Меж трёх огней

      — Эй, Чуя, у тебя всё хорошо?       Заданный Мичизу вопрос заставил Накахару замереть посреди коридора и непонимающе уставиться в ответ. Он не понимал, что заставило его временного напарника спросить об этом, ведь никаких причин на это он не видел. К тому же слышать подобное от Тачихары было немного странно.       — Да… — явно сомневаясь в собственном ответе, сказал он. — А что?       — Просто ты пахнешь… — парень слабо повёл носом, слегка прикрывая глаза, будто пытаясь вобрать в свои лёгкие весь этот аромат. — по-другому.       Чуя растерялся. Он забегал испуганным взглядом по лицу Тачихары, отмечая в его глазах искреннее беспокойство, а на щеках едва заметный румянец. Он сначала неловко отступил назад, едва не запутавшись в собственных ногах и не ударившись рукой об угол в попытке сохранить равновесие, а потом резко развернулся и, обронив неразборчивое «прости», метнулся в сторону своего кабинета, без оглядки несясь по коридору. Мичизу остался стоять на месте, лишь вытянув руку ему вслед, сдержав порыв броситься следом, провожая его взглядом и внюхиваясь в лёгкий аромат мандарина и ванили, что остался витать в воздухе. Такой сладкий и манящий… Но, чёрт возьми, запретный плод. На данный момент он не позволил себе и мысли допустить о чём-либо непристойном, ведь Накахара выглядел действительно испуганным.       Тачихара никогда не понимал всей этой ерунды с истинными, считал, что любить можно кого угодно, а не именно того человека, который, якобы, предначертан самой судьбой. Бесспорно, Накахара нравился ему и глупо было это отрицать. К тому же Чуя был полностью с ним солидарен насчёт истинности, особенно после того, как узнал, что его судьбой является маньяк-извращенец в бинтах. Возможно, не будь Осаму в мафии или сами Тачихара и Чуя состояли бы в другой организации, у Мичизу был бы шанс на более близкие отношения с Накахарой, но судьба, как известно, та ещё злодейка, любит рушить надежды. Дазай порвёт его за любой косой взгляд в сторону его омеги, хоть сам омега этого не признаёт, однако на нём уже давно весит ярлык с надписью «Мой» и размашистой подписью Осаму. И об этом в мафии было известно всем, разве что кроме Чуи. Возможно Тачихара так привязался к этому омеге только потому, что ещё не встретил свою судьбу. Но в то же время ему до безумия хотелось, чтобы истинным был никто иной, как Чуя.       Накахара быстро промчался в северное крыло здания. Ноги неожиданно начало покалывать, словно он долгое время неподвижно сидел, и теперь кровь начала активно циркулировать. Заворачивая за угол, парень врезался в возникшего прямо перед ним человека. Он едва не упал, но сильные руки удержали его в вертикальном положении. Это точно был не Дазай: тот немного ниже и костлявее, а этот выше и более… рельефнее, что ли? Чуя задрал голову, параллельно пытаясь выпутаться из кольца рук, которое по каким-то причинам всё никак не хотело размыкаться. Ода выглядел озадаченным.       — Чуя-кун, что-то случилось? Куда ты так тороп… — начал было он, но быстро сообразил в чём дело. — У тебя течка?       Рыжий в его руках запротивился с бо́льшим усердием, как-то боязливо поглядывая в глаза старшего, вновь повторяя неразборчивое «прости» и хныча, сдерживая порыв воспользоваться способностью. Накахара паниковал, это было отчётливо видно.       — Хэй, успокойся! Давай-ка зайдём сюда, — заприметив на горизонте несколько сотрудников, направляющихся в их сторону, Ода затащил парня в ближайшую не запертую комнату, коей оказался пустой кабинет, в котором ещё не завершился ремонт, а потому там был бардак и пахло краской.       Чуя пискнул, когда его наконец отпустили, и отполз к дальней стене, съезжая по ней спиной, загнанно дыша, словно зверь в окружении хищников. Сакуноске провернул замок в скважине, от чего рыжего пробило холодным потом, а затем направился в его сторону, стягивая с себя светлый плащ. Он всего за пару широких шагов добрался до Накахары, протягивая к нему руку с непонятными для Чуи намерениями, но последний уже успел прокрутить в голове все самые неприятные сценарии дальнейшего развития событий, а потому резко подскочил на ноги, готовясь обороняться. Он хоть и доверял Сакуноске и был уверен, что тот ничего с ним не сделает, но в данный момент подсознание во всё горло кричало об опасности из-за присутствия альфы и его запаха, из-за непонятных ощущений и странного головокружения.       — Не подходи! — отчаянно завопил он, еле держась на ногах, при этом ещё и пытаясь придать себе как можно более грозный вид. Выходило, честно говоря, не очень.       — Нет, не бойся, — Сакуноске немного притормозил, по-прежнему протягивая к нему руку и подходя уже более мелкими и осторожными шажками, — я не трону тебя. Скажи, это твоя первая течка?       Чуя сглотнул от чего-то вставший в горле ком и быстро закивал головой, жмуря глаза до бледных кругов под веками. Одасаку уже подошёл почти вплотную и зарылся холодными пальцами в рыжие волосы на затылке, слегка притягивая за них к себе. Накахара дёрнулся, сдержав порыв ударить, упёрся ладонями в широкую грудь, но давление не пропало, а от прикосновения чужих губ к взмокшему лбу он и вовсе завис, глупо хлопая глазами.       — В таком случае понятно от чего тебя так лихорадит. Ты весь горишь, температура высокая, а ещё проступил пот, — Ода накинул на дрожащие плечи Чуи плащ, что тому был по колено, и лёгким движением подхватил его под бёдра, перехватывая поудобнее. Накахара сначала упёрся в его плечи руками, желая спуститься на пол, а потом, встретившись с взглядом голубых глаз, сдался и уткнулся лицом в чужую шею, вдыхая запах грецкого ореха и горького шоколада. Он чувствовал, как штаны стремительно намокают и беспокоился за сохранность чужой вещи, однако её владелец, кажется, задумывался об этом в последнюю очередь. — Я доставлю тебя к боссу, только переждём немного, пока люди в коридоре не пройдут мимо. Мне показалось, что среди них был Дазай.       И в этот момент Чуя был так благодарен Сакуноске, что уже мысленно приписал себе один должок за оказанную услугу. Он обхватил руками чужую шею, даже боясь представить, что с ним было бы, не столкнись он с ним в коридоре. Воображение услужливо подкинуло образ похотливо ухмыляющегося Осаму. Будь он неладен!       Ему становилось хуже: голова начала ни то болеть, ни то просто сильнее кружиться, в глазах постепенно темнело, дыхание совсем сбилось, а тело схватывали неприятные судороги. Течка в первый раз всегда ощущалась особенно неприятно и болезненно, и Чуя знал, что рано или поздно она случится и у него, но он всё равно не был готов к такой ужасной реакции организма: живот сводило, чуть ниже — пекло, а ещё от чего-то тошнило, ни то от запаха краски, ни то это тоже один из побочных эффектов. Ода слышал, как тот едва слышно болезненно постанывал, как судорожно втягивал воздух через рот, и чувствовал, как сильные руки сжимали ткань рубашки на лопатках. А ещё Чуя пытался свести ноги, но выходило лишь, что он сильнее сдавливал тело Сакуноске острыми коленями по бокам. Одасаку оставалось лишь успокаивающе поглаживать его по спине, по волосам, и шептать на ухо: «Только не отключайся! Потерпи ещё немного!».       Сердце обоих пропустило удар, когда дверная ручка дёрнулась. Было ожидаемо, что оставшийся в коридоре запах течного омеги привлечёт внимание как его истинного, так и других альф, а потому запереться было правильным решением. Накахара невольно всхлипнул, крепче сжав кулаки на чужой рубашке, от чего та едва не затрещала по швам. От нарастающего чувства тревоги стало совсем дурно. Как это вообще можно терпеть? Что за издевательство над омегами?       — Ода, — проскулил Чуя, пряча голову под чужим щетинистым подбородком. Его руки заметно ослабли, пальцы мелко дрожали, а сердце в груди колотилось как бешеное. А уже через минуту его тело и вовсе безвольно обмякло в руках Сакуноске, больше не в силах удержаться в сознании.

***

      — Мори-сан, течка действительно настолько тяжело проходит у омег? — Сакуноске сидел рядом с кушеткой, на которой, свернувшись калачиком, спал Накахара, сжимая чужую ладонь в своей. Огай вколол омеге какой-то препарат, от чего тому почти сразу же стало легче, вот только температура его не отпускала.       — Считаешь, он стал бы блефовать? — Мори попытался перевернуть Чую на спину, но тот лишь нахмурился сквозь сон и протестующе замычал, возвращаясь в прежнее положение.       — Нет, я не об этом. Чуя искренний и слегка наивный парень, врать не умеет. Его легко читать, и когда-нибудь это сыграет с ним плохую шутку, — Ода встряхнул головой, понимая, что отвлёкся от темы. — Омегам во время течки очень сложно, но у всех ли так? Просто сегодня я впервые видел Накахару таким беспомощным и напуганным, аж как-то жаль его стало. К тому же от Дазая это вряд-ли скроется, ведь, насколько мне известно, длится течка не один день.       — Ну, на самом деле, это только первая течка проходит так болезненно. Последующие перенести уже проще, до тех пор, пока у омеги не появится метка. С меткой ему каждую течку будет необходим его альфа, а если его не будет, то проходить этот период будет даже тяжелее, чем в первый раз. Но и без метки омеге не обойтись. В какой-то степени, метка — это безопасность. Посторонние альфы в большинстве случаев не трогают меченных омег, но есть и те, кому совершенно всё равно на это.       — Выходит, Чуе всё-таки желательно получить метку Дазая?       — Дазая, а может, и не Дазая. В зависимости от того, кого он выберет себе в партнёры. Он всё же не обязан связывать свою судьбу именно с ним, даже несмотря на то, что они истинные. В любом случае, принуждать его никто не имеет права.       И эти слова подарили Сакуноске надежду. Надежду на счастливое будущее с тем, кто вот уже второй год живёт в его сердце. Вот только счастье нужно завоевать.