— Для него человеческая жизнь всего лишь игрушка.
— Он избавился даже от дальних потомков императорской крови Сиодон…— Что же с нами будет?..
Это вовсе не корабль для беженцев — это вовсе не отсек для перевозки людей. Чтобы император позволил ей жить размеренной жизнью на окраине Обелии после смерти любимой наложницы и отравления любимой дочери?.. На что она надеялась, когда соглашалась?..«Радуйся, Атанасия! Черт возьми, радуйся тому, что смогла выжить!»
Она должна быть благодарна уже за то, что Лилиан не наказали, а просто вернули обратно домой, не сослав вместе с ней в чужую страну. Сердце Ати не выдержало бы, если бы ее Лили — милая и добрая няня, аристократка и уважаемая женщина, так низко пала. Принцесса не хотела тянуть на дно человека, которому была обязана жизнью. Йорк была достойна чего-то большего, чем жизнь изгнанной графини, служащей рабыне. Нет ничего более унизительного для принцессы великой империи Обелия, что всю жизнь старательно училась и трудилась на благо своего отца и империи, стать наложницей для императора соседнего государства. «Даже не невестой или женой — простой наложницей, каких у него может быть десятки, а то и сотни. Насколько хватит интереса у этого мужчины? Что со мной будет, когда я ему наскучу?..» Пусть проживет долгую и спокойную жизнь в графской резиденции своего отца, подальше от дворцовых интриг. Ати прекрасно понимала, что няне нелюбимой принцессы дадут самую маленькую пенсию, которой наверняка, едва хватит на самую невзрачную и тихую старость, но это было все, что она могла ей дать. Атанасия была разбита, сломлена решением отца — человека, которого она любила и уважала, чьи слова для нее были законом, которым она беспрекословно подчинялась, даже если это задевало ее сердце и душу, оставляя кровоточащие раны. Она верила, что отец услышит ее, поймет, что она не стала бы пытаться отравить сестру, но похоже, она ошибалась. Мысли, что она годами прогоняла прочь, боясь породить в себе ненависть или обиду к отцу, цеплялись друг за друга, превращаясь в хаотичную массу сдавленных эмоций, что постепенно оседали на сердце, тяготя его. Она годами старалась не задаваться глупыми вопросами, давить как мух ревностные и завистные обиды в сторону старшей сестры, не обращать внимания на ненависть прислуги, которая откровенно издевалась и измывалась над ней с самого детства. Но сейчас, у нее не получалось контролировать собственные эмоции, сунув их в дальний ящик. Становилось только хуже. Оконченная мысль находила отголосок в следующей, сплетаясь узлами вокруг тонкой шеи девушки. Атанасия задыхалась от переизбытка чувств. Атанасия задыхалась от правды. Атанасия плакала, глотая воздух ртом постепенно теряя сознание. Лишь на утро следующего дня, корабль причалил к порту. Незнакомцы вытащили их на улицу и заставили вставать в несколько рядов и стоять на месте. Незнакомая пожилая женщина, держась за позолоченную трость, хромая на правую ногу, деловито рассматривала прибывших. Одетая в очень дорогие шелка, расшитые странным цветочным узором, она проходила каждый ряд, тыкая пальцем, определяла куда отправить человека. «Это…» — услышав разговор между незнакомцами, Атанасия опешила. — «Так значит вот кому меня отдал отец…» Когда очередь дошла до Ати, женщина подошла к ней и грубо схватила за лицо, крутя его в разные стороны, словно оценивала девушку как оценивали фермеры скотину. Принцесса не смогла издать и тихого писка, до смерти испугавшись такого отношения к себе. — Зубы вроде целые… Шрамов нет, — нагло потянув подбородок вниз, она осмотрела состояние зубов. — Не та ли девчонка, про которую ты без умолку болтал? — Она самая, госпожа, — подтвердил торговец стоявший за спиной. — Это подарок от империи. — Неужели? — убрав грубую ладонь с ее лица, женщина цыкнула языком, приглушенно смеясь. — Я ожидала чего-то большего от Обелии, нежели какую-то деревенскую девчонку из захолустья. Такую еще надо умудриться найти в столь богатой и великой стране. Не посчитает ли император это плевком в лицо? — Госпожа… Не поймите меня неправильно, я вовсе Вас не обманул, — пошел на попятные мужчина. — Я хотел привезти ее как полагается и показать всю красоту на предстоящем банкете, но… Это вызвало бы много ненужного шума. Мой человек не может напрямую совершать такие сделки прямо под носом императорской семьи и аристократии, что их поддерживает. Поверьте, она Вас не разочарует, повелитель будет доволен и подарит Вам целый мешок золота, если Вы отправите ее прямиком к нему в покои. — Если он захочет впустить в свои покои такое. — Да даже если нет, Лукреция может просто ее показать, а он и решит, как с ней поступить. — И то верно, — довольно ухмыльнулась женщина. — Твой человек дал указания о ее дальнейшей судьбе? — Насчет этого, — он нагнулся к ее уху, как вдруг, раздался громкий крик. — Отпустите! Я не хочу, я против! Я не хочу служить во дворце! Уж лучше свинопасом! — кричал мужчина, пытаясь выбраться из рук стражи. — Я не буду служить этому недо-фейри! — Стража, немедленно угомоните его! — воскликнула калфа, громко стуча тростью по плитке под ногами. — Не хватало нам еще этого! Руфус, что встал?! Угомони его! Торговец резко подорвался с места и рванул к бунтарю, помогая страже. Женщина, обернулась и снова начала ее рассматривать, разворачивая, заставляя вытянуть руки и ноги. Пока наконец не заметила кольцо. Принцесса съежилась, потея, когда калфа ухватилась за него и прокрутила на пальце. Она недовольно цыкнула языком и хотела снять его, сдернув, но осеклась, притянув ладонь поближе к лицу. Она опешила, вовремя опомнившись и вспомнив что-то очень важное. Ее лицо менялось слишком быстро и часто, чтобы Ати успела хоть что-то понять и сопоставить. После недолго молчания, калфа наконец отпустила ее. — Если этот идиот соврал, Иггдрасиль утащит тебя гнилыми корнями на тот свет, — выругалась она себе под нос. — Надеюсь, ты девчонка не глупая и не будешь создавать мне проблем, верно? Атанасия не знала что ей сказать. Она оцепенела от холодящего душу ужаса, когда карие глаза, въелись в подкорку, выскребая все мысли и чувства в один миг. — Чего молчишь? Язык проглотила? — Госпожа, она не знает сиодонский. — Какое счастье, меньше знает — крепче спит, — Атанасия парализовало от ужаса, когда она поняла на что намекает незнакомка. Тошнота подкатывала к горлу, ноги дрожали, норовя вот-вот осесть на пол, но она держалась, пересиливая себя, боясь раскрыть неудобную правду для заговорщиков. «Что они хотят со мной сделать?..» — толдычила девушка, представляя, что могут сделать эти люди, если догадаются, что она понимает о чем они говорят. — «Принцессе положено знать множество языков. Мой учитель отчитывался перед отцом о моей успеваемости, так почему же, он соврал императору Сиодон?..»Знал ли он вообще, куда ее сослали в качестве наказания? Или же… Ее ссылка — не его решение?