who am i

— Эй, — Хэнк окликнул андроида, бросая ему ключи от машины. — Поведёшь. Отвези меня в бар «Джиммис». Сами можете ехать куда угодно… Мне надо выпить. — Но лейтенант, сейчас только 16:50, до конца рабочего дня ещё два часа, и мы могли бы успеть в участок, чтобы… Андерсон свирепо уставился на Коннора и прорычал. — Отвезёшь меня в «Джиммис» и катись куда хочешь, усёк? — Но… — начал было Коннор, но Софи с силой пихнула его в бок локтем, и плюхнулась на заднее сидение. Сил и желания слушать перепалку Хэнка с андроидом у неё не было. — Престон, кстати, отвези домой. Больно она бледная, — велел он Коннору. Тот кивнул и завёл автомобиль. Машина покатилась по направлению к центру. Мимо замелькал не по-осеннему тёплый Детройт, усыпанный золотыми листьями. Местами уже прелыми от прошедших недавно дождей. Ко всеобщему удовольствию, зима в Детройт не торопилась. Всё вроде бы было неплохо и стоило радоваться тому, что девиант нашёлся так легко и быстро, но внутри у Софи поселилось какое-то щемящее чувство жалости к Зои и той девочке-андроиду. В голове всплыл разговор с Коннором на месте преступления. — Что с ней будет теперь? — спросила она Коннора, как только они вышли из дома, наблюдая, как Зои смирно садится в полицейский фургон и за ней закрываются двери. — Для начала её допросят. Нужно выяснить, кто совершил убийство. А потом деактивируют, будут анализировать её биокомпоненты, чтобы обнаружить возможные причины возникновения девиации. А потом… возможно, спишут и отправят на свалку, — равнодушно произнёс андроид, подкидывая вверх монету. Софи поджала губы. — А если она не убивала никого? — Её деактивируют, Софи, — снова сказал он, но уже медленней, словно она была маленькой несмышлёной девочкой, до которой не доходила какая-то совсем очевидная истина. Коннор прекратил играть с монетой, сунув её в карман чёрных джинсов. — Она девиант, угроза безопасности людей, других андроидов. Политика «Киберлайф» в борьбе с девиантами только одна. Мы должны их вычислять и устранять. Чувство сострадания к андроиду, сначала показавшееся ей справедливым и логичным, теперь всё больше пугало. Ей стало страшно, ведь на деле стоило бы жалеть погибшую семью, там были дети… Она едва слышно застонала и, откинувшись на спинку стула, закрыла глаза. Перед глазами снова возникли тела убитых. Софи замутило. Коннор остановил машину возле неприметного раздолбанного здания с обшарпанным фасадом. Неоновая вывеска, цвет которой отдалённо напоминал фиолетовый, то и дело моргала. Сложно было представить, что здесь вообще могло находиться какое-то заведение. Во всяком случае приличное. Хэнк вышел из машины и направился к входу. — Бывайте, — он поднял руку вверх, прощаясь, и исчез за дверьми бара «Джиммис». Софи, сначала безучастно наблюдавшая за ним, вдруг вскочила, схватив с сидения сумочку, и стала выбираться из машины. — Куда ты? Лейтенант Андерсон велел отвезти тебя домой… — Я тоже хочу выпить, — бросила она через плечо. — А ты? Пойдёшь? Коннор, вероятно, поразмыслив о чём-то своём, кивнул. Вышел из машины и закрыл её. Несмотря на ужасный внешний вид и общее ощущение заброшенности снаружи, в баре оказалось довольно много людей. Очень разномастная компания: старые байкеры, работяги, была парочка копов, несколько молодых парней в форме мелких клерков, которые стеклянными глазами таращились в экран телевизора. Хэнка нигде не было видно. Коннор и Софи устроились в самом дальнем углу бара. Неопрятного вида официантка с выжженными дешёвой краской волосами и местами размазанным макияжем (по виду Софи предположила, что наверняка та употребляет) бросила им на засаленный столик два потрёпанных меню, и уставилась, без стеснения разглядывая их. — Мне виски, отдельно лёд и маленькую бутылку колы, пожалуйста, — после недолгого изучения меню откликнулась Софи. — А ему, — официантка невежливо кивнула в сторону Коннора. — Спасибо, ничего не нужно. — Глянь, — протянула она, и на накопленных малиновых губах появилась презрительная ухмылка. — Ты чё этот, что ли… андроид? Софи нахмурилась, а женщина тем временем продолжила: — Шли бы вы отсюда, слышь… А то я это, хозяину пойду расскажу, так он мигом вас того…проблем не оберётесь. У нас тут это, приличное заведение, и таким чудикам сюда нельзя… — Мы из полиции, — рявкнула уставшая и до предела раздражённая Софи, помахав удостоверением у официантки перед носом. — Принеси мне мой виски и катись отсюда на хрен…иначе проблемы будут у тебя. Женщина недовольно скривилась больше прежнего, и что-то пробубнив себе под нос, убралась прочь от их столика. Софи отыскала глазами колченогую вешалку, сняла свой тренч, оставшись в свитере и брюках. Она подкатала рукава, обнажая тонкие запястья. — Прекрати так пялиться на меня, — смущённо произнесла Софи, отпив из стакана. — Прости, я просто не совсем понимаю, зачем мы пришли в бар, и что тут следует делать. Девушка весело усмехнулась. — Нуу, обычно в бар люди приходят, чтобы отдохнуть, поболтать, повеселиться, ну знаешь, — она изобразила, будто бы танцует. Коннор едва заметно улыбнулся. — Но ты ведь не веселиться пришла, да? — Нет, Коннор, — она в мгновение посерьёзнела и отвела взгляд. — Я просто хотела выпить. Сегодня был… сложный день. Даже так: «чертовскихреновыйсложныйдень». — Душновато тут, — неловко подытожила она, скользя глазами по собравшейся в баре публике. — А вон и Хэнк… Девушка кивнула в сторону самого дальнего края барной стойки. Коннор хотел было что-то сказать, но Софи его опередила: — Не стоит, поверь, — она отхлебнула из стакана, принесённого официанткой, и немного поморщилась. — Долгая история, но ему и впрямь сейчас лучше побыть одному. Софи откинулась на спинку стула, чувствуя, как после очередного глотка виски по телу разливается приятное тепло. Коннор сидел молча, сверля её взглядом пронзительных карих глаз. Софи на мгновение встретилась с ним глазами, но тут же их отвела. — Откуда у тебя это? — Что? — не понимая, о чём речь, переспросила девушка, продолжая вертеть в руках стакан с алкоголем. — Эти гематомы. На запястьях, — Гематомы… Чёрт, Коннор, ты в курсе, что есть вещи, о которых не стоит спрашивать малознакомых тебе людей в лоб? — зашипела Софи, собираясь закрыть рукавами те места на руках, где остались отпечатки огромных лапищ Роба. Во время их ссор он просто обожал хватать её за руки, выкручивая их. Ему кажется даже нравилось, как она кричала, как просила, чтобы он перестал. Она молниеносно опрокинула в себя стакан виски. Андроид перехватил её руку, не давая этого сделать. — Кажется, ты попала в неприятную историю, Софи, — заключил Коннор, не переставая смотреть ей в глаза. Её вдруг отчего-то обожгло обидой, которая смешалась со стыдом. На глазах выступили слёзы. — Да ты охренел! Она резко выдернула руку, вскочила из-за стола и бросилась к выходу. Горло сдавило до боли от подступившего комка слёз. Руки дрожали, пока она неистово рылась в сумке в поисках пачки сигарет. Она злилась на Коннора, задающего такие неудобные вопросы, бьющие точно в цель, за его внимательность, и ещё она злилась на себя за свою бесхарактерность. Отыскав в сумочке сигареты, она чиркнула спичками и закурила. Дрожь понемногу начала отпускать, она медленно выпустила дым изо рта и прикрыла глаза, слушая, как начавшийся внезапно осенний дождь барабанит по навесу над баром. — Прости, — она не слышала, как андроид вышел вслед за ней. Коннор накинул ей на плечи её плащ. — Моя программа социализации предусматривает безоговорочную честность и прямолинейность, я не запрограммирован на… — … такт? — она усмехнулась, затягиваясь сигаретой и по-прежнему не глядя на него. — Честность — не лучшая штука в реальной жизни, Коннор. Иногда лучше соврать, сделать вид, что не заметил… — Но не заметить это было бы неправильно, ты не считаешь? Так не должно быть, любое насилие — неправильно и противоестественно. И если у андроидов проявление насилия — это следствие программного сбоя, то у людей… — … оно просто заложено в людях на генном уровне, оно у нас в крови, Коннор, — снова перебила андроида Софи. Она грустно рассмеялась, снова затягиваясь. — Я очень завидую тебе, ведь ты живёшь в идеальном мире, где есть только ноли и единицы, чёрное и белое, да и нет, добро и зло. Но в реальной жизни всё не так, всегда есть полутона, знаешь, всегда есть какие-то «но». У вас это называется девиацией, а для людей — это обыденность длиною в жизнь, — она потушила сигарету. — Слушай отвези меня домой, а. Они молча сели в машину. Ночной город, мокрый и блестящий неоном, проплывал за окнами машины. Он плыл, растекался, искрился, смеялся сотнями тысяч нетрезвых голосов, доносящихся из таких же убогих грязных баров как тот, пах бензином и фастфудом вперемежку с осенней листвой и озоном, плакал одинокими надрывными голосами в пустых серых квартирках, блистал роскошью бутиков и царапал взгляд непроглядной бедностью. Ему, откровенно говоря, было всё равно на боли и страдания, радости и победы своих обитателей. Он просто был. Был под этими серыми грязными облаками, был на этой истощённой земле уже почти сотню лет и будет здесь тогда, когда не будет никого. Она закрыла глаза, в надежде, что это хоть немного замедлит взбудораженный алкоголем мозг. — Я ведь ненавижу его больше всего на свете. Роба, Роба ненавижу, — слова сами собой вырвались, и она продолжила говорить, всё ещё не открывая глаз. — Каждый раз, после очередной ссоры, я думаю, что это было последней каплей, что вот теперь я точно уйду. Но потом боль затихает, заживают синяки и ссадины, и кажется, что не все так уж плохо, что он не такой уж плохой. Иногда я даже думаю, что люблю его… Она открыла глаза и повернулась к андроиду. На его лице, серьёзном и сосредоточенном, вспыхивали и угасали отблески фар встречных машин, фонарей, витрин. Однако Софи знала, что он слушает. Диод на виске мерно мигал золотисто-жёлтым. — Не думай, что я больная просто… просто Роб был первым и единственным мужчиной, который обратил на меня внимание с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Другой любви я не знала, и не знаю, как это может быть иначе… — она закрыла лицо руками и застонала. — Чёрт, что я несу? Мы все определённо больны… Коннор? — Да, Софи? — он на мгновение оторвал взгляд от дороги и посмотрел на неё. — Что… что ты почувствовал, когда сегодня андроид застрелила ребёнка? — Она не ребёнок, Софи, — он снова смотрел прямо перед собой на пролетающие мимо машины. Они выехали на шоссе. — Во всяком случае, она ненастоящий ребёнок. Машина. Симуляция. — Чёрт, ты не можешь говорить так… Она же выглядела, как настоящий живой ребёнок… Боже, Коннор, но хоть что-то же ты почувствовал?! Андроид ощутил едва ощутимый укол совести. — Мне жаль, Софи. Правда, жаль. — Я первый раз видела… такое. То есть, понимаешь, я видела трупы, видела, как стреляют в людей. И думала, что когда умирает… — … отключается, — осторожно поправил Коннор. — Да, отключается. Когда отключается андроид, ты не чувствуешь ничего, ну знаешь, будто бы у тебя тостер сломался, но это не так. Мне было… — она запнулась, подбирая слова. — Мне было больно за девочку и за… Зои. Им было страшно… Коннор молчал. — А ты… боишься смерти? — Я машина и не могу умереть… Софи открыла было рот, чтобы возразить что-то, но он её опередил с ответом: —…но я не хотел бы отключаться. Во всяком случае не сейчас, не закончив расследование. Служебная машина остановилась у дома, где жила Софи. Она быстро взглянула на тёмные окна. Вероятно, Роб спал или свалил куда-то со своими дружками. — Ну я пойду? Андроид кивнул. Она вышла из машины и направилась к дому, когда Коннор, вышедший из машины, окликнул её негромко. — Слушай, я… — он словно бы замялся, подбирая слова. — Я хотел сказать, что, если тебе понадобится моя помощь. Любая помощь. Ты просто можешь связаться со мной. Она улыбнулась.