Когда гаснет солнце...

Позже, ближе к полуночи, сидя с пивом в своей спальне, Саша завел разговор с Игорем. — Ну и как тебе этот министр? По мне странный какой-то, — лениво играя с напитком в кружке спросил Рязанов. — К чему вопрос? — Игорь слегка напрягся. Саша знает? — Так нам же отчет писать к утру. А я все мнение составить не могу. — А, ты об этом! — Исаев расслабился, — А почему странный? — Знаешь… Пустой какой-то. Вот смотришь на него и понимаешь, что человек несчастен. А вроде и должность такая, и реформ сколько провел, и народ его любит, а вот, ведать не сложилось в жизни что-то. Игорь задумался. Он прикрыл глаза, вспоминая. Том и в правду выглядел пустым. Он был слегка помят, настолько, что другим людям не за что не заметить, а вот ему в самый раз. У Реддла сильно изменился взгляд. Ранее полный планов и амбиций, уверенный и яркий взгляд, что тянул за собой людей, стал безжизненным и каким-то… механическим. Словно это глаза робота, но никак не человека. — Да, наверное, ты прав. Может что-то личное? — А ты слыхал о личном у министра? — засмеялся Рязанов, — Мы о таком не узнаем. Хотя может спросить?  — Не скажет, — с сомнением протянул Игорь, — такой ни слова не скажет. — Может попробовать? Что будет-то? — Может… — Ну ладно! Это работа, а она не волк — в лес не убежит. Скажи лучше ты мужа-то своего видел? — Видел, — не стал отрицать Исаев, все равно ведь докопается. — И как он? — любопытство Александра не знало границ. — Он меня не узнал. — А ты сказал ему, что это ты? — все допытывался Рязанов. — Нет. — Ну знамо дело не узнал! Тебя бы даже я сейчас не узнал! Ты помнишь каким был, когда к нам пришел! — Саша неожиданно вскочил, и, продолжая бушевать, забасил, — Тебя сейчас даже мать родная не узнает! Да еще и с иллюзией на лице! Кстати, родители твои тут? Ты о них совсем не говорил. — Я сирота. Они умерли, когда мне был год. — Ох, Кощея за ногу! Прости… — мгновенно изменил настрой Александр. — Ничего, привык. А твои? — внутренне радуясь переводу темы, спросил Игорь. — Похожая херня! Мама умерла, когда мне было шестнадцать, а отец, поняв, что не справится отдал в военный интернат, я когда вышел оттуда узнал, что он спился и умер от передозы, потом армия и вот в Паладины принесло меня. — Ясно… Сочувствую, — Игорь положил руку на плечо друга, желая выразить поддержку. — Та! — отмахнулся тот, но руку не сбросил, — что уж теперь. Пошли-ка спать, Игорек. От раннего подъема нас не освобождали. Нам даже зал, кстати, выделили! — Прикольно, — отозвался Исаев, сбрасывая с себя странное томление ночной беседы. И то правда. Пора спать. *** Том проснулся от собственного крика. Кошмары мучали нещадно. Почти каждую ночь он в подробностях видел смерть Гарри, видел, но никак не мог помочь, ведь был так далеко… Он даже не знал где сейчас супруг. Как он? Жив ли он вообще? Неизвестность — худшая пытка из всех возможных! Но больше ему ничего не оставалось. Это — заслуженная плата за ошибки. Реддл, покачиваясь, встал, мельком заметив раскрашенные встающим солнцем тучи. Оттенки голубого, фиолетового, розового и красного создавали волшебную атмосферу раннего утра. Рассвет. Встряхнувшись, Том отправился в ванную. Требовалось закончить кое-какие дела, а потом весь день уделить Паладинам. После завтрака должно было состояться первое собрание… Ну что ж… Посмотрим. Мэнор был наполнен сонной тишиной. Реддл чувствовал в нем людей, отвлекаясь от вечного одиночества, будто пропитавшего его насквозь. Но вот он спустился и блаженное молчание разорвал первый звук. Он был неопределим для Тома, и он, настороженно прислушался. Звук повторился еще раз, потом еще. Ведомый своим слухом, министр пришел к залу, который выделил Паладинам. Удивительно! Пять часов утра! И кто у нас такой спортивный? Беззвучно заглянув за дверь, он замер. Черноволосый мужчина, тот самый протеже Исаева, наносил яростные, отработанные до блеска удары на висящую под потолком «грушу». При том, что потолки первого этажа мэнора были метров под пять … Выглядело это впечатляюще. Пружинистый прыжок — удар — переворот — удар ногой — приземление. Схема разнообразилась и повторялась, образовывая собой демонстрацию невероятной силы и ловкости. Том не заметил, как полностью вовлекся в созерцание, не видя и не слыша ничего вокруг. Рельефные мышцы обнаженного торса мужчины гипнотизировали. Том никогда в жизни ни признался бы в том, что залюбовался сейчас. Как и в том, что почувствовал сладкий стягивающийся узел внизу живота и вынужден был благословить свои мозги за то, что надел мантию! Совсем не обтягивающую… Неожиданно раздался грохот, заставивший Реддла подскочить и резко прийти в себя. «Груша», с которой тренировался мужчина, от последнего удара сорвалась и с соответствующим звуком рухнула на каменный пол зала. Рядом медленно опустился маг. Игорь, кажется…? — Налюбовались? — Том едва не кончил от одного этого голоса. Низкий, уверенный и предельно спокойный. Он знал, что Реддл здесь?! Как давно?! Какой позор… Игорь Дмитриевич тем временем, абсолютно не обращая внимания на метания мага, призвал откуда-то справа полотенце и, накинув его на плечи, развернулся к выходу и, соответственно, лицом к министру. Реддл все так же не мог увидеть его, но зато четко рассмотрел черный кожаный чекер на его шее. Украшение было явно не простым. Вырезанные руны на нем сияли цветом темного малахита, давая понять, что силы в нем заключено невероятно много. Реддл постарался успокоиться и выглядеть прилично перед гостем, но стоило сконцентрироваться как он ощутил магию исходящую от младшего Исаева… Она напоминала шторм. Разгар грозы, бьющей в необъятные волны океана, обычно тихая и размеренная гладь воды будто взбесилась, вздымаясь к ранящему небу в огромных количествах. Страшно, опасно… смертельно, но до ужаса завораживающе… — Министр, — напомнил о своем присутствии центр этого ада. — Прошу прощения, Игорь Дмитриевич, не ожидал вас здесь увидеть — прокашлявшись соврал Том. Исаев на это лишь усмехнулся и жестом показал на дверь. — Если вы уже удовлетворили свое любопытство, то позвольте мне принять душ, — совсем не просьба, как могло показаться. Реддлу пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы хоть как-то прийти в себя и отогнать назойливые мысли о том, ЧТО Исаев будет там делать. Почувствовав на языке металлический вкус собственной крови, он резко отскочил в сторону, в миг растеряв всю свою плавность и степенность. Игорь тихо рассмеялся своим чарующим бархатным смехом и, легко закидывая на плечо сломанную «грушу», которая весила минимум килограмм тридцать, направился в гостевое крыло, занимаемое Паладинами. Том, почему-то пошел за ним. Позже он не сможет объяснить себе смысл этого поступка, да и вряд ли захочет. — Вы чего так рано, министр? — Исаев, кажется, совсем не был против, или же ему это было безразлично. — Кошмары, — коротко произнес Реддл, пытаясь подавить дрожь. Что с ним?! Он любит Гарри, своего мужа! Он никогда и ни за что его не придаст. Эта мысль, охладила пыл, и он смог спокойно спросить, — а вы? — Я давно уже почти не могу спать, — маг произнес это так просто и обыденно, что Том нахмурился. — А причина? — Вы не думаете, что это слишком личный вопрос? — вновь эта усмешка в голосе! Его самоуверенность и невозмутимость поражали, казалось, словно он всегда подсмеивается над собеседником, будто знает в разы больше, но говорить не спешит — ждет догадается он сам или нет? Том мотнул головой и неосознанно ускорил шаг. За его спиной раздался откровенный смешок и он вспомнил, что идет не один. — Прощу прощения, задумался. Игорь Дмитриевич вскинул бровь, продолжая ухмыляться. — Насмешил я вас с утра? — немного обреченно спросил Реддл. — Есть такое, настроение явно подняли, но сейчас вынужден с вами временно проститься, ибо уже пришел, — он остановился и впервые взглянул в глаза министру. Том не увидел это, скорее понял по повороту головы. «Удобно» — подумал он — «никто не знает, куда он смотрит, не понимает выражения его лица, шикарно устроился!» Исаев хмыкнул, будто понял о чем думает англичанин. — До встречи за завтракам, — неосознанно улыбнулся Реддл, но тут же нахмурился. Что он делает? Что происходит?! Быстро распрощавшись министр отправился в кабинет. Он не понимал, почему этот Игорь так действует на него. Как магнит притягивает, заставляя его терять контроль над своим разумом и телом. Этого не было уже… никогда. Даже Гарри… Том неожиданно для самого себя ударил кулаком в собственный нос. Боль обжигающей волной пролилась по лицу, помогая прийти в себя. Что он такое думает?! Он любит Гарри больше собственной жизни!!! Но… Поттер другой. Он очень добрый, слегка в себе не уверен, такой нежный и отзывчивый. — Мой упрямый мальчишка… — на грани слышимости произнес Реддл. Его голос был пропитан теплотой с приличной толикой печали. Голова медленно опустилась в ладони. Что же он делает? Он явно сходит с ума…