***
Приход Вольфганга отвлек их от выбора фильма, но особого фурора не вызвал. Зороастр махнул приветственно рукой в его сторону и продолжил пролистывать рейтинг премьер. Сидящая на кровати Леонардо Алоизия была куда разговорчивее: — Виват, трудяга. — Привет, — тихо поздоровалась примостившаяся возле сестры Констанция. — Это Амадей-то трудяга? Да большего распиздяя еще поискать, — хмыкнул де Перетола. Он потянулся к попкорну, но получил по пальцам: да Винчи ненавидел, когда на его ноутбуке оставляли жирные следы или крошки. — Найдешь одного, посмотрев в зеркало, — парировал Моцарт и пошел мыть руки. Вернувшись, он упал возле Леонардо на расстеленное на полу одеяло и обвил друга руками. Итальянец чуть сместился, чтобы обоим было удобно, и протянул Амадею миску карамельного попкорна — самый ходовой и от того самый дефицитный в их компании. Какое-то время все пятеро потратили на спор о жанре фильма: — Вот сейчас бы, конечно, французский артхаус смотреть, — фыркнул Зо. — Давайте расслабимся за каким-нибудь блокбастером. — Мы и так деградируем, а ты еще и усугубляешь, — обиделась за свой выбор Алоизия. — Ну, вот новый ужастик — хоть поржать можно. — Их надо смотреть ночью и под пиво, а у нас только кола, — запротестовал Вольфганг. — А пускай Констанция выберет. — Мне все равно, только не триллер или ужасы, — стандартный для таких случаев ответ девушки вызвал коллективный вздох. Отвлекшийся от своего неизменного скетчбука Леонардо выдвинул предложение: — Никто не смотрел «Охоту на дикарей»? Новозеландская комедия, душевная. Вышла, правда, довольно давно. Посмотрев трейлер, все единогласно проголосовали за «Охоту». Пока де Перетола искал, где его можно купить, Моцарт жаждал поделиться с остальными рассказом об аспиранте: — Вы видели ассистента Глюка? Я вообще не знал, что у него есть ассистент. Он милый. Что он только забыл на этой должности? Думаю, гремлин его шантажирует. Еще он носит жилетку. Выглядит немного старомодно, но ему идет. И он похвалил мой талант. Я бы ему, что называется, исполнил сольный концерт. — Эй-эй, притормози, — пока Вольфганга совсем не понесло, осадила старшая Вебер. — Что за ассистент? — Сальери Антонио, брюнет с меня ростом. — Кажется поняла, о ком ты. Он как-то пару по вокальному исполнению у нас вел. Действительно милашка. Мы с девчонками посмотрели его соцсети, — парни понимающе переглянулись: их однокурсницы мониторили страницы всех молодых или симпатичных преподов. — В общем, девушки у него точно нет, а общается он больше всего с Риарио. Вы его скорее всего не знаете. — Постой. Риарио — это который с менеджмента? — спросил Зороастр и, получив кивок в ответ, замогильным голосом обратился к Вольфгангу: — Не общайся с ним. — Это еще почему? — Нормальный человек не станет водиться с Джироламо Риарио. Тот преподает право, и он злобный, как дьявол. Каждую сессию он стабильно доводит двух-трех человек до истерики. У него даже прозвище «Монстр Права». Если начало рассказа заставило остальных проникнуться, то от последней фразы они хором фыркнули и разразились хохотом: — Серьезно? — Кто придумал это тупое прозвище? — Да харе ржать, дебилы, — обиделся де Перетола. — Я серьезно. — Верим, верим, — кое-как отсмеялся да Винчи. — Но у тебя тоже было право. Как ты его сдал, если все так страшно? Подоплека вопроса заключалась в том, что неинтересные для себя предметы Зороастр сдавал исключительно при помощи мухлежа или забалтывания экзаменатора. Очевидно, что будущему монтажеру законодательство было до фонаря. — Отвратительно, — признался Зо, погрузившись во вьетнамские флешбэки. — В первый раз он спалил у меня шпору и выпнул с зачета. С зачета! Даже не с экзамена! Второй раз я сидел с наушником и засыпался на доп. вопросах. На третий пришлось выучить, а то прощай стипендия. — Жесть. Заставлять кого-то учиться в универе — бесчеловечно, — с издевкой протянула Алоизия. — Ведь обычно баллы ставят так, за красивые глаза. На этом тема преподавателей была закрыта, Вольфганг отправлен выключать свет, а фильм запустился. Каждый киновечер проходил под аккомпанемент комментариев различной степени юморесок, постоянной перемотки, потому что кто-то что-то не услышал, и банального хруста вредной едой. В любых дискуссиях обычно побеждали девушки, не стеснявшиеся использовать аргументы в виде удара подушкой. Расходились они глубокой ночью, если, конечно, у кого-то рано утром не стояли пары. Уже перевалило за полночь, когда зевающая в ладонь Констанция потянула сонно моргающую сестру на выход. Поднявшийся на ноги следом за девушками Зо охлопал карманы: не раз он забывал где-нибудь ключи или даже телефон, поэтому завел такую привычку. Удовлетворившись результатом, попробовал спрятать смартфон, но тому что-то мешало. Помеху пришлось вытащить. — О, точно, — де Перетола покрутил в руке чуть смявшийся прямоугольник картона и протянул да Винчи. — Наконец нашел. Держите, как заказывали. Всю тумбочку перерыл. — А я уж думал, что к Лулу обратился, — забрав визитку, Леонардо вчитался в текст на ней: — Почему дни недели на оборотах разные? — Упаси Будда меня снова связаться с этой женщиной. Могу сказать, вроде как от дня зависит мероприятие, но деталей не помню. Мы были в четверг — обычный клуб. С поправкой на контингент и некоторый антураж, конечно. — Что за клуб? — полюбопытствовала Алоизия, заглядывая да Винчи через плечо. — Заведение для любителей БДСМ. Пойдете с нами в эту субботу? — без задней мысли спросил Лео, сопоставляя в голове адрес клуба с картой города. — Я бы может и пошла, но в субботу у меня свидание с Иосифом, а Станци вряд ли захочет, да? Полыхающее лицо Констанции красноречивей любых слов говорило, что такие заведения точно не для нее. Закончивший убирать тарелки и чашки Амадей присоединился к остальным: — Там не написали никаких условий? Типа, «приходите со своими плетками» или «держите мазохистов на поводке»? — Да говорю же: обычный клуб. — Зачем вам туда вообще идти? — У меня заказали несколько тематических иллюстраций, и нужен материал хотя бы для набросков, — предвосхищая очевидный вопрос, Леонардо уточнил: — Порно своей наигранностью кроме испанского стыда ничего не вызывает. — Ладно, сделаем вид, что поверили, — хмыкнула Алоизия, и, попрощавшись троица гостей покинула комнату. — Посуду завтра помою, — Вольфганг махнул рукой в сторону башни из кружек, перетянул на свою постель одеяло и обе подушки, готовясь ко сну. После банных процедур юноши повалились на одну кровать. Леонардо притянул вечно мерзнувшего Вольфганга в объятье и накрыл одеялом. Амадей немного повозился, поцеловал да Винчи шею и вроде бы притих. Однако от него всё еще чувствовалось какое-то напряжение. — Либо выкладывай, либо спи, — не открывая глаз, буркнул Лео. На самом деле давить на друга он не хотел, но Вольфганг мог так ночь проворочаться и весь следующий день ходить разбитым. — Ты не возражаешь против моего флирта с Антонио? — прижавшись вплотную, Моцарт на кошачий манер несколько раз ткнул носом под подбородок итальянца. — Вряд ли, конечно, это зайдет далеко… — Не беспокойся обо мне, — прервал его Леонардо. — Вообще тебе стоило бы сосредоточиться на нем. Я не собираюсь мешать твоим отношениям. — Ты никогда не помешаешь моим отношениям. Или им грош цена, — решительно произнес Амадей. Да Винчи снисходительно улыбнулся такому категоричному заявлению и прижал блондина ближе. Он всегда поражался почти детской наивности друга: кто станет терпеть другого рядом с возлюбленным? И всё же сердце кольнуло нежностью.***
Клуб с тривиальным на грани пошлости названием «Красный фонарь» располагался в одном из центральных районов так, чтобы быть одновременно и незаметным, и фешенебельным. От метро парни решили пойти пешком. Леонардо шагал спокойно: что бы они там не увидели, его это вряд ли проймет. Вольфганг, напротив, явно нервничал, то и дело оглядываясь по сторонам. Наконец, да Винчи не выдержал: — Мы можем поехать домой, если ты не хочешь. — Нет, нет, всё в порядке, — слишком поспешно ответил Моцарт. Заметно, что он храбрился как мог. — Просто я не понимаю, как можно давать кому-то себя бить и ловить с этого кайф. — Ну, БДСМ — это не только порка и удары. — Ага, еще иголки и унижения. — Ты сейчас про садо-мазо или сессию в меде? — оба прыснули с этой незамысловатой шутки, и Амадей даже приободрился. На входе не оказалось охраны, а за металлической дверью была комнатка размером с кладовку. На противоположной стене у второй двери горел экран с текстом «Ожидайте». Парни недоуменно переглянусь: с такой системой ни один раньше не сталкивался. — Может, они нас через камеру оценивают? — неуверенно предположил Вольфганг, оглядывая абсолютно черные стены и потолок, под которым висела одна единственная камера. Тут словно в ответ экран мигнул, сменяя надпись на «Проходите», и раздался щелчок замка. За дверью оказался довольно короткий коридор, стены которого были обиты красным деревом и бархатом. Частично клуб уже оправдал свое название. Да и приглушенный свет создавал впечатление, будто вместо лампочек использовались китайские фонари. Напротив входа за столом ресепшена сидела девушка, ожидая, когда гости подойдут ближе. — Приветствую, вы у нас впервые? — она дружелюбно улыбалась, но смотрела пристально и словно оценивающе. — Да, — Лео взял переговоры на себя, давая Амадею осмотреться. — Друг дал визитку вашего клуба. Вот, решили приобщиться. Интересная здесь система входа-выхода. — О, это из-за маскарада. Он проходит по средам, субботам и воскресеньям. — А маскарад — это..? — решил уточнить Моцарт. — Один из двух типов наших мероприятий. Правила маскарада предписывают всем гостям быть в масках. Это необходимо, чтобы сохранить инкогнито. Не все готовы открыто показывать свое лицо даже среди разделяющих их пристрастия. — О, мы были не в курсе такого нюанса и пришли с пустыми руками. — Ничего страшного, маски можно арендовать у нас, — администратор достала из-под стола две простенькие полумаски: красную и черную. — Кроме того, во время маскарада на сцене проходят выступления. — Замечательно, с удовольствием посмотрим, — улыбнулся в ответ да Винчи, забирая красную маску. На ощупь художник определил, что та была сделана не из пластика, а скорее всего из папье-маше. — С вас пятьдесят евро за вход с учетом масок, — ошарашила их девушка. Пока итальянец расплачивался, она добавила: — В зале вы можете занять любой свободный столик или ложу. За еду и напитки можно расплатиться по просьбе у официанта или тут на выходе. Приятного вам вечера, господа. Стоило им отдалиться от стойки, как Вольфганг шепнул Леонардо: — Надеюсь, деньги за работу покроют хотя бы поход сюда. — Я тоже на это надеюсь, — Лео схватился за портьеру, отгораживающую коридор от других комнат. — Сейчас узнаем, за что такие взносы. Основной зал напоминал больше ресторан нежели клуб: в приглушенном свете между круглыми столиками сновали официанты в белых масках. Вдоль двух стен располагались ложи, представляющие собой огороженные диванчики вкупе с длинным столом. Судя по таким же как на входе занавесям, при желании каждую ложу можно было скрыть от посторонних взглядов. В другом конце зала располагалась сцена, на которую падали лучи прожекторов. Почти все гости сейчас смотрели на повисшую в переплетении веревок девушку, балансирующую на цыпочках. Помимо черной полумаски и красных веревок, на ней была замысловатая одежда, а во рту находился шарик-кляп. Рядом кружил мужчина, сплетавший всё новые и новые узлы на своей жертве. Юноши, стараясь не привлекать к себе внимание, протиснулись к пустующему столику. Да Винчи чуть сдвинул кресло, чтобы лучше было видно представление и достал альбом для набросков. В этот момент мужчина на сцене потянул за веревку, и девушка прогнулась назад точно ивовый прут. Карандаш художника заскользил по бумаге, перенося на нее увиденное. Зная, что друга из творческого транса легко не выведешь, Амадей не стал и пытаться. Тем более, ради этого они сюда пришли. Постаравшись максимально расслабиться, Вольфганг исподволь изучал других посетителей «Фонаря». Единицы носили латекс или кожу, но и в домашнем свитере никто не попадался. Взгляд Моцарта зацепился за одну парочку: блондинка, грациозно сидящая в кресле, и ее рыжеволосая спутница, устроившаяся на полу у ног госпожи. Даже с полумаской, по томной улыбке, было понятно, что девушку более чем устраивало такое положение. — Отдыхаете, мальчики? — раздалось над ухом композитора. От неожиданности он дернулся, задев локтем да Винчи. В пустующее кресло за их столиком опустилась фигуристая брюнетка. Сквозь прорези бордовой, в тон корсету, маски блестели зеленые глаза. — В первый раз здесь? Не пугайтесь, новенькие появляются редко, вот всем и интересно. — А вы — посол доброй воли, значит? — спросил отвлеченный от происходящего на сцене Леонардо. — Мы можем быть вам чем-нибудь полезны? Девушка изогнула губы в поистине макиавеллевской улыбке: — Можно и так сказать. Или же, — она приподняла острым ноготком подбородок Вольфганга, — вместо роли посла я решила первой попытать счастья, заполучив в свое распоряжение таких милашек. Ну же, соглашайтесь. У меня вы будете кричать от удовольствия. — Заманчивое предложение, — Лео положил ладонь Амадею на плечо, притягивая ближе — так девушка уже не могла его коснуться. Моцарт чуть сжал его колено, обозначая благодарность. — Мы с моим спутником подумаем над вашим предложением. — Подумайте, — ответ ее явно не устроил. Она поднялась и, уходя, бросила: — Найдете меня в пятой ложе. — Какая уверенная в себе женщина, — протянул отмерший Амадей, глядя ей вслед. — Представиться не успела, а быка за рога уже взяла. — Уверен, ей не в первой. Как тебе здесь? Еще посидим или на выход? — Полчаса за пятьдесят евро? Мы, вроде, в садо-мазо клубе, а не в борделе. И я только начал осваиваться. Побыть вдвоем им, однако, уже не давали: почти непрерывно подходили то мужчины, то женщины, то и те и другие вместе. Каждый с предложением пробной сессии. Уставшие и раздраженные от такого внимания, парни собрались уходить, когда в голову Леонардо пришла безусловно гениальная идея. Он поспешил поделиться ей с Амадеем: — Заметил, что никто особо не заглядывает в ложи? Давай сядем в одной из них. — Они все заняты. — Да, но в той, что в правом углу, расположился кто-то не очень общительный — за всё время кроме официантов никто к нему не входил и не выходил. Тихонько посидим рядом, пока я набросаю еще пару сюжетов и пойдем. — А если не пустит? — Уйдем сразу. — Ладно, веди. Приблизившись к ложе с номером два, обозначенной на медной табличке римской цифрой, да Винчи понял свою ошибку. В ложе находился не один мужчина, их было двое. Первый в темной рубашке и брюках повернулся к ним, стоило пройти за портьеру. Его алую маску-баута украшал причудливый орнамент, похожий на сплетение китайских иероглифов. Вторая маска-близнец отличалась угольно-черным цветом и была надета на незаметного вне ложи человека. Тот полулежал, опираясь спиной на своего доминанта, в расстегнутой рубашке, но стянутыми несколькими ремнями руками. Ноги также были скованы в районе бедер, коленей и голеней. — Вечер добрый. Вы что-то хотели? — спросил владелец алой баута, не переставая водить пальцами по груди связанного. Его мизинец и безымянный палец украшали кольца-когти, которые иногда оставляли следы на красноватой в свете клуба коже. Когда когти царапали чувствительно, мужчина в черной маске судорожно выдыхал — плавные движения грудной клетки сбивались с ритма. Прикованный взглядом к этому зрелищу Леонардо чуть заторможенно произнес: — Здравствуйте, мы хотели попросить Вас выделить нам свободный диван. Всеобщее внимание нас несколько притомило. Из-под острого, выступающего края маски послышался смешок, но мужчина всё же указал им свободной рукой на диван напротив. — Их любопытство неудивительно, ведь свободные новенькие здесь редкость. — Как все здесь определяют в нас «свободных новеньких»? — мрачно спросил Вольфганг. Бросив на друга взгляд, Лео отметил, что у того тоже не получается оторваться от завораживающих движений пальцев. — Постоянные клиенты имеют собственные маски. Если маски одинаковые, то это знак, что вы состоите в отношениях друг с другом. — Цвета имеют значение? — уточнил да Винчи. — Красная для доминанта, черная для сабмиссива. Покраснев, Амадей схватился за маску, но вовремя сообразил, что открывать лицо — не лучшая затея. Теперь стало ясно, почему из них двоих ему уделяли большее внимание. — Вы тут частые гости, верно? — в Леонардо зажегся огонек исследователя. — Расскажите нам о правилах и практиках, которых придерживаетесь. Мужчина рассмеялся: — Зачем вы пришли сюда, если настолько далеки от темы? — Я художник, мне заказали несколько картин в этом стиле, — парень описал пальцем круг, обозначая, что имеет ввиду местный антураж. — Но раз представилась возможность узнать больше, не стоит ее упускать. Пожалуйста. Похоже, вежливость и честность пришлись их собеседнику по вкусу. — Хорошо, я постараюсь ответить на ваши вопросы. Только позвольте к нам присоединиться еще одному собеседнику. С этими словами он потянулся и снял с сабмиссива плотные наушники, ранее незаметные под темными волосами. Следом в сторону отложили ленту, что была повязана на глазах. Избавленный от этих ограничений мужчина чуть дернулся и мотнул головой. — Прости, что пришлось так неожиданно прерваться, — если бы не острый слух, Вольфганг едва бы услышал слова, сказанные доминантом. Такое покаяние плохо вязалось с его представлением о садистах. — Нам решила составить компанию пара молодых людей. Черная баута чуть качнулась. Кивнув в ответ на прозвучавшую слишком тихо даже для Моцарта просьбу, мужчина подхватил со стола бокал вина, отпил и, удерживая саба за подбородок, приник к его губам. Пальцы Леонардо дрогнули: за неимением бумаги он зарисовывал представленную перед ним картину в памяти. Напоив нижнего, доминант вернулся к беседе: — Итак? — А зачем вам чай? — Вольфганг намеривался спросить что-то более основополагающее, но сбился из-за чайника, стоявшего возле винного бокала. — Считаю, что доминант должен быть всегда собран во время сессии. Алкоголь этому не способствует. — Так это сессия? — Разве нет? Мой спутник выполняет мои приказы, а я делаю с ним что захочу. В разумных пределах, конечно. Сенсорная депривация входит в данный перечень. — Вы заключали контракт? — вклинился в разговор Лео. Связанный мужчина насмешливо фыркнул, а красная баута позволил себе снисходительную улыбку перед ответом: — Понимаете, в теме многое завязано на доверии, а контракт сводит его в чисто деловую область. К нему чаще прибегают те, кого объединяют исключительно рамки БДСМ-сессии. — Цветовая схема светофора? — продолжал допытываться художник. — Может быть полезна на этапе изучения партнера, его отклика на твои действия. Потом становится слишком муторной, отвлекающей от процесса. Если ваши отношения длятся не один месяц или даже год, то стоп-слова более чем достаточно. — А доминат всегда останавливается, если ему сказать это самое стоп-слово? — с сомнением спросил Вольфганг. — Разумеется, иначе… Его прервал новый гость: в ложу расслабленной походкой зашел мужчина, что связывал на сцене девушку, когда да Винчи и Моцарт только пришли. — Давно вы нас не посещали, — побранил он мужчин, прежде чем заметить юношей. — О, привет, новенькие. Как вам здесь? — Неплохо, — осторожно ответил Амадей, глядя как тот усаживается на диван в ногах сабмиссива. — Всего лишь? Да «Фонарь» — лучшее заведение во всей старушке Вене. — Знакомьтесь, хозяин «лучшего заведения», — сделал попытку представить их друг другу красная баута, но мужчина снова его перебил: — Мне скрываться незачем. Исаак Беккер. Ваши имена не спрашиваю, пока суббота. Наверху уже были? Стоит сходить хотя бы ради козел, что установили вчера. Во время тирады Исаака черная баута согнул ноги, плотно прижав к животу, и резко разогнул. Получивший пинок хозяин клуба свалился с дивана с полным возмущения криком. — Надоел со своей болтовней, — пробурчал в оправдание мужчина. Амадей и Лео переглянулись — фраза была произнесена на чистом итальянском. — Ты слишком много позволяешь своему нижнему, — обвинил красную маску Беккер. — Отнюдь. Только то, что совпадает с моими желаниями, — улыбнулись ему в ответ. Затем доминат повернулся к парням: — Сейчас мы вынуждены будем вас покинуть. Надеемся встретить вас здесь еще. Когда черная маска был освобожден от ремней, трое мужчин еще раз попрощались и вышли, оставив юношей одних. Впрочем, те тоже надолго не задержались. По пути домой и Леонардо, и Вольфганг пытались определить для себя, какое впечатление произвел «Красный фонарь» на каждого.