Ненавижу

У Саши ужасная бессонница. С час до того, как заснуть, она твердит, мысленно, а иногда вслух. Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу. Ненавижу. Я тебя ненавижу. Когда выходит на официальную тренировку, мысленно кричит. Я тебя ненавижу. Падая с очередного прыжка, успевает подумать. Я тебя ненавижу. Всё из-за тебя, каждое падение. Каждый проигрыш, все низкие надбавки. Сидя в kiss&cry и смотря на свои оценки, она каждый чёртов раз кричит в своей голове. Как же я тебя ненавижу. Поднимаясь на третью ступень пьедестала и встречаясь с ней взглядом, Саша твердит себе. Я ненавижу. Ненавижу её. И это правда. Ночами, когда совсем уж не получается заснуть, она пересматривает прокаты. Этот с чемпионата Европы, отвратительная произвольная программа, короткая ещё хуже. Этот с недавнего чемпионата мира. Программы, обе такие скучные. Никакие абсолютно. Кажется, Саше никогда не стать тренером. Светит ли ей долгая спортивная жизнь, как у Лизы Туктамышевой? Никаких догадок. Саша убивает время, рассматривая прокат замедленно и в нормальном темпе, несколько десятков раз. Видя каждый недокрут, каждое неверное ребро, каждое неясное ребро. Вращения, хваленые вращения, которые иногда теряют центровку. Дорожки шагов, со спотыканием и отсутствием скольжения напрочь. Плевать на это, прыжки, все они с неправильной техникой. А оценки неизменно высокие. И улыбка неизменная. Безмерно удивленная, как на чемпионате мира, или устало-снисходительная, как на чемпионате России. Фальшивая, все равно фальшивая. Саша тренируется, постоянно, тренирует не только технику, но и скольжение, учится интерпретировать свою программу правильно. Но никогда не поднимается выше третьего места. Евгений Викторович яростный, злой, немного глуповатый и безрассудный. Он кидает необдуманные слова прессе, и он абсолютно прав. Но у Саши такого выхода эмоциям нет. Ее трясёт каждый раз, когда она гуглит свое имя. Комментаторы, обычные люди, говорящие, что ей, как спортсменке, осталось совсем немного. Что она не техничная. Не такая, как Анечка. Анечка, Анечка, Анечка, Анечка... Ненавижу, ненавижу, я тебя ненавижу. Шепчет Саша, роняя злые и до безумия горькие слезы. Улыбается на вопросы о несправедливом оценивании. Нет, отношение к ней после перехода не изменилось. Нет, места не важны. Важны. Она привыкла быть первой. Саше больно. Она привыкает видеть улыбку вновь победившей Ани. Она привыкает улыбаться в ответ. Аня чёртов банный лист. Жвачка, прилипшая к волосам и не желающая отдираться. Только если отрезать волосы. Она будто не понимает ничего. Саша ненавидит. Ненавидит. Ненавидит. Её мелодичный голос, идеальный английский, умение общаться с журналистами. Она вся из себя идеальная. Со шпагатом в сто восемьдесят градусов и четвёрным флипом, который и не флип вовсе. В темноте катка Аня без слов тянет её сделать вращение. Тонкими пальцами держит сашину ладонь, обманчиво крепко. И когда вращение становится совсем близким, так, что видно глубокие, бездонные карие глаза, Саша понимает, какие они пустые. Сколько усталости в когда-то сильном теле. - Я по тебе скучаю, - прерывисто шепчет Аня, и Саша улыбается. Потому что все это фальшиво, и она не покажет своей слабости. Крепче сожмет Анину ладонь, на себе вытягивая чёртово вращение, потому что она сильнее. Видишь, я сильнее. Техничнее. Ярче. А если и не фальшиво, то хорошо. Даже лучше. Пусть она страдает. Пусть ей тоже будет больно. Саше больно. Больно смотреть со своего кресла на то, как Аня падает с тройного флипа. Как будто она сама ударяется об лёд. Она благодарна оператору, который убирает камеру сразу после захода на прыжок. От Ани ничего не осталось, она слабая. Этого хотелось, да. Но никакого смысла не было. Баллы останутся такими же высокими, и только ей, Саше, будет больнее. Жалость. Прокат она смотрит, затаив дыхание. Одна часть её кричит: «Упади! Ну же!». Вторая с надеждой шепчет: «Не падай. Не разбивайся». Не рассыпайся осколками по льду. Оставайся ей, пожалуйста. Оставайся хрупкой хрустальной девочкой. Уже на заходе Саша понимает. Срыв будет. Да. Аня падает. Саша падала тысячу раз. И ещё бы столько же упала, только чтобы не падала Аня. Глаза щиплет. Это оттого, что медаль. От успеха, от получения бронзы чемпионата мира. Саша ненавидит бронзу. И падения Ани. К черту чемпионат. Показательные заканчиваются неизменно. Аня тянет её на вращение. Ещё более фальшивая и ненастоящая. Саше сложно. Вращение никак не хочет идти. Аня не помогает. Сил нет. Каток погружается в абсолютную тьму, и она прижимается, утыкаясь в чёрный сплошной костюм. Лихорадочно гладит по талии, спине, скользит ладонями к шее. «Я так скучала, я так безумно скучала». Горло сдавливает спазм. Саша пытается вдохнуть, но не может ничего кроме того, чтобы сжать ладони на аниных предплечьях. За миллиардную секунды до включения света Аня отдергивает руки, с неожиданной силой закручивая вращение. - Я тебя ненавижу, - тихо говорит Саша. Горло отпускает. Внутри пусто до боли. Аня приподнимает тёмные брови и отпускает руки, летя на лёд. Ударяясь и разбиваясь внутри Саши, впиваясь осколками в тело, в сердце, в горло. Больно. Она не может сдвинуться, смотря, как Аня лежит на льду. Уставшая. Черт, как же она устала. Саша осторожно опускается рядом. Каток пустеет, понемногу все расходятся, и она знает, что их никто не ждёт. - Я тебя ненавижу, - будто бы на пробу, хоть и второй раз говорит она, с удивлением ощущая, что ей не нравится. - Я знаю, - ровно произносит Аня, подтягивая ноги к груди. - Я тебя ненавижу, - твердит Саша. - Я тоже себя ненавижу, - улыбается Аня, сухими глазами впиваясь в светлый и влажный взгляд Саши. - А тебя люблю. И всё у неё так просто выходит. Просто и легко. Я тебя люблю. Аня, тяжело вдохнув, поднимается и скрещивает ноги. - Пойдём отсюда. Ты опять заболеешь. - Ты очень сильная, - восхищённо шепчет она. - Я ожидала от тебя этого. Только ты могла так. А как это? Как так? - Я очень тобой горжусь и я в тебя верю. Это похоже на прощание. - Так и есть. Они обе всё понимают. Аня закусывает губу и прижимается лбом к сашиному. - Я тебя люблю. Я тебя люблю. Я тебя люблю, - без остановки шепчет она. - Ты вернёшься? - со щемящей надеждой спрашивает Аня. Саша смотрит в глаза. - Нет, - легко говорит и сама удивляется. Невозможно. Столько раз она думала о повторном переходе. - Я туда больше не вернусь. Поцелуй получается нежным и робким. Не то что бы у них было много опыта. Саша действует буквально наощупь. Саша привыкла идти первой. Скользит языком по тонким губам и несмело проскальзывает внутрь. Аня вцепляется в плечи, скрытые плотной тканью и почти неощутимо отвечает. Все заканчивается быстро. Кто-то идёт, громко и резко, быстро. Евгений Викторович. Саша не позволяет резко обрушившейся реальности все испортить. Да, завтра они полетят в Москву, потом будут тренироваться и не смогут друг с другом видеться. Но пока никто не смеет это разорвать. Аня понимает со взгляда. Быстро, как тогда, когда они начинали, вместе, вскакивает на коньки и идёт на параллельный прыжок. Так же подготавливается к нему, а затем прыгает. Флип. Вытягивает, не падает. Саша даёт ей пять, глазами показывая гораздо больше. Я не хочу тебя отпускать. Евгений Викторович стоит у бортика ждёт Сашу и даже Аню с чехлами. Они долго стоят на разных балконах ночью. Коснуться хочется неимоверно. Уже перед рассветом Аня подходит в ближайшему к Саше углу балкона. Тихо-тихо шепчет. - Я тебя люблю. Саша смотрит. - Я тебя, - что? - Я тебя... - сказать не получается. Аня понимающе кивает и блекло улыбается. Над Стокгольмом загорается солнце. Саша закрывает дверь балкона и ложится в кровать. Бессонницы больше нет. Только «я тебя люблю», пульсирующее в висках. Саша засыпает.