Блик

Накахара закатил глаза и хлопнул себя по лбу. — Вообще-то, как раз-таки она, — подметил Дазай, вздёрнув подбородок. Ему будто бы не было никакого дела до пришедшего Чуи — Осаму беззастенчиво притянул виновницу переполоха к себе, приобняв девушку за плечо. А та наоборот, мало того, что раскраснелась до кончиков ушей, так ещё и потеряла дар речи. Слишком много всего произошло с утра, и приятного, и неприятного, и шокирующего, и странного, настолько много, что ей казалось — еще минута и она просто взорвется. Но времени на нервные заминки не было, а потому Рин встрепенулась и начала впопыхах тараторить про события последнего часа, но Чуя был явно не расположен к разговору. — Даже знать не хочу, — прорычал он, отмахиваясь рукой, — Зачем полезла байк мыть в такой холод?! Совсем дурная? — Проиграла же, утром. — Так это не значит, что мыть надо было именно сегодня, — Накахара угрожающе приближался, — В душ горячий, живо! Шляпник чуть ли не пнул ее в сторону ванной, куда она и поплелась. А Дазай не без толики изумления провожал Рин взглядом, заметив, что хоть она и ворчит, но Чую слушается безоговорочно. Причём при любых обстоятельствах. Даже завидно как-то. — Что-то в последнее время ты печёшься о ней больше меня. Я скоро ревнова-ать начну, — то ли с задором, то ли с сарказмом проголосил шатен как можно громче, чтобы скрывшаяся за дверью ванной Рин непременно услышала. И она услышала. Каждое словечко. — Рин в первую очередь моя подчинённая, а потом уже твоя пассия, уяснил, придурок? — раздался не менее громкий баритон Чуи, которого происходящий цирк достал больше всех. Напряженная девушка шёпотом проклинала обоих. Неужели им приспичило обсуждать ее скромную персону прямо у неё под дверью?! Будто нарочно хотят поиздеваться. К счастью, после парочки междоусобных колкостей голоса парней поутихли, растворившись в шуме текущей воды. Рин не могла понять, что это сейчас произошло с ней. Мокрыми пальцами девушка очертила контур губ. В груди не переставали полыхать смешанные чувства — она ведь тоже скучала, хоть и не хотела себе в этом признаваться, думала о Дазае не меньше, чем он о ней. Но мириться с жестокостью его действий у девушки желания точно не наблюдалось. Это черта, которую она отказывалась пересекать вновь. В затуманенной голове возникло осознание, что они всё-таки ещё не обо всем поговорили. У Рин оставался один вопрос. Но задавать его было уже слишком поздно. Когда Рин вернулась из душа, наконец согревшись, Дазая и след простыл. В гостиной ее встретил только Чуя, сидевший на диване и внимательно читавший какие-то бумаги. Чтобы не растерять с трудом обретенное тепло, девушка накинула на себя плед, а затем решила, что горячий чай будет очень кстати. С этими мыслями она направилась на кухню. Рин ждала спокойствия, но вместо него в груди засело едкое чувство тоски. Дазай ушёл. Ушёл и даже не попрощался. Разве так можно? Она не знала, радоваться его уходу или нет. Да и к тому же — она сама весь день его об этом упрашивала. Вот и добилась, чего хотела. Тогда почему вдруг приуныла? Почему уставилась в окно, вороша мокрые волосы? Почему прислушивается к каждому шороху, надеясь, что он просто спрятался где-нибудь за углом и ждёт момента, чтобы напугать? Рин мысленно ругнулась, стиснув зубы. Что за размазня такая, не способная взять себя в руки? Свист чайника на плите вернул в реальность. С двумя большими кружками девушка скользнула в гостиную и села рядом с Чуей, протянув рыжему чай. Тот благодарственно кивнул, глотнув горячий напиток, и продолжил что-то вычитывать в документах. Ее страх как подмывало узнать у Накахары о Дазае, но напрямую спрашивать не решалась. Да и незачем. Удивительно, что Чуя тоже помалкивал — он ведь и сам обычно не прочь как-нибудь нехорошо высказаться в сторону бывшего напарника. — Куда ты уезжал? — она придвинулась чуть ближе к нему. — Было одно дело, — рыжий зевнул, — тебя бы заинтересовало. — Раз так, меня надо было с собой взять. — Не ворчи. — Ну что за дело-то? — Сегодня была поймана Каори Накамура, — пояснил тот сухо, — и ещё одиннадцать ее подчиненных. Девчушка округлила глаза и дёрнула головой. Знакомое имя взбудоражило, вызвал волну зыбкого напряжения. — Но как?! — А чему ты удивляешься? Мы что по-твоему, дилетанты какие-нибудь? — Накахара устало тряхнул рукой, — Давно уже пора взяться за «блик» серьезно. — А то, что было до, это «несерьезно»?! — лохматая уставилась на шляпника, вспоминая, как ей приходилось бороться с отрядом тёмных ящериц, Акутагавой, и даже самим Чуей. Ох, как вспомнит, так сразу в дрожь бросает. — Ну это так, припугнуть хотели, чтобы вы, гады, сами убрались отсюда. Рин в ступоре уставилась на стену. — А что будете делать с Каори? — Посидит пару дней взаперти, авось разговорится, — сказал рыжий так, будто брать людей в плен для него обычное заурядное дельце, — подчиненные Кое-сан сегодня допрашивали Накамуру, но из неё ничего путного пока не вытянули. Кроме того, что ты им, оказывается, нужна живой. — Я? — Ну не я же! — Чуя хлопнул подопечную по голове, — Очнись уже давай. Зачем ты им живой понадобилась пока неизвестно, но это хотя бы значит, что тебя нигде из-за угла не подстрелят, чему я рад. С тем Аято тоже разберёмся, думаю, он пока просто следит за тобой. Будь настороже. Сделав сиплый вздох, Ринни с теплом посмотрела на друга. Чуя за неё волнуется. — Босс в ближайшие дни примет окончательное решение по поводу «блика». Поскорее бы, — продолжал говорить эспер, — Достала вся эта свора из Осаки. — Я, между прочим, тоже из Осаки. Чуя вскинул бровь и оглянул горе-подопечную, щуря голубые глаза, а потом шутливо хмыкнул. — Вечно забываю, что ты числилась в их рядах. Как ты вообще загремела к этим отбросам? — Ну-у, — вдруг замямлила девушка, нервно заморгав, — так вышло. Рыжеволосый по ее нескладному выражению лица прочёл, что она не хочет об этом говорить. А Чуя и не собирался настаивать. Ему ли не знать о тяготах прошлого. Внимание Рин вдруг приковал небольшой пакет, мирно покоившийся на столе. — Что в пакете? — Каком пакете? — непонятливо буркнул шляпник. Девушка указала на стол. Насколько она помнит, пакетик был принесён Дазаем ещё утром, когда Чуя с Рин играли в карты. Только по какой-то причине все благополучно забыли об этом предмете. Вот и сейчас к пакету не очень тянуло. Чуя по старой памяти знал, что от греха нужно держаться подальше. Однако трусость перед неизвестным не в его стиле, и поэтому он просто притянул пакет к себе силой гравитации. — Ха, — грубо распахнув бумажную упаковку, Накахара заглянул внутрь, — полагаю, это тебе. Парень спихнул пакет в руки Ринни. Та недоуменно уставилась на содержимое, источавшее легкий аромат корицы. Булочки и плюшки. Те самые, которыми Осаму угощал пару раз. Сердце на миг сжалось в крохотный дрожащий комок от пробившей грусти. Невыносимо долгий и тяжёлый день, накопивший уйму чувств и переживаний, заканчивался именно так — под теплым пледом, с кружкой чая и кучей вкусностей. Но назойливая мысль о том, что они вполне себе могут быть отравлены все же проскочила. Рин мотнула головой. Не время раскисать. — Я все одна не съем, — сказала она с тенью улыбки, протягивая Чуе булочку, а тот, в свою очередь, расхохотался. *** В штабе было до чертиков скучно и тихо. Цоканье пальцев по клавиатуре и звук включённого кондиционера едва ли разбавляли тоскливую тишину, а редкий шелест листов бумаги порядком надоел. Рин была не в восторге от офисной работы, но это намного лучше, чем беготня по мелким миссиям. Похоже, скучала только одна Рин: все остальные в мафии ей чудились чересчур взвинченными, будто намечалось что-то масштабное. У всех свои дела, а Ринни чувствовала себя совершенно ненужной, неподходящей для этого мрачного места. Девушку уже давно терзали сомнения. Дазай буквально вырвал ее из когтей «блика» и против воли внедрил в мафию, не менее опасную организацию эсперов. И что-то ей подсказывало, что она не совсем «прижилась» в мафии. Вспоминая свои дни в оплоте, Рин медленно обвела глазами кабинет Хигучи. Теперь она здесь, хлопочет на побегушках у вышестоящих сотрудников, большинство из которых все так же относится к ней с пренебрежением. Хорошо хоть с Чуей удалось поладить. Без него наверное жизнь была бы в разы сложнее. Жаль, что в последние дни он ужасно занят. А все просьбы Рин о доступе в архив оборачивались крахом. — Чуя, я попросить хотела… — Давай позже, хорошо? — Помнишь, я про досье говорила? — Конечно помню, только давай в другой раз. — Насчет архива… — Да, Рин, обязательно, но сейчас не могу. И это были не пустые отговорки. Рин понимала и набралась терпения. Ему ведь правда не хватало времени. Совсем-совсем. Работа у Накахары кипела, он часто пропадал в разъездах и никогда не засиживался на одном месте. Это отразилось и на Рин, которая пару раз оставалась ночевать в штабе, потому что ее начальник подолгу пропадал где-то на миссиях. Без рыжего друга все вокруг вновь представлялось ненавистной обителью, откуда хотелось бы поскорее уйти. Гложило еще кое-что — от Дазая ни слуху ни духу. С того дня он просто пропал, словно его и не было вовсе. Исчез, наигравшись со сломанной куклой. Чувство злости, возникавшее всякий раз, когда Рин вспоминала о своем хитром друге, то угасало, то возгоралось вновь, обжигая синим пламенем. Не то чтобы она думает о нем круглыми сутками, но куда он делся, черт подери? Календарь нашептывал, что до декабря оставались считанные дни, и осени придёт конец. Но на самом деле, конец пришёл очень многим вещам. Рин осознала это после короткого разговора с Накахарой. Одним холодным вечером Чуя сообщил, что уезжает. Ринни, конечно же, не удивилась. Да и чему удивляться? Она слышала эту фразу от него далеко не в первый раз. Однако первое впечатление о новости оказалось обманчивым — Рин мгновенно пронзил электрический ток, когда Чуя добавил, что едет на миссию в Осаку. Светло-карие глаза округлились, дернулись плечи, а пальцы беспокойно сцепились в замок. А меж тем, Накахара продолжал рассказывать о подробностях. Разумеется, основной целью его ужасно долгой — как выяснилось после, длительностью в две-три недели — поездки была расправа с «бликом». Но под расправой не подразумевалось, что мафия возьмёт да и уничтожит вражескую организацию, отнюдь. Тогда бы это заняло куда меньше времени. «Блик» предстал заманчивой наживой, поскольку обладал довольно большой экономической долей в Осаке. Отсюда и вытекло решение босса — перехватить штурвал власти над организацией и переформировать ее на свой лад, тем самым превратив «блик» в крупное подразделение Портовой Мафии. А почему бы и нет? Мафия тоже должна расти, развиваться и расширять границы влияния. Только вот Рин особо не интересовалась стратегическими целями. Осака — родной город, пусть и лишивший ее многого, но все еще хранивший крошечную горстку теплых воспоминаний. На языке вертелась просьба, которую Рин с горечью выдавила, прекрасно зная, что получит отрицательный ответ. «Возьми меня с собой». Нет, и ещё раз нет. Естественно Чуя ожидал, что она начнёт проситься, но на уговоры поддаться не мог. Аргументировать железный отказ пришлось тем фактом, что ей подобные командировки не по статусу, да и могут заподозрить в предательстве. А предать мафию — самый лёгкий способ заказать путь на тот свет. Накахара был непреклонен и в день отъезда. — А если я спрячусь в твоем чемодане, это будет считаться за предательство? — натянула улыбку девушка, провожавшая грозного начальника к парковке у штаба. — Любое неподчинение будет предательством, — повторял Чуя, будто мантру, — Только с другими так не шути, а то тебя сразу вздёрнут. Они уже добрались до машины, которая должна была увезти шляпника в аэропорт. А рядом в ряд выстроилось еще около десятка одинаковых черных автомобилей с его подчиненными — целая кавалерия. «Блику» наверняка придется несладко, когда на его территорию вторгнется Портовая Мафия. — Ты же вернёшься? Девичий голос жалобно дрогнул на полуслове. — Что за глупый вопрос? — Чуя медленно обернулся к Рин, едва открыв дверцу машины. Он решил, что подопечная опять шутит невпопад, но блеск в ее мокрых глазах говорил об обратном. Накахара встрепенулся от мысли, проскочившей в голове — неужто Рин и вправду думает, что он, один из сильнейших эсперов города, может не вернуться? Бредовое предположение, как он считал, но в груди вдруг приятно кольнуло. Чуя и не помнит, когда кто в последний раз за него по-настоящему боялся. Все вокруг настолько привыкли к его могуществу, что в принципе никогда даже не смели заикнуться о возможности провала. — Конечно вернусь, не дури, — отозвался он в итоге. А сразу после почувствовал, что Рин накинулась на него с крепким прощальным объятием. Жутко удивившийся подобному жесту шляпник вскинул брови и аккуратно обхватил девушку рукой в ответ. Он совершенно не знал, как на такое реагировать. Главное не покраснеть у всех на глазах. — Все, ладно, отцепись уже, — похлопав Рин по спине, сказал рыжий. Лохматая выпустила невысокого друга, и тот, подмигнув ей с улыбкой напоследок, запрыгнул в автомобиль, через минуту скрывшийся из виду. И уже будучи в дороге, у Накахары мимолётом пробежала мысль, что паршивец Осаму такую простодушную Рин однозначно не заслуживает. Но сознание парня тут же понеслось в другое русло: впереди предстояло важное дело. Благо Портовой Мафии — основной приоритет. Не стоит отвлекаться. Рин ещё недолго постояла на парковке прежде чем вернуться в здание. Нужно было привести голову в порядок. Она ругала себя за вырвавшиеся наружу эмоции. Совсем как ребёнок. А ведь тому была причина. Провожая Чую, девушка невольно пробудила память, и перед глазами всплыли далекие дни, когда она точно так же провожала Сакуноске. Брат навещал ее маленькую в пансионе, а затем уезжал вновь после слезливых проводов младшей сестры. И однажды не вернулся. Именно поэтому Рин, испытавшую некое дежавю, мгновенно пронзил страх потерять кого-то ещё. Чуя ведь и сам стал ей почти как брат, несмотря на небольшую продолжительность их знакомства. Оставалось теперь разобраться с другим, с чем оттягивать было нельзя — жилье. Накахара благополучно отбыл, и Ринни больше не может оставаться в его доме. К сожалению. Шляпник объяснил это перед отъездом, как и то, что отныне Рин переходит в полное подчинение Акутагаве и Хигучи. Весть эта нисколечко не радовала. Акутагаве Рин не нравилась от слова совсем, а вот блондинка напротив, к новой сотруднице вполне привыкла и относилась сдержанно. Кстати, как раз-таки Ичиё должна была решить вопрос о том, куда поселить Рин. Ещё необходимо было учесть просьбу господина Чуи — выделить апартаменты поближе к штабу и побезопаснее. Вышло все как он хотел. Новое место жительства находилось всего-то в двух кварталах от главного здания мафии. И Рин, получив ключи, направилась по указанному направлению, закинув на плечо предварительно собранный рюкзак со своими скромными пожитками. Шагать по многолюдным тротуарам до сих пор было как-то непривычно. Вдобавок приходилось озираться по сторонам, поскольку иногда мучило ощущение, что за ней следят. Аято, например, ну или кто-нибудь ещё. За последним поворотом перед оперативницей предстал небольшой квартирный блок. Глаза насчитали семь этажей. Почти все окна были закрыты, что неудивительно — Хигучи предупреждала, что весь блок принадлежит мафии, и заселён только наполовину. В нем предоставляют временное жилье мелким работникам вроде самой Рин, так что все немногочисленные соседи являются ее хмурыми коллегами. Но сейчас совсем не хотелось с кем-либо из них сталкиваться. Тускло освещённый лифт довез до четвёртого этажа. Дверь под номером «29» со скрежетом отворилась, неприветливо впуская новую хозяйку. Тонкие пальцы нащупали в темноте выключатель, и под потолком загорелась одинокая лампочка. Облизнув пересохшие губы, Рин медленно оглянула помещение, но и оглядывать-то было особо нечего — самая обыкновенная однокомнатная квартирка с картонными стенами. Ничего сверхъестественного. Блеклые тона, не очень свежий ремонт и ветхая мебель. Наверняка здесь давненько никто не жил. Бросив рюкзак в угол, девчушка распахнула окно и уселась на узкую кровать, обхватив коленку. Не мешало бы прибраться. Уборка нужна капитальная. Плюнув на усталость и поздний час, она с трудом отыскала некое подобие тряпки в маленьком шкафчике и принялась протирать уйму пыли со всех поверхностей. Около часа ушло на всю эту возню, и обессилевшая девушка осела на пол, довольно оглядывая проделанную работу. Теперь можно жить и не чихать. Тем не менее ей предстоит еще немало дел. Домашней утвари не доставало, и Рин была малость озадачена: ей ведь никогда не приходилось обустраиваться самостоятельно. А на большие покупки ее скудного жалованья точно не хватит. Но купить хотелось хотя бы одеяло. Забравшись на кровать, Рин свернулась в клубок и попыталась заснуть. На новом месте всегда спится плохо, и этот случай не исключение. Завтра с утра нужно идти в штаб, а потом обратно сюда, и так наверное теперь будет каждый божий день. Кое-как удалось задремать, однако поздней ночью девушка сквозь сон услышала звук об уведомлении в телефоне. То было сообщение от незнакомого номера. *** Все утро шёл жуткий ливень, который словно пытался смыть с серого города всю кровь, проливаемую ночами в тёмных переулках. Солнце не показывалось ни на минуту, уступив место суровым тучам. Сегодня Рин отпустили пораньше — на часах было всего-то полчетвертого. Причина тому полное отсутствие дел для новой сотрудницы. Как бы смешно и грустно не было, работы для Ринни особо не нашлось. Даже документы имеют свойство заканчиваться. По крайней мере те, к которым девушке предоставляли доступ. Других поручений и заданий не давали ни Хигучи, ни Акутагава. Второму вовсе не было никакого дела до новой сошки, приставленной к нему против воли. Все, чего Рин могла от него добиться — это изнурительные тренировки и жестокие угрозы. А, ну ещё и пара-тройка лишних синяков. Акутагава считал, что Рин слишком слаба для мафии и, по его мнению, единственное, на что она может быть пригодна, так это какой-нибудь недолгий отвлекающий манёвр. Выносливость хромает, отчего слабеет контроль над способностью. После того, как уехал Чуя, и Рин осталась сама по себе, сотрудники мафии все разом погрубели по отношению к ней. Если раньше обходилось косыми взглядами, то теперь дошло до колкостей, оскорблений и надменного презрения. Когда она шагала по коридорам штаба, ее не раз могли намеренно задеть плечом, толкнуть или даже плюнуть в ноги. И поступали так с Рин практически все — наемники, офисные работники и даже охранники. «Тебе здесь не место» — вот что читалось в их лицах. И в целом, она была вполне с ними согласна. Иногда раздражение накатывало, и девушке хотелось им всем ответить, огрызнуться, не позволять издеваться над собой, но потом с горечью вспоминала, что виновна в смерти девятерых из них. Те девять человек, погибших от ее рук, наверное бродили по тем же коридорам, поднимались по тем же лестницам, что и Рин сейчас. По ее вине этих людей больше нет в живых. Раньше как-то верилось, что она сможет с этим жить, переборет это в себе, но нет, не теперь, когда окружающие смотрят на неё с откровенной ненавистью. Наверняка некоторые из многочисленных работников жаждут отомстить за умерших товарищей. В таком случае Рин совершенно не против, если кто-то решит ее втихую убить в какой-нибудь подворотне. Око за око, да? Участившиеся размышления о вечном до добра не довели — по ночам стали мучить кошмары, пробиравшие до дрожи в костях. Каждую ночь Рин просыпалась в поту и, съёжившись, подолгу смотрела в потолок. Сердце неугомонно колотилось, норовя разорвать грудную клетку. Перед глазами бесконечно всплывали сны, пестрившие сценами совершенных ею убийств. Крики, муки, кровь. Кошмары бывали прежде, но никогда ещё не казались настолько реалистичными. И разумеется, мелькнула страшная догадка, что это никакие не сны, а самые настоящие воспоминания. От этого осознания становилось ещё хуже. Нехватку отдыха девушка решила компенсировать очень ненадежным способом — энергетиками и алкоголем. Энергетики — чтобы не уснуть днем, алкоголь — чтобы уснуть ночью, без кошмаров. Гениально, казалось бы. Но организм так не думает. Почти каждый денек девушка заглядывала в магазин, где пальцы сами ухватывали жестяную баночку с дешевым алкогольным напитком. Решила заглянуть и сегодня. Случайно угодив ботинком в глубокую лужу, Рин тихо ругнулась, а банка чуть не выскользнула из ладони. В картонную квартирку возвращаться категорически не хотела, да и времени было хоть отбавляй. Девушка стряхнула грязь с обуви и уселась на сырую скамью. Тишина и одиночество делали свое дело. Угнетали. Ринни всегда верила, что она не из тех, кто живет далеким прошлым, да и в целом старалась не предаваться воспоминаниям. Но изредка случались моменты, когда пробивало. Ком подступил к горлу. В голове заметались обрывки памяти о семье. Образ родителей был как никогда расплывчатым и запредельно далеким. Ринако уже почти забыла как они выглядели, и от этого становилось невыносимо больно, она не хотела забывать, она хотела помнить, навсегда запечатлеть их в своей памяти. Но вместо лиц матери и отца всплывали только блеклые пятна. А голоса? Они уже бесповоротно потеряны. Дрожащие веки сомкнулись. Когда брат был еще жив, он частенько заводил беседы о родителях, подкрепляя ее детские воспоминания. Рассказывал добрые истории об их жизни и быте, избегая упоминаний о семейных ссорах. — А вот была ты маленькая, хотела слепить снеговика, но не получалось. Хныкала долго. А потом отец слепил тебе тако-ого огромного, размером почти с меня. Ты домой заходить отказывалась, настолько сильно он тебе нравился. — Однажды твоя мать сказала тебе, что животные умеют разговаривать. После этого ты воодушевилась и поймала соседского кота. Мучила бедолагу в коробке. Говорила, что не выпустишь, пока не заговорит. — Сколько мне было? — Шесть, кажется. — Всего лишь шесть! Конечно я поверила! — Дело не в том, что ты поверила, а в том, что ты сумела поймать того вредного кота. Он злющий был и нелюдимый. Даже своим хозяевам в руки не давался. — А как я его поймала? — Не знаю, ты тогда так и не рассказала. Это был твой секрет. А мне до сих пор интересно. — Мы с отцом часто катали тебя на плечах, а ты размахивала руками и кричала, что будешь летчицей, когда вырастешь. Ну что, все еще хочешь ей стать? — Летчицей?! Как-то расхотелось. Хотя, научусь вот пилотировать, возьму самолет и прилечу к тебе в Йокогаму! — Вышло бы забавно, но у меня там нет места для целого самолета. — А для меня есть место? … Прохожие, глядя на Рин, могли бы подумать, что девушка сидит и от безделья ворон считает. В принципе, так оно и было: она действительно считала низко пролетающих птиц. И все от бестолковой привычки, которая порой страх как раздражала. Машины, окна, ступеньки, дорожные знаки, плитки на тротуаре — все, что поддавалось счету, не ускользало от ее сонных глаз. Телефон в очередной раз громко звякнул. Холодная рука нырнула в карман куртки за мобильником. Ну конечно же, это был опять Дазай. Номер, с которого всю неделю сыпались разного рода сообщения, был ей не знаком, но Рин ни капли не сомневалась, что это именно горе-детектив. Ну а кто ещё мог присылать чудаковатую ересь в духе «Как поживает моя радость?». И всякое-подобное приходило ежедневно в самое разное время, отвлекая то на работе, то поздней ночью. Все злосчастные послания она оставляла без ответа. А зачем отвечать? Рин итак на него злилась и хорошо помнила, как он ушёл, не попрощавшись. Разве можно исчезать, а потом чудесным образом вновь появляться? «Прошу, ответь» — гласило сообщение на этот раз. Не-а, не ответит. Хватит с нее приключений. Наверное… Девушка выпустила изо рта белый клубок тёплого воздуха и припала губами к жестяной банке. Какая-то пустота засела внутри. Рин взглянула на небо, безразлично обводя глазами края серых туч. И все бы ничего, но видимо Дазай, попросивший ответить, имел в виду не сообщение, а звонок, заставивший девчушку вздрогнуть от неожиданности. Первым делом померещилось, что звонит Хигучи, которой возможно понадобились лишние руки в офисе, но нет: на экране высветился тот самый назойливый номер. Взвесив все незначительные «за» и кричащие «против», девчушка сделала еще один глоток и наконец подняла трубку. Чересчур бодрый голос заставил отодвинуть телефон подальше от уха. — Здра-авству-уй, Ринни-Рин, — послышалось из динамика. — Ну и зачем ты мне звонишь? — безразлично прохрипела девушка. — Хотел узнать как твои дела. Слышал, Чуя уехал, а ты теперь на новом месте. Как живется? Рин глубоко вздохнула. — У меня все в порядке. — Ты не отвечала на сообщения. На линии повисло молчание. Оглядывая тротуар, она уже собралась сбросить звонок, но шатен разорвал тишину. — Если свободна, позволь украсть немного твоего времени. Где ты? — А что, бравый детектив не в силах найти в городе обычную девушку? — едко съязвила лохматая. — Я бы не сказал, что обычную, — ответил Дазай, не поддаваясь на колкость в ее словах, — так где ты? — Не знаю. — Улица? — Не знаю. — Ориентир? — Не знаю. — Рин, не упрямься. Хоть что-нибудь? Оперативница цокнула языком и лениво прочитала названия магазинов через дорогу. — Благодарю. Будь там. — А если не буду? — Рин, прошу тебя. Частые гудки разрезали слух. Пихнув телефон обратно в карман, девушка провожала взглядом стайку птиц на небе и начала тихонько напевать какой-то мотив себе под нос. Минуты утекали одна за другой, а баночка почти опустела. А может взять да и уйти восвояси? Глаза слипались, и мысли уже начали комкаться под какофонию людских голосов и гула машин. К вечеру город заметно оживает. Мягкий оклик и прикосновение к плечу. Он появился прямо из-за спины, отчего девушка мигом вскочила на ноги. Вот он, Дазай, стоит прямо перед ней и нагловато улыбается. И почему так хочется накинуться на него с объятиями и вместе с тем ударить чем-нибудь очень тяжелым. Но Рин снисходить до телячьих нежностей не спешила, и вместо объятий одарила шатена только тенью тугой улыбки. — Рад, что ты не ушла. — Я планировала, — хмыкнула та в ответ. — А это тебе к чему? — спросил парень, кивнув на жестянку у неё в руках. — Согреваюсь, — Рин пожала плечами. — Теперь у тебя для этого есть я, — ухватив подругу за локоть, промурлыкал Осаму и отбросил банку в ближайшую урну, — Давай пройдёмся, нам есть что обсудить. Девчушка закатила глаза, вспоминая прошлые попытки детектива поговорить о насущном, и обычно подобные мероприятия не заканчивались ничем хорошим. И все же Дазай уволок ее в шуструю прогулку по шумным тротуарам. — Как твои успехи в мафии? — поинтересовался парень деловым тоном. Ринни резко повернулась к преспокойному собеседнику, разочарованно обвела его сердитым взглядом и устремила взор в сторону. — Ты серьезно притащился сюда, только чтобы поговорить о мафии? — с недоброй улыбкой заговорила та, — мог и по телефону узнать. — Кое-кто не любит отвечать на сообщения, — наклонившись ближе к ее лицу, Дазай зашептал, — К тому же, мы ведь так давно не виделись. Я скучал по тебе. Девушка заливисто рассмеялась. — А я скучаю по Чуе, — процедила она, ласково посмотрев шатену прямо в глаза. — Ну нет, я тебя ему не отдам, — с каким-то диким прищуром молвил парень, грубовато притянувший Рин к себе. — Вообще-то, уже отдал, — медленно, растягивая каждое слово, пропела лохматая, покачивая головой. Широкая ухмылка растянулась на его лице. Боже, какая же она становится смелая после пары капель алкоголя. То болтает без умолку и несёт всякую чушь, то язвительно молчит, поджимая губы. Осаму прыснул в кулак от проскочившей мысли. Дурочка, одним словом. — Не дразни меня, — детектив плотнее прижал подругу к своему боку. — А не то что? Убье-ешь? — фыркнула Рин, — тебе не кажется, что после всего, что ты сделал, убивать уже как-то банально? Как же остро порой она пронизывает иглами до самой глубины. — Вот уж разошлась, — заявил он и потрепал ее по макушке в попытке сбить напряжение. К неожиданной радости, разговор утек в совершенно иное русло: девчушка, с которой тоску как рукой сняло, с энтузиазмом излагала о том, как непросто, оказывается, обживаться в новом уголке. Столько о мелочах и быте рассказала, будто у нее целых десять комнат, а не одна. Даже парня в гости пригласила по глупости, на что тот громко расхохотался. Осаму выступал исключительно в роли покорного слушателя, и ему, в целом, такой расклад пришелся по душе. Общество нетрезвой Ринни — безграничное удовольствие и услада для глаз. Жаль однако, что девушка все же изрядно перебарщивает. Это нельзя так оставлять, а потому шатен решил кое-что предпринять. Он-то, в конце концов, действивтельно планировал поговорить о куда более серьезных вещах, но как говорить, если она ерундой мается? — А мы пришли. Осмотрев местность, девушка начала что-то смутно вспоминать, а потом ее осенило, что они находятся прямо перед многоэтажкой, в которой жил Дазай.