Ebb and Flow

      Старые привычки Галфа пытались заставить его отшатнуться, отойти, отказаться. Освободиться. Но какая-то его мельчайшая часть, новый голос, приказывала ему подать голос. Он знал, что Мью пытался отвлечь его от того, что произошло между ними. Он ведь не глупец. Совсем нет.       Он не любил делиться собой. Но в Мью было что-то такое... Какая-то искренность и поощрение.       Фактически, с момента их первой встречи Галф часто ловил себя на мысли, что в своих мечтах и снах он часто разговаривает с Мью. Это не были влажные фантазии мальчика-подростка. Они просто разговаривали, а затем Суппасит крепко обнимал его своими тёплыми руками, и Галф просто плыл, чувствуя себя маленьким счастливым облачком.       Итак, Галф глубоко вздохнул, опустил глаза и начал говорить.       Он рассказывал о покойной матери и потерянных братьях, о поступках дяди. Он описал свой жизненный опыт в государственных домах, поведал о синяках и одиночестве, а затем о пути к работе, университету и дружбе. Он говорил о бывших возлюбленных и своей романтической многогранности, о стремлении иметь собственный бизнес в будущем, а также об убеждениях, касающихся социальных проблем.       В отличие от Мью, Галф был довольно прямолинейным и говорил по существу, но глаза смотрели в пол. Если он останавливался или спотыкался, Мью задавал вопрос, помогая ему продолжить.       Галф даже не заикнулся о своих чувствах. Но зато за это время Мью испытал весь спектр чужих эмоций. Отчаяние, страх, горечь и одиночество, затем его силу, гордость, решимость и энтузиазм. Но больше всего Мью чувствовал боль. Не только в истории, но и в голосе, который её рассказывал, и это ранило до глубины души.       Галф замолчал, но всё так же не поднимал головы, веки были опущены. Потянувшись к щеке рукой, чтобы повернуть чужое лицо к себе, Мью увидел глаза, застеленные пеленой слёз, а их владелец изо всех сил старался проморгаться, чтобы те не покатились. Но они его не послушали.       — Блядь, — вырвалось ругательство изо рта Канавута, и Суппасит обнял его.       Они сидели на полу, вот так держа друг друга. Мью хотел, чтобы его руки говорили: «Я поддержу, позволь мне утешить тебя». Галф слышал, как его слёзы кричали: «Мы здесь, не потому что ему грустно, мы здесь, потому что он смог открыться». Он был тем самым маленьким облаком в этих тёплых руках, и он вбирал (к сожалению, как ему думалось) их силу.       Бз-з-з... Послышался сигнал домофона, когда перед камерой появилось лицо машущей Пи'Мин, чтобы её пустили внутрь.