Блик

Девушку окатила волна желчной злости, отчасти из-за благополучно отбывшего Накахары. Если бы Чуя не был таким напряженным, когда говорил, что уезжает, Рин бы решила, что он издевается. Босые ноги совсем замёрзли, но Рин продолжала стоять на крыльце, не обращая внимания на пронизывающий до костей холод. Ноябрь на дворе, как никак. — Ты продрогла, — констатировал Дазай за ее спиной. Очевидное замечание. И при этом, очень раздражающее. — Ты слышал Чую. — голос Рин был твёрд и решителен, — Уходи. Я не собираюсь с тобой ни о чем говорить. — О нет, мы поговорим, но чуть позже. Возникла у меня одна мысль, — ответил ей Дазай, — сперва я хочу кое-что проверить касательно твоей способности. Резко повернувшись к парню, Рин обратила на него возмущённый взгляд. — Ишь чего захотел, — язвительно зашипела она, — Я не… — Знаю. Не желаешь меня слушать, — неожиданно грубо перебив злившуюся девушку, детектив сощурил глаза и сделал шаг ей навстречу, — но посуди сама: тебе это нужно. Нужно, чтобы кто-то помог тебе разобраться в собственном даре. Подумай о Чуе — он ведь рассчитывает на тебя и на твоё развитие. Перевод стрелок на шляпника в разговоре заставил Рин нахмуриться, а Дазай, наблюдая за ее реакцией, медленно продолжал: — Чуя один из немногих, кто верит, что в тебе скрыт потенциал. Он добр к тебе. Разве ты не хочешь отплатить ему? Оправдать его ожидания? Он говорил протяжно, растягивая гласные и тем самым придавая колоссальное значение своим словам. И стоит признать — это оказало должное влияние: Рин было нечего возразить. Прикусив губу, она крепко сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу ладоней. А с чего вообще Дазай обернул все так, будто ей нужна его помощь? К тому же, Рин прекрасно знает, какова цена подобной «помощи». Вздумал прикрыться фальшивой добродетелью. Как быть? Безумное желание воспротивиться Дазаю теперь боролось с чувством долга перед Чуей. — Ладно, — тихо сказала девушка. — Вот и отлично, — на лице парня промелькнула тень улыбки, — только сначала накинь что-нибудь потеплее. *** — Давай. — Я не могу. — Сконцентрируйся. — Не получается! Ринни выдохлась, несмотря на то, что не занималась никакой физической активностью. Уже долгое время она пыталась скопировать способность Дазая, или хотя бы ее почувствовать, но это ей никак не удавалось. Постоянное напряжение довольно сильно изматывало. Да и верилось с трудом, что с обнуляющим даром вообще можно хоть как-то взаимодействовать. — Давай, — вызывающе повторил детектив, сложив руки на груди. Прокручивая в голове все странные советы, что он успел ей надавать за последний час, оперативница вновь и вновь силилась сделать то, что суровый Осаму от неё требовал. — У меня не выходит. — Пробуй ещё, — приказал тот бесцветным голосом. — Я стараюсь! — нервно выпалила Рин. — Старайся больше. Ты говорила, что тебе хватит десяти метров, — он подошёл к ней вплотную, — а здесь тебе одного недостаточно? Леденящий душу взгляд Дазая недовольно скользил по девушке сверху вниз, а в глазах у него, казалось, сверкали язычки безжалостного пламени. Точно черти пляшут. — Я ничего не могу почувствовать, вообще ничего! — Тогда ты умрешь, моя дорогая, — с серьезной угрозой в тоне произнёс Осаму, — Станешь чьей-нибудь жертвой и погибнешь будучи пешкой мафии. Ты к этому стремишься? Ресницы у неё предательски задрожали. Она смотрела на Дазая и не понимала, что с ним происходит. То он шутит и любезничает, идёт на любые милости, то становится жутким и до дрожи зловещим, словно желает ей одной только смерти. Глядя на него, Рин боязливо думала, что ещё чуть-чуть и он схватит ее за горло, зверски задушит и даже глазом не моргнёт. Поначалу она отгоняла от себя эти навязчивые тревожные мысли, но с каждым новым мгновением подобный расклад событий представлялся все более реальным. И все же девушка уверенно сказала себе, что не позволит ему внушить ей страх. Что-что, а заставить ее бояться не выйдет. Лимит исчерпан. — Да что с тобой такое?! — Рин в гневе вскинула руки, — Даже если умру, тебе-то какое дело? Готова спорить, ты сейчас сам меня и убьешь. И пытаться копировать твою мерзкую способность я больше не буду, мне это все равно никак не помогает. Завывающий ветер уносил обрывки фраз и переплетал их с шумом шелестящей листвы. Рин достигла пика своей злости, которую сдерживала долгими неделями. Кровь в жилах неудержимо закипала. — Ошибаешься, — процедил шатен, — твой дар бесполезен, если ты не в состоянии реализовать его в полную мощь. Ты слишком запуталась в себе и не ощущаешь свою способность. — Что, прости?! Запутался в себе здесь только ты, ясно? Ты! — пылко закричав на мрачного парня, Рин с силой ударила пальцами ему в грудь. Зрачки у Дазая едва уловимо дрогнули. Молниеносно поймав руку девушки у своей груди, он стиснул ее кисть в своей ладони, наклонился, и с каким-то давящим выражением зашептал: — Допустим, и что дальше? — расстояние между их лицами с каждой секундой ощутимо сокращалось, — Что ты мне предлагаешь, Рин? Близко. Настолько, что им чересчур хорошо слышны неровные вздохи друг друга. Сердце, которое бешено колотилось от злости минутами ранее, теперь же колотилось от чего-то совершенно другого. И можно было бы плюнуть на гнев, обиду и горечь, дать наконец волю прежним чувствам, но Рин посчитала, что нельзя. — Отпусти, — хрипнула она, кажется, почти беззвучно, но он все понял. Выпущенная из крепкой хватки рука безвольно упала вниз. Девушка отступила назад, поглядывая по сторонам, и уверенно устремилась обратно в дом. Она шустро понеслась на кухню, где принялась опустошать графин с водой. Головная боль вновь напомнила о себе, да и не только она. Сжимая стакан, Рин пожалела, что в нем всего лишь вода, а не излюбленное виски. Лохматая опустилась на отозвавшийся скрипом стул, однако это был не единственный звук, нарушивший тишину. Из коридора послышался лёгкий шорох, означавший, что Дазай решил продолжить ее мучения. Имеет же наглость. Он сел прямо напротив неё, сложив перед собой руки в замок. Локти его упирались в деревянный стол, разделявший упорно хранивших молчание собеседников, чей диалог состоял из одних только колючих и острых взглядов. Пока суровость в хмуром лице парня постепенно сходила на нет, а мысли его витали неизвестно где, Рин вдруг начала вспоминать о том, как же слепо ему верила. Разумеется, это было ошибкой. Но у ошибки была причина, открывшаяся ей почему-то только сейчас. Кем она видела Дазая? Членом Вооруженного Детективного Агентства, оперативником, который без колебаний пожертвует жизнью ради невинных, человеком, который относится к «хорошим» ребятам и защитит от «плохих». Плохой Рин считала себя. Это ведь она преступница, это от неё стоило ожидать предательства, а не ей от него. Выходит, они оба «плохие»? Нет. Вот откуда пошёл разлом — не стоило ей делить мир на чёрное и белое. Так не бывает. Дазай прикрыл глаза и как-то расслабленно откинул голову. — А ты меняешься, — его губы тронула ухмылка. — Иди ты, — сухо буркнула та в ответ на заявление парня, — я все ещё жду, когда ты соизволишь уйти. — Конечно, но для начала позволь кое-что уточнить, — Осаму внимательно посмотрел на подругу, — Ты пересекалась с боссом мафии, Мори Огаем? Рин непонятливо заморгала — она ну никак не ожидала услышать такой вопрос. — Нет. — В коридорах штаба? Или, быть может, он вызывал тебя к себе? Какие-нибудь от него поручения? — Не было такого. Дазай облегченно вздохнул. А Ринни, в свою очередь, призадумалась: с чего это он о боссе спрашивает? Очень странно. — Зачем тебе это знать? — не скрывая любопытства, спросила озадаченная девушка. — Чтобы убедиться, — парень закинул руки за голову и начал покачиваться на стуле. — В чем? — В том, что Мори ничего не заподозрил, — ответил тот так, будто говорил что-то ужасно очевидное. — Ты можешь нормально объяснить? — Рин хлопнула ладонью по столу. — Прости, — спокойно сказал шатен, — никак не привыкну, что ты ничего не знаешь. — Интересно по чьей это вине, — в голосе девушки прозвучал ядовитый сарказм. — Ладно-ладно, не серчай, — Дазай выпрямился, а глаза его уставились куда-то в пустоту. — Помнишь, я как-то говорил тебе, что в твоей поимке заинтересован босс Портовой Мафии? — Помню. Из-за моей способности, — отрезала девушка, пытаясь понять к чему клонит детектив. — Не совсем. Способность играла роль, но увы, незначительную. — Осаму потёр подбородок, — Кстати, Чуя вроде рассказывал тебе каков был изначальный план «блика» на твой счёт и чем могло быть чревато его исполнение? С этим, думаю, понятно. — Оч-чень понятно. Особенно то, что ты мне тогда ни-че-го об этом не сказал и выдал меня мафии. — По поводу того случая… Должен признаться, я малость приврал, когда говорил тебе, что мафии ты нужна из-за своего дара. Да, он необычен, но этого мало, чтобы заинтересовать босса. Мори ты понадобилась по другой причине, о которой не знает даже Чуя. — И по какой же? — шипела Рин, вся взвинченная и напряженная. Тяжело, ужасно тяжело — искать правду в словах людей, которые не раз были уличены во лжи. Ещё тяжелее, когда человек откровенно запутался во всем происходящем. Рин казалось, что вот-вот, ещё немного, и она доберётся до истины, но все, что она так тщательно собирала по крупицам, — лишь верхушка огромного айсберга. — Как тебе уже известно, раньше я состоял в Портовой Мафии и покинул ее предателем. Несмотря на предательство, Мори все ещё держит мое место в надежде что я вернусь. И если у него появится хоть какая-нибудь возможность повлиять на меня, он ею воспользуется. Парень хрустнул пальцами и недолго помолчал. — До него быстро дошел слух о тебе. Представляю, как громко он смеялся, когда узнал, что бывший мафиози якшается с какой-то девчонкой, — Дазай резко перевёл взор со стены на девушку. — Ты даже вообразить не сможешь, что бы он с тобой сделал. Босс превратил бы тебя в отличный рычажок давления, чтобы манипулировать мной. Я не мог этого допустить. Мне нужен был способ заставить его думать, что ты не представляешь для меня никакого значения. — Поэтому, — голос у неё задрожал из-за возникшей в голове догадки, — поэтому ты меня и сдал? — Именно. Причём, самолично, без посредников. В ином случае это породило бы сомнения, — взгляд Осаму переменился, стал каким-то отрешенно-виноватым, — Рин, я правда хотел тебя защитить. От «блика», мафии и полиции. Жаль он не добавил, что больше всего хотел защитить от самого себя. Рин обхватила свою шею руками и поджала губы. И как это все понимать? Верить, не верить, выгнать, отвергнуть, простить? Нет, простить она точно не в силах. Слишком уж много боли он причинил своей защитой. И это он даже ещё на половину вопросов не ответил, которые она намеревалась задать. — Лжёшь. — Я не прошу верить, но тебе следует понять одно: если Мори действительно больше не намерен тебя как-то использовать, он избавиться от тебя. Рано или поздно. Чтобы избежать этого, ты должна всеми силами развивать способность и доказать, что принесёшь мафии пользу. Тебе необходимо научиться выживать. — Да плевать, — остервенело воскликнула Ринни, которую ее дальнейшая жизнь волновала меньше всего. Ей нужны были ответы. И она будет спрашивать до тех пор, пока не вытрясет из него всю гнусную душу. Надоело томиться в неведении и упиваться домыслами. Чертовски надоело. — Зачем ты спихнул на меня убийство Наэги? — Это сделал не я, а военная полиция. Понимаешь, мне, как оперативнику агентства, разрешено убивать только в самых критических ситуациях, но я это правило нарушил. Поскольку свидетелей не было, мои знакомые из полиции списали убийство на тебя, чтобы не портить репутацию агентства с нашими моральными принципами, — аккуратно изложил Осаму. — Зачем ты вообще его убил? — девушка насупилась. Дазай подался вперёд и как-то устрашающе посмотрел на собеседницу. В его карих глазах читалось безумие, едва ощутимое, но чудовищно жуткое. — Захотел. И это говорит ей законопослушный сотрудник организации, поддерживающей порядок в городе? Или это слова бывшего исполнителя Портовой Мафии? Он адвокат дьявола во плоти, иначе и быть не может. — А что с Аято? И той… запиской, — Рин встала и медленно заходила по кухне из угла в угол. — К записке я не имел никакого отношения. Просто узнал о западне, решил проследить. — Ты тогда вышел! Вышел им навстречу, чтобы выдать меня. Опять. — Вышел, но не чтобы выдать, а чтобы задержать их. Застывшая посреди комнаты Рин всхлипнула от удивления, обняв себя за плечи. Сложно. А дыхание, черт возьми, сбивается. — Ты мог мне все рассказать. С самого начала, — повернувшись к нему, шепнула она тоскливо. — Зачем было столько врать? Помучить меня хотел? Что ж, поздравляю, тебе это удалось. Помучил. — Нет, — ответил он мгновенно, — хотел оттолкнуть. Девушка наигранно вскинула брови и замотала головой. — Знаешь, — с трудом заявила та, налив в свой стакан ещё воды, — это жестоко. Вот именно, жестоко. Отталкивать человека, осознанно терзать его чувства, намеренно задевать за живое. Ему не было легко, как и ей, хоть он и не подавал виду. Сидел и мысленно корил себя за то, что открыл Рин слишком много. Не собирался ведь говорить. Думал, что отмолчится, отшутится, но после болезненного столкновения с ее потухшими, колко пронизывающими глазами неожиданно позволил ей вытянуть из него истину. Почему же в прошлый раз Осаму удалось утаить от неё правду, а в этот раз все пошло под откос? Что-то изменилось. То ли в ней, то ли в нем. Облокотившись на подоконник, Рин безразлично глядела в окно. Пора избавляться от глупой привычки считать редко проезжающие мимо автомобили, это все равно не помогает успокоиться. Нутро разрывалось на две противоречивые части. Одна часть продолжала источать обиду и гнев, а в другой проснулось чувство, которое уже давно должно было бесследно исчезнуть. Никак не получалось примириться с мыслью, что кто-то и вправду хотел ее защитить. Да, жестоко, бессердечно, безжалостно. Но сколько бы раз она уже успела умереть, если бы не Дазай? Говорят, горькая правда лучше сладкой лжи. Но что если выйдет наоборот? Что если правда не окажется такой горькой, а страшная ложь будет воистину пронзающей? Правда, что ее хотели спасти, и ложь, что ей желали смерти. Беспокойный взгляд скользил по деревьям, дороге, кустам. Коснулся гаража и покоившегося сбоку мотоцикла. Девушка чертыхнулась, вспомнив, что байк сам себя не помоет. А она и напрочь забыла об утреннем проигрыше.