Блик

Девушка медленно открыла глаза, мгновенно заслезившиеся из-за яркого света. Не шевелясь, она обвела знакомую комнату взглядом и остановила свой взор на забинтованном парне, сидевшем в дальнем углу спальной. Прислоняясь спиной к стене, он почитывал какую-то книгу. «Как же он любит читать». Рин не хотела его тревожить, но он успел поймать ее глаза, словно почувствовал, что она глядит на него. — Добрый день, Ринни, — он слегка улыбнулся и подошёл к постели, останавливая девушку, пытавшуюся подняться, — не вставай, полежи ещё немного. Зачем? Ну зачем он опять так смотрит на неё? Рин не раз подмечала, что его глаза до ужаса переменчивы, но то, какие они сейчас — заставляет ее просто млеть. — Как ты себя чувствуешь? Девушка прислушалась к своим ощущениям: измученное тело ныло, немного болели виски, но в целом — все не так уж и плохо. Если, разумеется, не считать всплывавших в памяти воспоминаний о вчерашнем дне. — Неплохо, — высунув руки из-под одеяла, спросила Рин, и заметив множество бинтов и пластырей, добавила: — Это ты постарался? — Я прибег к помощи кое-кого, но не волнуйся, тебя никто не выдаст. Немного помолчав с минуту, она выдавила неловкое «спасибо», звучавшее довольно-таки жалостливо в исполнении ее дрожащего шёпота. Смотря на него снизу, она заметила под его глазами синеватые пятна, свидетельствовавшие о бессонной ночи. Неужели это он из-за неё? В голове у Рин крутились бесконечные «зачем» и «почему». Вот он сидит прямо над ней, подперев рукой подбородок, и выражение его лица передаёт что-то вроде «все будет хорошо», которое сейчас ей было катастрофически нужно. Несмотря на уговоры Дазая, Рин все же встала с постели, и к собственному удивлению была не так слаба, как казалось обоим (Дазай мысленно благодарил Йосано и ее капельницу). Девушке так хотелось с ним поговорить, у неё к нему столько вопросов, и судя по всему, шатену тоже было что сказать. Однако, они не спешили, условившись, что Осаму придумает чего поесть, а девушка примет душ. Вода всегда помогает. И в этот раз ее прохлада была особенно полезна, принеся лёгкое расслабление. — Не ходи с мокрыми волосами, — буркнул Дазай, накинув на голову Ринни белое махровое полотенце, — простудишься. Будь она сейчас в более бодром расположении духа, непременно возразила бы, но сейчас на это не было ни сил, ни желания, поэтому она послушно оставила полотенце на волосах. За ее недолгое отсутствие в ванной комнате, Осаму успел сходить в булочную и вновь принести различных вкусностей. Он хотел было приготовить что-нибудь сам, но решил не мучить желудок Рин своей никудышной стряпней. Хотя, она наверняка была бы рада любому приготовленному им блюду. — А теперь давай поговорим. Ты вчера снова столкнулась с мафией. Какова была цель? — Не знаю. Мне не давали никаких указаний. — Но после столкновения появился Наэги? — Откуда тебе известно? — Ночью я запросил у агентства отчёт об этом инциденте. Согласно нашим данным, твой наставник был на крыше одной из соседних построек. Он наблюдал за ходом операции, а после спустился к тебе, а именно, в момент, когда ты была не в сознании. Я прав? Каждое произнесенное им слово лезвием проносилось в ее голове, заставляя бедную Рин хмуриться все сильнее и сильнее. — Прав, — произнесла она, сдерживая ком в горле, и потупила голову. Ее желание поговорить вмиг улетучилось, и все, чего ей хотелось — это зарыться с головой в какое-нибудь одеяло, чтобы никто и никогда не смог ее увидеть. Они сидели на том самом диване, на котором некогда уснули вместе. Но уже не было былого веселья и озорства, лишь тяжёлое давящее напряжение. — Послушай меня, — сказал Дазай уверенно и в тоже время мягко, — ребёнка, которого ты встретила вчера, зовут Кью, и он является одним из самых опасных оружий Портовой Мафии. К тому же, он считается и крупнейшей угрозой, которая может подорвать и саму мафию. Способность Кью позволяет ему разрушать разумы его врагов, причинивших ему физическую боль. Но насколько мне известно, ты к нему даже не прикасалась — ты попыталась скопировать его дар. Что именно это повлекло для вас двоих остается только в догадках, но Кью все-таки смог нанести удар по твоему сознанию. Ещё более удивительно то, что даже находясь под его контролем, ты сумела использовать Расёмон. У твоей способности огромный нераскрытый потенциал, но сейчас не об этом. Для тебя самое главное — любыми способами избегать Кью. Меня напрягает тот факт, что его вообще выпустили. Это значит, что в твоей поимке лично заинтересовался босс мафии, Огай Мори. А теперь, когда он узнал о твоей силе копировать два дара одновременно — его интерес разгорится ещё сильнее. — Я сама не знала, что так могу. Лучше бы не могла, — всхлипнула девушка с дрожью в голосе, — я убила девятерых, своими руками лишила их жизни, что мне с этим делать? — Я сейчас говорю о том, в какой опасности ты находишься, а ты коришь себя за неосознанное убийство? Поверь мне, в их смерти нет твоей вины. Многие люди погибали из-за способности Кью. Рин смотрела на него, и не понимала, почему он так спокоен и равнодушен. Он ведь член ВДА, защищает гражданских, почему же убийство и смерть не вызывают в нем печали, сожаления, горечи? Она еле сдерживала слёзы, и он это прекрасно видел, незаметно взяв ее за руку. Уже не в силах скрывать смешанные чувства, Рин начала рассказывать о всех своих переживаниях о погибших, уколах совести, и наконец о том, что потеряла в себе человечность. Для Дазая многие ее слова не имели особого значения, он лишь старался ее как-то утешить и успокоить, говоря, что каждый из убитых убил гораздо больше, чем она может себе представить. Напоследок, тяжело вздохнув, он спросил: — Почему ты придаёшь такую большую ценность всем человеческим жизням кроме своей собственной? Ответа не последовало. Девушка неловко отвернулась от Осаму, не желая, чтобы он видел выражение ее глаз. А он, кажется, просек, что она слишком подавлена, и подобные тяжелые вопросы ей только навредят. Обычно Дазай всегда находит, что сказать, но в этот момент решил, что молчание будет лучше всего. И он был прав. Принеся из спальной серый плед, он закутал в него свою грустную подругу и покинул комнату. Сам он занялся неким важным делом по работе, раскрыв свой ноутбук в столовой. Рин была тиха как мышка. На протяжении нескольких часов она сидела в полном одиночестве, собираясь с мыслями. С момента ее приезда в Йокогаму весь мир вокруг неё перевернулся вверх дном. За минувшие дни ей слишком много приходилось думать о возникших проблемах. Когда бывший мафиози решил ее проведать, за окном уже вечерело. Он был сильно удивлён, увидев, что она не заснула. — Я знаю как тебя отвлечь: давай сыграем. — Во что? — Пусть это немного банально, но в правду или действие! — Да ты шутишь, — поморщилась Рин, но по ней было заметно, что слова Дазая ее заинтересовали. — Ничуть. — Тогда я буду первой. Правда или действие? — Правда, — ухмыльнулся Осаму. Как же она скучала по его ухмылке. — Как ты вчера меня нашёл? — спросила девушка бодрым голосом. — А я встроил маячок в твой телефон, — задорно пропел забинтованный парень, откинувшись на спинку дивана. — Теперь наблюдать за твоими перемещениями в Йокогаме — мое любимое занятие. Рин что-то пробубнила себе под нос и назвала Дазая гадом, но призналась, что она догадывалась о маячке. Дазай же лишь рассмеялся ее словам, тем самым вызвав на ее лице легкую улыбку. — Мой черёд. Правда или действие? — Правда. — Чье досье ты хочешь найти в архивах мафии? — Моего брата, — коротко ответила девушка. — Как он связан с мафией? — А это уже другой вопрос. Правда или действие? — получив в ответ очередную «правду», тихо спросила: — Зачем ты мне помогаешь? Вопрос попал в яблочко. Рин исподлобья смотрела на него в ожидании ответа. А парень, почесав затылок, равнодушно ответил: — Ну я ведь оперативник агентства, помогать людям, попавшим в беду, — моя работа. — Чего?! И как это относится ко мне? — А это уже другой вопрос, — приподнимая брови, передразнил ее Дазай. — Так дело не пойдёт, твой ответ слишком неоднозначный — я его не принимаю. Давай заново. — Тогда я выберу действие. Девушка уставилась на него изучающим взглядом: он сидит и самодовольно улыбается. «Мерзавец». — Наклонись. Как же властно это прозвучало. Вопросительно посмотрев на взбодрившуюся подругу, Дазай немного подался вперёд и сразу после этого получил мягкий поцелуй в щеку. Искорки вспыхнули перед глазами. — Ты ведь понимаешь, что я теперь всегда буду выбирать действие? — промурлыкал он глубоким тягучим голосом, ухватив Рин за руку и не позволяя ей отодвинуться. — Я наигралась, мне уже достаточно, — уверенно шепнула осмелевшая девушка. — А мне нет, — Дазай расплылся в блаженной ухмылке. Искорки, мелькнувшие перед глазами, превратились в раскалённый фонтан эмоций. Забинтованный парень резко и грубо накрыл ее губы своими, заставляя беглянку задыхаться от неожиданности. Словно наказывая шаловливого шатена за дерзость, она прикусила его губу, но это лишь сильнее разгорячило его пыл. С еще большим порывом он притянул ее к себе, не давая девушке упасть с узкого дивана. Несмотря на слабость, Рин почувствовала себя самой живой на свете. Пока он жадно целовал ее обветренные губы, она дрожащими руками обвила шею парня, пальцами вороша каштановые волосы на его затылке. — Ты шалишь, — осекла она его, когда он позволил ей отдышаться. — А ты кусаешься, — ответил он в том же тоне. Что это сейчас было, она понятия не имела. Все так спонтанно, чувственно, легко и немного рвано. Такого в ее жизни ещё не случалось. Дазай закинул обе руки на спинку дивана, отбросил голову назад и, прикрыв глаза, глубоко втянул носом воздух, которого, как ему показалось, стало жутко не хватать. Для него этот момент был не менее приятным, чем для Рин, но и к тому же стал мучительным, потому что его нужно было прекращать. Сказать, что ему безумно хотелось продолжить, — ничего не сказать. Оторваться от ее губ он смог с огромным усилием и только благодаря мысли, что девушке нужно окрепнуть. Хоть он и разбудил в ней бодрость, она все ещё слаба. Внезапно Осаму почувствовал, что Ринни прижалась к нему всем своим маленьким существом, щекой касаясь бинтов на его шее. Обняв свернувшуюся клубком девушку, он медленно перебирал пальцами пряди ее волос. — Останься здесь, — шепнул Дазай еле слышно. — Ась? — она не расслышала его слов. — Да так, ничего, — улыбнулся он, обняв ее еще крепче.