ПРОДАТЬ ДУШУ ДЬЯВОЛУ

Стук в дверь. Холодный пот по икрам, мокрые ладошки и учащенное сердцебиение давали знать о приходе того, кого всегда ждут. Робкие шаги, словно и хочется, но нужно немного придержать себя в чувствах. И желанная встреча уже вот-вот состоится через приоткрытую дверь. Она считала секунды, затаив дыхание и не придавала огласки начатому за ужином Совиньон-блан из 1970, которую папа передал со своей коллекции для важного открытия. Важное открытие было уже сейчас. — Привет… — произносит она местами хладнокровно, сама понимая, что пожар внутри уже не скрыть. — Таблетки. — протягивает руку блондин, демонстрируя полную отрешенность от встречи. — Может зайдешь? Они там. — приоткрывает навстречу дверь своему гостю девушка. И Егор вальяжно входит в дом, совершенно не растрачивая внимание на цепкую прелюдию, которую желают все девушки, которые коснулись его взглядом. Дверь захлопывается, и Настя проходит за ним, в длинном, черном платье и с бокалом красного полусладкого в руках. Её образ роковой блондинки тут же теряется, и она становится покладистой мышью в его руках. Егор касается взором гостиной, видя разожженный камин и фильм на плазме без звука, затем резко поворачивается взором к собеседнице, которая тут же плюхается на белый диван, закидывая босые ноги на приятную ткань, и отпивая глоток красного вина. — Будешь? — Нет. Я за рулём. — А где это охрана? — Не важно. У меня вопрос. — Слушаю. — ставит на стол хрусталь дама и касаясь бутылки, доливает содержимое до мерной каймы в половину. Егор делает уверенный шаг в сторону подруги детства, и уже вовсю приближается к её переключенном внимании, пока оно остро не зацикливается на нём сполна. Он такой высокий и сложный, с широкими плечами, смотрит сверху вниз, и она, как забитая в угол мышка, повинуется и тяжело глотает, от ожидания его важных слов. — Ты сказала, что моя Саб лучше выглядит чем прошлая. — Красивее. — усмехнулась девушка. — Кто лучше, я думаю ты сам это смог проверить, это не в моей компетенции. — Откуда ты знаешь, как выглядела прошлая саб? Вопрос в пустоту, он вроде бы и дал толчок к мыслям, но и словно закрыл всё внутри, транслируя её волнение. Блондинка стала робкой, её губы были сухими, и взгляд широко разнился с игривыми спойлерами до этого, будто бы в голове пошел некий ультиматум её мыслям, и она сделала что-то не правильно. Так и есть. Но сейчас важно сыграть одну роль: не подать виду, что это что-то может значить. — В смысле? Ты же сам показывал фото. Сам всё рассказывал. И… эта ситуация с псих-лечебницей, суицидом. Доминант сделал ещё один шаг в сторону ответа на его вопрос, и сел рядом, смотря за каждой эмоцией собеседницы. — Рассказывал, но не уверен, что показывал. — Булаткин, ты чего? — заулыбалась Настя. — А как я по-другому могла бы сделать такой вывод? Никак. — Окей, проехали. Где таблетки? — Таб-лет-ки! — озорно выкрикнула дама, и начала пристально разглядывать по сторонам, вспоминая куда дела желаемый блистер. — А вот они! — нащупывая находку на столе, девушка передала её другу. — Информация о них? — Держи. — следом достала квитанцию и брошюру блондинка. — Это что? — рассматривал полученную инфу Булаткин. — Это фармакологическое заключение. Для того, чтобы случился выкидыш, нужно выпить две таблетки, их нужно кинуть в стакан воды и вуаля! Никто и не заподозрит, что плод выйдет совершенно естественно, ну как у всех девушек бывает, раз в месяц. — Ты уверена в них? Они не нанесут вред? — крутил в руке блистер доминант. — В этом даже врачи уверены, не то, что я. Пользуйся и не благодари. — улыбнулась Настя, нарушая дистанцию и приглаживая плечо друга. — Ладно. — И тебе пожалуйста. Кстати… — пыталась остановить желание Егора покинуть помещение девушка. — Что? — Мне тут сказали, что у тебя было какое-то непонимание с Эдуардом Тигирановичем? Всё уже окей? — Сказали. — усмехнулся блондин, кладя полученное средство в карман брюк. — Ну да, я переживаю за тебя. — повернулась всем телом к парню девушка, подворачивая ножки под себя, и выгибая спинку сильнее, как игривая кошечка. — Сказал часом не Эдуард Тигиранович, когда имел тебя? — Ты о чём? Что за пошлости??? — округлила глаза собеседница. — Настя, я же понимаю, что у таких людей нет подружек. У них есть только девочки для траха. — Мы просто общаемся. И то сейчас очень редко. И вообще, мне он не интересен. — с некой злостью ответила блондинка. — Ну хорошо интересен, не интересен, мне всё равно. Но можешь ему передать, что со мной такие шутки, как с отложенной оплатой, не прокатят. А он до сих пор не оплатил прошлый заказ. — Мне интересен ты… — судорожно перебила разъяснения голубоглазого дама. — Блять. Ладно, мне пора. — Егор, пожалуйста. — смело коснулась руки объекта вожделения блондинка, и не давая возможности ему встать и уйти, резко села сверху на брюки парню, показывая сиюминутную готовность к пошлым играм, в которые его не звали. — Останься. Тебе понравится. — её руки проходили по его щекам, губы касались лба, нежно целуя, а ткань платья задиралась до непристойных обьемов ягодиц. — Нет. Блять. Ты конченая сука! — смело и со всей силы откидывает напор девушки Булаткин, отбрасывая её тело на мягкий ковёр, от чего та, сразу же потеряла дар речи, и свою честь тоже. — Почему ты так? Ну почемууууу? Егор делает шаг вперед, обходя несуразное явление похоти в его жизни и получает рвение подруги детства задержать его, она словно змея, впивается в его ноги колючими руками, пытаясь остановить на себе внимание и замедлить этот жгучий порыв. Но его уже ничего не остановит. — Побудь со мной хотя бы немного. Пожалуйста. Останься. — в неумелой интерпретации своих действий, выдаёт монолог Настя. Егор резко убирает все касания с его брюк, и оценивающим взглядом смотрит сверху вниз, демонстрируя полное отвращение к несущему бреду в его сторону. Он легко поправляет ворот рубашки и присаживается на корточки к умоляющей мордочки, которая скулит по нему, не хуже рандеву собак на улице. А она и есть та ещё собачёнка. — Напомни мне, когда мы с тобой познакомились. — В пятом… — с некой боязнью ответила девушка. — В пятом классе. — Отлично. Правильно. А теперь, напомни, что я тебе говорил в десятом? — Много чего… ты о чем? — Много чего я тебе не говорил, потому что запомнить ты должна была только одно. — блондин резко коснулся подбородка испуганной подруги, и прислонил её ближе к своему цепкому и грозному взгляду. — Между нами ничего и никогда быть не может. Ты можешь сменить имя, хоть страну, пластические операции тоже не помогут, хотя лучше бы, — произносил он каждое слово лидирующее, видя дрожь в её голубых глазах, — Лучше бы ты ума набралась. Знаешь, тупая девочка, это хуже девушки, которая никому не нравится. Даже себе. — Егор… — Замолчи. Я говорю. — разъясняя привилегии промолвил блондин. — Я устал тебе повторять, если ты помогаешь мне с надеждой на что-то, то можешь смело заканчивать всё это. И идти на хуй. Но точно не на мой. — Я помогаю тебе, потому что ты мой друг! И у меня нет важнее, чем ты. — Друг. Правильно. — убрал касание Булаткин и сразу же стойко поднялся. — Так вот, — его взгляд был полон несуразного ожесточения и безразличия. Настя сразу же подобрала колени под себя, смотря за каждым его движением. Её крыло не по-детски от того, что её отвергли. — Говорю тебе как друг. Я не хочу тебя. И не лезь в мою жизнь. Его громкие слова по её разбитому сердцу и такие же, совсем не тихие, а сильные шаги в сторону выхода. Казалось у прелюдии есть только один исход. Но в их случае, это даже прелюдией не назвать. — И да, на случай моральных травм, номер психиатра у меня ещё с прошлого случая остался. — звучало словно из тьмы безразличия. — Обращайся. Девушку прям передернуло, когда он захлопнул дверь за собой и исчез из совсем не болеутоляющего вечера. Слова прошли по сердцу ожесточено и грубо, не давая след никаким надеждам. Всё внутри горело от предоставленной боли и живо-режущих действий в её адрес. Ей хотелось стереть этот разговор с памяти, а лучше стереть тот день, когда она впервые его увидела. Горячие капли по щекам, как признак самой настоящей и неразделенной любви. Она обрывает резко платье, разрывая его по шву прям к ягодицам, и ползет в горести и печали к дивану, хватаясь за бокал красного в ожесточенных муках разума. Глоток за глотком не делают погоду лучше, словно туман перед глазами его слова. И её, такие тихие, но громкие внутри. — Ты ещё не знаешь, на что я способна ради тебя. *** Ночной МКАД сияет яркими софитами, дорога в дом местами длинная и такая озадаченная своими мыслями. По просьбе охраны, Саб ещё в обед отвезли в загородный дом, и мысль о том, что он сейчас её встретит, безутешно грела разум. Ему впервые хотелось домой, потому что он знал, что там его ждут. Звук заглушенного рефрижератора, поднятие тонированных стёкол одной кнопкой, и выключение ключа-зажигания. Он резко выходит с машины и видит отблески включенного света на втором этаже, в спальни. Она не спит. Улыбка такая смущенная и местами прикрытая даже от себя. Ведь неужели грубые и сильные мужчины могут так радоваться, словно как дети. Конечно же в его случаи ответ очевиден — нет. Поэтому строгий тон сново приветствует его образ, Булаткин заходит в дом и включает освещение на всём первом этажа, затем проходит на кухню, и ловит себя на мысли, что он уже давно принял это сложное, в этот раз, но важное решение. Шаги Саб не слышаться за спиной, поэтому он уверенно достает с верхней полки стеклянный стакан и наливает с графина чистой воды, понимая, что совсем не хочет пить. Этот напиток он приготовит именно для неё. Сейчас. Пока есть такая возможность, чтобы сново не растаять от её улыбки и заботливых рук по его плечам. Всё вокруг подитожило его решение, и он должен его принять уравновешено и спокойно. Доставая блистер с кармана и открывая содержимое, Егор совершенно без мыслей на подумать, бросает указанное количество таблеток в стакан и размешивают шипучую смесь длинной ложкой. Вокруг тишина и только нездоровая смесь преднамеренного вреда проходит по его мыслям отрешено. Блондин смотрит на стакан, подносит его ближе к себе, рассматривая микстуру, которая становится полупрозрачной за считанные секунды. Её так легко обмануть. Ком в горле проходит по нём открыто, не оставляя следов безразличия, которое сопровождало его намертво все прошлые взаимосвязи. Где он, тот, который мог легко решить этот вопрос не задумываясь? Где? Прижимая губы, и мыслями совершенно не пребывая в полном желании к действию, Егора будто бы клинит и он выливает содержимое в раковину, отбрасывая стакан, который оскалами разбивается по кафелю. Звук легко проходит по ушной раковине, и доминант отбивает его кулаком по гарнитуре кухни. Затем смело набирает дыхание в легкие, и покидает место преступления, поднимаясь наверх в спальню. Его желание увидеть её, сейчас настолько немыслимое, что он готов пойти на полное отрешение от привычного жизненного плана, и его укоризненных ценностей. Он хочет видеть её, видеть человека, который смог на миг поменять все его планы, изменить его мысли в голове. Проходя в комнату с которой шёл свет, брюнетку на месте Егор не застал. — Саб! — выкрикнул голубоглазый, открывая дверь ванной комнаты. Но и там её не было. В голове тысячу и одна мысль, он уверен, что она в другой ванной на этом этаже, его шаги более нервные, звук открывающейся навстречу двери такой же волнительный, но и там девушки не оказалось, затем следом пошла вторая комната, где ночевали родители, но в ней так же пусто, как и в его сердце в эту минуту. Он не понимал, где она запропастилась, и почему он потерял её. Нет. Он был полностью в неведении и понятии того, что не готов её сейчас терять. Дыхание становилось глубже, всё внутри играло на децибеле его панических атак, он готов был словить её прямо сейчас, пока нежный голос не издался из комнаты, в которой он точно не готов был её увидеть. И вот он, этот шаг на встречу, Булаткин встревожено и темпераментно открывает дверь red room, и видит в ней вспышки электрических свечек вокруг. Всё таит неизвестностью и полной подчиненностью его внутренним переживаниям. — Хозяин, я уже Вас заждалась. Привяжите меня полностью. — произнёс ласковый, кошачий голос с угла пыточной, где Саб стояла абсолютно голая и прикована к деревянной балке, с расставленными ножками, которые осталось только заковать в наручники. Он чувствовал дикую похоть в паху, уверенную злость в голове, и полное спокойствие в сердце. И что с этим делать, он пока не представлял.