Пташка

— Вы знаете, что Вы натворили, принцесса? — этот грубый голос всегда был пропитан насмешкой и ядовитой злостью, сколько бы раз она его не слышала. — Вы понимаете, какой совершили грех? Атанасия опустошенно подняла голову, ее драгоценные глаза давно обесцветились. В них не было ни боли, ни отчаяния. Стоя на коленях перед герцогом, она спокойно сносила каждое ругательство и обидное слово. Ее сердце уже ничего не могло сломать. Просто нечего было. Хрупкое и мягкое сердце нашпиговали клинками, разрывая и раскидывая маленькие кусочки в разные стороны. Даже, если бы мужчина и хотел задеть ее за живое, у него бы не получилось. — Я этого не делала, — произнесла принцесса. — Я этого не делала… Роджер сильно закусил губу и жестом отослал рыцарей за дверь. В небольшой комнате для аудиенций остались только они вдвоем. Герцог обошел ее со стороны, наблюдая за тем, как девушка, преклонив голову молчит. Ее плечи дрожали, но она не издавала ни звука, продолжая настаивать на своем, когда он того требовал. — Принцесса Атанасия, — как вдруг, его тон и манера речи изменилась. — Прежде чем продолжить толдычить об одном и том же, послушайте то, что я сейчас скажу. Атанасия сжала ладони в кулак, но послушно кивнула. Выбора у нее не было, бессмысленно было пытаться отказываться или рискнуть встать и уйти. Даже имея статус принцессы, никто бы ее не послушал. Рыцари, что схватили ее и держали взаперти в комнате до выяснения всех обстоятельств, притащили ее сюда по приказу герцога. Как только она попытается выйти, ее просто силой затащат обратно. — Виновны Вы или нет, не имеет значения, — встав позади нее, Роджер свысока наблюдал за ней как стервятник. — Мы оба знаем, что Его Величество не поверит Вам, даже имей Вы сотни доказательств. Принцесса сгорбилась и хныкнула. Как бы ей не было обидно, но это была правда. Отец никогда не любил ее и не доверял. Даже когда ему сообщили о случившимся, он не пришел к ней и не спросил, что случилось. Он оставил все как есть, будто бы, негласно принял решение о ее судьбе. Она вспомнила Дженнет. Ее милая сестренка… За что ей это все? Разве столь прекрасный ангел заслуживает быть убитым?.. Это неправда, всё это, наглая ложь… — Если Вы признаете свою вину, я смогу Вам помочь, но для этого, мне нужно, чтобы Вы сказали всего лишь одну небольшую фразу: «это сделала я». Вот и все. И я клянусь, Вашей жизни ничего не будет угрожать. — Герцог, — она потерянно разглядывала плитку под собой, боясь рискнуть голову. — Но разве… Настоящий убийца не решит это повторить?.. Что если он снова попытается убить принцессу Дженнет?.. — Я позабочусь о ее безопасности. Как только, Вы покинете Обелию, Иджекил не будет от нее отходить ни на шаг, — почувствовав, как девушка начинает медленно, но верно соглашаться с ним, он решает добить. — Ваше Высочество, Вы же сами понимаете, что сейчас, мы не сможем найти доказательств Вашей невиновности. Ведь это Ваши служанки подсыпали яд в чай принцессы Дженнет. Если бы… Это были служанки Дженнет, Вас бы вряд ли обвинили, понимаете? Не выдержав, Ати расплакалась. — Д-да… — Каково будет Вашей сестре, узнай она, что именно Вы желаете ей смерти? Сможете ли Вы жить во дворце, где будут Вас все ненавидеть до конца Ваших дней? — он обошел ее и встал прямо у нее ног, слушая, как она буквально стонет от душевной боли. — Разве не лучше будет для всех нас, если Вы покинете дворец и будете жить вдали от того места, где Вас никто не любит? — Тогда… Что же мне делать?.. Герцог довольно ухмыльнулся, но быстро припрятал в уголках своих губ заметную радость от выбранного ею решения. Он умело сыграл сочувствие и печаль, слегка хмуря брови. — С сегодняшнего дня, принцесса Атанасии больше нет, — он протянул ей руку с небольшой коробочкой. Атанасия неуверенно взяла ее в руки и открыла. Внутри, оказалось простенькое кольцо из серебра со странной гравировкой. Она вытащила его из небольшой подушечки. — Что это?.. — Ваше спасение, принцесса, — твердо произнес Альфиос. — Это магический артефакт, который позволит Вам спрятать свои драгоценные глаза. Вы сможете жить как обычный человек, если постоянно будете его носить. С Вашими талантами, знаниями, Вы с лёгкостью сможете найти себе место, согласны? Но не с характером. Этот мягкотелый и наивный ребенок, боялся даже лишнее слово произнести, не то, чтобы думать. Будь она не столь простодушна и щедра, могла бы стать для него самым опасным и серьёзным соперником в борьбе за трон. «Какое счастье, что Его Величество возненавидел тебя так сильно, что даже смотреть на тебя ему тошно», — подумал он, позвав рыцарей. — «Полюби он тебя — умного и дотошного ребенка, я бы давно попрощался с головой». — Отныне, Вы — Ати, — он надменно посмотрел на нее. — Простолюдинка не может носить имя, связанное с вечностью, поэтому, оставим только три буквы от Вашего прошлого имени. Ати — как кличка для бродячей собачки, которую из жалости подкармливают соседские дети. Это так унизительно и низко для принцессы, что наизусть знала этикет и мораль. Она могла с легкостью процитировать философа или строки из многолетнего исследования, объяснив значимость научного открытия. Она всю жизнь пыталась доказать, что достойна своего имени, своей семьи, и что в итоге? Ее буду называть и окрикивать именем домашней зверушки. «Все, что мне могли оставить — имя, но и то забрали… Единственное, что осталось от моей мамы…» Атанасия стыдливо прикусила губу, пытаясь сдерживать накатывающую истерику. Глаза так сильно болели и высохли, что, казалось бы, ей нечем уже было плакать. Слез не осталось, лишь острая боль, раздирающая ее тело и душу. Она покорно кивнула, безмолвно подчиняясь каждому решению герцога. — Наденьте кольцо, — властным тоном произнес Роджер. — Вам пора в путь, не будем задерживать карету. — Позвольте попрощаться с моей няней… — тихо прошептала она, опуская голову, выражая свое глубокое почтение. — Я не возьму ничего, ни вещей, ни людей, просто позвольте мне ее увидеть… — Исключено, — отрезал тот. — Хотите, чтобы все убедились, что Вы в сговоре со своей прислугой и вместо Вас, казнили ее? — Разве герцогу… — Довольно, надевайте кольцо. Атанасия, ошарашенная и напуганная до смерти, наконец поняла, в какой тупик себя загнала. Но было поздно отступать, бежать и кричать, она опоздала. Единожды, ее топазовые глаза встретились с его — тигрово-желтыми. Мужчина на мгновенье оторопел, почувствовав, как его обжигает от горьких чувств на гранях этих прекрасных глаз. Даже в таком виде, разбитой и отчаянной, она выглядела как лесная нимфа, сошедшая со страниц сказок. «Теперь я понимаю, во что влюбился Иджекил,» — подметил он. — «Чем скорее, я избавлюсь от нее, тем скорее он забудет и полюбит Дженнет. Как бы того не хотел». Атанасия покорно надела кольцо и зажмурилась, почувствовав странное давление внутри головы. Проморгав, она потерла глаза и подняла подбородок вверх к подсвечникам, что стояли за спиной герцога. Ее глаза стали карими. Без граней, без ценности. Пустышки. Волосы потемнели, а кожа слегка стала смуглой. Из прекрасного лебедя, она превратилась в гадкого утенка. — Давайте больше никогда не встречаться, принцесса. Пусть это будет наш последний разговор. Двери позади нее распахнулись. Незнакомцы кратко кивнули Роджеру и подняли девушку с колен, накидывая плащ на нее. Они безмолвно указали ей на выход и толпой вывели из дворца через черный ход, направляясь к невзрачной карете. Ати послушно следовала за ними, но лишь на мгновенье, обернулась. Обелия — ее родной дом. Место, где она родилась и выросла, но была совершенно одинока и опустошена. С самого рождения, она была заперта в Рубиновом дворце, среди алчных слуг, что бесстыдно разграбили некогда прекрасный и красивый дворец наложниц. Она как редкая экзотическая птица, которой держали лишь ради престижа и полноты коллекции, но никогда не восхищались, держа золотую клетку прикрытой толстым бархатным полотном. Она не знала какого цвета солнце, каково его тепло на вкус. Она могла лишь радоваться, наблюдая, как старшая сестра довольно танцует под его лучами, довольствуясь всеобщей любовью. Ей же, оставалась тусклая луна, что изредка одаривала своей любовью. Клетка наконец распахнулась. Грубые руки, схватили ее и вытащили из привычного небольшого домика, швыряя на пол. Она не умела летать — не могла. С рождения, ей обрезали крылья, боясь, что она сможет выбраться и сбежать. А сейчас… Если птица не может летать — она погибнет. Кажется, с самого ее рождения, все ждали то страшное мгновенье, когда она испустит свой последний вздох. Умереть как простолюдинка Ати… Нежели, как нелюбимая принцесса Атанасия де Эльджео Обелия. Какая участь страшнее и ужаснее? Уже не важно. Ее жизнь всегда была и будет хуже любой смерти.