***
За дверью оказалось ещё тише, чем в остальных покоях. Горели свечи, и было ощутимо холодно. Архангел вдруг почувствовал, что если сейчас осквернит эту тишину, то ему на голову низвергнутся не одни небеса. Внутри стало пусто, а из эмоций осталась лишь безысходная боль. — Смерть, — сиротливо позвал архангел по-латыни и, не получив ответа, тихонько повернул ручку ещё одной двери. — Люцифер? — Смерть поднял взгляд от древнего манускрипта, когда юный архангел чуть ли не рухнул ему в ноги. — Что случилось? Снова поссорился с братьями? — Помоги мне, — синий взгляд ударился о карий. — Убей… Его. Смерть нахмурился. — Он сказал мне склониться перед людьми. Разве Он не видит, как они погрязли во грехе, и как ещё погрязнут? Разве Он не видит, как сильно я люблю Его? Почему я должен дарить подобную любовь… им? — выплюнул Люцифер с презрением последнее слово. Смерти не нужны были слова, он и без них всё прекрасно видел. — Ты не знаешь, о чём просишь, — изрёк он. — Тобой руководят эмоции, ты слеп вне их. — Мне всё равно! Ты ведь тоже ничего не боишься! Уничтожь Его творения! Ты должен! Во имя Его! Он ослеп от любви к ним! Всадники ведь призваны нести Его волю. Ты… Длинные прохладные пальцы обняли лицо архангела. В синих глазах плескались слёзы. — Он сказал Михаилу швырнуть меня в Бездну. Сделай хоть что-нибудь, — полный отчаяния голос звенел в ушах. Смерть знал. Смерть предчувствовал: подобный исход событий возможен. И с этим ничего нельзя сделать. — Тогда… Тогда я… Тогда я сокрушу тебя! — выкрикнул Люцифер. И в его голосе прогремело немыслимое презрение ко всему сущему. Глаза Смерти сверкнули огнём, а на губах отразилась ядовитая насмешка. Он готов был прощать этому юнцу многое, но не гордыню, эгоизм и ложь, которая сейчас играла на его лице. Плевал он на его советы и заботу. — Довольно, — отрезал Смерть, став вдруг намного выше. — Ты узнаешь. Все вы узнаете! И будете делать так, как я захочу! — голос Люцифера взметнулся к потолку и всё вокруг заходило ходуном. Смерть расправил руки, кутая могильным холодом. Люцифер опомнился, в глазах мелькнул страх, но извиниться он физически не мог — почерневший взгляд не позволял ему этого. — Ты заигрался. Люцифер пытался приблизиться, ухватиться за подол чёрного плаща, но могильный ветер относил его всё дальше к дверям, а затем вышвырнул его за них. Оскорбленный архангел исчез, не проронив больше ни слова, поймав на прощание заинтригованный взгляд Войны. Чума усмехнулся про себя, но и этого оказалось достаточно, чтобы двери в покои Смерти распахнулись вновь. — Вы находите это смешным? — изрёк он тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Нет, брат, мы ничего подобного не имели в виду, — ответил Война. Всадники одновременно склонили головы в поклоне, а в воздухе повисла интрига. Следующее утро обещало быть совершенно новым…Отринь Отца (Люцифер, четверо Всадников)
31 июля 2021 г. в 12:20
Топот маленьких ног по полу из чёрного мрамора раздавался эхом, а голос… звучания этого голоса не смогла бы вынести ни одна живая душа.
— Чума! Мор!
Первый всадник тихо ругнулся, едва не получив воспламенившимся реактивом в лицо. Его занятия требовали полного покоя, точности и ясности мыслей, иначе можно было схватить развоплощение, а восстановление надлежащего облика, надо сказать, процесс тоже не шибко приятный… для всех, кто встретится Чуме по дороге.
Нарушитель спокойствия громыхнул дверью так, что Чума вскочил с места и приготовился рвать на атомы всех в поле зрения.
Перед ним возник совсем юный архангел с красивым лицом, глубокими синими омутами в глазах и отчаянием, что ярко горело в них. Чёрные вьющиеся локоны словно подчеркивали искреннее возмущение своего обладателя — торчали невпопад.
— Что тебе нужно? — спросил Чума, немного выдохнув.
На этого мальчишку не действовало абсолютно ничего. Он появлялся всегда, когда того желал, независимо от способов, и никогда ничего не просил, ибо требовал, если не сказать приказывал.
— Я хочу, чтобы ты покарал человечество! — взлетела фраза под самый потолок. Они здесь были великой высоты.
Чума раздражённо закатил глаза и отвернулся.
— Пожалуйста, — незнакомая сиротливая интонация коснулась плеча.
— Ты же знаешь, что я отвечу. Пока нет особых распоряжений, всё будет так, как устроено.
— Что тут за шум?
В дверях появился Голод. Он обвёл пространство светло-серым взором и остановился на госте. Архангел невольно поежился. Голод вполне обоснованно смотрел на всех как на потенциальную еду.
— Я требую, чтобы вы…
— Восстали против мироздания, — перебил Чума, взглянув на брата с иронией.
— Тогда тебе нужно стать Им, — ровно произнёс Война, разглядывая лезвие меча, переливающегося в свете луны.
Он всегда появлялся внезапно, но ожидаемо, ибо чувствовал любой, самый крохотный намёк на назревающий спор, конфликт, интригу.
— И я стану! — зло выкрикнул архангел. — Тогда вы пойдете за мной!
— Боюсь, к тому времени, я засохну изнутри, — хохотнул Голод.
Архангел возгорел праведным гневом и рванулся к противоположной двери. Голод проводил его заинтересованным взглядом и дёрнул плечами. Ровные черты худого бледного лица исказили глубокие морщины.
— Это обязательно? — он метнул гневный взгляд в Войну, почти прорычав вопрос. Обратился именно к нему, потому что заметил на его лице подобие сочувствия.
Война только кивнул, предусмотрительно решив не нарываться. Голод больше всех ненавидел своё физическое тело, хотя сам его выбрал. Он был слишком велик для него и любого другого. Краткое общение с архангелом царапнуло суть куда меньше, чем обязанность отпустить его невредимым, и ещё меньше, чем чувство неимоверной жажды мести, что Голод прочёл в архангельском сердце.
Голод прикрыл глаза, пробуя её на вкус. Горячую, губительную, огненную лаву, чьи осколки остались в воздухе. И откуда только взялся такой гнев в любимом архангеле Бога?