Так просто, но так сложно.

Минхо вернулся в дом уже под утро. Он постарался как можно тише, чтобы никого не разбудить, пройти в свою спальню ( ему просто необходимо поговорить с Сынмином прямо сейчас). Пройти незамеченным не вышло, на лестнице он столкнулся с Чанбином, который спускался, видимо, на кухню. И взгляд, что он кинул на вернувшегося друга отнюдь не горел добротой. Он скорее прожигал, заставляя Минхо немного ссутулиться, потому что груз вины давит на плечи, а под тяжёлым взглядом Со это ещё ощутимее. - Ты козлина. - вполголоса говорит Со, скорее констатируя факт, а не кидая пустое обзывательство в сторону обидчика. Тот даже не злится. Справедливо. Заслужил. - Он спит? - спрашивает Минхо, на что Чанбин мотает головой и шумно выдыхает, чем даёт понять, что Ли дебил и разговаривает он с ним только потому, что они вроде как пока друзья. - Нет, блядь, тебя ждёт! - огрызается Со, пытаясь пройти вперёд, но Минхо преграждает путь. Больно по рёбрам бьёт осознание, что ему пиздец как не хочется, чтобы Чанбин его ненавидел. Чтобы вообще кто-то из ребят его ненавидел. - Я виноват, Бинни. Я знаю... - Ты не передо мной оправдывайся, я злюсь на тебя только потому, что ты обидел Сынмина. Так что реши сначала сам, что тебе нужно, а потом лезь к кому-то в душу. Люди не игрушки, их сломать проще. Ты же не совсем конченый. - перебивает Чанбин, а потом уходит, не встречая больше никаких преград. Ли только слышит его удаляющиеся шаги и тихое бормотание: "что об этом сказала бы Сем?". А Минхо прекрасно знает, что сказала бы Сем. И не только сказала, она бы врезала Ли по морде, чтобы мозги на место вправить. Она бы не позволила обижать Сынмина. И Минхо стыдно. Стыдно перед Самантой. Перед самим собой стыдно за то, что он такой, и вряд ли получится стать другим, но если он сможет что-то исправить, то действительно постарается быть хоть немного меньшим мудаком. "Сем, прости меня. Просто, если ты нас видишь, помоги мне сейчас, прошу тебя." - Минхо мысленно обращается к умершей подруге, прикасаясь к ручке двери комнаты, в которой сейчас спит Сынмин, но не решается войти. Просто немного боязно. Пресловутое "а вдруг?" вертится в голове, заглушая всю уверенность и не позволяя сделать шаг вперёд. И не то, чтобы Ли верил в загробную жизнь, но сейчас очень хотелось верить, ведь он даже боялся представить, что Сем больше нигде не существует, что она просто исчезла. Минхо очень хочет, чтобы Сем была. Где-то не с ними, где-то далеко, но была. Чтобы она услышала его и помогла. В памяти почему-то всплыли слова девушки, что она сказала ему года два назад, после того как Ли обматерил Сынмина за что-то ( он уже не помнит, за что именно в тот раз - этих разов было ужасно много): "Обязательно быть таким идиотом?! Минхо, он у тебя хрупкий как фарфоровая кукла, с ним осторожно нужно! Таких как он боготворят и на руках носят - разбить боятся, а ты только его терпение испытываешь своими выкидонами. Будь нежнее, покажи, что он тебе правда нужен, заткни уже своё "я"! Это не круто!" Да, не круто. Но он продолжает быть мудаком. Теперь он хочет попробовать немного по-другому. Ради Сынмина. Ради Сем. Ради ребят, которые с диким непониманием и ужасом в глазах смотрели вчера на их перепалку с Кимом. Тогда было пофиг, теперь неловко. Потом нужно будет извиниться перед всеми, а пока поговорить конкретно с одним хорошим мальчиком, которого Ли сильно обидел. Минхо всё-таки решается войти в спальню, аккуратно прикрывая за собой дверь. Ким лежит на кровати спиной к нему, согнув ноги в коленях и положив руки под голову. Он спит. - Сынмин! - негромко зовёт Ли, присаживаясь на край кровати. Парень не реагирует. - Минни. - ещё одна попытка, только теперь Минхо подползает ближе и называет Кима так, как обращался к нему последний раз где-то несколько месяцев назад и то был в умат пьяный. Сейчас он тоже немного выпил, но алкоголь давно уже выветрился, пока он был с Джисоном в лесу, потому что тому пришла в голову одна "гениальная" мысль и, если задумка не прокатит, Ли порежет его на кучу маленьких Джисончиков. А Сынмин продолжает спать, не обращая внимания на Минхо. Будить его не хочется, но если сейчас Ли не скажет ему, потом тем более не сможет - струсит, ведь придётся смотреть в глаза, а это пиздец сложно. Для него точно, потому что не привык он чувства на показ выставлять, говорить об этом, обсуждать. Это же целая пытка. Глубоко вздохнув и пожелав себе удачи, Минхо заключает Кима в объятия, утыкаясь носом ему в шею, чтобы Сынмин не мог видеть его лица. И так пиздец неловко. И, естественно, Ким просыпается, вздрагивая от прикосновения холодного носа Минхо к его коже на шее, которая тут же покрывается мурашками. Сначала Сынмину кажется, что он ещё спит и ему всё это снится, но Минхо вполне реальный и обнимает он его по настоящему. - Люблю тебя. - доносится до слуха Кима тихий шёпот Минхо, и он пытается приподняться, чтобы заглянуть в лицо Ли, понять, что он серьёзно, что это не прикол. Только Минхо прижимает его ещё сильнее к себе, не позволяя освободиться. - Если ты уйдёшь, то будешь абсолютно прав - я заслужил, но я уже никто без тебя, понимаешь? Мы с тобой как ангел и демон, ты моё светлое дополнение. Я даже боюсь представить, что тебя не будет со мной. Минхо так непривычно говорить такое, что получается как-то скомкано - не так как хотел. Он краснеет ужасно и все мысли вылетают из головы, так же как и слова, что был готов ещё сказать, поэтому Минхо просто целует шею Кима, не встречая никаких возражений. Ему немного стыдно перед Сынмином за тот поцелуй с Джисоном у озера, но он должен был это сделать. Он должен был показать Хану, что больше не о чем сожалеть, что прошлое в прошлом, а настоящее они сейчас могут проебать, если не прекратят быть идиотами. Минхо не прогадал, Джисон всё-таки оттолкнул его, и на вопрос Ли: "теперь понял?", ответил с таким отчаянием в глазах: "понял". Оба поняли. Жалеть о чём-то нормально, но это остаётся где-то там, на задворках памяти, и воспроизвести всё заново невозможно - чувства не трек в плеере. Сегодня они отпустили сожаления благодаря этому поцелую. Сегодня они поняли, что им нужно на самом деле. Минхо понял, что не может потерять милого, до дрожи бесячего парня, что сейчас лежит перед ним никак не реагируя на его слова. А Сынмин застыл в его руках, потому что уже и забыл, когда последний раз Минхо был таким нежным. Не грубым придурком с языком без костей, а человеком, которого Ким когда-то полюбил. И любит до сих пор, каким бы Минхо не был грубияном. Он даже оборачивается (в этот раз Ли позволяет), чтобы убедиться, что всё в порядке, что Минхо нигде не ударялся головой. - Ты меня пугаешь. - обеспокоенно бормочет Сынмин, а Минхо хочется себе лоб рукой пробить. Это всё, что он может сказать!? Серьёзно!? Ли тут распинается перед ним, всякую хуйню ванильную порет, а он отвечает ЭТО!? Вот недоразумение... Но вся злость мгновенно испаряется, когда тёплые губы Сынмина касаются его ещё прохладных. Минхо прикрывает глаза, отвечая на поцелуй, наваливаясь сверху на Кима, руками зарываясь в светлые мягкие волосы. Бесит, сука, но Ли всё равно его любит, хоть и убить хочется такого правильного, такого милого, такого привычного. Такого, какого Минхо никому не отдаст. Иногда кажется, что они рождены лишь для того, чтобы портить друг другу нервы. - Минхо явился. - сообщает Чанбин Инне, когда она сонная выходит на кухню, потирая глаза. Решила встать раньше всех, чтобы приготовить завтрак ребятам. Порадовать их хоть чем-то. Но, видимо, Бинни встал ещё раньше. - А Джисон? - спрашивает женщина, но Со просто разводит руками. Не знает. Получается, либо Хан пришёл до того как Чанбин проснулся, либо ещё не пришёл. Придурок! Волнуйся ещё за него! - Надеюсь, всё обойдётся. - с грустью в голосе произносит Инна, доставая из шкафчика миску, чтобы замесить в ней тесто для ягодного пирога. Сынмин его любит, а женщина хочет немного порадовать парня после вчерашнего. И Хёнджина тоже, для него она сделает тефтельки. Это, конечно, не совсем подходит для завтрака, но ей хочется сделать для мальчиков что-то приятное. И она копошится на кухне, подготавливая ингредиенты для будущего завтрака, стараясь не шуметь, чтобы никого не разбудить. - Ты похожа на Саманту. Может, поэтому вы были лучшими подругами? - подмечает Чанбин, наблюдая за ней, и Инна по доброму улыбается, хотя в глазах плещется плохо скрываемая боль. Они действительно были похожи - многие так говорили. И нет, похожи не внешностью, а привычками, поступками, энергетикой. Как соулмейты. - Я рада, что хоть немного могу быть как она. И прости, что не смогла попрощаться с ней. Инна вспоминает, что так и не поговорила с Бинни об этом. Не извинилась лично - тогда её извинения передал Феликс. - Всё нормально. Я понимаю, что тебе также тяжело как и мне. Просто не пропадайте никогда из нашей с Чонини жизни. Я не могу никого из вас потерять. Инна просто кивает на эти слова Бинни. Сказать что-то в ответ и не расплакаться выше её сил, поэтому она молчит, упорно пытаясь удержать слёзы в себе. Это и её желание тоже - никогда не терять связь с ребятами, потому что семьи не должны распадаться, потому что Сем любила каждого из них. Только происходящее между ними сейчас идёт в разрез с её желаниями. Всё в этом году у них наперекосяк. - Ребята, вы уже проснулись? На кухне появляется Хёнджин, с какой-то растерянностью во взгляде смотря на них с Чанбином. Инна не понимает в чём дело, пока не замечает чемодан в руках Хвана. Уезжает, как и обещал? Женщину сразу накрывает паника. Она думает, что если он сейчас уедет, они больше его никогда здесь не увидят. - Джини, пожалуйста, останься хотя бы на завтрак. - просит Инна , беспомощно размахивая руками от волнения, чувствуя, что сейчас всё таки заплачет. "Не отпускай!" - набатом бьётся в мыслях, но Инна как никто другой понимает, что тут она бессильна. Только один человек мог бы остановить Джини, но ему, похоже, пофиг. В этот момент Инна ненавидит Джисона. - Ты уезжаешь? Почему вчера не сказал? - спрашивает ошарашенный Чанбин, с удивлением смотря на Хвана. - Не хотел вас тревожить. - Отвечает Хёнджин другу, а потом смотрит на Инну и добавляет: - Спасибо, но я поеду. Такси уже вызвал. Я напишу как доберусь, чтобы вы не волновались. И у женщины опускаются от бессилия руки. Что она ещё может сделать!? Ничего. Хёнджин быстро прощается и выходит наружу, негромко хлопнув дверью. - Не плачь. - просит Бинни, замечая слёзы на её щеках. - Я не могу... Я ничего не могу! Я не Сем! Она бы остановила, а я не могу! - Начинает причитать Инна, а потом чувствует руки Бинни на своих плечах. - Так, хватит! Ты не виновата ни в чём, ясно!? Ты не всемогущая! Ты и так делаешь для нас столько всего, что мы по гроб жизни не расплатимся! - Чанбин заставляет смотреть на него пока говорит это, а потом обнимает, крепко прижимая к себе. Инна плачет, а он просто ждёт пока она успокоится, смотря куда-то вперёд. Они скучают. Они оба ужасно тоскуют по Сем. По той атмосфере в этом доме, когда здесь была Сем. По улыбкам и смеху, что заполняли это место каждый раз, когда они приезжали. Кажется, всё это было в прошлой жизни. Далеко за гранью, куда теперь им путь заказан. Куда они не попадут больше никогда. Кажется, это всё. Хёнджин выходит на крыльцо, тяжело опускаясь на ступеньки. Вот и всё, осталось только дождаться такси, и он навсегда уедет отсюда, пусть и больно. Больно отпускать всё, что происходило здесь и вообще эти пять лет, пока он был с Джисоном. Больно забывать. Хван осмотрелся вокруг. Перед глазами даже против его воли воспроизводятся картинки из прошлого, когда они все были счастливы. Когда он был рядом с Хани, и Сем была жива. Когда никто ещё не предполагал, что будет так. И Хёнджин ладошками трёт мокрые от слёз щёки и волосы поправляет, разлохмаченные от ветра, потому что как-то неприлично показаться в таком виде перед водителем такси. Нареветься он успеет и в родительском доме, куда планирует уехать прямо сейчас. В их с Джисоном квартиру он просто не сможет даже войти - это грозит истерикой. - Детка! Хёнджин дёрнулся от неожиданности, когда его окликнул Джисон, который выскочил откуда-то из-за угла дома, встав аккурат напротив парня. Хван устало прикрыл глаза, потому что надеялся уехать спокойно, без истерик и разбирательств. Ему и так сейчас хреново. - Пожалуйста, уходи. И это не просьба - мольба. Крик души, потому что Хёнджин устал. И руки трястись начали, будто он пил до этого неделю не просыхая. Непрошенные слёзы снова собрались в уголках глаз. Что Хани ещё нужно!? Неужели мало, что Хван уже и так измучен до предела!? - Я так боялся, что ты уехал! Боялся опоздать! Пойдём! Джисон будто и не слышит - подходит близко, хватает за руку и куда-то тянет, но Хван упорно сопротивляется. Нет, он не пойдет. Он уже всё решил для себя. - Я не хочу! Хёнджин пытается вырвать свою руку из чужой хватки, но Джисон не сдаётся, с новой силой дёргая его на себя. Джисон выглядит как взъерошенный воробей - раскрасневшийся, видимо, после недавнего бега; с разлохмаченными волосами, что каштановым беспорядком торчат в разные стороны; с царапиной на щеке, невесть откуда появившейся. И смотрит умоляюще, будто от решения Хвана зависит его жизнь. - Пожалуйста, Джини! Идём! - снова просит Хан, и Хёнджин почему-то подчиняется, аккуратно вставая с крыльца и следуя за парнем, который так и не выпускает его руки. Джисон тянет Хвана к лесу, постоянно оглядываясь, потому что до чёртиков боится, что тот передумает, но Хёнджин неизменно идёт за ним. Такое облегчение, что Джини согласился! Теперь всё только в его руках. Сможет ли он сохранить их "долго и счастливо"? Точнее, доказать Хвану, что это "долго и счастливо" возможно, потому что он разобрался во всём, потому что Минхо помог ему разобраться. Потому что Ли оказался мудрее и ни секунды не сомневался в своём выборе, в отличие от самого Джисона. - Уже рассвело, поэтому здесь не будет так красиво как ночью, но у меня нет времени ждать до темна. - тараторит Хан, когда они приближаются к месту назначения, потому что волнуется, и пропускает Хёнджина вперёд. На маленькой полянке, в середине которой растёт небольшое деревце ( Хёнджин не знает его название), под этим самым деревцем растелено покрывало, рядом с которым на картонке стоят закуски и бутылка вина. По всей полянке расставлены маленькие разноцветные фонарики и воздушные шарики, которые привязаны верёвочками к небольшим прутикам, воткнутым в землю, чтобы не улетели. Дерево тоже украшено цветными ленточками и бумажными сердечками, трепещущими от ветра, как и сердце Хёнджина в груди, только совсем не от ветра. - Зачем!? - свой голос кажется каким-то чужим, больше похожим на скулёж побитой собаки. Тело вдруг становится ужасно тяжёлым, ноги перестают выполнять свою функцию, и Хёнджин падает прям на землю, не стесняясь своего отчаянного крика, переходящего в громкий плач. Он всё-таки не сумел сдержать истерику, она как ураган вырвалась наружу. - Потому что я люблю тебя! Эй, ну что ты? Что ты, глупый? Джисон мгновенно оказывается рядом, обхватывая ладонями щёки парня, заставляя посмотреть на себя. Сказать, что он испугался - ничего не сказать. У Хёнджина и раньше случались истерики, потому что он у Джисона дурачок неуравновешенный, но именно сейчас почему-то стало ужасно страшно. Страшно, потому что Хван в таком состоянии мог сейчас оказаться далеко от него, если бы уехал. Если бы Джисон не успел. - Я... Ты...Что... - Хван не может и пары слов связать - голос не слушается, и новые рыдания сотрясают тело. Он сейчас такой уязвимый, что одно неверное слово может разрушить до конца и так воспаленную психику. Поэтому Джисон целует нежно, трепетно, прижимая к себе всё ещё трясущегося от истерики парня. И теперь это ТЕ губы. Не губы Минхо, которые показались чужими, а те самые - привычные, любимые, пусть и солёные от слёз. Жаль, что для того, чтобы понять это Джисону потребовалось так много времени. Жаль, что за столько лет он так и не научился анализировать свои чувства, и пришлось почти потерять Хёнджина, чтобы кое-что понять. Чтобы произнести это вслух без преувеличения и сомнения. Чтобы повторять эти "я люблю тебя" после каждого поцелуя, который он подарит Хвану на этой поляне, будто закрепляя, будто боясь забыть вкус этих губ. А ещё вспоминается Минхо, который помогал украшать поляну, пообещав в случае провала натянуть Хану глаз на жопу, аргументируя это тем, что "я зря тут с твоими шариками-фонариками пол ночи ебался что-ли!?". Джисон ему правда благодарен. Минхо хороший человек, хоть и характер у него не сказка. - Ты что-нибудь понимаешь? - спрашивает Мина у Кристофера, когда на завтрак Минхо и Сынмин спускаются вместе и вообще ведут себя так, будто вчера ничего не было. И ладно Минхо, он всегда был со странностями, но Сынмин явно не стал бы подыгрывать. Значит, помирились? И когда успели? - Понимаю, что у нас вчера, похоже, были массовые галлюцинации. - подшучивает Чан, который, в принципе, так же немного ошарашен. Ещё странно то, что Джисона и Хёнджина до сих пор нет - они куда-то ушли, оставив лишь чемодан Хвана на крыльце. Крис очень надеется, что у них всё в порядке, а не кто-то кого-то убил и в этот момент зарывает где-то в лесу труп. Хотя, это можно было предложить, если бы Минхо и Сынмин внезапно пропали. Вот у кого экспрессивные отношения, иногда граничащие с безумными. И, наверное, у них всё по настоящему, раз эта пара до сих пор не распалась. Значит, и такая любовь имеет место быть. - А вот и мы! - на кухню выходит Чонин старший, ведя за ручку малыша Чонини, которого Бинни тут же усаживает к себе на колени, чтобы покормить, но Инна перехватывает ребёнка, на возражения Со отвечая, что она уже покушала и ей несложно поухаживать за малышом, пока парень ест сам. Чанбин благодарно улыбается и хлопает ладошкой по стоящему рядом стулу, приглашая присесть Чонина старшего, который тут же плюхается на указанное ему место, приобняв Со за плечи. Маленькая обезьянка. Чанбин даже думает забрать Яна с собой в Америку, когда тот окончит учёбу, потому что они поседеют друг без друга. Чонини всегда был для них с Самантой как младший братик и расставаться надолго совсем никакого желания нет. Ни с кем из этих ребят расставаться желания нет. Особенно сейчас, когда он снова чувствует здесь спокойствие. Когда они просто болтают и смеются за завтраком, договариваясь после погулять в лесу. Когда такое ощущение, что Сем жива. Что она с ними, но просто вышла куда-то на несколько минут и совсем скоро вернётся. Забежит в дом ярким солнечным лучиком, обнимет Чанбина за шею и присоедится к их разговору. Тогда бы он был счастливее всех на свете. У него было бы всё. А пока у него есть ребята, маленький сын и воспоминания о самой прекрасной девушке, что подарила ему любовь. ГОД СПУСТЯ: - Наконец-то вы приехали из своей жопы мира! - подкалывает Минхо, когда Чанбин, уставший с дороги, выходит из машины. И чего этот говнюк такой злопамятный? - И я рад тебя видеть! - приветствует Со, обнимая друга, которого не видел с Рождества. Маленький Чонини выпрыгивает за отцом, принимаясь тискать подбежавшую к ним собачонку, пока старший приводит в порядок заднее сиденье автомобиля, которое они всё закидали чипсами и кукурузными палочками пока ехали. Чанбин иногда думает, что эти двое просто потерянные во времени братья близнецы - настолько похожи характерами. - Приехали! Ребята, они приехали! - вопит Джисон, перед тем как повиснуть на Чанбине, что стоял ближе всех. Следом выскочила Инна, счастливо улыбаясь. Такая же красивая как на Рождество, когда она весь вечер блистала в своём шикарном синем платье, которое для неё выбрал Ликс. - Э, блядь, вы его задушите! И Кками отпустите, изверги! - ругается Минхо, когда встречающих становится слишком много и они все виснут на Чанбине как блохи на паршивой собаке. Кстати, собака у них тоже имеется, правда, не паршивая, а вполне себе ухоженная, потому что Хёнджин её лелеет больше, чем Джисона. Во всяком случае, самому Джисону иногда так кажется и он дуется, но волшебный поцелуй Хёнджина заставляет забыть все обиды. Тем более, Хан сам купил эту собаку, чтобы порадовать своего парня, и пёсель ему вполне нравится. Сейчас этого самого пёселя Минхо отбирает у Кристофера, Сынмина и Чонина старшего, что душат друг друга в объятиях, захватив и бедное животное. Собачка тут же облизывает лицо Ли, пока предоставляется такая возможность, потому что обычно этот вредный человек не позволяет Кками лизаться. Минхо же думает, что, наверное, нужно уступить Минни и купить ему тоже собаку, потому что Ким уже весь мозг ему прогрыз, увидев собаку Хвана. - Эй, как ты вырос! Такой большой! А у нас для тебя уже и невеста имеется, правда, она сейчас спит и ещё писается в памперсы, но она вырастет и будет красавицей как её мама! Крис присаживается рядом с малышом Чонином, а тот прячется за ноги папы, смущённо улыбаясь. Теперь он ещё больше похож на Сем. - Эй, наша дочь только недавно родилась, а ты уже от неё избавиться хочешь?! - притворно злится Мина, со смехом ударяя мужа легонько по плечу кулачком. Уже мужа, потому что они расписались осенью, незадолго до рождения Сохи. - Я вообще-то забочусь о будущем нашей дочери! Кто, если не Чонини? Чан поднимается на ноги, приобнимает жену за плечи, целуя её пушистые волосы, которые она недавно завила. Мина закатывает глаза. Заботится он! - Было бы круто! - поддерживает Криса Чанбин и тот даёт ему пять. Действительно, было бы здорово, но пусть дети хотя бы станут друзьями, а потом сами решат, с кем хотят соединить жизни. Это сугубо личное решение каждого, не родителям выбирать. - А давайте выпьем за встречу! - предлагает Сынмин, который уже успел метнуться в дом и вернуться с бутылкой вина и одноразовыми стаканчиками. - А чего бокалы не принёс? - спрашивает Минхо, когда получает свой стаканчик. Ким смотрит на него взглядом аля "ты дурак или да?". - Я тебе осьминог что-ли столько бокалов тащить!? Не барин, обойдёшься! - бурчит Сынмин, наливая вино себе последнему. Минхо фыркает, но всё же притягивает своё недоразумение к себе поближе, а тот и не возмущается. Чего возмущаться, если твой парень Ли Минхо и ты уже ко всему привык, даже если вы орёте и бьёте посуду, а через десять минут уже целуетесь, срывая друг с друга одежду? И практика показывает, что в таких случаях секс просто до безумия крышесносный и все обиды после него забываются в раз. - У меня есть тост! Давайте выпьем за Сем. За то, что нам удалось узнать её. За то, что она была у нас. За Саманту. Ликси поднимает стаканчик над головой, вытягивая руку, будто Сем может это видеть. - За Сем! - тут же соглашаются остальные, повторяя его действие, и каждый выпивает свою порцию вина. За девушку, которая навсегда останется с ними. В их памяти. В их сердцах. Которая навсегда будет их светлым незаменимым солнышком. Они не забудут. И они каждый год будут приезжать в этот дом, в котором осталась её частичка, чтобы стать ещё ближе друг к другу, чтобы сохранить их "долго и счастливо". Они же встретились однажды, чтобы никогда не расставаться.