Благими намерениями

- В ванной кончился шампунь, нам нужно вечером зайти в магазин, - повышая голос, чтобы он был хорошо слышен за гудением включенного фена, произносит Ванцзи. Раннее утро. Он только вышел из душа, а Вэй ушел купить ингредиенты для их завтрака. Ин вычитал где-то какой-то новенький рецепт и хотел показать его. - Ой. Ой. - Двойное растерянное восклицание звучит в квартире Усяня. Женщина в простой белой футболке и синих джинсах, примерно того же возраста, что его мачеха, посмотрела на Лань Ванцзи своими широко раскрытыми в изумлении серыми глазами, когда он обернулся. Взгляд, под которым младший Лань почувствовал себя очень-очень странно, будто он был призраком человека, которого она знала, но не ясно рада видеть или нет. Неудобная и неловкая ситуация. - Кто вы? - Настороженно спросил он, сбитый с толку. Эта женщина открыла дверь своим ключом, что могло значить лишь то, что она не была посторонней для Ина, верно? Но также верно то, что Ин не говорил ему о гостях, значит, ее не ждали? Квартирный вор-неудачник? Эм, только полный идиот стал бы столь нагло врываться в квартиру полицейского, да еще и в светлое время суток. Дама круглой дурой не выглядела. Может быть, она наёмный работник? Ну, та служба, которая раз в неделю приходит к вам домой и делает за вас уборку. Ванцзи этого не понимал, не доверял, и, если они когда-либо решат с Вэй Ином жить вместе, он должен серьёзно поговорить с ним об этом. Никаких посторонних людей в их квартире! В своем доме они будут убираться сами. - Ин.. - приятный и ласковый женский голос, вошёл в уши Ланя, напоминая ему, что он вообще-то не один. - Он сейчас придёт, - сдержанно ответил он, неосознанно принимая более отчужденный позу, и распространяя вокруг себя морозную ауру. Оттого с какой огромной нежностью женщина называла имя Вэй Ина, хорошее настроение Ванцзи почему-то немного испортилось. Это не был вопрос доверия или недоверия Ину, нет, просто... Уф! Отстраненный вид и долгое молчание делали очевидным, насколько он не в восторге от присутствия в квартире посторонних. На самом деле, он никогда даже не пробовал делать вид, что ему кто-то или что-то нравится, если это не было таковым в реальности. Ванцзи презирал подобное, и не хотел бы, чтобы кто-либо фальшиво улыбался ему: не будь грубым, как подонок, но и не улыбайся легкомысленно - его мнение по вопросу было простым и прозрачным. "Может я забыл надеть штаны?", - подумал внезапно Ванцзи, чувствуя себя все более и более неправильно под продолжающимся, и сильно напрягающим, пристальным взглядом незнакомки. Он надеялся, что она сделает или скажет уже что-то, кроме того, чтобы пялиться на него. Но нет! Ладно, Лань Чжань все еще не понимал до конца свое кислое чувство по отношению к этой привлекательной, хрупкой женщине. Было ли это потому что он не любил незнакомцев, внезапно падающих на голову, или дело в том КАК она произносила имя его любовника... как, если бы теплый, ласковый ветерок погладил тебя по щеке. Слишком много чувств скрывалось в ее тоне, которые Лань Ванцзи не смог разобрать. А, может быть, дело было в том, что ему в своей жизни никогда вообще не приходилось иметь дело с женщинами, размышлял он, наблюдая, как она не глядя роняет свое черное пальто на кресло стоявшее ближе к ней. Растили его мужчины, друзья - мужчины, и любил он - мужчин. Единственная женщина, которая была хоть как-то вовлечена в его жизнь - мадам Юй. Бесспорно, она - отличная мачеха, и Ванцзи ее очень любит, но мягкость? Ха-ха. Явно не о ней. Мадам Юй всегда звучала и вела себя, как сильная, громкая и опасная амазонка, тогда как эта сероглазая дама, казалась, нежной, эфемерной феечкой. Конечно же, Лань Чжань не понимал эмоций незнакомки. у него никогда не было матери, чтобы знать, как она звучит, когда она волнуется о своем ребенке, злиться на него, но все равно любит его. Если углубиться в это, у него и друзья в большей степени были те, у кого нет матери. Опять же, Мадам Юй не в счет, она никогда не была типичной мамочкой, вынужденная слишком долго быть сильной, заимела типично мужской характер. А еще Чжань слишком долго знал мачеху, как мадам Юй, соседка и мать его друга, что, естественно, сделало невозможным смотреть на нее, как на свою мать. Она была другом. Честным, прямым, преданным! Лучше любых выдуманных фей. Малознакомые люди часто упрекали Лань Чжаня, что у него тяжелый, недружелюбный взгляд под которым чувствуешь себя неуютно. Он никогда прежде не надеялся, чтобы так оно и было, как сейчас, когда острый взгляд ее серых глаз, казалось, препарировал его, желая проникнуть в голову и грудь. Ванцзи завел одну из своих рук назад и стал теребить край футболки на спине, там, где она не могла бы увидеть его нервных действий. И только коснувшись пальцами мягкой ткани он вспомнил во что одет. Изношенная серая футболка с логотипом полиции и со слишком широкой горловинной, он был уверен, открывала отличный вид на его покрытую любовными засосами шею и правое плечо. Как и черные короткие шорты на нем тоже принадлежавшие Усяню, их длинна не могла скрыть отчетливые, интимные красные следы чуть выше колена на обоих его ногах. Все отметины свежие, очень яркие, громко кричащие о бурно прошедшей ночи. И, если увиденного и услышанного было ей недостаточно, чтобы самостоятельно сделать выводы о том, почему он здесь, то он и не знал, что делать. Да и должен ли? Женщина до сих пор не представилась. Лань Чжань посмотрел на чашку с чаем, заваренную для него Ином перед выходом. Он планировал быстро высушить волосы, а потом спокойно выпить, но... теперь тот, вероятно, совсем остынет и станет невкусным. Вдруг пришло озарение! Он знает ее!! Вот почему ее лицо казалось таким знакомым, особенно эти серые глаза. Точно такие же были у Вэй Ина. Ванцзи удивился, что не сразу вспомнил её. Когда они были подростками, Усянь часто показывал ему фото и видео, где он с мамой. Темные волосы собранные в высокий хвост, искрящиеся серые глаза, острый подбородок, пшеничная кожа и озорная улыбка. Ах, да! Улыбка!! Вот почему он не узнал ее сразу. Она не улыбалась сейчас. Ее губы были тонко сжаты, брови нахмурены - совсем не та миленькая, веселая женщина с фото и видео. А еще она была ниже ростом, чем казалось на цифровом изображении. "Что теперь?", - мелькнула трусливенькая мысль о побеге в молодой голове. Теперь, когда он узнал человека, Лань Ванцзи чувствовал себя ещё хуже. На этот раз, не раздражение, а стыд. Что она должно быть думает о нем сейчас. Ему показалось, что ее глаза осуждали его. Еще бы, спокойно стоял перед ней в совершенно неприличном виде, будто намеренно демонстрируя ей - "смотри, я трахался с твоим сыном" - так ещё и вёл себя грубо, словно его не воспитывал никто. Мда, явно не самое лучшее первое впечатление, которое можно произвести на родителя своего почти парня. - Хотите сесть? - Чжань тайно сжал в кулак руку за спиной, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Он нервничал. Оглядываясь на прошлое, Вэй Усянь первый и единственный его парень, который не был бы сиротой, либо возраста такого, когда сам вполне мог сойти за его отца. Так что, да, знакомство с родителями в его жизни случалось впервые. И, к сожалению, проходило оно неправильно, совсем неправильно, комедийно. Ванцзи не знал, что делать дальше. Должен ли он сидеть с ней и ждать возвращения Усяня? Он уже полностью опозорил себя перед ней, или ещё недостаточно? Предложить ей чай? Завтрак? Ой, нет, именно из-за того, что в холодильнике их мышь повесилась, Ин и вышел. Оставить ее одну и пойти переодеться во что-то приличное? Потому что она перестала сверлить взглядом его лицо, но начала руки. Лань Чжань потому и не носил футболки при посторонних, что шрамы на его предплечьях привлекали глаза. Он сложил руки на коленях ладонями вниз, скрывая рубцы, стараясь, чтобы его действия не были слишком явными. Цансэ смотрела на парня, которым был одержим её Ин и... Он был милым! Хорошо. Он был настороженным и пугливым, как маленькие пушистые зверьки. И выглядел при этом также мило, как они. Великолепно сложен. Учтивый, стеснительный, с умными глазами, хорошими манерами, молочной кожей и медовыми глазами. Ох!! Ладно, будь она моложе лет на двадцать, и геем, то и сама бы держала такого мальчишку только для себя и тискала сутки напролет. Но! Во-первых, Лань Ванцзи не уникален в этом, многие из девушек и парней, с которыми она пыталась в свое время свести сына были ничем не хуже, во-вторых, парень выглядел таким безразличным и чопорным, что должно быть просто незаконным в его возрасте. Он улыбается вообще? Она не видела той нежности и мягкости в Лане, о которых ее сын не ленился петь оды, говоря об этом мальчике. Глядя на ровную осанку молодого Ланя, Цансе сама неосознанно выправила плечи. Ее семья: она, Усянь, ее муж - все они были очень простыми, из тех, кто горбится, ест руками, пьет из упаковки, смеется громко и показывает при этом все зубы у себя во рту. Носят что угодно: не модное, старое, дырявое или потерявшее цвет просто потому, что это удобно или вещь очень нравится. Они также очень свободны в общении с другими людьми: нравится обниматься, говорят как хотят и подшучивают смело... Сможет ли этот строгий молодой старичок влиться в их семью? Молчание между ними тянулось. Женщина беспомощно улыбнулась, глядя на тихого Ланя. Тот, казалось, время от времени, усердно о чем-то думал. Она предположила, что она права, когда в очередной раз, его голова наклонилась набок, глаза остекленели и он начал жевать свою нижнюю шубу. Ванцзи мог быть очень приятным ребёнком, но она все еще беспокоилась о том, сможет ли он принять ее Усяня таким, какой он есть. Ведь, если Лань уйдет, ее сын точно сойдет с ума. В это время Лань Ванцзи вёл важный диалог с самим собой. Кем ему следует представиться, если она спросит? Друг? Хм. Сосед по комнате? Нет, в квартире только одна спальня, нет второй комнаты, которую он мог бы снимать здесь. Парень? М-м-м... Уже восемь месяцев они с Вэй Ином проводили вместе почти каждый день и ночь, но ни разу так и не обсудили, кто они и как называются их отношения. И хоть Вэй Ин и говорил, что хочет познакомить его с семьёй, он не имел права говорить о таких вещах с родителями партнера без явного и четкого разрешения этого самого партнера. Лань Чжаню внезапно показалось все происходящее невероятно сложным и запутанным. Захотелось бежать отсюда, пока еще можно. Женщине явно не было с ним уютно, как и ему с ней. - Я долж... Лань Ванцзи... - говорят они одновременно. Тихий мужской голос, прерывает женский. "Не звучит сильно недовольной", - думает Ванцзи, поднимая глаза на женщину. Он замолкает. Не очень охотным кивком подтверждает, что, да, Я - Лань Ванцзи. Он удивлен, что она его узнала, с другой стороны, если он видел ее фото, то и она могла видеть его. Ох, если бы он только знал... - Я Цансэ Саньжэнь, мама Ина, - она виновато улыбается возлюбленному своего сына. То, что Лань посматривает украдкой на дверь, и выглядит так, будто ждет, когда "упадет сапог"*, заставляет её чувствовать себя не в своей тарелке. Если Ин войдет сейчас в эту дверь и увидит их такими, он явно решит, что она обидела его любимого. И будет очень-очень зол. Их отношения и без этого ужасно сложные, полные недопонимания и обид, которые она хотела бы разрешить, а не прибавить. - Останься, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить. В ее голосе что-то звучало такое из-за чего Лань Ванцзи с тяжёлым вдохом, но сдался. - Мгм, - мягко прогудел он, глядя в глаза будущей свекрови.

Рассказ матери Вэй Усяня о первом годе после разрыва:

- Он стал пить. Много. - С тяжелым вздохом говорит она, словно признается в преступлении. Ее тонкие пальцы сцеплены в замок* и лежат на ее коленях. - Это было ужасно. Выпивка, слезы, отказ от еды. Разбитый о стену телефон, потом истерика, когда увидел его искореженный вид. Бег по городу в три часа ночи, пытаясь починить, снова слезы, и мольба, сделать все, чтобы сохранить содержимое телефона. Казалось, если бы у него попросили продать взамен душу, он бы не думая дважды подписал все. Я не узнавала собственного ребенка. Она закусывает губу, упорно не отрывая глаз от царапин на маленьком столе из темного дерева перед диваном. - Я не могу передать те эмоции, которые я переживала в тот момент, глядя на безумную истерику сына, - ее нижняя губа дрожит. - Он все время повторял - "там фотографии Ванцзи и его голосовые мне. Он там говорит, что любит меня.. Папа, он больше никогда не скажет мне этого, пожалуйста, мама, я должен сохранить" - выглядел и звучал так, как если бы трагически потерял всю семью и обезумел от горя. Она звучит иронично и даже немного сердито, Лань Чжань отмечает это, но откладывает на потом. Сейчас он хоть и не хочет, но вынужден столкнуться со своими старыми демонами. У Лань Ванцзи прекрасное воображение. Цансэ говорит, а его мозг быстро переводит все в красочную картинку. Этот рассказ вроде бы не о нем, но и о нем. В горле у него болит ком, а глаза приходится закрыть, чтобы не плакать. Обезумел от горя... Хах... Он знаком с этим чувством! Он и сегодня помнит, каким оно было для него - бездонная пустота в груди и невозможно дышать. Когда тебе нужно хоть что-то, любая "вещь" от того, кто раньше заполнял это пустое теперь место, чтобы пережить день, следующий день, потом еще один. Пока, наконец, не наступит тот гребанный момент - "время лечит". - Мы с его отцом... Он почти постоянно был слишком пьян, только и мог, что говорить сам с собой о тебе. - Ее нижняя губа дрожит, а кончики сцепленных пальцев побелели от того, как сильно она их давит в собственную кожу. - Я должна была позвонить тебе, я хотела, но… Ха-ха, как бы это выглядело? Я, взрослая женщина, мать, прошу чужого пятнадцатилетнего ребенка приехать и пожалеть моего сына. В отношениях бывают сложности, вы сами и должны были разрешить их, чтобы сделать выводы и не повторить ошибок. Я не влезла и запретила делать это мужу. "Но вы могли поговорить с ним! Уговорить его вернуться ко мне, раз не сами ничего не сделать для него. Могли бы снова отправить его к бывшей жене своего мужа. Мадам Юй уж точно заботилась о нем лучше вас. В ее доме он был счастлив. Он бы успокоился. Мой дядя и мадам Юй нашли бы ему врачей. Мы все, кто был там, помогли бы ему справиться со всем, а не ждали от девятнадцатилетнего парня, что он будет вести себя как... как... ", - сидело у Ванцзи прямо на кончике языка, но он кусает себя, чтобы не сказать этого. Если их отношения с Вэй Ином улучшились, он не хотел быть тем камнем, о которые они споткнутся. - Мы уговаривали его пойти в больницу, но он ничего не хотел слушать. Я отказалась от работы на несколько месяцев, чтобы присматривать за ним. Он говорил такие вещи... казался все более и более безумным. - Всхлипывает Цансэ. - Он, либо был полностью без сознания из-за алкоголя, либо бормотал что-то себе под нос, как псих. Ему нельзя переживать никаких нервных потрясений, понимаешь? Лань Чжань чувствует, что она многое упускает в своем рассказе. А еще, нет, он совсем не понимает к чему, по ее мнению, должен привести этот разговор. Оба молчат. Каждый думает о своем. "Он снится мне, мам... Он снится мне! Просит не отпускать...просит держаться за него. Держать его крепко. Я просыпаюсь и долго не открываю глаза, потому что пока я их не открываю, он лежит рядом, сопит тихонько, дует губы. - Вспоминает Цансэ. Она стоит на коленях недалеко о него от свернувшегося калачиком на полу комнаты девятнадцатилетнего Усяня, прикрывает свой рот рукой, плачет, не знает какие сказать слова сыну, находящему в пьяном бреду. - Он так мило дует губы, когда спит. Или зарывается ко мне под бок, как можно ближе, потому что ужасно мёрзнет. Он говорит, что горячий, как печка. "Это всегда так больно? Любить. Сука! Зачем я ушёл?" - Спросил он в другой раз. А потом истерично смеялся и плакал почти полчаса, пока не заснул. Она снова не знала, что сказать. Боялась даже обнять его. Ванцзи был в бешенстве. Все слезы в нем давно высохли, не успев даже пролиться. И учения дяди о том, что нельзя осуждать людей были забыты. Лань Чжань не мог найти ни одного оправдания некомпетентности этих двоих, матери и отцу. Он только надеялся, что за последние шесть лет они тоже хоть немного выросли из своей легкомысленной игривости. И в жизни дочери, своего второго ребенка, они участвуют больше, чем делали это с первым. Черт знает, как по мнению этой женщины должен был справляться с глубокой душевной болью ее едва переступивший порог совершеннолетия сын, которого она лично с Фэнмянем ничему не научили. Всю жизнь бросали его от няни к няне, потом бросали в одиночестве, когда он дорос до возраста, когда мог бы сам согреть себе чай и нарезать бутерброды. А после? После они подкинули мадам Юй. Приглашали сына на короткие каникулы, играли недолго в щедрых родителей, прежде чем отправить обратно с парочкой подарков. Удобно. Вэй Усянь - ребенок-сорняк, вырос умным и красивым, но это не благодаря его маме и папе, очевидно. Лань был зол! Он хотел, чтобы она ушла, потому что с каждой секундой было все тяжелее быть рядом с ней и молчать. Это утро было чудесным до ее прихода, а теперь оно испорчено. И она, вероятно, чувствовал изменение его настроения с осторожно любопытного на полностью отчужденное, потому что вдруг быстро засобиралась. - Я пойду, наверно, - сказала она с натянутой улыбкой, тонким пальцами осторожно стирая слезы под глазами. - Вот, я оставлю ключ здесь, он просил занести, сказал, что нужен. Женщина вышла за дверь, оставив ключ лежать на столе. В комнате стоял стойкий аромат ее духов и Лань Чжань приоткрыл окно. Встреча с родителями парня прошла ужасно - факт. Ванцзи знал наверняка, что никогда не хотел бы проводить с Цансэ и Фэнмянем больше времени, чем нужно, чтобы достаточно вежливо сказать - "Поздравляю с праздником. Вот подарки для вас. До свидания". - Эй, зачем ты открыл окно, когда твои волосы еще сырые? - Ванцзи не заметил, когда вернулся Ин. В груди у него сразу стало тепло, Лань Чжань не думая ни о чем быстро подошел к мужчине, забрал пакеты у него из рук, поставил их на пол и сам прижался к его груди, крепко обнимая. - Уже соскучился по мне? - Хихикнул через пару секунд Усянь. Его подбородок лежал на плече Ланя, а ладони глади его спину вверх и вниз. - Мгм, - промычал Ванцзи, его горячие губы коснулись холодной щеки Вэя, целуя. - Твоя мама принесла ключ. - Она обидела тебя? - Спросил, наконец, Ин, то, что его беспокоило все это время. Его крольчонок вел себя странно, он хотел знать причину. - Нет. Просто соскучился по тебе, - пробормотал Лань Чжань. - Есть хочу. Ночью Вэй Ин предложил ключ ему. Ванцзи принял. ​