Трахаюсь.

      Алина Олешева — неконфликтная особа с плохой репутацией среди учащихся. Имела одни лишь тройки в журнале и рисовала по ночам. В её исчерченном альбоме наблюдались портреты огненно-волосой одиннадцатиклассницы. Эта девушка навсегда вырвала, вырезала, вытащила хрупкое сердце Алины прямо из груди. Имя маньячке — Софья. Она слишком развязна, лжива и испорчена этим жутким подростковым возрастом. Бунтарка встречалась с главным задирой школы, имела множество друзей-торчков. Они частенько прожигали юность в отсыревших гаражах, покуривая травку или до потери памяти набухиваясь дешёвым самогоном. Рыжую всё устраивало, ей нравилось быть бесчувственной, даже бойфренда ни капли не считала симпатичным. Просто так было нужно, так было пафосно и дерзко, уважительно среди сверстников. Совсем стремительно и навязчиво розововолосая посмела влиться в их «плохую» компанию. Парни её приняли, посчитав тело новым объектом для удовлетворения похоти. Сомусева питала лишь нескрываемую ненависть к новой знакомой, агитируя друзей на разрыв общения с ней, но к Сонечке никогда не прислушивались, она всего лишь девушка их дружка, больно не быть понятой. Очередной гадкий день осточертевшей юности, озабоченные одиннадцатиклассники собрались в чьей-то задроченной хате, по-очереди нюхая наркоту, выпивая шоты жгучего яда, вкуривая бонг. Олешевой было мерзко и не уютно, но ради сближения с Соней она была готова даже на это. Неуверенная розововолосая всё ещё сидела на продавленном диване, непринуждённо улыбаясь чужим шуткам. Перекатывая гранёный бокал с мартини по гладкой скатерти, не решалась сделать глоток, ей был противен алкоголь. Вдруг девушку в плечо легко толкнула чужая рука, дама пошатнулась от неожиданности. — Эй, чего не веселишься, давай допивай уже свой несчастный стаканчик и погнали играть в правду или действие, — поговорил высокий добродушный парень, самый не испорченный из их нездоровой компании. Алина была вынуждена выпить мартини, что и сделала, преодолев злосчастное блюдо в пару глотков. Неприятная холодная горечь разлилась по горлу, впоследствии опаляя стенки чувствительного желудка. — Действие, — выпалила пьяная Алина, выполнившая уже десятки развратных желаний своих оппонентов. — Засоси Соньку, только подольше, минут пять! — произнёс самый нескучный парень, ухмыляясь собственной сообразительности. Олешева безропотно села на колени пассии, пока та прибывала в ступоре, приоткрыв ротик от ярости. Вцепившись костяшками в острые плечи, розововолосая прильнула к желанным губам без всякого стеснения. По-началу Софья выражала недовольство, воя в поцелуй и щипками, намекая на конец. Вскоре не выдержала и растворилась в губах этой настырной девчонки, чем-то она зацепила неприступное сердечко испорченной дамы. Друзья на заднем плане, вопили и смеялись, не сводя глаз с жаркого танго языков. Шли недели, ребята всё так же продолжали общение с розововолосой пустышкой, они часто лапали её хрупкое тело, на что девушка глупо отшучивалась. Соня с отвращением наблюдала за этой картиной, громкая цокая языком на её фразы. Сердце защемило из-за нарастающей симпатии, до ужаса противной и мерзкой героине. Алину же наоборот, не пугали собственные чувства, она научилась их лелеять, склеивать фантазии и воплощать задуманные мечты. Однажды наша шумная компания разношёрстных подростков прогуливалась по неосвещённым Московским улицам, в поисках увеселения. Олешева всячески приставала к рыжей, испытывая её терпение. Вдруг та со злости, схватила её за воротник кожанки и грубо впечатала в стену, слыша славленное поскуливание. — Ещё будешь ко мне приставать, шалава? Мне противно от твоих касаний! — взбунтовалась Софья. — А твои краснеющие щёчки говорят обратное, — подметила розовая, — приходи ко мне завтра, я живу в соседнем, жду в шесть, — самоуверенно бросила Алина, вырываясь из ослабевшей хватки, спеша к своим приятелям. Сомусева прокручивала в голове сказанные пассией словечки, смакуя каждое на вкус. Румянец на бледной коже часто выдавал сущность голубоглазой, но эта навязчивая краска проявлялась только при сильной симпатии, чёрт. Девушка словно пыталась смыть этот слащавый позор, озлобленно потирая щёку, становилось лишь хуже. Страстно рассерженная девушка отстала от компании и стремительно умчалась в сторону дома. Там снова никто не ждал, родители в ночную. Так даже легче, не придётся выдумывать новые отговорки для очередных истерик. В попытке жестоко отомстить уверенной красотке, уже в 17:55 Соня пересчитывала ступени панельного дома, с дьявольской улыбкой на устах. Алина только заслышав звонкий стук, открыла скрипучую дверь, впустив долгожданную гостью. — Ничего так у тебя, — кинула рыжая, проходя в восхитительную комнату разбалованной дочурки. Обои были светлые, обклеенные: постерами рок-групп, с оригинальными росписями; милыми фотографиями; любимыми персонажами игр, мультиков, сериалов и фильмов. Всё в общей куче смотрелось лаконично и ничуть не вычурно. Обстановку разбавляла точёная мебель из светлого дерева, белый пушистый ковёр, необычные побрякушки, а яркая подсветка под потолком завершала убранство. Соня вальяжно приземлилась на двухместную кровать, разбрасывая огненные пряди на перинах. Хозяйка легла рядом и заглянула в голубые глаза приятельницы. Резко и без лишних намёков, рыжая впилась в пухлые губы Олешевой, прикусывая и сминая. Алина не сильно удивилась таким действиям, так как рассчитывала провести с рыжей незабываемый вечер. У Сони были слишком нещадные планы на тело розововолосой красавицы, сейчас она порывалась их выполнить. Грубо и до синяков, она кусала гладкую шею, ключицы, небольшую грудь и торс партнёрши. Алине было страшно, больно, но любовь разъедала эти чувства, кипятила отчаянье со страстью. Сомусевой не было дело до чувств людей, никогда, она прислушивалась только к своим. На этот раз она сглупила, нарушила свои принципы. Причиняя боль Алине, она губила себя. Жестокость слепила глаза. Она просто трахнула розововолосую подружку и бросила, как последняя сука. Олешевой как ни странно понравилось, на следующий день она пригласила рыжую снова. — У меня свободна только пятница, могу приходить каждую неделю, пока ты ещё будешь выдерживать, а то смотри, ходить не сможешь, — отшутилась рыжеволосая, убегая прочь. Но эта мерзавка сдержала обещание. Пятницу за пятницей, приходила к глупышке и тут же прижимала жертву к стене, сминая губы в бесчувственных поцелуях, имеющих подтекст любви.