Вечера с "Импровизацией"

      Учебная неделя перед ЕГЭ выдалась сложной и невозможно затянутой. Я, вся нервная и дерганная, сижу часами за уроками, а она поддерживает меня по видеозвонку настолько, насколько может. В перерыве между тренировками и занятиями с репетитором, она заглядывает ко мне. Часто мы смотрим разные сериалы или видео на Ютюбе, едим еду с доставок, болтаем о школе и просто обнимаемся, завернувшись в одеяло. Мне хотелось, чтобы такие близкие моменты никогда не заканчивались, но часов в 10 вечера мне приходилось столкнуться с суровой реальностью: она уходила домой, забрав все свои вещи, едва попрощавшись, боясь выдать себя моим родителям (будто они ничего не знали). Я провожала ее до лифта, где, как назло всегда стояли соседи, мешая мне насладиться последним моментом близости за неделю. Я крепко обнимала ее и, чуть ли не плача, наблюдала, как закрываются двери лифта, увозящие мою фаворитку все дальше — туда, где я ее не достану и не почувствую.       Так и сегодня, мы, обрадовавшиеся раннему отъезду моих родителей, быстро побежали домой, чтобы провести больше времени вдвоем. Быстро забежав в Пятерочку, стоящую напротив школы, мы взяли коробку клюквенного морса (моего любимого).       И вот, я дергаю ручку входной двери. На мое удивление, квартира оказывается открытой. Свет включен. Сумки не стоят у порога. Родители дома. «Черт… НАХУЙ, НАХУЙ!!!» — единственная фраза, проносящаяся у меня в голове, нарушившая внутреннее спокойствие и умиротворение. Услышав хлопок двери, мама выбежала в прихожую и увидела нас расстроенных, стоящих у двери с пакетом. — Привет, девочки — сказала она, подойдя ко мне с тарелкой и полотенцем в руках. — А почему вы еще не уехали? — спрашиваю я, не скрывая расстройства, нотки которого улавливают все участники разговора. — Дядя Игорь приедет завтра с утра и нас с Машей заберет. — Я посмотрела на младшую сестру, сидящую на диване с планшетом в руках. Сначала я ее и не заметила. — Такси не стали заказывать — поздно уже.       Все мои планы на сегодняшний вечер обломались. Конечно, в теории у нас был еще и завтрашний день, но все будет уже не то, не так, неправильно.       Я отправила Лизу в свою комнату, а сама направилась на кухню, чтобы поздороваться с родными. Мама готовила еду, а папа помогал ей, чистя картошку. Говорил, этим он в армии и занимался. Ну, сказать честно, получалось у него неплохо. Я села на стул, обсудила с родителями учебу и предстоящие экзамены. Мама напомнила о том, что лучше бы мне готовиться к ним, а не смотреть сериалы с подружками. В такие моменты мне всегда хотелось закатить истерику, ведь она не видит меня половину дня, не знает, чем я занимаюсь, а потом говорит, что я безответственно отношусь к учебе. Только уроки и учу, на самом деле, повода переживать нет… Но все-таки, чтобы не задерживаться на кухне, я пообещала родителям, что хорошо подготовлюсь, «да и вообще сдам экзамены на отлично, ведь не зря училась 11 лет, что-то да знаю».       Я вернулась в комнату. Лиза подняла голову, увидела мою недовольную физиономию и незамедлительно подошла ко мне. Подняв мое лицо, она поцеловала меня, мягко придерживая шею, а после отпустила. — Если ты думаешь, что они нам помешают, то ты ошибаешься… — Лиза заперла дверь и подошла к столу. — Что ты там хотела посмотреть? «Импровизацию»?       Она включила ноутбук, долго ждала, пока все прогрузится, открыла поисковик и пролистав через сотни пиратских сайтов, нашла нужный эпизод. Я внимательно следила за ее движениями, будто все еще ожидая другого, более интересного, вечера, более увлекательного занятия. Словно чувствуя свою бесполезность, я решила сделать хоть что-то вместо постоянного залипания — сходила до своего шкафа, взяла в руку ароматическую свечу, достала из шкафа сестры зажигалку и зажгла ее. Я прошлась по комнате, развеивая благовония по своим «владениям», да и просто чтобы размять ноги. Но мой резкий поток энергии после этого сразу прекратился, я опустилась обратно в кресло, продолжая наблюдать за ней.       Иногда я слышала доносящиеся из-за двери слова мамы о бытовых проблемах, отголоски новостей и политических программ на Первом канале. Слышала я и милые песенки из мультиков сестры. Все это так отвлекало меня, особенно в сравнении с тем, какую атмосферу я ожидала получить и воспроизвести.       И самое удивительное то, что с родителями я поговорить об этом не могла. Мама знала о моей ориентации, моих отношениях, но (наверняка) не относилась к этому всему серьезно, словно все это лишь фаза. Мы почти никогда не обсуждали секс и романтику, ей было гораздо важнее знать о моем здоровье, успеваемости и хобби. Каждый раз, когда диалог заводил нас в это русло, она пыталась поменять тему, ну или же говорила что-то в роде: «Зато не залетишь от кого попало». С одной стороны, это было даже хорошо, ведь мне не приходилось врать, приукрашивать, но мне все еще хотелось поговорить с кем-то, вылить душу. Ну, а отцу я бы все равно не рассказала. Ему стоит знать только тогда, когда я пойду под венец, да и в таком случае, я вряд ли позову его на свадьбу. Там будут только самые близкие.       Пока я раздумывала о будущем и неподвижно сидела, Лиза не теряла времени: уже расправила диван, вытащила покупки из рюкзака, принесла с кухни кружки, разлила напиток по стаканам и села на диван, ожидая меня. Честно, учитывая наш уже совершеннолетний возраст, мы могли бы и выпить алкоголь, но я от его отсутствия никогда не страдала, меня не тянуло и не ломало. Лиза же, всегда правильная и ответственная, не делала этого сознательно, не желая терять контроль над собственным телом и мозгом. Хотя, может, выпить было бы отличным решением для сегодняшней ночи. По крайней мере, не пришлось бы так долго раскачиваться и морально готовиться к сексу. Я продолжала следить за ней глазами, будто благодаря Всевышнюю за то, что мне досталось такое внимательное и спокойное чудо. Она просто сидела на диване, опираясь спиной о стену и смотрела видео в TikTok, иногда поглядывая на меня исподлобья, словно вопрошая о чем-то.       Я присоединилась к ней. Расположившись прямо перед ноутбуком, легла на живот, подложив подушку под грудь (благо, она небольшая, дискомфорта это не приносило). Словно я была театральной постановкой, концертом, а она заняла место в первом ряду — можно рассмотреть каждое движение и деталь. Кажется, ее не так интересовало шоу, как мой вид сзади. Ягодицы игриво выглядывали из-под коротких шорт. Порой, когда я оборачивалась, я ловила ее мимолетные взгляды на самой выпуклой части тела. Желая привлечь еще больше внимания, я оттопырила ее побольше, а после и совсем подвинулась ближе к девушке (якобы, чтобы не портить зрение от экрана) и оперлась на локти, выгнувшись как кобра.       Я пыталась сосредоточиться на шоу: вот «Сцена из шляпы», где Антон бросает двусмысленные намеки и слова про двух отцов (какой прекрасный выпуск с Дороховым и Пташенчуком, сколько мемов породил); участковый, где Дорохов рвет и метает, а я, словно повторяя за ним, не могу удержаться от смеха и слез. Бросаю несколько слов о том, какие же они все зайки, как я люблю Арсения, его дурашливость и в то же время статную серьезность, которую он так и норовит показать. Моя попытка вызвать ревность с помощью комплиментов мужчинам обернулась неудачей, ведь Лиза больше всех знала, что я могу любить тысячи парней с экранов, но увидев молодого человека в жизни, еле могу сдержать рвотный рефлекс. Потому что Пермские оффники да алкоголики ни в какое сравнение не идут с красотой Арсения, юмором Шастуна, очарованием Сережи или интеллектом Димы. Таких мужчин не существует, поэтому и Лиза может быть спокойна — меня никто не заберет.       Она все еще смотрела в свой телефон, время от времени поглядывая то на меня, то на экран ноутбука (так, чисто для приличия). Ее взгляды стали задерживаться все дольше, обжигая изгибы моего тела, но все же, ее сдерживало наличие посторонних людей.       Как и в любых отношениях, она пыталась отгородиться от лишнего шума, чтобы сфокусироваться на самом главном. Сейчас этим «главным» являлась я со всеми своими загонами и проблемами, которые мы постепенно решали, словно медленно разматывая скомкавшиеся пряди волос. Одна за другой они распутывались и становилось легче, приятнее жить и существовать. Я могла думать о чем-угодно, но при одном лишь взгляде на нее, в голове все перемешивалось, язык заплетался, я погружалась в свои мысли. Мне просто хотелось, чтобы она сделала что-то романтичное. Я уже не знала, как привлечь внимание, поэтому, отчаявшись, продолжила просто смотреть шоу.       Но, по всей видимости, именно этого она и ждала, ведь пока я погрузилась в действия, она мягко подползла ко мне на четвереньках, быстро сняла с себя толстовку, оставшись в спортивной майке, и прильнула руками к моим бедрам. Медленно массируя их, она могла услышать мои легкие вздохи и стоны, приглушенные лежащей у лица подушкой. Мягко переминая ноги от фаланг пальцев до самой верхушки бедер, она иногда хихикала, как ребенок, получивший подарок. Я, специально притворившаяся обиженной, не смотрела на нее, еще больше пыталась сфокусироваться на шоу, но голову мою забили не самые чистые мысли. Она знала, как важна для меня, знала мое тело лучше меня самой. Каждый такой массаж стоил жизни… Неудивительно, что она так хорошо сдала ОГЭ по биологии — она изучала анатомию каждую неделю с примерами и практикой. Наверняка, и на ЕГЭ у нее никаких проблем не появится.       Через некоторое время она остановилась, встала с кровати и, осмотрев меня в последний раз, вышла в коридор. «Неужели она уже уходит домой?» — подумала я, резко встав с кровати, смяв все постельное белье и чуть не уронив ноутбук. Но она, как ни в чем не бывало, перебросилась парой слов с моей мамой, накинула на спину рюкзак и вернулась обратно в комнату. Убедившись в том, что дверь крепко закрыта, она села на кровать рядом со мной. Я внимательно смотрела за ее движениями, пытаясь понять, к чему она ведет, ведь особой разговорчивостью девушка не отличалась. Так, немного порывшись в карманах, она достала тюбик со смазкой и положила на краешек стола, как бы отложив на потом. Я удивленно посмотрела на нее, а она лишь широко улыбалась. — А ты думала, мы сегодня просто так разойдемся? — сказала она, кинув рюкзак на кресло и хлебнув немного клюквенного сока из кружки. — Ты продолжай смотреть, я вижу тебе очень интересно…       Она глянула на экран, где уже началась другая серия. Было понятно, что ни за кем, кроме нее я не следила, поэтому она ухмыльнулась, глянув вниз. Пусть, этот разговор меня вполне устраивал, и мы могли продолжить болтать, я понимала, что времени у нас не так много, да и досадно было бы пропускать эпизоды. Поэтому я легла на свое законное место, опять подложив подушку для удобства и прогнулась в спине.       Она продолжила свой массаж: стянув с меня футболку, она массировала плечи, спину, иногда задевала кожу на груди, что начало меня раззадоривать. Я закрыла глаза и уперлась щекой в подушку, иногда закрывая этой же подушкой лицо, чтобы шум не разносился по квартире. Мои ягодицы все еще были прикрыты домашними шортами, но выглядывали и притягивали ее внимание. Она стянула и шорты с трусами, заставив немного приподнять таз и извиваться, как червь. Я лежала в неглиже прямо перед ней, не стесняясь ни единого сантиметра собственного тела, ведь именно она помогла это тело полюбить и принять. Я была открыта как никогда, не говоря, при этом, ни слова.       Я временами поглядывала на ноутбук, посмеивалась и дальше погружалась в собственные мысли. «Вот как так получилось, что из всех возможных партий мне досталась именно она — хорошистка, спортсменка, добрейшей души девушка и, к тому же, красавица…» — эта мысль пронеслась в моей голове, пока я чуть не захлебнулась от сладости собственных слов. Мы редко ругались, но и не кидались такими прозвищами и комплиментами. Возможно, в один день это как-то скажется на нашей жизни, но пока нам было достаточно нашего общения — оно говорило больше и искреннее слов. Как говорил Арсений: «Любовь невозможно сыграть». Не получалось у него скрыть эту любовь к Шастуну, так и я, выходя с ней из дома, не могла перестать смотреть на нее, как на сокровище, принадлежащее мне.       Но вот, мне пришлось вернуться в реальность, когда я почувствовала массаж уже на более интимной части. Да и массажем это сложно назвать — массажи же делают руками, а тут в ход пошёл рот. Когда она только начала, все продвигалось медленно. Но чуть позже, я крепче вцепилась в подушку, чувствуя, как сзади происходит Формула 1 — словно машина она наматывала круги. Было уже сложнее скрывать стоны, я все сильнее вдавливала подушку в собственное лицо. Понимаю, как сложно было ей самой: кровать, не такая большая, не могла вместить нас обеих в полный рост ни вдоль, ни поперек, поэтому у нас обеих колени были согнуты, а у нее — еще и прижаты к бетонной стене. Высокий рост в таких ситуациях совсем не помогал, да и я тоже разлеглась, как принцесса, и не позаботилась о ее комфорте.       Но она, невзирая на помехи, продолжала с той же силой и увлеченностью. Часто так бывало: мы сидим на кухне с ее младшим братом (сами понимаете, ситуация неподходящая), а она ведет своей тонкой рукой по моему колену, поднимаясь до самого бедра, задевая внутреннюю его часть. В такие моменты я пытаюсь сохранить спокойствие и серьезность, но краем глаза вижу ее улыбку и не могу перестать улыбаться в ответ. В любой ситуации она могла завести меня так, что дыхание прерывалось, внимание рассеивалось и думать было невыносимо больно и тяжело. Хотелось просто прилечь с ней и целоваться до самого утра, пока в соседней комнате люди живут своей жизнью: пьют чай, смотрят телевизор, учатся, читают, играют в нарды, благополучно засыпают. Лишь за это ощущение я была готова платить огромные деньги, лишь бы оставаться тут — в тепле, спокойствии и вместе с ней.       Тюбик со смазкой все так же лежал на столе, рядом с моей свечой. Я часто поглядывала на него, чтобы понять, когда начнется самая интересная часть. Разумеется, ее я ждала больше всего, ведь в такие моменты она управляла мной, доминировала в полную силу, не давала убежать из-под ее рук. Я могла кокетничать и делать вид, словно мне этого совсем не хочется, да в такие откровенные моменты совсем не хотелось лгать.       И вот, это случилось. Она надавила левой ладонью мне на спину, чтобы я прогнулась еще больше, что было болезненно, ведь перед этим я не растягивалась (да и она не предупредила). Второй рукой она открыла тюбик и, выдавив немного на палец, размазала по ладони. Я, уже готовая ко всему, помотала мягким местом из стороны в сторону, она еще раз придавила мою поясницу к матрасу, а я, как шелковая, слушалась каждого ее приказа. — Расслабься немного… — сказала она, водя пальцами вокруг вульвы, чувствуя напряжение в моих мышцах. — Если не хочешь, мы можем потом. — Нет, нет, нет. Все хорошо, только продолжай… — простонала я, чувствуя ее прикосновения. — Честно, я не могу расслабиться, так сильно выгибая спину.       Я оглянулась на нее, а она согласно кивнула. «Вряд ли она смогла бы так сама» — подумала я, тряхнув поясницей, чтобы расслабиться. И вот, погладив меня по бедру, она медленно ввела в меня один палец. С лубрикантом это не приносило никакой боли, поэтому я дышала спокойно и размеренно, даже могла улавливать какие-то слова из передачи, думать. Она медленно водила им вперед и назад, сгибая и выпрямляя палец. Я закрыла глаза, предавшись наслаждению, вытянула руки вперед, потягиваясь словно котик. Она часто проводила рукой по моей спине, плечам, бедрам, будто пытаясь сбавить напряжение, пронзившее все тело.       Второй палец. Вперед, назад. Вперед, назад. Сохранять чистоту ума было уже намного сложнее, ведь двигаться она начала быстрее и увереннее. Мне было абсолютно плевать на то, сколько минут «Импровизации» я пропустила из-за затуманенного разума. Настоящая импровизация происходила прямо сейчас в моей кровати, прямо надо мной.       Когда я чуть привыкла к такому «нововведению», она выкинула новый трюк. Средний и безымянный палец уже были внутри меня и танцевали венский вальс, наплевав на мои ощущения. Она снова открыла тюбик, выдавила одну горошину на указательный палец и направила его к моему заднему проходу. Из-за этого я немного охуела, честно сказать, но она делала все так деликатно и бережно, что никаких сомнений у меня больше не оставалось. Сначала она медленно помассировала ягодицы левой рукой, максимально расслабив их, а после указательный палец начал бродить по моей коже, придя наконец в нужную точку. Продавив палец глубже, она медленно и аккуратно вводила его внутрь, в целом, замедлив темп происходящего. Но сейчас темп не имел значения — ничего подобного я ранее не чувствовала. Я глубоко и трепетно дышала, не способная управлять собственным телом. Именно поэтому я и любила быть снизу — из-за этого ощущения преданности.       Через некоторое время темп начал увеличиваться, а я вилась по кровати, как беспозвоночное. Словно забыв мои слова, она время от времени придавливала мою поясницу. Конечно, она пыталась облегчить себе работу, но этим никак не облегчала работу мне самой. Она вряд ли знает, какого это — содержать в себе почти целую ладонь.       Никогда я не отличалась особенной выносливостью, так и сейчас, вся красная и вспотевшая, еле могла дышать, издавая стоны и давясь ими, глуша пуховой подушкой. Словно после долгого бега, у меня чуть не началась одышка. По лбу побежали капли пота, которые она иногда вытирала свободной рукой. Но она продолжала, желая довести меня до пика: порой доводила руку так далеко, что я могла почувствовать ее трущиеся при основании костяшки. Делала она это уже резко, понимая, что по-обычному не получится. И вот, я почувствовала это сжатие внизу живота, приводящее в экстаз. Бедра крепко сжались, словно при судорогах. Громкий стон, больше похожий на крик, заглушила подушка, в которую я упёрлась так сильно, что перед глазами поплыли разводы, похожие на узоры персидского ковра.       Она медленно останавливалась, опаляя мою шею горячим дыханием. Потом она достала свои пальцы, встряхнула их, вытерла лежавшими в рюкзаке влажными салфетками и встала с кровати. Я могла бы как-то отблагодарить ее, но не знала, что было у нее на уме, что она собиралась сделать. Такими мыслями девушка не делилась, ведь хотела быть непредсказуемой. Именно это молчание сначала заворожило меня, а потом, когда я пыталась ей понравиться (точнее, раскусить, нравлюсь ли ей я), выносило мне мозг, не давало спокойно спать ночами. Подходя к ней в школе, я всегда пыталась выловить какие-то знаки и намеки, лишь бы не разочароваться в самой себе. А сейчас я всё ещё лежала с закрытыми глазами, слушая, как она бродит по комнате, переставляет что-то, кладет, убирает. — Я могу тебе как-то помочь? — спросила я, пытаясь восстановить дыхание.       Это непрерывное дыхание ее по-настоящему радовало и заводило, ведь сделала она действительно хорошую работу. Да ещё и это необычное предложение, которое могло значить, что угодно. — Нет, не надо, лежи пока… Давай уберем его, чтобы не мешался. — она показала рукой на ноутбук и после моего кивка подхватила его на руки, поставила на стол.       Теперь кровать была свободна, пусть и очень помята моими непрерывными «танцами». — Тебе точно не надо помогать? Вообще никак? — спросила я, перевернувшись на бок и наблюдая за ней. — Аня… — сказала она томно и слегка раздраженно, надеясь, что я перестану пререкаться. — Да ладно тебе, я тоже так могу. — ответила я, словно обиженная ее недоверием. — Уверена?!       Она поправила простыни, а я наблюдала за ней, пытаясь снова привлечь больше ее внимания. Я хваталась за запястья, целовала ее пальцы. В какой-то мере, я, уже полностью раздетая, удивлялась ее выдержке — она всё ещё оставалась в джинсах и майке.       Это и говорило все о наших отношениях — пока я горю, пылаю, флиртую, жду ее шага, она, почти не заведенная, сидит себе спокойно и ничего не замечает. Даже во время секса у нее ничего там не чешется, она не требует сделать с ней то же самое. Пару раз это всё-таки случалось и то, либо по моей инициативе, либо по ее любопытству. Ее это не интересовало так сильно, она просто хотела доставить мне удовольствие. Наверно, желала, чтобы я навсегда запомнила ее, считала лучшей партнершей до конца дней.       Она опять села на кровать и, осмотрев меня с головы до ног, дотронулась влажным пальцем до мочки моего уха, отчего я вздрогнула, а чуть позже улыбнулась. Взяв меня за оба колена, она перевернула меня на спину и, нависнув, словно отвесная скала над морем, приблизилась к моему лицу. Поцелуй убрал с моего лица дурацкую ухмылку, которую я строила каждый раз, когда хотела ее разозлить.       Но, к моему сожалению, это продлилось не так долго, ведь тут она снова встала, взяла свои вещи и начала паковать рюкзак. — Уже? — спросила я, не желая отпускать ее домой. — Да, мама спросила, где я… — ответила девушка, пролистывая сообщения. — Мне завтра на тренировку с утра, не хочу сильно расслабиться перед соревнованиями.       Я недовольно хмыкнула и перевернулась на другой бок так, чтобы не видеть ее лица. Я знала, что и ей совсем не хочется уходить, для нее это было так же непросто, но мне было так обидно, что я не могла сдержать эту детскую и слишком наивную эмоцию. Можно было и привыкнуть уже, она всегда уходит в 10 часов. — Я так понимаю, ты не будешь меня провожать? — спросила она, снова окинув меня взглядом. — Если будешь, то лучше бы тебе одеться…       Я сделала все, как она сказала: вскочив с кровати, оделась, причесала волосы, будто ничего не произошло, умылась, чтобы убрать красноту с лица и вывела ее на лестничную площадку. Конечно, там еще стояли соседи, поэтому, максимум, что мы могли сделать, пока ждали лифта, — крепко обняться. Конечно, мы еще увидимся завтра в школе — на русском и на алгебре, но все уже будет по-другому, не так, неправильно. Я следила за тем, как двери лифта беспощадно закрывались, и вслушивалась в работу этого механизма. Удивительно, как такое простое устройство разлучает тысячи людей каждый день.