Коснуться радуги

- Рихард? Нежный голос оклинул курящего на балконе мужчину. Он тут же понял, что по рассеянности забыл закрыть за собой дверь, поэтому, не докурив, потушил сигарету, бросил окурок в пепельницу и ринулся в комнату, прочь от холодного летнего ливня. Плотно закрыв дверь, он приблизился к кровати, на которой только-только проснулся его возлюбленный, скорее всего, из-за сквозняка. - Прости, Пауль. Ты не замёрз? - Нет, совсем нет, - нежным, бархатным голосом заверил его партнёр. Несмотря на это, Рихард, чувствовавший себя крайне виноватым, присел к нему, и, чтобы как-то исправить свой проступок, поверх одеяла накрыл Пауля ещё и пледом. Тот, немного погодя, нащупал плечо Рихарда и осторожно погладил в знак благодарности. - Как погода на улице? Рихард понимал, что это был скорее риторический вопрос, нежели истинный интерес - тяжёлые крупные капли шумно барабанили по балконным перилам, крыше и окнам. - Мерзкая... Кажется, скоро начнётся настоящий шторм - это безобразие продолжается уже больше недели. - Досадно... - Хайко легонько почесал затылок. - Знаешь, а мне сегодня снилась радуга. Радуга... Рихард поймал себя на мысли о том, что очень скучает по ясным денькам, а тем более радугу он не видел уже очень давно. Что уж говорить о Пауле, для которого единственная возможность полюбоваться любыми чудесами природы предоставлялась только лишь во снах. В последние несколько лет жизнь стала заметно проще, чем им обоим казалось в самом начале этого сложного пути. Вместе они прошли сквозь огонь, воду и всё, что можно себе представить - Рихард стал для Пауля самой надёжной опорой и поддержкой, без которой Хайко не представлял себе ни единого дня своей жизни. Со временем Пауль перестал чувствовать себя обузой, а Рихард, в свою очередь, проявлял свою любовь к нему всеми возможными способами, которые совершенно его не тяготили. Ведь переживал Рихард только об одном - что же на самом деле чувствует его любимый, для которого возможность получать от этой жизни так много полезной и приятной информации, возможность радоваться привычным когда-то вещам... Взяла и так неожиданно оборвалась. Рихарду, который так волновался за Хайко, было больно и горько это осознавать, и, казалось, что его сложившаяся ситуация гложет куда сильнее, чем самого слепца. Но Рихард был несказанно рад тому, что приобретённая слепота позволяет Паулю хотя бы иногда наслаждаться недоступными в повседневной жизни образами и воспоминаниями, хотя бы пока он спит. Каждое утро, когда Пауль просыпается, он делится своими сновидениями: иногда это красочные немыслимые приключения, собранные, точно лоскутное одеяло, сознанием из образов, которые он в течение дня себе представлял; иногда, напротив – просто набор каких-то звуков, например, тиканье часов, шелест листьев и звон любимого их с Рихардом чайного сервиза. Но сегодня это была радуга. - Я смотрел на неё… Долго-долго, - Пауль поднял голову, и Рихарду тут же показалось, что его покрытые лёгкой дымкой глаза вновь прозрели и смотрят куда-то вверх - с такими же живыми эмоциями Хайко восторженно разглядывал небеса, даже когда зрение практически отказало. – А потом я поднял руку… И прикоснулся к ней. - Ох, Пауль, - Рихарду самому трудно было поверить в то, что даже спустя несколько лет он не сможет подобрать уместных слов для такого рода ситуации. Поэтому вместо того, чтобы что-либо говорить, он приобнял уже переставшего дрожать Пауля и положил голову ему на плечо. Это было самым лучшим решением. – Ты проголодался? - Знаешь, я бы не отказался от… - Дай подумать, тостов и свежевыжатого апельсинового сока? - Точно! – воскликнул Хайко. – Подумать только, ты всегда угадываешь. Знаешь меня как облупленного! - Да, но я ещё и на шаг впереди, поэтому завтрак уже ждёт тебя на кухне, - Рихард расплылся в довольной улыбке, глядя на округлившиеся глаза и ямочки на уголках рта приятно удивлённого Пауля. Хоть угадать с самым подходящим завтраком для его партнёра было несложно, поскольку выбор его нередко падал именно на такое незамысловатое блюдо, Цвену была крайне приятна столь яркая эмоциональная отдача: Пауль, точно ребёнок, радовался даже самым простым мелочам и умел находить счастье даже в таких обыденных моментах посведневности. - Как же мне с тобой повезло, - нежно промурлыкал Пауль и уже потянулся вперёд, чтобы поцеловать любимого, но подался в немного неправильном направлении и промахнулся, поэтому Рихард перехватил инициативу и коснулся его губ своими. Такая неловкая сцена не смогла не вызвать улыбку у обоих, и они, смеясь и обнимаясь, поднялись с кровати. Пауль начал рыскать руками у изголовья кровати. - Не могу найти свою трость… Рихард вспомнил, что Пауль оставил её у входа в спальню, но решил немного его обхитрить. - Не беспокойся, она тебе сейчас точно не понадобится, - сказал он и взял на руки изящное, лёгкое на подъём тело. Пауль весьма удивился такому решению, но надо сказать, что удивление это было крайне приятным: спустя несколько секунд он залился своим заразительным, звонким смехом, к которому тут же присоединился чуть более зычный смех Рихарда. В таком приподнятом настроении они оба отправились прямиком на кухню, где их ждал приготовленный Рихардом ещё горячий завтрак. - Подумать только, даже самое обыкновенное блюдо ты готовишь по-своему, - Пауль говорил с набитым ртом, что вызывало у Рихарда нежное чувство умиления. - Держу пари, что попробовав даже сотню таких тостов, я, не задумываясь, с лёгкостью узнаю твой! Рихард, довольный собой, сиял, словно медный таз, а на его лице красовалась широкая белоснежная улыбка. Пауль, который более не мог любоваться ей воочию, всё равно чувствовал радость Цвена всеми фибрами своей души, и образ этой искренней, родной улыбки так согревал его душу, как не могло согреть ничто иное. Он вопросительно улыбнулся в ответ: - А чего это ты не ешь? В последнее время Цвен утратил привычку есть по утрам, аппетит стал просыпаться лишь к полудню, а то и позже. - Чтобы насытиться, мне достаточно лишь посмотреть на то, как ешь ты, - Рихард присел на диванчик, за которым трапезничал Пауль, и аккуратно, как-то по-детски чмокнул его в набитую щëку, от чего тот высоко хихикнул, но всё же игриво парировал: - Если ты сейчас не поешь, я на тебя обижусь! - А это уже звучит серьёзно, так и быть, - в шутливой манере ответил Рихард, после чего встал и направился к холодильнику, чтобы достать из него молока... Которого внутри не оказалось. - Молоко закончилось, - с наигранно досадной ноткой в голосе протянул Рихард. - Ничего, - ответил ему Хайко. - Переждëм дождь и прогуляемся до магазина. Рихард задумался. Они уже целую неделю сидели в четырёх стенах, не имея ни малейшего желания промокнуть до нитки при выходе на улицу, и сегодня ливень и затянутое тучами небо явно не собирались отступать перед былым летним зноем, или хотя бы ясным, лазурным небом. Но Рихард надеялся на это. За этот промежуток времени он уже успел соскучиться по их с Паулем любимому парку, где они прогуливались при любой удобной возможности ещё до произошедших давным-давно событий. Но и сейчас Пауль уверяет Рихарда, что ничего не потерял, а наоборот, приобрëл способность наслаждаться этим местом в бóльшей мере, чем ранее: пусть он теперь и не видит густые ширмы деревьев по краям парковой аллеи, не видит счастливые лица других посетителей и солнечные лучи, проглядывающие сквозь высокие ветви деревьев, Хайко утверждает, что ему даже повезло, поскольку он хотя и тоскует по утраченной возможности наблюдать всю эту идиллию, он гораздо лучше чувствует тонкий, слегка леденящий лёгкие аромат летней свежести, слышит звонкий детский смех и ощущает исходящее от Солнца тепло, наполняющее всё его естество... И самое главное - он стал это замечать лишь тогда, когда полностью утратил зрение. - А пока пойдём-ка обратно в спальню, - Пауль прервал бурный поток мыслей Рихарда, и тот согласился. Они оба любили крепко вздремнуть после приёма пищи, а если не спалось - просто полежать, нежиться под тёплым пледом, слушая биение стучащих в унисон сердец и спокойное, глубокое дыхание друг друга. Так они лежат и сейчас. Пауль, как обычно, перебирает мягкие, шелковистые волосы Рихарда. Он всё ещё помнит их смоляной чёрный оттенок, знает всего Рихарда вплоть до каждого сантиметра его тела. Помнит его глаза. Светлые, ясные, с лёгким хитрым прищуром, который ему так к лицу. Помнит изящные пальцы, сильные руки... И самое главное - помнит то, о чём не может помнить никто, возможно, даже и сам Рихард. - Солнце? - решил проверить его Пауль. - Да? - А ты помнишь наш первый раз? Рихард расплылся в ностальгической улыбке. Он стал собирать это воспоминание по кусочкам, один за другим. Сначала вспомнил, как в голову им обоим ударил алкоголь, а спустя мгновение Цвен уже прижимал немного скованного сомнениями в правильности происходящего Пауля к постели, целовал его лицо, шею, ключицы, целовал их чувственно и медленно... Стеснительный и опешивший Пауль растаял под действием таких многочисленных ласк, сыпавшихся с уст Рихарда: он не оставил без внимания ни одну часть его тела. Сознание Пауля спуталось, в один момент все запрещëнные границы разрушились, и проворные руки миниатюрного партнёра Рихарда стали блуждать сперва по голове, затылку, шее, затем по спине, спускаясь ниже, к неглубоким ямочкам на пояснице. Именно к этому месту его руки буквально тянуло какой-то неведомой силой, хотелось бесконечно поглаживать эти ямочки, нежно-нежно их целовать... И именно о них Пауль думал в момент долгожданной, сладостной разрядки. На следующий день они оба ни о чём не жалели, а, напротив, будто заново переродились, и спустя время оба они поняли одно: им невероятно хорошо вдвоём. Хорошо так, как не мог себе представить никто другой. С тех пор, как это произошло, оба партнёра узнавали всё больше и больше нового друг о друге, но одно осталось неизменным: у Пауля появился сакральный ритуал, при котором он располагался рядом с лежащим на животе Рихардом и просто с невероятным упоением любовался этими трогательными ямочками на широкой, загорелой спине. Во время одного из таких ритуалов Пауль обнаружил прямо посередине между этими ямочками крохотную, почти незаметную родинку. - Рих, а у тебя здесь родинка! - победно воскликнул Пауль, будто нашёл какое-нибудь сокровище. - Правда? Тогда она всегда будет напоминать мне о твоих поцелуях, - промурлыкал Цвен и взглянул на возлюбленного с невероятной нежностью в глазах. Этот взгляд тот запомнил на всю жизнь. И теперь, спустя много лет, они вновь лежат вдвоём на мягкой постели, когда Пауль опускает руку с затылка Рихарда на его спину и... касается того манящего, столь желанного места между ямочками, где располагается та самая родинка. Точь-в-точь, ни отступая ни на миллиметр. Уже столько лет Пауль её не видел, но дотронулся до неё так, будто и не было у него никакой слепоты. Пауль не проронил ни слова: его действия предельно ясно выразили всё, что он хотел сказать, и Рихард почувствовал, как его щёки загорелись, а дыхание затруднилось, и тут же словно ком к горлу подступил. Его сухие губы мелко подрагивали, и Рихард всё ещё пытался сдержать подкатывающие к глазам слёзы, словно Пауль, как в их первые совместные дни, всё ещё мог их увидеть и расстроиться. А расстраивать настолько родного, доверчивого человечка Рихард не мог себе позволить, не мог! Однако он позабыл, что Хайко прекрасно слышал и тихонькие всхипы, и даже звук, издаваемый слезой, ударяющейся о ткань подушки. Поэтому Пауль, не раздумывая, крепко-крепко прижал самого близкого ему человека к своей вздымающейся груди. Уже через пару минут глаза обоих невольно закрылись, и в тёплых объятиях друг друга они погрузились в сладкую, хотя и совсем чуткую дремоту. Спустя примерно полчаса Пауль проснулся. Первым, что он услышал, было тихое посапывание Рихарда, которого он не стал будить, решив насладиться этой умиротворëнной атмосферой ещё хотя бы пять минут. Пауль прислушался внимательнее. Не считая издаваемых Рихардом звуков, вокруг стояла абсолютная тишина, а со стороны открывшегося вновь балкона веяло приятной прохладой. Пробуждение Рихарда, однако, не заставило себя долго ждать. - Дождь закончился, - прошептал Пауль, когда Рихард прекратил сопеть и заëрзал на постели. - Неужели... - ещё мгновение назад сонные глаза Рихарда распахнулись в явном восторге. - Давай собираться! - Пойдём, - довольно согласился Пауль и в поиске трости подвинулся к изголовью, к которому стремился падающий из окна солнечный свет. Спустя полчаса они, взявшись за руки, двигались вперёд по мощëной аллее. Пауль легонько постукивал по дорожке тростью, но Рихард всё равно следил, чтобы он не сошëл с пути - всё-таки и ему витание в облаках не чуждо. Именно этим, надо сказать, Пауль и занимался. Он всё ещё думал о сегодняшнем сне, о радуге, о том, какой близкой и яркой, красочной она была! Есть в радуге нечто лëгкое, неуловимое, но при этом весёлое и радостное, напоминающее о беззаботных деньках детства, когда это легко объяснимое физикой природное явление вызывало крайнее удивление и восхищение, будто ты видишь самое что ни на есть настоящее волшебство. И ты, бросая все свои важные и не очень дела, стремглав летишь к окну, как только слышишь... - Радуга! - Где? - слегка опешил Пауль, услышав внезапный возглас Рихарда. - Здесь, на небе! - у Рихарда возникла кое-какая задумка, и он, подойдя к Паулю сзади, обнял его, взял его руку в свою и направил туда, где находилась яркая разноцветная полоса. - Взгляни. И в этот момент Пауль впервые за много лет почувствовал, словно он заново обрёл зрение. Это было похоже на какое-то чудо: он столько лет провëл в полной темноте, а сейчас он буквально вернулся назад, в один из тех дней, когда они с Рихардом, ещё совсем молодые, прогуливались по парку после дождя и наблюдали небо, по которому разливались яркие радужные краски. И сейчас он счастлив точно так же, как был счастлив в тогда, давным-давно, чувствуя тот же запах летней прохлады, слышал те же самые восклицания прохожих: "Радуга! Радуга, смотри!", и, самое главное, видя... Видя эту радугу! Рихард, стоя сзади, прижал ближе к себе возлюбленного, который протянул руку куда-то вдаль, и с совсем детским восторгом воскликнул: - Рихард! Я потрогал радугу! - Вот видишь, дорогой мой, - Рихард повернул Хайко лицом к себе и осторожно поцеловал в щëку. - Я всегда говорил тебе, что ты у меня можешь всё! Они обнимались и любовались ясным летним небом с изогнутой, точно воздушный мост, радугой - реальной и иллюзорной одновременно. Так влюбленные стояли ещё долго-долго, совсем позабыв о том, что они, кроме всего прочего, собирались сходить за молоком. Но теперь они уже никуда не спешили. Свидетелем такого явления можно стать далеко не каждый день, а в жизни Пауля это был один из тех переполненных эмоциями моментов, которые навсегда запомнятся и ему, и Рихарду, который, наблюдая за самым дорогим для него человеком, казалось, переживал всё то же самое. Сейчас он, глядя на то, как светло и радостно его любимому Солнцу, нежно улыбается и думает лишь об одном: вместе они преодолеют любые препятствия, ведь после дождя всегда появляется радуга.