Гермиона, но на последнем слове голос всё же предательски сорвался. — М-м… — понимающе протянул Люциус и провел носом по ее шее — от плеча до уха и обратно. Как кот, предъявляющий права на свою территорию. Такого в их отношениях еще не было, и от предчувствия чего-то запредельно чудесного у Гермионы бешено заколотилось сердце, и сладко засосало под ложечкой. Воздуха не хватало, в ушах тоненько зазвенело, но даже находясь в полуобморочном состоянии, она поняла по его голосу, что он улыбается: — Может быть, поэтому ты мне так нравишься. Рациональная часть сознания Гермионы вопила, что нужно обидеться на эти слова, рассердиться, возмутиться его тоном, пронизанным превосходством, но Люциус еще раз провел носом и поцеловал ее за ухом… Ноги у Гермионы стали ватными, но она все еще не до конца могла поверить в происходящее, отчаянно надеясь и в то же время замирая от ужаса, что все это снова окажется иллюзией — Когда же ты скажешь мне «да»? — едва слышно подпел Малфой песне из радио, и деревянная лопатка всё же упала на пол. Гермиона резко развернулась к нему лицом. Люциус держал крепко, не разнимал объятий. Глаза у него были темные, опасные, и Гермиона, поддавшись моменту, порывисто обняла его. — Люциус, — прошептала она глухим от желания голосом, и в тот же миг то, о чем она так часто мечтала лежа без сна холодными, пустыми ночами, наконец свершилось: губы их соприкоснулись, и Гермионе показалось, что у нее кровь вскипела в жилах. Целовался он чувственно, томно. Годами они ходили кругами друг вокруг друга, но теперь так долго сдерживаемая плотина рухнула, и они словно наверстывали упущенное. То, в чем они так упорно отказывали себе, наконец стало явью. Гермиона скользнула кончиком языка по его губе, и Люциус с готовностью открыл рот, встречаясь с ней языком. Сквозь шум в ушах ей слышались их вздохи и стоны, а когда Люциус низко и протяжно простонал ей в рот, ахнула сама. Руки ее беспорядочно цеплялись за его рубашку, шею, плечи — куда могли дотянуться. — Гермиона? Чей-то чужой голос (до жути знакомый, но такой ненужный сейчас) прорвался сквозь купол сладкого тумана, и Гермиона мысленно взмолилась, чтобы он ей просто почудился. Как же ей хотелось хотя бы одну ночь провести со своей сбывшейся мечтой! — Гермиона? — голос был настойчивый, громкий, и ей все же пришлось оторваться от невероятных, мягких, восхитительных губ Люциуса. Глотнув воздуха, она, не разжимая пальцев на его плечах, посмотрела ему в глаза. Нужно было прийти в себя. — Гермиона? — послышалось уже с порога кухни, и она резко обернулась к непрошенному гостю. Гарри Поттер. Пожалуй, впервые в жизни она была ему не рада. Гермиона прекрасно понимала, как именно они с Люциусом сейчас выглядят — то, что они только что неистово целовались, как подростки, скрыть было невозможно. Хотя, честно говоря, ей и не хотелось ничего скрывать — будь ее воля, она тут же затащила бы Малфоя в постель и не отпустила до тех пор, пока оба не удовлетворили б свою страсть в полной мере. — Чего тебе нужно, Гарри? — резко бросила она срывающимся голосом. Гарри прищурился, внимательно их рассматривая, но Люциус не только не разжал объятий, а наоборот, крепче прижал ее к себе и стал ласково поглаживать по спине. У Гермионы голова шла кругом от радости, но нужно было постараться сосредоточиться и не потерять нить разговора. — У нас проблема, Гермиона, — заговорил Гарри, но Грейнджер, не дослушав, разъяренно выдохнула — ее терпению пришел конец. — У нас всегда проблемы, Гарри, — отчеканила она. — Сколько я помню, еще ни одного дня не обошлось без проблем. Это действительно настолько срочно, что я должна немедленно пойти вместе с тобой? Или ты всего лишь заскочил по пути, чтобы обсудить кое-какие детали? Если обсудить, то, поверь, мы успеем сделать это и утром. Я никуда не денусь, Гарри. Она затылком чувствовала, что Люциус улыбается, а потом он кашлянул и, утратив интерес к пришедшему, отвернулся от него. Взгляд Гарри стал серьезным. — Маркуса Флинта нашли задушенным в гостиничном номере. И двух женщин, с которыми он спал, тоже. «Твою же мать… Да будь оно все проклято».