Почему бы вам не пойти в...

— БЛЯТЬ! Сигарета выпала изо рта. — Ветер сраный! Это была последняя сигарета. Упала прямо в лужу. На мой крик обернулся какой-то доходяга и покрутил пальцем у виска. Я послала его на три веселых буквы и вздохнула. День совсем паршивый. В желудке урчит, голова раскалывается, еще и сигарета. Хотелось вальяжно у стеночки постоять, затянуться, снять напряжение. Подумать, потолковать. Я почесала репу и вспомнила, что я, вообще-то, воровка. Пойду сопру у кого-нибудь мешок золотых, может, и кисетом табака разживусь. Погодка сегодня ни к черту, конечно. Не к добру. Вот вчера денек — огонек! Солнце светило ярко, все торгаши на улицу высыпали, покупатели-толстосумы вдоль рядов ходили, рот разинули. Кради — не хочу! А сегодня никого. Тучи собрались, вот-вот грозой разродятся. Пятый день слоняюсь по округе в поисках халтурки. Спала где попало: в коровниках, на мельнице, в поле, на сеновале, на дереве, но только не в кровати. А как хотелось прилечь в мягкую пуховую постель! Укрыться шерстяным одеялом, положить под голову подушку, пахнущую свежестью! И видеть сны, хорошие-хорошие. Но ни одеяла, ни кровати, даже снов не было. Еще и ноги промокли. Что за жизнь собачья! Надо разжиться парой теплых носков и стеганой куртенкой. Моя совсем прохудилась, хожу как оборванка который месяц. Я то и есть оборванка, но пока в зеркало не смотришься — все сносно. Все сносно, пока не задумываешься, все! Штаны скоро тоже дырами пойдут. Вчера какая-то мелочь местного кузнеца пристала: «Тетя, тетя, подай на хлебушек, наш папа сильно болен, работа не идет!» Я на них злобно гаркнула, и они во все стороны разбежались. Кто бы мне на хлебушек подал! Или на сигареты. Вот не поем, но покурю! Но мне это даже польстило — раз за милостыней подошли, значит, не совсем плохо выгляжу. Значит, есть еще порох в пороховницах! — Куда прешь, рвань подворотная?! Да, видимо, красотой я мир не спасу, зато могу себя кулаками спасти. — Слышь, говнюк, ты быканул или мне показалось? И пошло-поехало! Он на меня зарычал и бросился бодаться. Я ему пинка под зад отвесила, до того он неповоротливый. Знай наших! Он упал, а я ему носком ботинка по его гнусной роже треснула. Так он вдруг вскочил, выпрямился во весь рост и давай кулаками не глядя махать. И тут я снова вспомнила, что я воровка, а не чемпион-тяжеловес и дала деру. Этот бугай за мной бежит, мне в затылок дышит. Бегать-то я умею. С моим длинным языком надо уметь либо хорошо драться, либо быстро бегать. Забегаю за угол. На улице уже темнело, авось, сослепу он меня не заметил. Как бы не так! Слышу — бежит, топает тяжело, кричит что-то мне вслед. Пробегаю мимо палаток с овощами. Лица у торгашей, конечно… Потрепанные. Всех будто титан пожевал. Я не лучше. Ныряю в дырку между коробами с провизией. Затаилась, слушаю. Не хочется мне огребать от разъяренного амбала. Помнится, на одной из моих «прогулок» по рынку в Тросте, когда тот еще существовал, сцепилась я с какой-то воровкой. Она на меня накинулась прям в тот момент, когда я была «при исполнении своего гражданского долга» — пыталась украсть у торговца имбирем кулек со звонкими монетами. Такого шуму мы наделали! «Это моя территория!» — кричала она так яростно и пыталась мне тумаков надавать. Я ей, естественно, дала сдачи. Да так, что на ее крики сбежалась городская стража и за шкирятники нас оттащили за решетку. Просидели мы там на соседних нарах два дня, подружились. Толковая деваха оказалась, спланировали мы с ней гениальный план побега, да смылись оттуда. Стали вместе обчищать карманы и приносить облегчение владельцам несметных сокровищ — деньги-то развращают. Сейчас такого повторять не хочется. Я теперь работаю одна, ну их всех! Амбал прошел мимо, что-то кряхтя себе под нос. Спросил у торгашей, не видели ли они меня. Те мрачно на него посмотрели и даже не ответили. Грустный у нас народ. Понять их можно. Торговали в основном беженцы или бедняки, которые занимались сельским хозяйством у себя в огородах. Купцы побогаче продавали свой товар в другой части рынка и выглядели они посвежее. Туда-то я и направлялась до этой неожиданной встречи. Ушел. Пробираюсь сквозь короба на карачках, на всякий случай. Вся теперь пыльная и точно похожа на рвань подворотную. Сейчас бы кто меня так назвал, я бы ему даже руку за наблюдательность пожала. Проход заканчивался. У самого выхода я заметила небольшую, явно сколоченную самостоятельно лавчонку. За ней стояла троица — два молодых парнишки и белокурая девушка. Все выглядели прилично. Один вальяжно курил, сидя на бочке, двое других о чем-то тихо переговаривались. Интересно. За прилавком у них лежали лотки с картофелем, имбирем, какие-то травы и… Специи! Так хорошо иногда картошечку в углях запечь, присыпать измельченным укропом или хмели-сунели… Специи тут довольно редкое явление, аж слюна побежала! Ну, спасибо, здоровяк, что привел меня к такому сокровищу! Еще и табачком разживусь! Медленно крадусь к лавчонке. Позади — у самого выхода из проулка, по которому я ползла, стоит несколько коробок. Наверняка, там запасы! Еще немного и они мои. Осторожно, припадая к земле я пробираюсь к цели. Тяну руку к коробке — ай! Я громко зашипела. Окурок упал прямо мне на волосы, и я начала трясти руками, чтобы скинуть его, пока плешь не прожгло. Все трое повернулись на меня и молниеносно среагировали. Один вытащил меня из прохода за край куртки, другой пытался схватить меня сзади, но я не сдалась. Вторая потасовка за день, так и знала, что что-то нехорошее сегодня будет! Я толкаю его ногой в колено, но тот даже не поморщился. Дергаюсь в его захвате так, будто я рыба, которую на берег выкинули. Забавное зрелище со стороны, наверняка тот амбал откуда-то из-за угла наблюдает и злорадствует! Я рычу сквозь стиснутые зубы — парень заламывает мне руки сзади так, будто хочет их оторвать. Ударяю его затылком в челюсть — тот нецензурно выражается и расслабляет хватку. Я подаюсь вперед, но… — Стой на месте, — высокий торговец направил на меня меч. Кажется, не торговцы они ничерта… Ладно, придется импровизировать. — Пощадите! — я падаю на колени перед его клинком, — Я бедненькая сиротка, матушке по хозяйству помогаю, коровок дою, пшеничку выращиваю! Помогите, люди добрые, не от хорошей жизни я воровством промышляю! Пыталась выдавить слезу, но не вышло. Надо было мне на городской сцене выступать, может, сам бы король заметил мой талант, забрал бы к себе во дворец за стену жить… — Заткнись, балаболка, — прошипели откуда-то сзади и грубо подняли меня на ноги. Он снова вцепился мне в руки и покрепче перехватил их за спиной. Я заткнулась. — А мне кажется, она говорит правду… — а вот и первый фанат. Белокурая девушка смотрела на меня с жалостью, но другой рукой на всякий случай сжимала небольшой стальной ножик. — Ты серьезно, Майя? — сказал парень с мечом в руках и снова повернулся ко мне, — Кто ты и что тебе надо? — Я просто хотела покурить… И картошечки… Острие клинка впилось мне в шею. — Да правду говорю, воровка я! Обчистить вас хотела! Не ради матушки, но все же… Девушка вздохнула и убрала нож. Парень впереди нахмурился, подумал с пару секунд и опустил меч. — Может, в штаб ее? — Ты с ума сошел, зачем? — Я думаю, она бы пригодилась. Ты посмотри на нее — идеальный вариант. Они разговаривали между собой, будто меня тут и не было. Какой штаб, куда использовать? Я не хочу. Я мотала головой, следя то за одним говорящим, то за другим. Потом мне это надоело и я перестала вообще что-либо понимать. А это все из-за сигарет, черт их дери! Бросаю курить, если выживу, хватит с меня! — Слышь, с нами пойдешь. — Может, договоримся? — проскулила я. — Денег у меня нет, натурой тоже не расплачусь, се ля ви, но что вы такие мелочные! Куда вы… Договорить мне не дали, девчушка вытащила из коробки плотный мешок и надела мне на голову, предварительно засунув какую-то тряпку в рот. Я замычала, но потом мне пригрозили, что если буду дергаться, порубят в капусту. А я капусту не люблю, вообще-то.