ПРОДАТЬ ДУШУ ДЬЯВОЛУ

Тридцать девятый эпизод. 100❤️ Просыпаюсь от встревоженных мыслей и окруженных солнечных лучей, которые нарушили дистанцию и сон, как в бреду пытаюсь понять, где я сейчас. Провожу рукой по своему телу, пытаясь наощупь понять в чем я, касаясь хлопковой ткани. На мне белая футболка, которую я даже не помню и наличие трусиков, как ни странно, которые я чувствую косточками бёдер. В голове сразу же рисуется ночь в его тёмной комнате, но проснулась то я в своей. Измена в сознании бьет ключом, и я чувствую, как горло, словно пустыня Сахара, обволакивает всё мое тело. Краем взора замечаю бутылку с водой, как обряд спасения служит для меня эта визуализация, и больше ничего вокруг. Сразу же дотягиваюсь к ней рукой, открывая горлышко и просто вливая в себя остатки свежести, приторности вкуса и спасения. Наверно я пробежала пару десятков километров на кросс-фите, но я просто была на рейве. Провожу рукой по подушке рядом, понимая, что он здесь не спал, а видимо принёс меня под утро. Не понимая одного, как я могла не почувствовать эту смену локации, его громоздкие руки на своих плечах, эти громкие шаги и такой нежный плюх. Вряд ли он сел со мной рядом и смотрел, как я сплю, скорей всего сразу ушёл обратно, даже не оборачиваясь. Визуализация сново приняла своё почетное место в моей голове. Легко поднимаюсь с оковов постели, пытаясь прийти в себя и найти Егора. Моё настроение полностью занято его поиском и желанием обниматься. Возможно мы сильно сблизились за этот период времени, и после пары тройку выпитого, мне хочется чтобы меня лечили. Но лечили нежностью, которая исходит из моего солнечного сплетения. Голова немного даёт системный сбой, и я чувствую, как вертолеты находят свои координаты, но уверенно становлюсь на холодный пол, чтобы дойти до двери. Шума в квартире не наблюдается, видимо плотно закрытая дверь просто не позволяет пройти другим звукам. Подхожу прямо на цыпочках, замедляя все мысли в голове и касаясь железной ручки, которую вмиг прокручиваю в сторону, но в ответ ничего не открывается. Дергаю сново, думая, что совершенно потеряла силы. But the doors are closed. И ничего не выходит сново. Я заперта с другой стороны. — Фак! Во рту резко становится сухо, а в голове вырисовывается паника. Но я пытаюсь взять себя в руки и постучать об деревянную балку, вдруг Егор дома и сейчас откроет меня, как в мультике принц с огромной башни, вызволит свою принцессу и всё уйдёт на второй план. Легко постукиваю по деревянной окружности, но звуков в мою сторону не замечаю. Всё заглушает тишина в квартире, которая уже въелась мне в этой комнате. Сново дёргаю ручку, будто бы это мне поможет. — Да ну нет. Не мог он меня запереть и оставить одну. — произношу сквозь сухие губы. — Или мог? В голове столько сюжетов, что сейчас, вот именно в этот момент, вуаля и дверь откроют, а я залезу на него с объятиями. Но все они рушатся, как занавес несбывшихся мечтаний. В голове целый отряд бригад пояснений, которые никак не решат мою задачу, а ещё больше поднимают тревожности вопрос. Почему он закрыл меня? Чтобы уйти? Почему не разбудил? А не оставил он записку? Записку? Внутренний голос сразу же вырисовывает поиск оставленного письма, и я провожу мозговой штурм, разглядывая все поверхности на наличие хоть какого-то объяснения. Забывая о том, что Хозяин не отчитывается. Подхожу к книжному шкафу, осматривая заглавные буквы произведений мельком, я даже не успела рассмотреть этот уголок творчества, за все эти дни, эта комната была мне совершенно чужим местом бытия, и я не собиралась здесь обстраиваться, и тем более читать поэзии в грустный час. Но именно сейчас, я осталась без связи, еды, коммуникации и просто заперта в четырёх стенах до лучших времён. И только ему решать когда они настанут. Мне не хотелось смывать с себя жаркую ночь и не менее жаркое продолжение, не хотелось смотреть на себя в зеркало, умываться и раскисать под душом. Мне хотелось узнать, что нравится Егору с произведений, которые кто-то ведь сюда занёс. А возможно это его любимые книги, или же он оставил то, что уже смог прочитать. Прохожу пальчиками по парочке толстых томов, опускаюсь вниз, высматривая все названия, которые расставлены от А до Я. Вот какая же выдержка, выстроить все книги по алфавиту и даже не перепутать буквы. Сново удивляюсь его отчётливому характеру, даже здесь он сделал всё в лучших традициях. Или не по порядку? Случайно замечаю, как книга с написаной, будто бы от руки орфографической К, затерялась между «Процесс» Кафки и «Прислуга» Кэтрин Стокетт. Совершенно не подходит этот экземпляр в ряды буквы П. Мое внимание притягивает розовая обложка, на которой кроме К, ничего и нет больше. Прохожу пучками пальцев по тоненькому торцу и вытаскиваю книгу с ряда не ей принадлежащих. И как моё внимание сразу же звонко горит, когда я понимаю, что это совсем не книга. Это блокнот, тетрадь в толстом переплете, или что-то ещё, но не книга. Внутри всё сразу же остро реагирует на находку, когда я читаю ярко выраженные слова «Дневник» в верхнем углу, и низко-каллиграфическое «Ты никогда не прочитаешь его.» Внутри сразу же вырисовываются сомнения, а должен ли этот дневник здесь вообще быть. И чей он? Буква К, больше нигде не повторяется, и я верчу блокнот в руках, словно давая шанс себе поставить его на место, но не касаться взором чужих вещей. Сразу же корю себя за то, что не ставлю его обратно, а верчу в руке, будто бы это что-то решит. — Такс, интересно. — сразу же поворачиваюсь к кровати и томным шагом иду к панорамным окнам. Солнечные лучи вмиг пронзают мое светлое личико и я даже мимолётно жмурюсь от полученного ультрафиолета. Но внутреннее желание прочитать увиденное просто сьедает разум, и я не замечаю ничего вокруг. Мои пальцы легко открывают дневник где-то на середине страниц, по виду здесь их очень много, и единственное, что так жёстко бросается в глаза, это вырванные статьи. Очень красивый почерк сразу же привлекает внимание. Я тоже так когда-то писала в школе, у меня даже был самый красивый почерк, но потом как-то стало не до красивых буковок. Внутри прям пробежало сладкое воспоминание, так щекотливо, что я успела улыбнуться, оголяя белый оскал. Немного возвращаясь со слепых надежд прошлого, сразу же заостряю своё внимание на кляксах по ровной бумаге и словам, которые размываются. Ох, нет, это слёзы. Только слёзы могут принести такие потёки на бумаге. Даже на миг становится грустно, что я буду читать, мало того, что чужие мысли, так ещё чужую боль. Но корить себя вечно за это я не могу. А вдруг это дневник Егора здесь затерялся? Тогда это шанс узнать его получше. Провожу пальцем по вжатому тексту, который местами теряется и читаю начало строчки, разбирая убежавшие буквы. «… мне казалось, что ты меня убил, взял и оборвал, просто заставил закрыть глаза на последних секундах моего сознания, и рвения не принимать этот наркоз и убил. Скальпелем распорол мне душу, забрал сердце, и отключил сознание, мать твою, чтобы я проснулась абсолютно новым человеком. Так ты хотел? Но нет, ты распорол мне живот, достал самое живое, что было во мне. И включил меня заново. Как робота, как раба, который не имеет права на чувства, слова и мысли. Сегодня ты стал убийцей. Хотя я и не помню уже сколько раз умирала от твоих рук и цепко сказанных слов. Сегодня я стала никем и ничем. Выкинутой игрушкой. Инвалидом. Швалью. Тупым сабом. Никем. А кем я вообще была? Никем. Ты убил во мне то, что было таким чистым, трепетным и наполненным. Я хотела чтобы этот мир внутри меня ожил и сделал тебя добрым, понимающим и настоящим. А ты убил его. И я больше ничего не могу почувствовать. Можешь продолжать цепко терзать мою душу, выбивать дур, насиловать, наносить удары, подавлять мое истинное значение в этом мире, ставя своё на тысячу ступенек «эго» выше. Я обязательно постараюсь больше не открывать глаза. Я не хочу видеть убийцу, не хочу чувствовать убийцу, не хочу дышать, когда где-то рядом дышишь ты. Ты сделал этот день чёрным, сделал себя судьей, Богом, и тем человеком, который может взять и уничтожить всё вокруг, всех вокруг, даже не спрашивая. Нет, ты не Бог. Слышишь??????? Ты Дьявол. Но я тебе не продавала душу…» Казалось я читаю роман, или сильно прознающую душу драму, текст был настолько заплывшим, что некоторые слова просто теряли своё значение, но с каждой секундой от прочитанного становилось не по себе, будто бы это не роман книги, а дикая реальность человека, который пережил всё это. Я не понимала правда это, или просто чей-то бред, и почему, а главное зачем этот дневник был среди книжной полки Егора. Неужели этот дневник реально касается его? Нет. Не может быть. Я просто попыталась себя отговорить от диких мыслей в его сторону, понимая, что не могу утверждать по прочитанному и строить стрелки-судьбы. Во всяком случае это может быть просто чья-то фантазия. Но внутренний голос совершенно не давал мне возможности перестроить себя на блеф прочитанного и я продолжила дальше искать продолжение написаного. Но вырванные страницы закончили сюжет сами. Он словно исчез в этом письме и не поставил точку моим вопросам. Я решила пролистать к началу, чтобы понять хотя бы какое-то содержание и только тогда сделать выводы от прочитанного. Благо время позволяет это сделать в запертой комнате. Пролистываю твёрдую бумагу пучками пальцев, чувствуя какую-то боль внутри, будто бы я читаю чью-то судьбу… Сразу же дохожу до начала монолога. Дата написанная от руки на первой странице, это ровно полтора года назад, я мысленно посчитала время, переводя цифры в уме. Мой взор прошёлся по почерку, который был более размашистый и не такой каллиграфический, как в середине дневника, не понимая тот ли это почерк или нет, я стала читать оставленные записи. 24.03 «Я просыпаюсь в полном бреду, не понимая почему я сново здесь, зачем, почему он меня спасает в который раз. Блядь. Да не хочу я так. Никак не хочу. Или хочу? Хочу быть мясом которое остыло и к которому идут, после всех? Разве это мне нужно?» Текст обрывается и сразу же пишется новая дата через два дня — 26.03. Провожу по заставшему почерку, будто бы в детстве, думая, что шариковая ручка сейчас потечёт, но почерк уже как полтора года застыл. «Вчера он дал своему другу меня потрахать. Просто так. Просто так, Ватсон. Потому что ему не понравилось как я ревновала его к тем дамам с тиндера, или где он их нашёл. Он налил мне выпить, подмешал что-то слишком обжигающее сознание, от чего накрыло не по-детски, как тогда на крыше, и мне стало всё равно кто меня имеет. В какой-то момент мне даже показалось, что он ревнует меня, но нет, он просто пил водку на диване и даже не смотрел в мою сторону, даже не следил, не думал, не хотел остановить всё это, просто как дешёвую шлюху меня отдал в руки этого омерзительного типа, который так долго хотел меня сношать. Почему я проснулась сегодня? Я не знаю даже как отмыть этот ужас со своего тела.» 30.03 «Дневник, у нас всё это время не было ни контакта, ни близости, он даже говорить со мной не хочет. Приносит еду, как побитой собаке, не смотрит, не говорит, не указывает, как обычно. Я противна ему?» 2.04 «Я не могла молчать! Просто не могла!!! Мне было тошно, противно от самой себя, от всего что происходит вокруг, от того, что он за стенкой трахает шлюх и не даёт возможности мне извиниться, обнять его, сказать, что я больше так не буду…» 3.04 «Он мне сломал нос. И кажется простил.» 4.04 «С носом всё в порядке. Я тяжело дышу. И могу пол часа сидеть в гостиной возле него на полу, когда он смотрит новости на планшете. Возможно скоро я смогу к нему дотронутся» 6.04 «Зачем, только зачем я сказала о тех шлюхах, с которыми он встречался все эти дни, просто взяла и забарикодировала его к себе… не знаю как дальше мне жить… он не хочет со мной говорить, не хочет давать указания. Я ему не интересна…» 7.04 «Хозяин отвёз меня к врачу на плановый осмотр. Я вела себя хорошо, за что получила поглаживание по волосам и впервые, впервые он разрешил мне дотронутся к его руке.» 8.04 «Сегодня мы идём на мероприятие. Не знаю как буду с таким опухшим носом. Но я хочу быть самой покорной Саб… хочу чтобы он смотрел только на меня.» 10.04 «У меня нет сил ни дышать, ни писать сюда. Кажется, что тело дало сбой, дневник. Мне нужно что-то делать со своими эмоциями, иначе меня просто выкинут или заменят. Драка с другими Сабами была лишней. Хозяин сначала был доволен, что я дерусь за его внимание, а потом сильно побил ногами, когда я пьяная рвала в туалете.» Строчки бегут, как строка активного оповещения, я читаю этот самбур и не могу понять, что происходит, правда это или вымышленная игра, зачем этот дневник здесь? Неужели это прошлая Саб? Мне так хотелось всё узнать, что глаза сами бегали от строчки к строчке, читая то каллиграфический почерк, то совершенно не распознанные символы. Ком в горле давал о себе знать, я чувствовала, как меня кроет от неизвестности этого дневника, от каждого дня, где девушка себя вела абсолютно не по-свойски, словно она действительно была тронута, толи от бешеной и не здоровой любви, толи от положения взаперти. Мне было страшно читать каждый следующий день в разрисованном сюжете, но я уже не могла остановиться. 11.04 «Хозяин попросил меня называть Катей. Теперь я Катя. И кажется это имя мне очень идёт. Я должна быть послушной. Должна. Поняла, Катя?» 12.04 «Не могу! Просто не могу!!! Это не справедливо, когда приходят его друзья, и всё внимание не мне, а каким-то приглашённым шлюхам. Словно меня вообще нет. Будто бы я стол, или торшер в его спальни. Лучше бы я была никем вообще, чем таким слабым и неинтересным звеном.» 13.04 «Он оставил вторую Саб у себя дома.» 14.04 «Я хочу умереть. Кажется они трахаются каждый час, пока я не хочу просто жить.» 15.04 «Он выгнал её. Или она просто ушла. Но сегодня я впервые увидела его разгневанные глаза не по случаю меня. Стало даже легче. Правда он был все равно груб ко мне. Очень болят рёбра и рот от его грубых толчков. Но я его успокоила. Немного успокоила. Выдыхаем.» 16.04 «Я готова быть его боксерской грушей. Его туалетом. Его никем и рабыней в одном лице. Только чтобы ему было хорошо.» 20.04 «Я не хочу чтобы он открыл эту дверь.» Громкий хлопок двери по ту сторону моих эмоций и чувств, сразу же перебил весь сумбур внутри от прочитанного и я не дочитала следующий расписанный день. Я почувствовала одну натянутую стругу прямо сквозь всё тело, и было совершенно не понятно оборвётся ли она сейчас, или позже. Мне стало даже на секунду страшно, что меня сейчас заметят с этим дневником в руках, и всё будет в точности, как в описанном сюжета. Быстро пряча находку под тумбочку, и прыгая под одеяло, я сильно сжала ножки, которые словно от холода или от страха не находили себе места и сильно тряслись. Пытаясь успокоится и дождаться громких шагов к своей комнате, я проворачивала в мыслях одну единственную строчку с прочитанного: «Я не хочу чтобы он открыл эту дверь.» И правда не могла успокоится. Всё рисовалось в диких и опошленных картинках. Это была его Саб. Его Саб, чёрт возьми. Которая терпела все издевательства и считала это нормальным. А то письмо про дьявола на середине дневника… Там ведь речь шла об убийстве? Неужели он кого-то убил? Кого? И как давно это было? Ведь даты на этом письме не было указано… В голове был полный сумбур страшилок и не понятных мне эмоций. С одной стороны я хотела представить, что это всё сюр, а с другой, я не могла понять, как это может быть бредом, когда я в таком же положении, только со мной другая игра. Но это ведь не напечатанный текст, а написанный от руки, а значит эта девушка была здесь и писала прямо в этой комнате. Внутри всё затормошилось с двойной силой, пока внутренние демоны не поставили на паузу мои мысли. Дверь громко щелкнула и моя тревога покатилась вниз, словно по магистрали, я только успела закрыть глаза, и очутиться в домике, как в детстве, когда было очень страшно и мама просила закрыть глаза, и я чувствовала её поглаживание по волосам, сразу успокаиваясь и открывая себя навстречу миру. За мыслями я и не заметила, как глухие шаги разбили мое эхо внутреннего тиснения, и в комнате я уже не была одна. Нас было двое. Он оказался так близко, что я даже не почувствовала, как кровать стала тесна, пока его рука не прошлась по темным волосам, передавая все мысли, которые крутились в голове реверансом. Он повторил точно такие же действия, как мама. Легко проводя пальцами по локонами, легко спутываясь с волосами, мое сердце больше не билось от страха, будто бы все прочитанные строчки растворились в страшном сне. Мое сердце билось к нему о чувствах. Которые уже было сложно держать внутри и откладывать на потом. — Ты так сладко спишь, что мне хочется лечь рядом. Сильная рука вмиг прошлась по моей талии, обнимая и прижимая к себе. Горячий темперамент посыла овладел моим телом, как наручники, я не могла ни двигаться, ни дышать даже. — Девочка моя… — хриплый голос обволакивал меня кипятком. Чувствуя, как он обнимает меня и так легко впивается лицом в плечо, будто бы укрывается от всего мира. Все мысли отошли на задний план, вовлекая чувствовать каждый его шаг ко мне. Мне кажется я не знала таким Егора. Таким он не был на людях или при мне. Таким он был, когда его никто не видел…