Как же болит голова… Почему, почему мне так плохо? Что я могла вчера пить такое, что сегодня мне настолько хреново?
Первая попытка открыть глаза окончилась полным провалом. Так, ладно. Тогда будем напрягать память и надеяться, что я не сделала ничего непоправимого. Хотя я вообще не понимаю, какого лысого ёжика я вообще напилась.
Память предательски молчала. Нет, я помню как пришла домой, помню как соскучившийся Максик чуть не опрокинул меня на пол и как я принимала горячую ванну с огромным количеством пены, напевая Земфиру. Что же было потом? Так… Вроде как я без проблем дошла до кровати, а потом… А потом всё. Пусто… На этом мои воспоминания обрываются.
Нет, должно же быть какое-то объяснение тому, что мне настолько плохо и как я оказалась здесь, а то, что я не дома, было слишком очевидно. У меня никогда не было настолько мягкого постельного белья, да ещё и с запахом лаванды.
Несколько попыток спустя открыть глаза всё-таки получилось, а ещё через некоторое время даже получилось приподняться, опираясь на локти.
Огляделась. Я полулежала на большой кровати, встроенной, наверное в какую-то нишу, поэтому было ощущение, что кровать и стены — это единое целое, а с учётом довольно низкого потолка — сидеть, выпрямившись, я бы здесь смогла, но вот встать бы уже на получилось — казалось, что я нахожусь в довольно большой коробочке. Оглянулась и удивилась: позади было окно. Было ещё довольно темно, да и я находилась не близко, так рассмотреть ничего не удалось. Так, смотрим дальше. Пока я могу с полной уверенностью утверждать, что ни у кого из моих старых знакомых нет такой кровати, значит за то время, что никак не хочет выдать мне моя память, я успела обзавестись новыми знакомыми (знакомым) и благополучно уснуть у них (у него/неё) дома.
Слева и справа от кровати, вверх и вниз, до самого этого низенького потолка тянулись полки с книгами, какими-то шкатулками, коробочками, блокнотами и тетрадями, отдельно валяющимися листочками и тому подобной ерундой. Эти полки чем-то напоминают мне мой рабочий стол, когда дедлайны горят и уже завтра нужно сдавать только-только начатый проект.
Голова болела уже не так сильно, как раньше, поэтому, стараясь не трясти и никак не шевелить её, я стала вылезать из кровати. С этим тоже возникли небольшие проблемы, так как выход загораживала какая-то ткань нежного салатового цвета. Наверное, полог или балдахин, я точно не знаю. Эх, вот сюда бы Еву, она бы точно сказала. Эту помешанную на истории, дизайне, истории дизайна и всякой подобной ерунде даму печенькой не корми, дай поразглагольствовать на любимую тему. Но я отвлеклась. Тут нужно сказать, что отвлекаюсь я довольно часто и именно это чаще всего является причиной всех катастроф, которые со мной происходят. А, ну ещё и невезение. Ооооо… Рассказывать о случаях, когда мне не везло или о том, что происходило, когда я отвлекаюсь можно бесконечно. Например сейчас, ударившись в воспоминания, я запуталась в этой дурацкой шторе и полетела на пол. Именно что полетела, так как до пола было минимум пол метра, а может и чуть больше.
Моей больной голове это не пошло на пользу, так что ещё какое-то время я просто лежала на полу, думая, чем же смогла заслужить подобное.
Ну всё, да помогут нам Пресвятые Хомячки, я встаю. Встала. Постояла, покачалась и (!) даже не упала. Это радует. Значит можно идти и искать приключения, хотя… Меня они и сами найдут.
Повернувшись спиной к кровати и этой ужасной шторке, которая даже не оторвалась, когда я падала, запутавшись в ней, стала аккуратно вертеть головой, пытаясь выяснить куда я всё-таки попала.
Справа от меня стоит, как я думаю, шкаф. Не уверена я в этом из-за того, что эта фигня стоит ко мне спиной: то есть той частью, что без полочек. Но млин, чем же ещё может быть большая деревянная коробка в спальне? Что-то я ещё плохо соображаю.
Как же болит голова…
Так, со шкафом разобрались. Что там у нас ещё? Я прошла ещё несколько шагов вперёд по мягкому и очень тёплому белому ковру, который покрывал весь пол; вышла из этого импровизированного коридорчика и оказалась посреди большой и просторной комнаты. Нет, конечно я и так была в этой комнате, но из-за своеобразной планировки, делящей комнату на зоны, это было не так заметно. Поэтому создалось ощущение, что из спальни я попала в рабочий кабинет, плавно переходящий в гостиную.
Первым, что бросилось в глаза, был большой и длинный стол, стоящий сразу за шкафом и расположенный ближе к стене, который тоже, как и полочки над кроватью, был завален всяким хламом. Только здесь он был более разнообразным: тут вперемешку валялись разноцветные ленты, какие-то куски ткани, яркие бусины и пуговицы, огромное количество карандашей, кистей, красок и непонятного назначения листов бумаги. Чуть дальше — вот тут я прифигела — стоял портновский манекен на котором, пришпиленный булавками, был надет (?) — ну не знаю я как правильно — красивый лиф нежно-голубого цвета.
Что ещё? Немного дальше стола — возле стены — стоял камин с журнальным столиком и парой кресел. Над камином висел портрет симпатичной девочки лет 13, а справа, прямо на стене было нарисовано какое-то большое ветвистое дерево. Я подошла к манекену, чтобы лучше рассмотреть украшенный бисером лиф, и обнаружила, что комната угловая.
Слева возле стены стояли длинные и достаточно высокие шкафы с книгами, а на них, сверху, были нагромождены какие-то коробки. А на этом собственно всё. Больше мебели в комнате не было. Только на противоположной стене от камина находились две двери. Что ж, раз тут всё уже осмотрено, мне остаётся только посмотреть, что же прячется за ними.
Так. Эне-бэне-раба-эне-бэне-жаба. Выбор пал на правую дверь. Ну кто я такая, чтобы спорить с считалочкой? А раз так, то идём туда.
***
О Великие Хомячки! Мне кажется, я попала в рай. За дверью оказалась большая гардеробная. Комната была довольно узкая, но зато длинная. Вдоль стен стояли шкафы: с открытые и закрытые, с полочками и ящичками, заполненными всевозможными предметами гардероба. Мне кажется, там было абсолютно всё: платья, блузы, штаны, огромное количество шляпок, перчаток, туфель, ботинок и даже тапочек. Но все эти вещи по размеру были бы как раз какой-нибудь девочке лет 13-14. И из этого можно сделать вывод, что я, где-то в ночи, познакомилась с ребёнком. Всё чудесатее и чудесатее, всё чуднее и странноватее…
Так, со шкафами разобрались, что там у нас дальше? Неосмотренным остался только дальний угол, заставленный ширмой. Засунув голову и за неё, я увидела ту самую девочку с портрета. Мило улыбнулась ей и получила такую же милую улыбку в ответ, тогда я открыла рот, чтобы поздороваться и только тут поняла, что что-то не так. Нахмурилась. Девочка нахмурилась в ответ…
О нет, нет-нет-нет… Только не это. Это не может быть правдой. Я вытянула руки вперёд, ощупала голову, ущипнула себя за ногу. Так, главное не паниковать. Это просто сон. Бредовый и немного кошмарный, но не являющийся правдой. Ущипнула себя ещё раз. Больно. Вдох, выдох, вдох… выдох… Дыши. Всё будет хорошо, я скоро проснусь в своей кровати и никогда не буду вспоминать об этом сне.
Не получается… Я не могу проснуться… Но это же не может быть правдой! Такое бывает только в книгах и фильмах, а моя жизнь ни капли не похожа на эти грёбанные романы. Господи, как же я раньше не замечала, что это не моё тело? Как же я не сообразила, что моя кожа не такая светлая, что у меня не такие длинные пальцы, да хотя бы то, что я точно выше этой девчонки на двадцать сантиметров?!
Страх. Он охватывает меня целиком. Вдох, выдох…
Я выхожу из гардеробной и сажусь на кресло у камина. Что-то привлекает моё внимание — на небольшом стеклянном столике лежит какой-то конверт и несколько стеклянных колб, на которые я не обратила внимания, осматривая комнату впервые.
Беру в руки конверт. Сейчас мне срочно нужно отвлечься, чтобы истерика не захватила меня с головой, поэтому засовываю свои душевные терзания по поводу тайны переписки и невмешательства в личную жизнь и распечатываю конверт. Хуже чем сейчас уже всё равно не будет. Вчитываюсь в текст письма. Пальцы слабеют и лист падает на пол.
Я ошиблась. Оказывается хуже быть может. Может быть
гораздо хуже.
Подрагивающими руками подбираю бумагу с пола. Начинаю читать сначала.
***
«
Здравствуй, дорогая новая я. Я не знаю как тебя зовут, не знаю сколько тебе было лет, не знаю о тебе ничего… Наверное, мне должно быть стыдно за то, что я сделала, наверное…
Но нет, мне не стыдно.
Наверное, я должна извиниться, но к чему тебе извинения, в которых нет ни капли искренности?
Поэтому слов «прости» ты дальше тоже не найдёшь.
Единственное, что я могу для тебя сделать — это разъяснить мотивы моего поступка и дать пару советов как тебе быть дальше.
Итак. Что же привело нас к тому, что ты стала мной? Скорее всего — это была моя неуёмная жажда экспериментов и желания сотворить или повидать нечто новое и необъяснимое. Некоторое время назад, я задумалась о существовании других миров и параллельных реальностей. Произведя несколько десятков расчётов, я смогла вывести ритуал, способный помочь мне начать моё путешествие. Но путешествовать посредством этого ритуала может лишь душа, при условии, что тело останется жить. Я долго ломала голове над этой проблемой, но всё же нашла выход. И я думаю, что ты уже поняла какой. Да, я обменяла наши души. И хочу предупредить, что это навсегда. Ритуал нельзя обратить или как-то повторить.
Так что тебе остаётся лишь смириться и начать жить моей жизнью. С этим я тебе немного помогу. Перед тобой, но столике стоят три колбы. Выпьешь из левой — у тебя перестанет болеть голова, так же это снадобье является сильнодействующим успокоительным; выпьешь из средней — у тебя станут появляться мои воспоминания: как личные, так и память тела. А третья колбочка поможет тебе забыть свою жизнь, ты станешь считать, что всю жизнь была мной — это избавит тебя от слабости, причиняемой воспоминаниями о людях, которых ты никогда уже не сможешь увидеть…
Что ж, на этом всё. Удачи тебе, кем бы ты не была. Проживи достойно жизнь, которую я не смогла прожить.
Аполлион Малфой»
***
Закончив читать, я ещё несколько минут сидела и тупо смотрела на этот чёртов листок бумаги. Больно. Что-то саднит в груди, что-то требует выхода… Почему? Почему я? Я снова пробежалась глазами по бумаге: «
…о людях, которых ты никогда уже не сможешь увидеть…». Значит, я никогда не смогу увидеть маму? Не попробую её потрясающие пироженки? Не попрошу прощения у папы за нашу последнюю ссору? Не смогу прижаться щекой к его руке и вдохнуть такой любимый и родной запах бензина и кожи? А младший братишка? Он больше никогда не подбежит ко мне и не покажет свой новый рисунок? Мы никогда не сможем вместе дурачиться и устраивать бои подушками? А Денис? Я столько должна была ему рассказать…
По моим щекам градом катились слёзы. Я их не утирала и не пыталась успокоиться. Казалось, что если я сейчас хоть на миг перестану думать о мох близких, то забуду о них навсегда…
Нет. Ни за что. Воспоминания — это всё что у меня есть. Воспоминания о тех, кто помог мне стать той, кто я есть. О тех, кто был со мной в самые трудные минуты.
Я вскочила, схватила со стола правую колбу и с силой швырнула её в стену, с садистским удовольствием наблюдая, как хрупкое стекло разлетается на куски.
Нет, Аполлион, ты не права. Воспоминания — это не слабость.
Воспоминания — это сила. А значит, я буду сильной.
Буду сильной ради тех, кого люблю.
