Блик

Если у человека в голове есть какой-то особенный механизм, отвечающий за обработку информации, то у Рин он сломался. И не просто сломался, а звонко раскололся на сотни мельчайших крупиц, которые острыми иглами вонзились в соседний отдел, контролирующий эмоции. После рокового монолога Дазая, разоблачившего все ее жалкое существование, каждая нервная клетка девушки наполнилась желчью боли и отчаяния. Хуже всего то, что все сказанное им она давным-давно знала, но боялась себе в этом признаться. Не могла принять собственную глупость, легкомысленность, слабоволие. А теперь уже не спрячешься. Ее прочли как раскрытую книгу, однако сейчас эта книга была совершенно пустой, без единого словечка. Вот оно, чувство, которое преобладало над всеми другими — опустошенность. Когда-то у неё внутри было что-то маленькое, тёплое, светлое, а вчера это «что-то» умерло, оставив после себя зияющую брешь, которую никакой заплаткой не закроешь. Она вспоминала, как в порыве злости направила на него дуло пистолета, и как сильно в тот миг дрожали ее ледяные руки. Тряслись плечи, подкашивались колени. Боже, неужели он и правда видел ее в таком состоянии? Наверное, еле сдерживался от смеха. Он был полностью уверен, что она не сможет спустить курок. Знал, прекрасно знал, что он ей дорог. А Рин проклинала в себе эту омерзительную привязанность. С недавних пор она пришла к выводу, что влюбилась не в Дазая, а в человека, которым он притворялся. И сейчас, когда Чуя вдруг заявил, что записка написана не Дазаем, хрупкий пазл, который, казалось бы, уже собран, рассыпался вновь. Нервно хлопая светло-карими глазами от удивления, Ринни на автомате повторила свой вопрос: — Что? Накахара опустил взгляд, неровно выдыхая. — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? — выдавила она из себя резковатый шёпот. Съёжившись на ступеньке, она насупилась и обняла себя за плечи. У напряженной девушки не было ни малейших сил томиться в слепом ожидании. В мыслях завертелись десятки вопросов — как, зачем, почему — и вообще с трудом верилось, что рыжеволосый сказал правду. В силу своей беспечной натуры, Рин всегда старалась относиться к жизни с юмором, но в тот момент ей почудилось, что это жизнь относиться с юмором к ней. — Так… — начал он как-то протяжно. — Я должен был молчать, но черт возьми, терпеть не могу подобные игры. Мне надоело смотреть на этот хренов спектакль, который он тут устроил. Я попытаюсь тебе все объяснить, но не задавай пока вопросов, я и сам всего не знаю, — Чуя мельком окинул подчиненную хмурым взглядом, заметив, как сильно взбудоражили горемычную девушку его неожиданные слова, — Начну с того, что Дазай сдал нам тебя не ради информации. Тот бесполезный конверт был лишь предлогом, чтобы отвлечь внимание и выставить все так, будто он и в самом деле выдал тебя вражеской организации с целью завладеть ценными данными. Примерно за две недели до того дня он обратился ко мне, чтобы я помог ему все устроить. Я отказывался, не хотел в это лезть, но он сказал, что это единственный способ тебя защитить. По его словам, «блик» направил тебя в Йокогаму не просто так. Странно конечно, но сама посуди, зачем «блику» отправлять на серьёзное задание оперативницу, не заслужившую доверия, да ещё и в другой город? Очень сомнительно. Дазай выяснил, что твои бывшие коллеги вынашивали план по радикальному сокрушению мафии, и провернуть его собирались через тебя. Помнишь наше первое столкновение? К тебе была приставлена слежка. Они оценивали насколько хорошо ты справляешься с управлением гравитации, чтобы при следующей битве со мной, когда ты вновь скопируешь «смутную печаль», заставить тебя активировать истинную форму моей способности. Это безумие, — крепко сжав кулаки, Чуя злобно оскалился, — И в худшем случае оно приведет к уничтожению города, а в лучшем — к твоей смерти. В этом и крылась цель твоего приезда: они решили уповать на разрушительных успех, жертвуя твоей жизнью. Дьявольский план. Оторвать тебя от «блика» было необходимо, но так это ещё и не все. Военную полицию с мафией никто не отменял. Не поймают одни — убьют другие. От таких не скроешься. И тут у этого гада возникла мысль передать тебя в наши руки. Идиотская идея, но гениальная. Нет лучшей защиты от Портовой Мафии, чем быть ее членом. А под нашим покровительством обеспечен абсолютный нейтралитет со стороны полиции. К тому же, подобный ход знатно разозлит «блик» и собьёт их с толку, особенно когда они узнают, что ты попала в подчинение именно ко мне. Кстати об этом, тут уже мне пришлось постараться, чтобы тебя не заковали в цепи до тех пор, пока ты не пригодишься. Это я предложил боссу позволить тебе развиваться под моим надзором, потому что, по словам Дазая, ты можешь принести мафии пользу в будущем. Так все и сложилось. Обмен был подстроен, ты у нас, «блик» в замешательстве. Однако в мафии тебе не все рады по понятным причинам. Может, поэтому Дазай и взял с меня слово приглядывать за тобой. Не знаю, зачем ему это надо, но он не предупредил, что «приглядывать» значит вытаскивать из передряг по ночам! В любом случае, он доверил тебя мне, и я ни капли не сомневаюсь, что он непричастен к вчерашней засаде. Записка не его, и вообще это не в его стиле — оставлять послания о встрече. Если бы ему было действительно нужно, он бы явился сюда сам без всяких предупреждений. Но ты говоришь, что Дазай был в том здании, и вы виделись. Здесь у меня, конечно, возникают вопросы, хотя, думаю, он просто следил за группировкой невидимки. Черт его знает. Я не хотел всего этого говорить, но и не подозревал, что ты настолько к нему привязана, что ринешься напропалую из-за какой-то записки. Это была жалкая уловка, и ты на неё клюнула. Я замну все на этот раз, и надеюсь, такого больше не повторится. — Почему он мне не сказал? — робко перебила его девушка дрожащим, сиплым шёпотом, но так и не получила ответ. Накахара тяжело вздохнул и прокашлялся. Подчинённая вся сжалась в клубок, зажимая рот руками. После короткого молчания, рыжеволосый положил руку ей на плечо, отчего та едва заметно вздрогнула. — Рин, оставайся в мафии. Будет нелегко, но другого места ты себе не найдёшь. Суховато, но по-доброму. Чуя вернулся в дом, оставив девушку наедине с гнетущими мыслями, разрывающими все в клочья изнутри. «Блик» и вправду собирался отправить ее на гибель? А почему нет. Откуда такая доверительная связь между Дазаем и Чуей? Никто ей не скажет. Защита? Да быть не может. Почему он ей ничего не сказал? Разве это защита? Зачем нужно было столько лгать? Так жестоко с ней обойтись? Какая, мать ее, защита? Почему-почему-почему нельзя было просто все рассказать? Зачем доводить до крайностей? Зачем намеренно причинять боль? Чего он хотел этим добиться? Ненависти? Хватит. Существуют пять стадий тяжёлого эмоционального реагирования — отрицание, гнев, торг, депрессия, и принятие. И вроде бы идут они последовательно, друг за другом, но Рин сломала систему, застряв в порочном кругу из первых четырёх этапов. И непонятно, чего хочется больше — убить его... или же себя.