Рыба моей мечты

Летавец вёл строгий отсчёт зелёных капель: раз, два, три… — А-апчхи! — инкуб не сдержался и чихнул от всей души, коей у него не было, сотрясая рабочий стол. Разжав веки, парень убедился, что всё на месте, ничего не пропало, не упало и вполне себе цело. «Повезло! В кои-то веки!» Лет решил, что он на верном пути, и продолжил подливать жижу в котелок. Отсчитав еще семь раз, Летик аккуратно начал мешать варево до кипения три раза по часовой и пять против. Ничего особенного не происходило, но это и радовало лаборанта — предыдущие попытки не увенчались успехом, всё заканчивалось либо на этапе подготовки, когда нужный ингредиент не удавалось спизд… одолжить у старшего, либо когда он ошибался в расчётах. Однако теперь он должен был совершить огромный прорыв в зельеварении, открыв «энергетик» для таких голодающих инкубов как он. О причинах своей голодовки Летавец предпочитал не рассказывать, а то засмеют ещё. — Ха! Будто они никогда не косячили… — Лет фыркнул себе под нос и продолжил наблюдать за варевом, задумавшись о своей нелегкой доле. Косяками те печальные происшествия назвать нельзя было, подходило, скорее, определение «неудачник» в лице всегда растрёпанного лаборанта. В трёх случаях из десяти инкуб, в нетерпении врывавшийся в комнаты своих жертв из окон, пугал их почти до смерти. В двух — случайно задевал причиндалы своими зубами, у последнего вообще был пирсинг, там без визгов не обошлось, само собой. В остальных — нарывался на каких-то импотентов… Ну, в общем и целом Летику так и не удавалось довести мужчин до оргазма, а потому упивался лишь той толикой сексуальной энергии, что ему доставалась. Поэтому к одной мечте инкуба добавилась вторая — напиток, который бы позволял подкрепиться и увеличить энергию для тех, кто питается ею. Без неё Лет не мог достичь первой: доказать существование русалов. При всём разнообразии существ его мира никто уже давненько не мог отследить следы потомков морских обитателей. Они всегда славились скрытностью и незаметностью, да и кто мог бы попасть на дно морское, чья глубина так же не исследована, и найти чешуйчатых там? А Летик не сдавался. Изучал архивы, рылся в старых свитках, искал утраченный рецепт зелья, позволяющего находиться под водой несколько часов, но всё без толку… Одна зацепка вела к следующей, а последняя терялась в закромах библиотек. На поиски уходило всё свободное время, инкуб и так бегал как ужаленный из-за главнюка: «Принеси то», «подай это», «нет, не дорос ещё», «не трогай, взорвётся!», «уй, Летовец, мать твою!..» «Эх…» — Лет совсем погрузился в свои мысли и не заметил, как варево начало выливаться из котелка и медленно, но верно подползать к пробиркам с реагентами. Бам! Комната погрузилась во мрак. Сверху упал кусочек потолка. Маленький такой, что, если, в принципе, постараться, можно и собрать его обратно, как мозаику, на клей и туда хоп!.. Делов-то! — Уй-ё… Парень открыл глаза, улавливая лучи света в проходе, где когда-то была дверь. Хорошая такая. Начальство покупало, чтобы уж точно защитить остальную часть лаборатории от незадачливого работника. Впрочем, то самое начальство сейчас взирало на руины кабинета и раздувало капюшон. В повисшем на минуту молчании раздался чих. — Во-он! — наг, игнорируя моську инкуба «я не я и хата не моя», в бешенстве выпустил клыки и закрутил хвост в кольца. «На том месте мог быть я…» Решив не рисковать, Летик аки юркий сурок вылетел в отверстие, стараясь не задеть главнюка. …Больше его там не видели.

***

Летивец горевал. Работы нет. Денег нет. А это значит что? Что и еды нет, и жить ему негде. А таких как он мало куда берут, только вон, подавалами да подисюдыками… От печали Лет решил спустить последнее в местном кабаке. Пряный эль шёл только так! А за ним и горилка, и что-то еще, но инкуб не запомнил, пилось горячо и было сладко. Так сладко, что вспомнил сны свои. Инкубы не спят, вообще-то, однако побаловаться и сотворить себе иллюзию он мог. В них Летик купался на бережке и обнимался (и не только) с парнем, тонким и ладным, чешуйками на тех бедрах и чужими ладонями на своих… Вокруг никого, только шум прибоя, крики птиц и соль на тех губах. Потом голову посетила шальная мысль.

***

— Шуме-е-ел камы-ыш, дере-евья гну-улись, А но-очка тё-ёмная была-а, — Летивец, напевая себе под нос и шатаясь, брёл к морю, но по пути чувство равновесия подвело хозяина и потянуло в ближайшую канаву. Правда для того, чтобы выбраться кое-как из цепких шипастых кустов земники, пришлось пожертвовать последними штанами. Зад горел и никак не унимался, мелкие шипы, оставшиеся от лозы, впивались по самое не хочу. Так он и добрёл до берега, никем не замеченный (и слава богу!) Жаркое солнце шпарило днём, и парень смело вошёл в ещё не остывшую, буйную воду. В это время года всегда так, не даром детям говорили, что нельзя далеко заходить, песок под ногами исчезнет и утянет морская волна, что не сыщешь… Летивец зашёл по грудь и уже было хотел развернуться обратно: стрельнула запоздалая мысль: «А плавать-то я не умею». Да только поздно, впереди шла высокая волна, а ноги оплели склизкие и вязкие водоросли. »… Домой тропинку не нашла».

***

Инкуб очнулся. Это его очень обрадовало, но радость была тяжёлой, как и всё его тело. Разлепив кое-как веки, он понял, что лежит спиной на широком камне, осмотреться вокруг сил не было, слышался только шум волн. Но кое-что всё же настолько сильно привлекло его внимание, что аж сбилось дыхание. «Русал!» Прямо перед ним возникло лицо, определённо схожее с человеческим, однако откуда взяться человеку посреди моря? Летик задержал дыхание, решив понаблюдать ещё за своею мечтою. Рука мечты, в свою очередь, потянулась к мошонке, минуя оголённый торс неудавшегося утопленника. «Хм-м, у нас такой штуки нет… Что это?» Летивец слабо застонал, когда прохладная ладонь Бисери накрыла его член и легонько сжала у основания. Русал заинтересованно ткнулся носом в кучерявый пах, не ощущая ничего, кроме запаха соли и влаги, и оттянул кожицу, обнажая розовую головку. Инкуб чуть ли не взвыл, то, чего ему сейчас сильно не хватало, он ощутил в том русале, энергия билась через край, чистая, стремительная, как поток воды. «Вкусная, наверно». — Желудок парня заворчал, почуяв подходящую еду. Хвостатый тоже хотел есть. В племени его не понимали, называли плохими словами и предпочитали прятать своих мужей. А Бисери не знал, что те в паре, он просто хотел понюхать их, погладить кой-где, чтобы понять, подходит ли ему кто-нибудь. Откуда у него такая страсть, сам русал не знал, но очень грустил, боясь остаться одним, без пары с подходящим ароматом. А тут, плавал себе у Грани, где обычно наблюдал за двуногими, и увидел, как барахтается кто-то. Оказалось, что это один из двуногих, да не простой, а с нужным запахом! Исходил тот из местечка между двух их конечностей. Разомлевший от удовольствия Бисери заметил, что если гладить эту часть тела, то аромат усиливался, а к нему самому устремлялись потоки чего-то вкусного, но этого было всё еще недостаточно, чтобы насладиться в полной мере. Бисери слизнул выступившие капельки смазки с головки, перекатывая их по внутренней стороне щек. Летивец держался как мог. Честно. Искусал губы, пока тот получеловек наяривал его член, кажется, даже слишком активно, зато энергия била через край от прекрасного существа. — Прошу! — не выдержав, инкуб потянулся ладонью к голове Бисери, сжал за белую шевелюру и, не сдержав стона, толкнулся членом к узким губам. — Возьми его! Русал против не был, не совсем понимал лишь, как с этой штукой управляться, но интуитивно подался навстречу, беря глубже. Он сжал влажными щеками ствол всасывая сладкую влагу и, подчиняясь крепкой руке на затылке, заглатывал член до конца. Лета наполняла сила, спина начала немного чесаться — не вовремя решили прорезаться крылья, чего давным-давно не было. Инкуб содрогнулся, Бисери, широко раскрыв глаза от неожиданности, сглотнул и, с хлюпом высвободив член изо рта, уставился на свою пару. Мокрый и счастливый, Летивец поманил рукой Бисери к себе. Дождавшись, когда тот окажется рядом, парень уставился на получеловека, рассматривая каждую деталь. Он был таким, ну таким… Нереальным! Волшебным! Эти чешуйки и прозрачные, и нет, мерцали, некоторые матово-молочные, а эти плавники!.. Гладкие, аккуратные, будто самая изысканная ткань царевны, но в то же время плотные под волною… Глаза… Эти глаза он представлял себе во сне. Цвета лазури, с тёмно-зелёными пятнышками. — Ты настоящий? — Лету не верилось. А вдруг он умер и попал в рай для инкубов? Или он снова сотворил себе иллюзию, обманку и сошёл с ума, слишком увлёкшись ею? — А то ж. — Бисери уставился на пару. — Не нравлюсь? — русала задел странный взгляд, осматривающий его с головы до любимого хвостика. — Да ты что! Как я могу такое!.. Ты прекрасен! Весь! И плавники, и ушки острые… И лучше для меня не будет. Не верилось, что ты реальный. — Почему? — Бис говорил не быстро, тянул гласные: всё ж язык другой, выучил он его случайно, думал, что нашёл учебник вымершего народа, а оказалось вона как. — У нас считается, что твой народ исчез. Совсем. — Нет, — сказать это можно было, для пары секретов нет, тем более, что не отпустит он от себя никогда теперь. — Просто чудаковатые двуногие обижали нас, шумели, воду баламутили, вот и уплыли мы далеко-далеко. Хочешь, покажу, где я живу? Лет быстро кивнул. Бисери ненадолго задумался, решив предупредить: — Только возврата оттуда нет. Не отпущу я тебя. — А я и не собираюсь от тебя отставать, рыбка моя. Но я ни плавать не умею, ни под водой дышать. — А я научу. Бисери улыбнулся и коснулся губ любовника, увлекая того за собой под воду.

Мало кому известно: кого русал поцелует, никогда не утопнет.