Love with apple flavor

Демон. Снова демон. Демон сводил Роберта с ума. Отвратительное до жути существо, что являлось к нему во снах, заставило Роберта изменить свою любовь к сну. Никотиновый дым же напротив, полюбился ему ещё сильнее, настолько, что теперь он и дня не мог прожить без него. Сегодня город был на удивление спокоен. Солнце на этот раз светило не лениво, согревая всех, кто в данный момент бродил по городу. Люди спешили: на работу, в гости, на ярмарку. Все создавали видимость занятости. Роберт не стал исключением. Он усиленно изображал свою занятость – бродил по ярмарке, усиленно придавая себе серьёзный вид, выбирая продукты. Он приветливо улыбался гражданам (причём абсолютно всем, не придавая значения их положению в обществе. Судя по всему, именно этот факт даровал ему статус «дружелюбного гражданина»). Отнеся вещи в отель, он забрал с собой белый дневник (стоило заметить, с очень подходящей для рисования бумагой), карандаш и отправился в парк, находящийся довольно далеко от отеля, однако это не имело никакого значения – ведь Роберт Голд обладал прекрасным здоровьем и отсутствием хромоты. Уже сидя в парке на длинной скамейке, сделанной из дубового дерева, вдыхая аромат различный хвойных деревьев, он принялся делать наброски для портрета. Для её портрета. Он создавал набросок этого очаровательного лица. Нет, не так. Этого демонически очаровательного лица. Этот эпитет был отныне более чем уместен, ведь она и взаправду была демоном. Если так можно назвать его неповторимую Реджину. Из него вышел бы неплохой художник, думал Роб, разглядывая очертания портрета: тонкие линии карандаша создавали очертание лица. Этого очаровательного личика сердцевидной формы. Затем он принялся изображать глаза –стоило заметить, что это являлось самым сложным: Роберт (как и довольно неплохое количество людей) умел «читать» людей по их глазам. Вопреки всеобщему заблуждению этому не требовалось учиться долгие годы – Роберт, например, научился этому навыку ещё в девять лет. Конечно, не стоит всех равнять под себя, но всё же способность «читать» людей освоить было нетрудно. Не зря же говорят, что глаза – зеркало души. Именно поэтому изображать их всегда являлось проблемой. Особенно если речь шла о Реджине и её поистине демонических глазах. Временами в разговорах с ней, Роберт замечал, что эти необычайно притягательные карие глаза будто бы смотрят ему прямо в душу. Или же всё ещё сложнее: один раз в разговоре с ней, он прямо чувствовал, как эти глаза, словно когти, впиваются ему в грудь и пытаются вытащить его тёмную, отвратную душу из точно такого же тела. Хорошо, что он вовремя вспомнил немного своеобразную, но всё же отчасти смешную шутку и пересказал её своей малолетней спутнице. Она тут же перестала «впиваться» в него своим взглядом, губы расплылись в очаровательной улыбке, мило, совершенно по-детски, Реджина рассмеялась этой странной шутке, после чего подобных происшествий больше не было. С одной стороны, это являлось приятной новостью, с другой же - несколько печальной. Ведь если Роберт Голд – очаровательный, ведущий торговые дела как с «элитой общества», так и с совершенно ничем не примечательными гражданами, который любил сигары, долгие прогулки, литературу (практически всю, за исключением этих глупых любовных романов и каких-то идиотских вымыслов про колдовство, которые продавали шарлатаны) не до конца понимал, чем его так заинтересовала Реджина, то его «коллега» Румпельштильцхен – тёмный маг, наводящий страх на округу, наркоман до власти, желающий заполучить себе как можно больше магических трофеев, способных дать ему то, без чего он жизни не мыслит на этом безобразном свете – власть, видел в Реджине ещё один, хоть и отличающийся от других, трофей – способную ученицу. Они виделись 6 раз после того их диалога, в котором он выяснил, что мать избивает её. Причём в особенности любит бить по интимным местам. В принципе ничего удивительного – об этом Роберт догадывался (хотя конечно не в полной мере). Хорошо это или плохо он также не знал. В конце концов он окончательно понял и принял тот факт, что она нравится ему. Определённо нравится. Не как трофей – нет. Он восхищался её умом, телом и этими пугающими шоколадными озёрами, которые затягивали его, абсолютно не умеющего плавать, прямо на дно. А когда Роберт будет задыхаться, из-за нехватки воздуха, её розовые прекрасные губы расплывутся в зачаровывающей улыбке, которая подобно божественному тросу вытащит его. Румпельштильцхен смеялся над его метафорами, но Роберту было наплевать. Ему нравилось болтать с ней, шутить для неё, обнимать её, чувствуя тепло этого худенького тела, представлять, как целует её, мечтая сделать это как можно скорее. «Джолин Виктория Висконсет». Эта изящная надпись красовалась внизу не менее изящной картины. Авторства некого Джона Джованни (псевдоним, вероятнее всего). Роберт понятия не имел, кем является этот Джон Джованни, но он по-настоящему оценил его творение. Точнее творения. Три картины хоть и располагались не на самом видном месте, тем не менее, являлись самым прекрасным, что висело в этой мрачной картинной галереи. Джолин Виктория – та самая леди, изображённая на картине, согревала своей лучезарной улыбкой не только эти мрачные стены, нет. Она согревала души. Души посетителей этой галереи. Души людей, что приходили сюда в надежде почерпнуть нечто, что «откроет им глаза», изменит их взгляд на мир. Рыжие вьющиеся кудри слегка неровно лежали. Яркие зелёные глаза (на вряд ли у настоящей мисс Висконсет были настолько яркие и выразительные глаза. Вероятнее всего художник добавил своей возлюбленной чуть больше шарма, чтобы отразить чувства, что он испытывал к ней. Ведь для него она нечто сродни богини, сошедшей с небес) нежно смотрели на посетителя. Очаровательные нежно-розовые губки расплывались в улыбке, которая показалась Роберту слегка натянутой. Видимо натурщица устала позировать. Работа над таким «живым» портретом явно заняла много часов. Пышное и явно сделанное из дорогой ткани чёрное платье, расшитое золотом, делало юную Джолин старше минимум на пару лет. На тонкой белой шее болтался кулон в форме лебедя. «На момент написания первого портрета баронессе Висконсет едва исполнилось тринадцать лет. С «Джоном» они были знакомы около трёх недель, когда он попросил её позировать для его нового портрета. Для Джолин это был первый опыт натурщицы». Роберт вновь устремил глаза на картину. Да, девушка выглядела подобно некому божеству. Он прошёл мимо неё, напоследок ещё раз бросив взгляд на кулон в виде лебедя. «Совсем как у Реджины». Роб невольно улыбнулся данному сравнению. Подойдя ко второму портрету, Роберт решил вначале изучить описание. «На картине изображена баронесса Висконсет, пятнадцати лет отроду. Возлюбленная художника, изображённая в виде ангела смерти». Прочитав эту надпись, Роб удивлённо поднял глаза на полотно. Всё та же рыжеволосая девушка, облачённая в белоснежное одеяние, с чёрными крыльями за спиной и глаза цвета графита. Хоть цвет глаз изменился, менее выразительными они от этого не стали. Скорее наоборот. Сейчас в них читалась не только игривость, смешанная с нежностью, но и некое подобие…ненависти? Странное сочетание, стоило сказать. Роберт не стал задерживаться долго и прошёл к третьей картине, вновь принявшись изучать описание. «Леди Джолин Виктория, из рода Висконсет. Шестнадцати лет отроду. На момент написания картины была беременна от автора. Спустя два дня после окончания портрета родители юной баронессы разлучили пару. Автор же вынужден был бежать в Тоуэл». На этот раз на картине изображалась полуголая рыжая бестия. Юная любовница сидела со скрещенными ногами на полу, её обнажённое тело слегка прикрывал лёгкий шёлковый халат. Нижнего белья на ней не было, поэтому любой ценитель искусства, который рассматривает эту картину, как и художник мог видеть все прелести, всю красоту юного тела. Она была неотразима. Восхитительна, подобно богине. Была ли она такой в жизни или же всё дело было в художнике, который помимо того, что развил свой талант до великих масштабов, очень любил свою прекрасную натурщицу? Ответ на этот вопрос Роберт не знал. Единственное, что смутило его – взгляд немного отличался от того, что на первых двух картинах. Он был каким-то… рассеянным? Тем не менее, вряд ли можно было утверждать, что это вина автора. Может всему виной жаркая погода и долгие часы позирования, которые вымотали прекрасную Джолин, сделав её взгляд таким? А может всё-таки немного нагрешил художник, переключив всё внимание на тело своей возлюбленной, совсем забыв, что передача «зеркала души» - одна из важнейших и кропотливых задач художника? А может так и было задумано – сюжет. Сюжет мог быть таким: Юная красавица сбежала от строгих родителей и завела роман с богатым лордом. Он засыпал её брильянтами и шелками, заказал её портрет. Но она не любила его и никогда не полюбит. Она смотрит на безмятежное, безоблачное небо и вспоминает дом. Дом, который ей пришлось покинуть и дом, путь в который ей закрыт. Лишь, когда его несчастная голова наконец подала сигнал, что хватит заниматься разглядыванием картин и прохожих, что ему предстоит скоро встреча, а он даже не знает, что на ней говорить, Роберт наконец бросил это завораживающее занятие и вернулся в гостиницу. Народу практически не было: все разбежались, кто куда, словно зайцы при приближении волка. В прочем, это было даже хорошо. Роберт мог сесть и в тишине полюбоваться своим творением. Лицо выдалось самым трудным из всего. Тело изображать ему и не приходилось. Глаза вышли довольно хорошо, но в них всё же не хватало жизни. Роб аккуратно сложил лист и спрятал его. Юная красавица будто обладала свойством хорошо получаться на всех набросках. Она была бы куда лучшей натурщицей, чем любая баронесса, графиня и даже принцесса. Теперь Роберт прекрасно понимал, что в ближайшее время не сможет представить свою жизнь без Реджины. Она чем-то напоминала ему одну из тех актрис, что выступают в уличных театрах, которые маленький Роберт очень любил. Харизма и умение преображаться – всё как у актрис. За исключением того, что ни одна из них не обладала колдовской силой. Переодеваясь, Роб прокручивал в голове вопросы. 1 Как на Кору не действует демоническое влияние дочери? 2 Развивает ли она её способности? 3. Знает ли Реджина о своём «даре»? Все это не давало ему покоя, но Тёмный маг понимал, что пора бы узнать ответ хотя бы на один из этих вопросов. - Вы выглядите прекрасно, мистер Голд. – Произнесла горничная, когда он только спустился по лестнице. - Спасибо, мисс Долли. У Роба был план. Он договорился о встрече с Корой, собираясь узнать что-нибудь. Он не особо надеялся на то, что что-то получится, но тем не менее, пора бы начинать делать хоть что-то, кроме пустой болтовни. Сегодня в замке было мало народу. Муж Коры, Генри уехал на охоту, утащив с собой половину двора, в том числе и Реджину, поэтому Кора была готова принять Румпельштильцхена. Их нельзя было назвать «настоящей» королевской семьёй – они всего лишь младшая ветвь. Поэтому Тёмный маг никогда не понимал пафоса, который разводила Кора: эти вечные балы, приёмы и тому подобная чушь. Но такой уж она была: она не стала такой, получив власть, нет. Она всегда такой была: жаждала власти, богатства и пафоса. С годами её желания лишь усилились. Стоя перед входом в её покои, Роберт невольно оглянулся назад. Именно сейчас он понял насколько сильно он не хотел видеть свою бывшую любовницу. Если бы он пришёл раньше назначенного времени, и Коры здесь не было, он бы ушёл, оставив какую-нибудь оправдательную записку. Но, к сожалению, она уже ждала его за дверью. - Я ждала тебя. – Кора, облачённая в лёгкий халат кремового цвета, стояла на пороге, сверля взглядом. - Рад тебя видеть, дорогуша. - Правда? «Нет, дура». Но Роберту нельзя было ей грубить, поэтому он промолчал. - Может зайдём? – Кора приподняла брови, ехидно улыбнулась, чем-то напомнив Роберту лису, и пропустила его в комнату. Роберт уже примерно догадывался, чем закончится эта встреча. В комнате было темно, однако, когда он вошёл, Кора в одну секунду зажгла все свечи. Это заставило его ностальгически улыбнуться. - Что с тобой? - Да так. Вспомнил сколько я тебя обучал сделать это простейшее заклинание. – Кора одарила его насмешливо-злобным взглядом. - Оно не такое уж и простое, Румпель. Ты сам мне говорил: зажигать свечи кажется невероятно простым заклинанием, даже «фокусом», но всё не так-то просто: это заклинание связано с огнём, а любая магия, хоть косвенно связанная с четырьмя стихиями, является опасной и трудной в практике. – Румпельштильцхена приятно удивил тот факт, что его бывшая ученица спустя столько лет помнит его наставления. Может для него пятнадцать лет – лишь миг, но для неё то нет. - Молодец, запомнила. Не зря я столько распинался перед тобой. - Я была способной ученицей. Роберт чувствовал некую фальшь, вкупе с явным желанием близости. И если со вторым всё было понятно, то первое не давало ему покоя. Она всегда была немного «фальшивой», даже тогда, пятнадцать лет назад, но сейчас всё было по другому: будто она что-то скрывала или имела тайные мотивы, но пыталась скрывать это. Его раздражали её глупые игры, но нельзя было отрицать, что сейчас она явно хочет с ним переспать, и это не притворство. «Хоть в чём-то ты искренна». - Будешь? – Кора протянула ему бокал, почти до краёв наполненный красным, как кровь вином. - Не откажусь. – Он аккуратно приподнял бокал, надеясь не разлить вино (чего вероятно Кора и добивалась). - За наше сотрудничество. – Она приподняла бокал. Роберт повторил за ней. Он догадывался, что последует после того, как они допьют вино. Ведь для чего весь этот «романтический» ужин, встреча наедине, красивая причёска и халат вместо платья? После того, как бокал был опустошён, Кора прижалась к нему, опустила руки ему на плечи, взглянув глаза и нацепив на лицо ту самую уверенную, призывающую к действиям с его стороны, улыбку. «Она хочет со мной переспать. Но что она задумала? Кора ничего не делает без какой-либо причины, прямо или косвенно несущей ей выгоду. Но сейчас кажется будто… будто она просто желала близости с ним, без какого-либо подтекста». - Так, что насчёт нашего уговора. – Тёмный маг слегка оттолкнул любовницу, тем самым высвобождаясь «из плена». Кора, явно удивлённая этим действием, недовольно присела в рядом стоящее кресло. - Ты мастер подбирать время для вопросов. - Так всё же. – Кора недовольно закатила глаза. - Ты портишь всю романтику, Румпель. - Будь добра, ответь всё-таки. Его раздражали её попытки соблазнить его. Роберт бы назвал Кору полной дурой, не поддайся он на её чары пятнадцать лет назад. Сейчас её попытки соблазнения выглядели по-идиотски, и он не понимал, как смог завязать с ней подобие отношений даже тогда. - Почти. – Её тон всё больше действовал Роберту на нервы. - Что значит «почти?» - Это значит, что скоро приедет один человек, который привезёт то, что тебе нужно. – Она встала с кресла и вновь прижалась к нему. «Тебе тридцать четыре года, и ты являешься благородной дамой, а ведёшь себя как восемнадцатилетняя распутница. Мерзость». - А позвольте узнать, когда наступит это «скоро? - Через две-три недели. – Кора попыталась обнять его, но Роберт пресёк все попытки. Он еле сдерживался, чтобы не толкнуть её и не испарится отсюда. Как он раньше не замечал, насколько она мерзкая, и дело тут даже не во внешности. Возраст прибавил ей морщин и сделал тело хуже, но в этом не было ничего необычного: такова старость. Он тоже познал её, до того, как получил бессмертие. - Что с тобой? – Кора настороженно смотрела на него. - Ничего. – Роберт понимал, что она противна ему как личность, и спать он с ней точно не собирался. – Мне пора, дорогуша. – Произнёс он со слегка натянутой улыбкой, которую она видимо раскусила. - Не хочешь «вспомнить прошлое»? - Очень хочу дорогуша. Но только ту часть, что была до встречи с тобой. – С этими словами, несмотря на всё своё отвращение, он наклонился и поцеловал её руку. – И к слову, дорогуша. Не сочти за грубость, но твоё кольцо выглядит как-то дёшево и не сочетается с другими твоими украшениями. Кора резко убрала руку. Роберт решил, что довольно ему общения с ней и ушёл, не успела она и слова сказать. Он был разочарован. Разговора не вышло, ибо идиотка почему-то решила, что сможет затащить его в постель. Недовольно, он зашёл в свой номер, закурил сигару и устремил свой взгляд на вечерний город. «Кажется я совершил ошибку. Следовало переспать с ней, скрепя зубы, вытерпеть эту пытку и вытащить из неё нужную ему информацию. Нет. Она ничего не сказала бы. Слишком умна, чертовка». Докурив, он лёг в постель, пытаясь выгнать из своей головы образ полураздетой Коры. - Вы очаровательны. – Шершавые губы коснулись белой и тонкой руки. Её обладательница очаровательно улыбнулась, заправив за ухо другой рукой прядь чёрных волос. - Vous êtes très belle, princesse. Aucune fée ne se compare à vous – Какой-то господин протянул очаровательной леди алую розу, подходящую к алой помаде на её губах. «Принцессы не носят красную помаду, ибо она является символом распутства. Однако ей она необычайно подходит. Смотрится так, будто эта красавица родилась с красной помадой на губах». - Merci, mon Seigneur. – Принцесса протянула и ему свою руку, заставив господина Голда ревновать. Когда этот напыщенный иностранец, говорящий на непонятном ему языке (а уж сколько языков господин Голд знает, тем не менее этот ему не понятен. Смутно знаком, но не понятен). Ветер развивал короткие волосы и длинный подол чёрно-белого платья, в которое была одета Её Высочество. - Господин, прогуляемся? – Этот очаровательный голос, от которого его кожа покрывается мурашками. Голд протягивает ей свою руку, и они направляются в сторону реки, под бдительные взгляды толпы каких-то иностранцев. Красавица-принцесса наклоняется, чтобы коснуться своими тонкими пальчиками воды. Господин Голд замирает, не в силах оторвать взгляд от своей королевны. Он восхищается ею. Восхищается и боготворит. Время словно замирает, ветер развивает волосы, вода омывает белоснежные руки. - Вам не жарко? – Он замечает, что принцесса стоит перед ним. Видимо Голд стал совсем рассеянным. - Немного, а вам? - Тоже. – Она начинает снимать платье. Не успел он выдавить из себя и слова, как дорогая ткань лежит на земле, а принцесса стоит перед ним полностью обнажённая. Ногой она отодвигает платье, воздух подхватывает его, и спустя мгновение она оказывается в воде, полностью промокшее. Теперь пути назад нет. Неожиданно все иностранцы исчезают, словно растворившись в воздухе. Деревья лениво покачиваются из-за ветра, но господин Голд не ощущает ни ветра, ни палящего солнца, ни жары, ни холода. Перед ним стоит Богиня. Ведьма. Злодейка из ночных кошмаров и вместе с тем ангел, спустившийся с небес, чтобы даровать ему поцелуй. Она подходит к нему, и Голд наконец-то отрывается от разглядывания лица, переключаясь на любование фигурой. Тонкая талия, слегка выпирающие кости, узкие бёдра, белоснежные, без единого следа загара ноги, «колокольная» форма груди. Он притянул её к себе, радуясь тому, что может касаться её. - Я люблю вас. – Вырвалось у него. Принцесса никак не отреагировала, лишь впилась в него взглядом, будто пыталась понять: искренно ли он говорит? Роберт поцеловал её, но ничего не почувствовал. Тогда он сделал это ещё раз и ещё раз. Наконец она первая поцеловала его, после чего он ощутил, как жар поднимается во всём его теле. Он чувствовал, что скоро всё исчезнет, поэтому вновь и вновь повторял уже более уверенно. - Я люблю вас. Я люблю вас. – Жадно целуя и получая удовольствие, он повторял. – Я без ума от вас. Я желаю вас. Я люблю вас. Скоро всё начало испарятся. Лес, река, промокшее платье. Принцесса начала исчезать, потому обессиленный он упал на землю, чувствуя, как она покидает его. Ветер утих, деревья перестали раскачиваться. Роберт лежал на земле, сжимая в руке красную розу. Жара высосала из него все соки, голова была пуста от мыслей. Засыпая, он не думал ни о чём. Ни о чём, кроме реальности. Следующее утро выдалось дождливым, что не обрадовало его: сегодня у него должна была состояться встреча с Реджиной. Сейчас он всерьёз переживал, ведь у неё нет особого предлога выбраться из-под надзора матери в такую непогоду. К счастью, ему удалось прошмыгнуть мимо глаз вездесущей Долли, тем самым, не вдаваясь с ней в разговоры. Выйдя из гостиницы, он в который раз пожалел, что сейчас осень. По правде, он ненавидел любую пору года, но впервые за долгое время погода портила ему планы. Длинная прогулка была необходима, чтобы избавиться от мешающих, одурманивающих мыслей, однако проклятый дождь и тут сумел помешать ему. Потому недолго думая, он переместился прямо к месту встречи. Во время проливного дождя поляна выглядела серой и унылой, однако он знал, что когда это проклятое явление природы закончится, этот укромный уголок земли, напротив, будет пестрить зеленью. Совсем как в его сне-видении. Холод пробежал по спине, когда он вспомнил обнажённую принцессу, стоящую на берегу реки, обнимающую его и не дающую получить то запретное удовольствие, в желании получить которое, господин Голд не признаётся даже себе. Или стоило сказать «не признавался»? - Я люблю вас! – Это признание, эта фраза, этот крик души вырвался наружу и раздавался эхом по всем ближайшим окрестностям. Он знал, что любит её. Подобного человека он не встречал за всю свою долгую, полную уныния, гнева, боли и уже привычного разочарования жизнь. Перед глазами стояла серия картин, которой он недавно любовался: мастерство художника явно заслуживало похвалы, но сравнится ли Джолин с его Реджиной? Для него однозначно нет. Вырвавшись из своих размышлений, он заметил две приближающие фигуры. Немного напрягшись, Роберт присмотрелся и понял, что это идут две девочки примерно возраста Реджины. Он уже было хотел вновь погрузиться в свои сладостные мысли о превосходстве Джинни перед Корой, Милой и остальными подобными им, как до него дошло, что одной из девочек являлась как раз его Джинни. В длинном тёмно-зелёном платье, сливающимся с травой, с промокшими волосами, о чём-то разговаривающая со своей спутницей. Спутницей являлась невысокая блондинка, с такими же вьющимися, совсем как у Джинни, волосами. Когда они подошли ближе, стало понятно, что блондинка явно немного старше Реджины (а может просто старше выглядит). Девчонка что-то говорила, одновременно жестикулируя руками, пока Реджина молча шла. «На кой чёрт она притащила с собой подругу? Или кто это вообще такая?» Чем ближе подходили две юные особы, тем больше усиливалась паранойя Роберта. Наконец они остановились, видимо заметив его. Тёмный маг заметно напрягся, заметив в глазах уже недалеко стоящей Реджины тень сомнения. Словно она размышляла: стоит подходить к нему или же напротив – бежать сломя голову? Блондинка наклонилась к Реджине, что-то прошептала ей на ухо, после чего чмокнула её в щёку. Роберт напрягся, так как ему не понравилась, что эта девушка видела его (а также то, как она поцеловала Реджину. Пусть даже в щёку, но что-то в этом было неприятное), но одновременно он радовался, ведь она развернулась и ушла в том направлении, откуда они и пришли. Роберт решил, что будет глупо дальше стоять и глазеть, поэтому пошёл навстречу Джинни. - Доброе утро. - Не сказала бы. – Роберт уловил в интонации насмешку. Что-то явно не то: она злится на него? Ненавидит? За что, бред какой-то. Заставив себя успокоится, он задал непринуждённый вопрос. - Ты о чём? – Она слегка сощурила глаза, и её взгляд будто спрашивал: ты идиот что ли, раз задаёшь мне настолько глупые вопросы? А правда, не идиот ли вы, господин Голд. - О погоде конечно. Я дико промокла, пока шла к тебе. Хорошо хоть дождь почти прекратился, но здесь по-прежнему довольно холодно. – Не успел он вымолвить свой последующий вопрос, как она добавила. – А о чём подумали вы? - А том, что вас кто-то расстроил. – Роберту не нравилось, как она с ним разговаривает, но вдруг что-то случилось. Нельзя позволять кому-то обижать его ученицу. «Для начала надо, чтобы она ею стала». - Нет. Всё хорошо. – После этих слов, она немного отошла от него и присела на мокрую землю. Как же прекрасна она сейчас была! Роберт нарисовал её, будь она сейчас его натурщицей. И не будь у них сейчас запланированного разговора, который совсем не касался портретов. - Садись, что ты стоишь. – Она жестом показала на место, куда хотела, чтобы он сел. И Роберт сел. Не боясь испортить одежду, ведь разве не плевать на одежду, когда у него настолько масштабные планы? Промокшее платье прилипало к телу, и не будь он уверен в том, что сейчас не сон, Роберт однозначно решил бы, что сейчас ему придётся помогать ей снимать это намокшее, явно неудобное платье. Но это был не сон, а реальность. А в реальности им предстояло решить вопросы посложнее снятия одежды. - Нам надо поговорить. – Она молчала. На его удивление она молчала. Просто смотрела на него взглядом, говорящим «продолжай». – Я не торговец. Я… Скажем так, совсем не религиозный человек. «Да и не человек я вовсе. Хотя нет. Когда-то я им был». Она по-прежнему молчала, только сейчас в её взгляде промелькнула тень испуга. Роберту очень не хотелось пугать Реджину, но Румпельштильцхен должен был заполучить её. Заполучить способную ученицу, и помимо этого отомстить Коре. Поэтому Роберт продолжил. - Я занимаюсь магией, Реджина. Я колдун… Если можно так сказать. «Никакой ты не колдун. Ты Тёмный маг, выше всех колдунов». «Но ей не стоит этого знать. Сейчас не стоит». На этой реплике Реджина замерла и несколько секунд непрерывно смотрела на него с неким ужасом в глазах. Роберт захотел дотронуться до её руки, чтобы успокоить её, но Джинни резко вскочила и, ударив его по руке, отбежала назад. Тревога, головокружение и некое подобие боли (то ли физической, то ли моральной) – эти чувства смешались и атаковали Роберта. Окружающий мир начал расплываться, руки тряслись, и он сомневался, что у него получится удержаться на ногах. Сумев собрать остатки разума, он прокричал. - Как и ты. Ты тоже ведьма, как и я. – После этого мучительного выкрика давление чувств немного упало. Настолько, что Роберт понимал, что сможет удержаться на ногах и не упасть. Окружающая среда начала проясняться, и он смог разглядеть Реджину. Она выглядела сбитой с толку. Она вряд ли догадывалась на что способна. Сейчас она во всей красе увидела, что она может сделать если боится. «Если боится, сгорает от гнева или испытывает настолько ужасную боль, что сердце готово разорваться» - Часть 3, глава 2 - О чём вы говорите? – Её голос дрожал. – Я не колдунья. Я никогда в жизни ничего, касающегося магии даже не видела. «Ошибаешься. Ты видела себя, каждый день отражаясь в зеркале, и видела свою мать каждое утро за завтраком». - Ты такая родилась, Реджина. Я и твоя мать – нет. - Моя мать?!- Было видно, что она еле сдерживает слёзы. - Причём здесь моя мать? - Она колдунья, но не такая, как ты. Она была обычным человеком, явно имеющим родственников-колдунов, но сама ничего не знала о магии до своих девятнадцати лет. Я научил её. Или ты не знала историю, как твои родители поженились? Первая слеза упала ей на щеку. Разбитый взгляд бездумно смотрел в пустоту. Грудь вздымалась от глубоких вдохов. Наконец, она вновь села на землю. - Знала. – Прошептала она. И Роберт понял, что самая сложная и по совместительству тяжелая часть работы сделана. - И догадывалась, что она умеет больше, чем просто плести из соломы золото. Вновь повисла тишина, но Роберту надоело. Надо сделать это сейчас. Не через день, неделю, месяц, год. Это следовало сделать сейчас. - Ты способна на большее. Ты сильнее её. Намного. – Реджина не смотрела на него, но это было и не важно. Она слышала, а это главное. – Ты родилась колдуньей. И я могу научить тебя распоряжаться силой. Научить. – Он сел напротив неё. – Научить не бояться.