***
— Но, я ничего с собой не брал, — качает парень головой, раскладывая яичницу по тарелкам. — А вчерашняя одежда попахивает алкоголем и сигаретным дымом. — Я подыщу тебе что-то, а по дороге мы тебе что-то купим. Юноша поджимает губы и смотрит с упреком. — Это необходимая мера, Юджи, — пожимает плечами старший маг, — И перестань упрекать меня за это, ладно? Потому что, — Годжо опасливо щурится, — Если захочу, купить тебе что-то, например дом, я сделаю это, — с нажимом заканчивает он, замечая как ореховые глаза вспыхнули. Юджи тщательно пережевывает яичницу, нарочно сильно клацает челюстью и бьет вилкой по тарелке, Сатору вскидывает брови. — Ну правда, малыш, деньги ведь и существуют для того, что бы их тратить. — Я знаю, — фыркает парень, — Проблема в том, что у меня есть эти деньги, Сатору. И я могу сам себе купить и дом, и шмотки, и прочее. — Раздраженно наживив последний кусочек желтка на вилку, Итадори ткнул ею в мужчину. — А ты просто не даешь мне это делать! Я не успел подумать о том, что мне нужны новые брюки, как ты уже скупил все возможные новинки сезона! — Юджи, — обидчиво тянет маг, — Но ты никогда не принимал мои подарки. Чтобы это не было: плюшки к чаю или… — Швейцарские часы в цену всех моих органов, — прерывает ученик, и дожевывает кусочек. — И самое обидное, то, что ты меня совершенно не слышишь, не хочешь слышать! — Тц, ну почему ты так реагируешь, словно это не подарки, а подачки? — Да потому что это так и выглядит! — Под каким углом ты смотришь? — Сатору раздраженно прицыкивает в который раз и отодвигает от себя пустую тарелку. — Это подарки. Юджи, милый, по-дар-ки. Когда я тебе что-то дарю, я не принуждаю тебя к чему-то, не обязываю спать со мной. В этом и разница подарков от подачек. — Со стороны я смотрю, Годжо, — не менее раздраженно цедит парень и хватает тарелку, идет к раковине, чтобы помыть. — Правда, я ценю то, что ты стараешься так меня порадовать. Но я не вижу в этом смысла. Конечно, думает Сатору прикрывая веки, это тот разговор, который они оба откладывали в силу занятости. А сейчас, наверное, нужно сбросить все накопившееся. Годжо было обидно, в самом деле, эта черта Итадори раздражала и каждый раз, допуская эту мысль мужчина себя корил. Юджи не того менталитета, в нем просто нет заложенного «просто так». Вина за содеянное Сукуной и вечное «я недостоин» будет глодать парня еще долго. И Сатору не уверен, что это когда-нибудь пройдет. Страхи еще можно перекрыть чем-то ярким, а вот перевоспитать Юджи уже невозможно. На некоторое время они оба замолкают, каждый погружаясь в свои мысли. Сатору думает, как все это обыграть и поднять, явно упавшее настроение своего парня. Юджи думает о том, что ради Годжо можно потерпеть. Он, его вообще-то, всего терпит почти двадцать четыре на семь. — Извини, — бормочут они почти в унисон и теплые улыбки сами по себе рисуются на губах. Старший шаман подступает со спины, обнимает руками поперек живота и кладет подбородок на макушку. — В конце-концов, ты тоже можешь мне что-то дарить. — мягко шепчет маг, и притирается щекой о висок. — Проблема в том, что у тебя все есть и я не знаю, что именно тебе можно подарить. — О, малыш, я буду бесконечно счастлив, если ты подаришь мне подобранный у дороги булыжник, — Юджи смеется, вытирает мокрые руки о полотенце и разворачивается в руках Сатору. — Да? — удивляется он, — Хорошо, на твой день рождения я подарю тебе самый лучший булыжник, который только найду. — Я буду беречь его, как зеницу ока, — кивает Годжо и сжимает парня в своих объятиях. — Давай собираться, — бубнит ученик, — Иначе мы с тобой к вечеру не выберемся в город. Если Сатору не хватает романтики, то что с этим поделать? Юджи планировал отлежаться в этом прекрасном доме до вечера. После можно было выйти и погулять по близости, но мужчине приспичило устроить свидание, черт возьми сегодня. В понятии Сатору «чем быстрее, тем лучше». В свои семнадцать с половиной, Юджи не так уж и сильно вырос: да, прибавилась масса в плечах, в руках и в ногах, а вот к росту всего-то прибавилось каких-то пять сантиметров. Рядом с мужчиной Итадори смотрелся как все тот же пятнадцатилетний подросток. Однако, кое-какие вещи мужчины были ему маловаты, преимущественно в талии и бедрах и поэтому черные, рванные джинсы налезли с трудом. — А так и не скажешь, что ты тощий, — фыркает парень, пытаясь подтянуть джинсы на заднице. Ужасно тесно в этом месте, да даже ширинка тянет, но выбора у него особо нет. — Зато высокий! — говорит Годжо в свое оправдание. Джинсы бесспорно сидят хорошо, пожалуй слишком хорошо, и собственник внутри мага недовольно сжимает челюсти. Как хорошо, что сам Юджи такое не любит, отдавая предпочтение бесформенным футболкам, джинсам и оверсайз худи. Если бы Юджи носил что-то такое, Сатору, наверное, уже давно бы умер. Неизвестно от чего: от жадности, потому что такого Юджи никто, кроме него, не должен видеть — его шикарных, широких бедер, восхитительной, подкаченной и упругой задницы, этой тонкой талии; а может он умер бы от инфаркта, потому что плотная ткань обтягивала каждый сантиметр шикарного тела слишком соблазнительно. В голове против воли всплывают обнаженные бедра: то, как эти бедра обхватывали его талию, сжимали, и то, как от этого мышцы вырисовывались сильнее. А еще вспоминается восхитительное и, наверное, самое приятное утро за всю его жизнь: длинные пальцы обхватывающие его член, шальной взгляд из-под ресниц и томные, длинные выдохи на ухо — Сатору кончал только от этого и как же, до зуда в ладошках, хочется такое повторить. — Годжо? — кисть мелькает возле лица, юноша приподнимает одну бровь. — Вернись ко мне на землю и дай какой-нибудь свитер с высоким воротником. — А чем тебе это худи не нравится? — моргает маг и обводит ученика глазами. Ах, шея, вот что смущает его парня. Может это и не повод для гордости, но внутри что-то сладко тянет и сжимается. — Как насчет водолазки? Черная водолазка садится хорошо, а в купе с черными джинсами, просто восхитительно — Годжо стонет и качает головой. Тут сразу на все открывается обзор: на бедра, на талию, на грудь, на задницу. Определенно нет. — Сейчас подыщу тебе свитер, — бормочет он и лезет в шкаф. Кажется, самому Юджи в этой водолазке неуютно. Белый просторный свитер с высоким горлом то, что нужно: достаточно длинный, чтобы скрыть одну треть попы; бесформенный, чтобы никому не было видно пропорций юного тела, — Идеально, — кивает довольный Сатору и собственнически притягивает к себе парня, чтобы чмокнуть в губы.***
Конечно, свидание с Сатору — это что-то экстремальное, глупое, стремительное. Как сам мужчина, и все рестораны, центры, лавки где они были — такие же яркие, шумные, с бесконечными потоками людей, которые дарят теплые улыбки и бесконечное вдохновение. По большей части платил именно Годжо, потому что он был инициатором свидания и как бы Юджи не пыхтел, договориться за то, чтобы они хотя бы делили счет где это возможно, не смог. Не хватило сил переспорить этого упрямого, двухметрового пня. Но вот в магазинах одежды, где они собирали общий, базовый гардероб, платил Юджи. Счастье и восторг юноши не описать простыми словами, и глядя на счастливое лицо, старший шаман сам радовался. — Никогда не встречал людей, которые с таким счастливым лицом опустошали свои счета, — смеется Сатору, когда они уже под ночь, с огромными пакетами возвращались домой, — Ты продолжаешь меня удивлять. — влюбленно бормочет мужчина. Юджи смущенно улыбается, вжимая голову в плечи. Удивлять сенсея, заставлять его так громко и заразительно смеяться как сегодня, делать его счастливым своими выходками — Итадори никогда не перестанет делать что-то, что будет доставлять любимому мужчине удовольствие. Даже будь то сумасшедшие и незапланированные свидания вплоть до полуночи. Уже довольно поздно: на темно-синем полотне среди маленьких точек сияет полная луна. Ее холодный свет падает на асфальт, превращая его в жемчужную тропу. Подросток замирает, заостряя внимание на луне, и поражаясь тем, что, теперь, кажется ему очевиднее некуда: красивая, такая же красивая, как и глаза Годжо. Словно глаза мужчины это две глубоких луны. — Сатору… — сильнейший шаман останавливается, заинтересованно поднимая бровь. Парень делает шаг вперед, становится напротив и поднимает голову. — Сатору… — еще раз мягко зовет Юджи, — Поцелуй меня. — слетает с его губ шепотом. Мужчина удивленно хлопает глазами, и в следующую секунду стремительно сокращает расстояние. Нормально целовать Юджи в этот момент нет возможности: хочется обхватить за талию, прижать к себе, притянуть за затылок, чтобы между ними не осталось и милиметра, но руки заняты пакетами у обоих, а еще мешают очки на переносице. Парень мягко отстраняется первым: недовольно хмурится, облизывает свои губы, выдыхает теплый воздух. — Я так сильно люблю тебя, — шепчет он, — Так сильно. Люблю тебя. — Малыш… Сатору со вздохом припадает лбом ко лбу парня: сердце в груди клокочет, бьется, как птица в клетке, стремительно, яро гоняя кровь по венам и разжигая внутри пожары. Хочется дать сердце волю, освободить, чтобы Юджи почувствовал, что с ним творится когда он говорит такое так свободно, чтобы ощутил тот страшный поток эмоций на себе. Старший маг трется о нос юноши, о его щеку и вновь целует в губы. — Сатору… — стон почти молящий, щеки красные, Годжо со свистом втягивает прохладный, ночной воздух и уже в следующий миг они стоят посреди гостиной. Пакеты падают на пол, Итадори тут же прижимается к магу, оплетая руками шею. Годжо кажется жадным, в этот момент, в целом. Он становится жадным, когда дело касается Юджи, жаден до его внимания, поцелуев и объятий. Хочется, хочется до боли в сердце, чтобы парень всегда-всегда был рядом и эти каникулы — никогда не заканчивались. Просыпаться вместе, вместе готовить обеды и ужины, ходить за покупками — не думать ни о чем больше, кроме свиданий. Был бы у них шанс на все это, если бы они родились простыми людьми? — Мне… нужно в душ… — Юджи кусает за нижнюю губу, отрезвляя и кладет руки на грудь Сатору, пытаясь вырваться из крепкой хватки. — Мне… — мужчина игнорирует парня, вновь накрывая губы поцелуем, — Амх… Сатору, душ, — ладони с талии опускаются на ягодицы, сжимают, вырывая из груди стон и приподнимают, вынуждая встать на носки и вцепиться в плечи. — Полчаса. Дай мне полчаса. Горячие губы останавливаются возле уха: Юджи едва держится, ноги трясутся, щеки горят, внутри все сжимается, а внизу сладко тянет. Сатору выдыхает и снова глубоко целует. — Ладно. Не больше получаса, Юджи. — Хорошо, — улыбается юноша и пытается отступить, но руки, все еще сжимающие задницу, не отпускают. Прежде чем отпустить его, Годжо целует его с десяток раз и на последок сжимает половинки в своих ладонях достаточно сильно, чтобы Юджи буквально подпрыгнул. — Полчаса. Итадори даже не отвечает, подхватив небольшой пакет, он смывается в душ, дабы вновь не угодить в капкан длинных рук. Собственные предательски дрожат и это точно не из-за страха, как было в первый раз. Предвкушение? Юджи совсем еще неопытен в сексе и не знает, что есть еще больше удовольствия и наслаждения. Еще больше любви, которую Сатору пообещал ему показать. — Ну, наконец-то! — старший подхватывает его у входа в гостинную. Голубые глаза предвкушающе блестят, Юджи соврет, если скажет, что эти глаза не являются его самой сильной слабостью. — Я соскучился… Парень смущенно улыбается, когда сенсей без нареканий наклоняется и целует, сначала в щеку, затем в нос, цепляет пальцами подбородок и целомудренно касается губ. Плавно утягивает его за собой в спальню, смотрит интригующе-чарующе, поднимая в животе Итадори ураган из бабочек. Переплетает их пальцы, подносит к губам кисть и подмигнув, кусает указательный палец. Юноша краснеет, восхищение в его глазах плещется волнами. Его бесконечная любовь накрывает Годжо, опьяняет, уносит оставшиеся мозги вниз. Сатору добирается до кровати задом, садится на край и усаживает парня, прижимая за поясницу. Юджи, не прерывая зрительного контакта со вздохом, садится на бедра, упираясь коленями в матрас и освобождает кисти из плена рук. Очерчивает тонкое, красивое лицо подушечками пальцев, все еще поражаясь, как можно быть таким идеальным; ерошит белые волосы, перебирает прядки, тянет назад, чтобы маг задрал подбородок и наклоняется к шее. Годжо одуряюще-сладко пахнет, кажется, сладкий привкус ощущается даже на кончике языка, когда Юджи проводит им по адамову яблоку. Смотреть на свою шею с росписью засосов…было чертовски приятно. Утром он потратил в ванной больше десяти минут разглядывая шею и очерчивая каждое пятно. И интересно, как будет выглядеть шея Сатору: сможет ли он так же расписать ее, хватит ли ему смелости, позволит ли Годжо или просто тому не хватит выдержки. Когда Юджи, на пробу втягивает кожу в рот — сильнейший маг сдавленно и протяжно стонет, крепче стискивая своими руками талию. Выдохнув, Итадори кусает тот же участок и легкими поцелуями поднимается чуть выше. Добравшись до линии челюсти, он не сдержанно обводит ее языком, прихватывая тонкую кожу на подбородке, оттягивает насколько сильно, насколько это возможно. Годжо на этот раз шипит, но не так, если бы ему было действительно очень больно. Его руки, все еще сжимающие поясницу, принимаются мягко разглаживать складки на серой футболке и изредка пробираясь пальцами под нее, касаясь горячей кожи, дабы просто подразнить или дать добро на дальнейшие действия парня. Юджи, нахватавшийся необычайной смелости, двигается дальше — к ушам, и чтобы было удобнее, ему приходится подвинуться на бедрах мага и как же быстро юное лицо вновь приобретает розоватый оттенок. Мужчина раскрывает рот в немом стоне и, кажется, вообще теряет дар речи. Сильные руки резким движением опускаются на ягодицы, прижимая к себе еще ближе, желая продлить сладкое удовольствие. Глаза сенсея прикрыты, казалось он полностью отдался моменту, но руки немного приподняли парня и опустили. Янтарные глаза удачно подмечают, как знатно дергается кадык, стоило ему повторить свое неопытное и неловкое круговое движение ягодицами по ширинке. Припав к шее вновь, Юджи начинает раскачиваться вперед-назад, неотрывно наблюдая за минимальными изменениями. Кадык вновь дергается и юноша спешит поймать его губами, целуя, а потом, не жалея сил и отбросив смущение, прикусывает его. Годжо под ним буквально плавится, он чувствует это всем естеством — и это ощущение некой власти восхитительно. Оно не передаваемое, круче чем бабочки в животе, это как раскаленная лава по венам, как щекотка, на только на сердце. И даже больше. Юджи довольно быстро осознает свое положение и то, какую власть возымел над Сатору. Как быстро и охотно схватывает, как нужно надавить, качнуться, чтобы дать сенсею больше, чтобы хотя бы своими стараниями и желанием, показать, насколько он сильно дорог. Выпирающая ширинка щекочущими движениями елозила по промежности. Было приятно, бесспорно, но хотелось того, что было вчера. Вчера было жарко, горячо, смущающе и ярко, а сейчас и этого не достаточно. Хотелось…хотелось многого, уши запекло от промелькнувших перед глазами картинок. Простонав, парень сдергивает с себя футболку и принимается за Сатору: сначала свитер, затем джинсы. Руки подрагивают, пряжка все никак не поддается, а мужчина даже не пытался ему помочь, пробираясь своими ладонями за пояс штанов. Скорее еще больше отвлекает, кусая поочередно, то в плечи, то в шею, то в грудь, по большей части терроризируя соски и вырывая из глубин груди стоны. — Ты сегодня хочешь все контролировать? — от хриплого голоса на ушко пробирает вдоль всего позвоночника, юноша крепко зажмуривается и задирает голову, надеясь так прогнать наваждение стрельнувшее в пах. Сатору не упустил шанса осыпать шею поцелуями и оставить парочку новых отметин. — Я…не… — дурацкое смущение никуда не хочет уходить, поэтому Итадори запинается на полуслове, а потом все его дальнейшие мысли развеиваются. Наконец расправившись с ремнем и расстегнув ширинку, Юджи вернул руки в первоначальное положение: зарылся в волосы, принявшись покрывать лицо мужчины поцелуями. Ладони Годжо, горячие и большие, свободно мнут ягодицы, под штанами, предусмотрительно, не было белья, поэтому можно было творить что угодно. — Юджи, — томно шепчет маг, — Открой рот, — просит он и когда ученик без промедления выполняет ее, улыбается. — Высунь язык. Стоило языку показаться, как мужчина сначала дразнит его своим, а потом обхватывает губами, слегка посасывая. Юноша удивленно хлопает глазами затем, прикрыл веки, наклоняясь еще ближе. Буквально укладывая сенсея на лопатки в постели. Годжо все так же посасывая язык, и не закрывая глаз, следит, за тем, как Юджи хмурится, как его ноздри раздуваются, как щеки наливаются румянцем и то как он продолжает ерзать на члене, правда не так активно как раньше. Пользуясь тем, что Итадори упирается коленками в матрас и больше не восседал на нем, Сатору, ухватившись за резинку штанов, свободно стягивается их, оголяя ягодицы и бедра и тут же сжимает оголившиеся участки кожи до белых пятен. — Ну так что? — шепчет шаман, отпуская язык. — Решил побыть сегодня в роли наездника? Миг, и лицо парня становится пунцовым. Сатору несдержанно смеется, откидываясь назад, а растерявшийся Итадори замирает над ним, вслушиваясь в бархатистый смех, а затем сам снимает свои штаны и принимается за чужие. Смех сверху резко прекращается, сенсей поднимается на локтях, лицо его расслабленно, ничего не выдает удивления, но потемневшие в миг глаза — все что нужно Юджи, чтобы начать двигаться дальше. Все, что подстегивает его к дальнейшим действиям, добавляет смелости и отодвигает смущение и неловкость на самый задний план, это синие как море глаза, до краев наполненные желанием. Серых боксеров, мужчина тоже лишается быстро: он настолько удивлен, буквально теряет дар речи. Вот он, его Юджи, обнаженный, неловкость хоть и отошла, но яркие пятна на лице — нет. Вот он, его Юджи, который вновь садится на его бедра, обхватывает лицо и целует, глубоко, мокро и пошло, так, как учил его сенсей. Он яро кусает тонкие губы, зализывает свои укусы, сплетается языками, гладит — небо, десна и щеки. Его теплые ладони повсюду: в волосах, на лице, на плечах, спине и груди; короткие ногти слегка царапают кожу на плечах, зубы цепляются за кожу на шее. Изумительно. Восхитительно. Член прижимается к животу, яйца едва не звенят, Годжо сгибает ноги в коленях, толкая парня повыше и скользит руками меж его бедер. Сначала растирает их, затем вновь стискивает ягодицы и еще толкает парня вперед, заставляя уткнуться носом в подушку. Юджи рвано дышит, часто сглатывает ком слюны и, едва слышно, просит его поторопиться. Сатору разводит его ноги шире и пробирается ко входу. Проникает указательным пальцем на одну фалангу и несдержанно, громко стонет. Внутри до удури горячо, влажно, свободно — для одного-то пальца свободно. Сатору чувствует горячее дыхание на своем ухе, когда толкается в добавок к указательному пальцу, средним. Свободной рукой маг хватает подбородок и поднимает его, соскальзывая большим пальцем в рот. — Не сдерживай себя, — шипит он, замечая как темнеют глаза напротив. К большому пальцу, он добавляет указательный, насильно держит чужой рот открытым. К указательному и среднему пальцам в заднице, маг добавляет безымянный. Зубы впиваются в кожу на этом моменте, глаза закатываются и из глотки вырывается глухой стон. Сатору все еще не позволяет сомкнуть челюсть, слюна бежит по пальцам к запястью. Кажется, Юджи раскрепощается, теряет самообладание и его уносит все дальше: он поддается задницей назад, желая насадиться на пальцы сильнее, глубже и с этим стонет, осознанно или нет, облизывая пальцы. Годжо сипит, вытаскивает пальцы, заставляя ученика распахнуть глаза, убирает пальцы изо рта и опускает глаза вниз, на свой член, истекающей естественной смазкой. — Давай, малыш, — темно-карие глаза подростка падают туда же и он сглатывает, поджимая пальцы на ногах, — Седлай. — Закатив глаза, Юджи опускает руку, обхватывает ствол рукой, растирает по головке смазку и поднимает глаза на Сатору. — Давай без резинки, — отвечает он на немой вопрос. — Хочу почувствовать тебя всего. — Можно без этих фразочек? — выдыхает юноша, медленно двигая рукой по члену. Лицо просто горит, и он надеется, что магу не приспичит опустить грязный комментарий по этому поводу, иначе сердце просто не выдержит. Руки сенсея ложатся на ягодицы, раздвигают их в стороны, сам маг облизывает губы и тянется вперед, чтобы укусить за подбородок. — Нельзя, — фыркает он, — Давай, Юджи, хорош уже тянуть меня за яйца. — Глаза Итадори расширяются, по правой ягодице приходится хороший шлепок, затем ее сильно стискивают, оттягивают и вновь шлепают. Он сдавленно шипит, вздрагивая от второго удара и поддается вперед, поражаясь тому, что собственный член положительно реагирует на такое. Но тем не менее, не желая больше мучить ни себя, ни Сатору, юноша направляет в себя член. Замирает, когда проникает головка, горячо выдыхает в рот мужчины и опускается одним резким движением до конца. В этой позе член входит глубже, ровно под тем самым углом, попадая сразу по нужной точке, заставляя Юджи вскрикнуть и выпрямится. От того, что он резко выпрямляется в пояснице, член давит еще сильнее, вышибая из глаз звезды. Юноша замирает, подавившись крупицей воздуха. Член слишком глубоко, слишком давит на простату и слишком распирает стенки. Больно совсем чуть-чуть, по сравнению с наслаждением, захлестнувшим его, эта боль вообще ничто. Сатору смотрит широко распахнув глаза: внутри Итадори тесно, до одури тепло, влажно и хорошо. Он снова неосознанно сжимается и Годжо напрягается, наконец, концентрируясь на собственных ощущениях. — Идеально смотришься на моем члене, — Годжо растягивает довольную ухмылку на губах, замечая как широкая грудь высоко поднялась, а сам Итадори замер. Спустя минуту, окончательно привыкнув к ощущениям, Юджи поерзал на члене и приподнялся: комментарии Годжо смущали, отвлекали, сбивали с темпа и юноша размышлял, чем тому можно отомстить. Он все еще новичок в этом и то, что он решился на такой «заезд» стоило многого. В частности терпения, потому что желание огреть мужчину чем-нибудь тяжелым или заткнуть его рот — росло в геометрической прогрессии. Парень медленно опускался и поднимался, кусая губы и закатывая глаза, когда головка проезжалась по комочку нервов. Руки учителя касались его везде — сжимали, тискали, шлепали, сам Годжо не закрывал рот ни на секунду: — Юджи, твой член идеально смотрится в моей ладошке. Но еще лучше смотришься ты — на моем. — Ты такой красивый сейчас. — Так растягиваешься под меня. — Хочу слышать тебя. Заткнуть его все же нужно было, чем вот только. Ответ нашелся в мгновение: памятуя о том с каким удовольствием сенсей пихал в его рот свои пальцы, Юджи решил попытать удачу. Схватив ту руку, которой Годжо его растягивал, парень провел ею с нажимом по своему животу, груди, шее и втянул указательный палец в рот и тут же резко опустился. — Позв… Грязная фразочка так и не слетела с губ. Годжо, кажется, вообще потерял связь с реальностью и Юджи внутренне запаниковал, однако виду не подал. Сосал он только чупа-чупсы, но бесчисленное количество порнухи давало ему какие-никакие призрачные познания. И пусть было все еще неловко, пусть лицо все еще краснело, Юджи просто напросто отпустил это. Черт возьми, это Годжо. Это его Годжо и с ним он будет предельно честен. По крайней мере, сам мужчина, кажется, тащится с его неопытности, так почему нет? К указательному пальцу добавляется средний, Итадори кусает подушечки, облизывает, специально не глотает слюну: в одном из роликов с минетом, кажется, такое было. Когда слюна течет по подбородку, вроде это выглядит развратно? По крайней мере, на девушку с таким видом парень спустил пару раз. На Сатору это тоже срабатывает. Он резко садится, обхватывая талию свободной рукой, и не сводя глаз, замирает буквально в считанных сантиметрах от лица Итадори. Толкает свои пальцы за щеку, добавляет безымянный, с приоткрытым ртом наблюдает за тем, как слюна стекает по подбородку и капает на грудь. Стонет, когда парень поднимается, тянет с этим его руку, прикусывает и закатывает глаза. — Чем еще ты меня удивишь? — хрипит мужчина, вынимая пальцы изо рта и облизывая их. Юджи с громким стоном вновь поднимается, опираясь на плечи и резко опускается. Наклоняется, желая сплести языки, целует глубоко, голодно, с громкими стонами прямо в рот. — Хочу… — шепчет юноша на вздохах, — Хочу…чтобы ты…кончил в меня. Хочу…ощутить…каково это… — еще один поцелуй, рванный толчок и искры из глаз, — Кончи…в меня… Сатору. Годжо сносит крышу окончательно, мозги вскипают и превращаются в кашу, неспособные мыслить трезво. Нельзя быть таким неопытным и говорить такие грязные вещи, таким тоном, с таким развратным видом. Нельзя не думать о последствиях после такого. — Нет! — Юджи пересекает попытку сенсея уложить себя на лопатки. — Хочу…так… — Ооо, — довольно тянет маг и сжимает ягодицы, — Так нравится эта поза? — парень со стоном кивает, признавая поражение. — Слишком глубокого, да? — горячий шепот на ушко. — И нужный угол, да? — вновь утвердительный кивок. — Но темп не тот, не находишь? Итадори едва не взвизгивает, когда руки растирающие талию с силой давят, опуская на член и вновь поднимают. Слишком слишком сильно. Годжо хорош во всем. В сексе, ему и вовсе, наверное, равных нет: легко приподнимает, опускает, вертит парнем, как ему заблагорассудится. Не то, чтобы ученик был против: громкие стоны, слезливые просьбы не останавливаться и редкие признания в любви, срывающиеся нескончаемым потоком с губ. — Я сейчас… — не успевает Юджи предупредить, что он близок, оргазм накрывает его с головой. Сперма пачкает его собственную грудь, грудь Сатору и стекает по члену вниз. Годжо сжимает зубы на плече, толкается последний раз глубоко, резко и кончает следом, прижимая к себе хрипящего парня до скрипа костей. Звезды перед глазами взрываются, оглушая и ослепляя. Мужчина падает на кровать, утягивая за собой ученика и выдыхает. Юджи все еще загнанно дышит на ухо, путается пальцами в мокрых волосах, а когда сенсей выходит — громко всхлипывает и обессиленно падает на грудь. Сперма вытекает из задницы, юноша даже не пытается это прекратить — сил вообще нет ни на что. Зато у старшего шамана хоть отбавляй. Пальцы скользят меж ягодиц, растирают зудящий вход, и соскальзывают дальше, собирая семя, а потом растирают его по мошонке, ложбинке и заталкивают назад. Не сказать, чтобы Юджи был против таких манипуляций. Не сказать, что горящие глаза напротив, смущали его. Кажется, Сатору не терпелось показать ему всю любовь как можно скорее. Сегодня ночью, маг, наверняка планировал пройтись по всей камасутре. Юджи совершенно не был против. Это ведь Сатору. Его Сатору.