ПРОДАТЬ ДУШУ ДЬЯВОЛУ

— Егор Николаевич, мы вас уже заждались. — произносит уверенную речь мужчина в черном костюме, сидя в кожаном кресле Булаткина. По две стороны его громилы, которые не вписываются в атмосферу этой встречи, и нарушают полную идиллию рабочего дня в клубе. Мужчина низкого роста, и с важным видом находится в центре внимания, полностью показывая важность своей персоны. — И вам добрый день, Эдуард Тигиранович. — поправляет ворот своей рубашки блондин, и проходит внутрь уже со своей охраной. — Чем обусловлен ваш визит в этот раз? — присаживается на сиденье напротив Егор. И два амбалы, послушно делают шаг назад к двери, охраняя цепким вниманием переговоры. — Почему товар ещё не отправлен? — Мои люди чётко внесли поправки в наш договор. Товар новый. Вы не рассчитались с прошлым. Мужчина резко поднял свою бровь, жмурясь диким оскалом на сказанные слова, будто бы в нём был один шаг до внутреннего взрыва эмоций. — А ты, наверно забыл, уважаемый, как контейнеры опечатал ОМОН и сразу же изъял всю контрабанду до приезда моих людей с ГЛАВКОМА. А потом чудесным образом, всё изъятое пропало, когда высшие силы договорились о возврате. — Хм. — прокрутил в руке ключи от тачки блондин, ухмыляясь. — Я что-то не так сказал? — Всё так. — Я жду накладную на свой товар. У тебя есть три дня. Иначе будем решать вопрос по-другому, но не очень то хотелось, Егор Николаевич, — уверенным тоном произнес мужчина старших лет и сразу же поднялся с кресла. — А теперь слушай меня, гандон. — уверено откинул кресло в сторону доминант, и резко притянул за шиворот рубашки заказчика, прямо через стол к себе. Громиллы позади сразу же принялись помогать своему хозяину, на что тот, только едва хриплым голосом произнес опознавательный знак «спокойно», попросив не вмешиваться. Булаткин будто бы дышал всей злостью и своим бесправием, ощущая, что вся власть за ним, и никому в этом криминальном чтиве он не будет лизать жопу, даже если на кону большие, зелёные купюры. — Это не моя забота, что ты проебал свой груз. Моя логистика выполнена в сроки и по твоему заказу. Какие дальше проблемы, я могу только помочь их решить, если меня попросят, и если я буду в настроении, и здесь даже не кэш вопроса решает. — сверкая клыками, и говоря каждое слово со злостным выделением, словно расставляя важные приоритеты, промолвил доминант. — У нас были другие договоренности, — немного откашлявшись произнес Эдуард Тигиранович. — И ты мой поручитель, моя страховка на все случаи жизни. — Я вам не трастовый фонд, это во-первых. Не страховая компания, и даже не подрядчик. И в свои дела меня не впутывайте. Как только груз доходит до суши, это ваш груз, и у меня с ним никаких больше связей нет. — плотно сжал ворот рубашки блондин. — Поэтому, либо ты платишь и вечером получаешь стулья, либо идешь нахер. — прошипел грубый голос. — Первое, — на последнем выдохе произнес мужчина. — Вот и хорошо, Эдуард Тигиранович. Я знал, что мы придём к одному знаменателю. Резко отпуская зажатую шею заказчика, и поворачиваясь к охране, Булаткин одним взглядом приказал проводить «гостей» из его кабинета. Мужчина старших лет попытался отдышаться и поправляя костюм, направился на выход, ощущая как тяжело стало дышать на этих квадратных метрах. — Реквизиты те же. Всего доброго. — с ухмылкой произнес Егор. В ответ было только немое молчание, которое свидетельствовало о принятии условий первой стороны. Дверь захлопнулась, и Егор остался один на один со своим взбалмошным состоянием, которое возродилось только от одной встречи. — Хозяин, мы ещё нужны вам? — Да. Узнайте на складе за сосунка, который отрабатывал прошлый долг за клуб. И привезите мне его. — Будет сделано. Громилы поспешили на выход, хлопая дверью и оставляя немой осадок вопросов, которые лились в разуме, как пенное море. В его голове царили уже свои планы на счет бывшего Саб. Ему так нравилось доставлять людям боль, что он уже не мог остановиться. *** После того, как ответ на мой вопрос от Егора не последовал, казалось я ещё больше его раздраконила. Я совершенно не понимала, зачем он поделился со мной этой историей, почему он захотел рассказать об этом. Неужели он и без внедрения в его частную жизнь, не мог взять и отрубить всё, что было между нами, что стало проявляться так открыто, как плёнка на новой кассете, и так ярко вспышками в этих голубых безднах и напротив, в моих. Он мог отвезти меня на аборт, в крайнем случае связать руки, уколоть успокоительное, или совсем выкинуть меня с действительности транквилизаторами. Да, грубо так, без права выбора, взять и забрать моё право на женское продолжение, на его продолжение. Он ведь такой хладнокровный, сильный, деспотически умелый и весьма осознанный в своих намерениях. Неужели его что-то держит, чтобы сделать тот грубый шаг, который решит мою жизнь, за меня. Неужели, он просто не может его сделать, и хочет, чтобы я сама, собственными руками и мыслями приняла это решение. Когда я оказалась в его квартире, меня начало тормошить со стороны в сторону, тошнило так жутко, что казалось я проведу весь оставшийся день в туалетной комнате. Моё беременное состояние давало сбой по всем моим процессам. Я не хотела делать кого-то виноватым, искать причинно-следственную связь, и тем более менять о нём мнение. Кто я такая, чтобы судить о людях и о их действиях? Но мне казалось, что я стала ему ближе. На несколько сказанных слов, показанных историй и его мыслей в мою сторону. «— Что будет с теми, кого любишь ты?» Почему мне показалось, что он подумал обо мне в эту секунду. Стук в дверь и звук повёрнутого ключа в сторону, я сижу в пижаме на большем, сером диване в гостиной, и жду его, но никак не жду, что мне сново может стать плохо в силу состояния. Чувствую уже как запах самого отважного и сильного мужчины проникает в оковах этих стен, он сначала снимает обувь, затем верхнюю одежду, задевая шкаф по пути. Затем проходит на кухню, открывает холодильник, и выпивает газировку с горла, осушивая себя. Я жду. Жду, когда он появится на горизонте, ведь мне так хочется сейчас его увидеть, и больше не вспоминать то, что произошло утром. Секунда на безмятежное дыхание в лёгких, и его образ появляется в моих сверкающих глазах. — Привет. Я думал, ты отдыхаешь. — Я тебя жду. Блондин расстегивает верхние пуговицы рубашки и снимает массивные часы, сразу же откладывая их на зеркальный стол. — Ты ела что-то? — Неа. Не хочу. — Я закажу нам морепродукты. И как только я в своем уме представляю эту трапезу, и ощущаю даже её вкус на корне языка, всё внутри переворачивается и меня сново тянет на опустошение всех внутренностей. Рвота подступает прям к горлу, и я немедленно встаю с дивана, и прикрывая рот, мчусь в ванную комнату, обниматься с белым другом. Не успеваю даже развидеть реакцию Егора, всё внутри играет жуткими позывами, в которых нет места ничему. Мне плохо. Очень плохо. И никто не обещал, что будет хорошо и легко. Только я ещё к этому не привыкла. Чувствую шаги блондина за спиной, мне становится даже как-то неловко от такого, своего беспомощного состояния, я будто бы заложница токсикоза, и на мне даже лица нет. — Возьми воды. — протягивает бутылку минералки Булаткин. И я касаясь его рукой навстречу, хватаясь за открытое горлышко. Глоток за глотком наполняет моё тело свежестью, я словно опять оживаю, только не надолго. Хватаюсь за бумажное полотенце и вытираю рот, ощущая, как я полностью без сил. — Тебе нужно полежать, отдохнуть. Ты совсем никакая. — Да. Но я не могу никак подняться, будто бы из меня все силы вышли, и не вернулись обратно на место. Блондин чувствует мою беспомощность и хватает меня за плечи, поднимая к себе. Таким образом я обхватываю его шею, и чувствую, как меня уносят в спальню, но не то место, где положено быть именно мне, а в его комнату. Свет от прикроватной тумбочки пробирает мои веки, и я немного закрываю их, когда Егор укладывает меня в постель. Его забота это как абсолютно от другого человека, так неожиданно и так приятно, будто бы это всё сон. И возможно, в таком плане я точно не хотела бы проснуться. — Я уточню у врача, что тебе можно принять, чтобы было лучше. — Мне кажется здесь уже ничего не принять. — улыбаюсь уголками губ, и утыкаюсь носом в одеяло. — Я сейчас сделаю тебе чай и приду. — проводит ладонью по одеялу Булаткин и поднимается с оковов постели, оставляя меня один на один в его комнате. Егор совершенно спокойно прикрывает дверь, и уходит обратно в гостиную. Находя смартфон на столе, и сразу же набирая знакомый номер в контактах, долгие гудки перебили молчание в глуши. Ласковый женский голос был готов принять его звонок на том конце провода в любое время суток. — Булаткин, соскучился? — игриво засмеялась девушка. — Ты мне говорила о таблетках, сможешь их достать? — Всё таки решился? — Да. — Завтра достану. А что мне будет за это? Голос подруги детства был вальяжно нахальным, будто бы она чувствовала свою надменность в этой ситуации, правда это было слишком призрачная видимость. — Всё, что ты захочешь. — спокойно произносит голубоглазый. — То есть ничего. — затыкает рот девушке блондин. — Ладно. Завтра завезу тебе в клуб. — Оставишь у охраны. Сброс звонка, и немые гудки прошли по его загрубевшей кожи. Он колебался внутри с решением, которое уже вроде бы принял, но по прежнему не был в нём уверен. Звук стеклянного бокала по зеркальной поверхности стола, и отлитое горючее прямо по краю невидимой ответственности. В его жилах текла горячая кровь, но даже она не могла сделать его сердце не таким холодным, а она смогла. Смогла на время растопить его, разуверить в собственных решениях и эмоциях. Он обжигал губы крепким алкоголем, пока его действия обжигали других. Но ему было очень сложно признаться себе в своих слабостях. Она — его слабость. Откинув недопитый бокал, Булаткин скинул рубашку на пол, совершенно не предавая значение эмоциям сегодняшнего дня, он хотел быть холодным, но что-то пошло не так. Его уверенные шаги в сторону комнаты, где была она, его единственный шанс, чтобы угомонить демонов в эту ночь.