***
Влетая в комнату, едва не врезавшись в косяк, он замечает его сразу же. Давится накрывшей с головой тревогой и оправдавшими себя худшими опасениями, а после порывается вновь, и ставшие ватными ноги сами несут его к согнутой фигуре у кровати. Джордж падает рядом, больно врезаясь коленями в пол, и судорожно старается взять себя под контроль – в особенности, объятые дрожью руки. Сжимает чужое плечо, другой обхватывает у поясницы, стараясь отнять от точки опоры, теряется от смеси душащих чувств. Тянет на себя, окликает парня, не узнает свой голос, когда восклицает: — Дри-.. Клэй!! Ты слышишь меня?!.. Из-под маски вырывается неровный хриплый вздох и именно этот едва слышимый звук – то, за что цепляется Джордж, стараясь не думать об алых разводах на полу; не думать, насколько податливо тело сейчас в его руках.. — Что случилось? Господи, Клэй.. Пожалуйста..! Он обрывается на полуслове. Понимает, что ему совсем не отвечают. Чужое тело слишком напряжено, скрючено в неестественной позе, но вопреки ощущающейся в собственных руках слабости он тянет перепачканную в грязи ткань на себя, стараясь обратить того к себе лицом. Пугается последовавшего сразу за неосторожным действием сиплого вскрика. Приглушённый из-за маски звук бьёт по струнам внутри, но ему все же приходится усадить светловолосого, прислонив к кровати безвольное, как у куклы, тело. Это его кровь. Определенно его, и самые жуткие предположения вспыхивают в голове холодящими кровь картинами. От чего в глазах плывет окончательно – Джордж смотрит на слабо прижатую к телу руку, где сквозь пальцы сочится багряный. Его много. Ткань потеряла свой зелёный цвет, в области живота продолжает расплываться омерзительно-бурое пятно. Джордж не знает, как и какими усилиями ему удается затащить его на кровать. Но выходит мучительно медленно, слишком медленно, и с каждой секундой тот чувствует, как сквозь его собственные, липкие в чужой крови пальцы сыпется бессилие и утекает время. Прикусив губу, дергает обезображенную толстовку наверх, чему Дрим не может воспротивиться – на свет являет уродливую, рваную рану странного характера, идущую от подреберья к правому боку. Все остальное – запоминает смутно, словно через пелену тумана в голове. Как он порывается в ванную, мочит тряпки в проточной воде, но вскоре понимает глупость решения и бросает их, вылетая назад. Адреналин кусается, кипит в артериях, заставляет сердце озверело стучать о грудную клетку и размывает мысли в голове окончательно, но Джордж ясно понимает только одно: в его руках сейчас – бьющаяся нить чужой жизни, особенно четко ощутимая под подушечками пальцев, когда он зачем-то щупает сонную артерию Дрима. Он мало знает об оказании первой помощи. Даже основам в школе выделяют несправедливо скупо времени, а потому сейчас он действует, скорее, по наитию – чистые руки, кипячёная вода, стерильный бинт из аптечки. Только одного мотка идеально белой марли не хватает. Не хватает и трёх. Зубы стучат, когда он давит на слишком быстро впитывающую красный ткань. Мысли вспыхивают наперекор друг другу, не позволяя ухватиться за какую-нибудь из них, не то, чтобы выделить наиболее здравую. А ещё Джордж старается, правда старается предать своему голосу уверенности, но кадык нервно дёргается на каждом слове, когда он предпринимает попытку выжать из себя что-то ободряющее, осторожно смывая разводы и потеки спекшегося красного с тела. С немыслимыми усилиями он выдавливает из себя жалкое подобие поддержки, но слова вроде "с тобой все хорошо", "все не так плохо, как выглядит" или "мы же справлялись и не с таким" сыплются с губ сухо и перчат в горле пониманием, что говорит он это, скорее, для себя, ведь светловолосый молчит уже подозрительно долго. Кажется, потеряв сознание. Он приходит в движение лишь когда брюнет плещет воду прямиком на рану – шипит и вдруг хватается за чужое запястье. Джордж ошпаренно едва не отдирает руку, но спустя секунду замешательства, наложив на рану очередной свёрток бинта, даже не развернув, аккуратно накрывает чужую ладонь своей. Болезненно осознавая, что светловолосый, скорее всего, просто сдерживал себя все это время. — Клэй.. Боже мой, как такое могло случиться.. У меня, кажется, получается остановить это.. – сглатывает вставший в горле ком, прижимая свёрток марли плотнее. — Ты только не уходи, пожалуйста.. — Слишком рано.. прощаешься.. – стонут в ответ, кажется, через зубы. Джордж видит, как Дрим запрокидывает голову назад на подушку. И все же тот факт, что он пытается отшутиться теплит внутри темноволосого маленькую надежду. Некоторым временем позже брюнет отнимает от чужого тела бесконечные мотки измаранной ткани, чтобы с облегчением понять – рана пусть и обширная и местами глубокая, навряд ли смертельная. Ему удается приняться за постоянную повязку, и он испускает на выдохе стон от ощущения слепящей, трепещущей радости, что может слышать, наконец, родной голос. — Нх-х, я не это имел ввиду! Ты просто.. не теряй сознание.. Как это случилось, Дрим?.. На тебя напали? – в глазах щиплет совсем не вовремя, и он снова теряется в словах. Пускай губы и неконтролируемо дрожат, но движения уверенны; белая ткань ложится поверх тела плотно. Джордж и сам удивляется этому. Уже гораздо позднее, вспоминая произошедшее в тот вечер, когда беда едва не настигла их, он поймет – наверное, в тот момент он просто не мог позволить себе дать слабину. Позволить мыслям о том, что потерял его, просочиться в голову. Что для них все кончилось вот так просто, так несправедливо и глупо.. Кровать под Дримом промокла, простынь потемнела от крови, что ещё проступала через бинты, однако же теперь ее ход заметно утих. Джордж с трудом стаскивает чужую толстовку, понимая, что Клэй точно не в силах сейчас справиться с этим сам. Он подкладывает сухое полотенце, запирает дверь, бесцельно и бездумно рыщет по аптечкам, переворачивая их содержимое на пол. Правда, затейливые названия и пестрые упаковки лекарств не дают его воспаленному мозгу ровно никакой информации, и он долго собирает концентрацию по крупицам, чтобы отыскать в этом многообразии цветастых коробок обезболивающее. Когда Джордж возвращается к постели, то врезается взглядом в маску, что привычно закрывает лицо парня. Но осекается. И с горечью понимает, что даже сейчас просто не может позволить себе изменить это без разрешения – такова цена их доверия, поставленная на кон ещё, кажется, в момент их первой встречи. Коей, как бы ни хотелось, нельзя пренебрегать. Он все же пытается – не настоять, нет; намекнуть на то, чтобы снять ее, понимая, что так раненному и правда станет легче. Но Дрим в ответ скомканно, отрицательно качает головой. Так что Джордж вздыхает, набирает стакан воды, дрожащими пальцами преподнося две таблетки. — Это надо выпить, Клэй. Притихший парень самостоятельно принимает лекарство, приподняв белый пластик, пока Джордж неотрывно следит, придерживая стакан у его губ. И просто не может злиться на него за его упертость сейчас.***
Темноволосый проводит возле его кровати долгие несколько часов, вслушиваясь в затруднённое дыхание под маской. Другого он не находит, за что схватиться и где найти себя, как собрать по кусочкам снова. Ведь в голове журчат мысли, и все они, непременно, неразрывно связаны с произошедшим. Сделал ли он достаточно?.. Может ли помочь ещё чем-нибудь вообще? Но что, в таком случае, от него требуется?.. Какофонию теребящих душу размышлений, как ни странно, первым прерывает не он – неожиданно пошевелившись, Дрим вдруг даёт понять, что он все ещё здесь. Повисшая, щекочущая нервы тишина давит, кажется, и на него тоже: — Неосторожность.. Нас погубит. – пауза затягивается с отрывистым вздохом. – Я не знал, что они будут там.. Ошибся. Даже не нашлось ничего полезного.. – прерывается. Джордж придвигается ближе. Между бровями брюнета залегает глубокая складка, пока он неотрывно следит за тем, как поднимается и опускается чужая грудная клетка под одеялом. Запускает нервно пятерню в копну тёмно-коричневых волос и сжимает пальцы. — Они достали тебя?.. Только.. честно. – он еще лелеет надежду на обратное, как и слепо верит в то, что опаски в его голосе не будет слышно. Но едва ли это осуществимо – второго спасительного шанса им не предоставлено. Ещё одно прибереженное чеховское ружье не пылится в шкафу. Ведь сыворотка израсходована, а она была, пожалуй, их главным оберегом? Но что тогда ждёт их теперь? — Нет. Получилось удрать.. Но здание.. Будь оно не ладно. Джордж переваривает долго. К счастью, трёхбуквенное в начале скомканного предложения обрывает внутри то, на чем держался груз давящих страхов, и холодящее шею понимание, что печальный конец обошел их стороной, просто не передать словами. Неужели избежать самого худшего таки удалось?.. Сегодня – Дрим впервые не медлит с ответами, не испытывая нужды в том, чтобы их вытягивали клещами: – Они застали меня врасплох, когда я возился на втором этаже. Снаружи здание казалось совсем новым. Но внутри.. Недострой. Обвалилось, кажется. Не знаю. Пришлось уносить ноги.. Их было много. Правда. Внизу – арматура, и.. Прости, я не успел заметить, когда закончился пол.. — Ты что.. упал?.. – едва слышно, почти шепотом просят продолжить. — Мне пришло́сь прыгнуть, Джордж. Что ж, по крайней мере, я не решето и не чей-то завтрак..? Джордж опасается спрашивать больше. Да и что спрашивать, если представления окровавленных, железных прутьев ему вполне достаточно. Проклятье.. Он даже не хочет думать о том, какое отчаяние и ужас чувствовал светловолосый в тот момент, когда, убегая от одной смерти, тому пришлось ринуться в объятия другой, не менее жестокой. Джордж слабо представляет, как это могло произойти, однако же то, чем Дрим отделался – наверное, все же меньшее из возможных зол. День катится к своему завершению. Брюнет не знает, сколько времени прошло с момента их "встречи". Но понимает, как Дриму нужны сейчас силы – да и в любом случае, они смогут поговорить о произошедшем и потом, хотя едва ли это то, к чему захочется вернуться после. Так что он нехотя поднимается с чужой постели, ставит чайник. Набирает бутылку воды, оставляя на столе возле кровати. Гоги чувствует, что сейчас первостепенным и самым главным будет позаботиться о его здоровье. Оставить этот безумный день позади как можно скорее.. — Знаю, что тебе больно. Но нужно постараться отдохнуть, Дрим. Я буду рядом.. — Знаю.. Могу попросить тебя..? Нога.. – виновато хрипит Дрим. В тихом голосе отчётливо слышно, что слова даются ему с титаническим трудом. Джордж обеспокоенно смотрит вниз, но не видит ничего необычного. Осторожно развязывает шнурки, стягивая с парня берцы и тот вымученно, надрывно стонет вновь. Задирает штанину. Ну конечно. Правая лодыжка опухла, повернута под неестественным углом. Перелом или вывих, он не может определить точно, но выше и вдоль, уходя куда-то на бедро, желтым пятном тянется жутковатая на вид гематома. Джордж поджимает губы, устало выдыхая, тянется, чтобы ощупать и понять.. Но его прерывают: — Просто.. не трогай. Брюнет и правда не знает, что с этим делать и как облегчить страдания парня. Измотанный стрессом мозг вяло подкидывает ему когда-то давно увиденные картинки с шинами, фиксацией, перевязками. Да только Дрим протестующе мычит на возвращение к его постели с почти исчерпавшей свои запасы аптечкой. — Просто ляг.. Ты сделал достаточно. Джордж вздыхает. Жмурится, трет напряжённо виски. Ещё некоторое время мнется, но понимает, что Дрим прав сейчас, и едва ли он может помочь с травмой, представления о которой имеет мало: для этого у него нет ни сил, ни знаний, как вести себя в такой ситуации. Но он ведь обязательно разберется с этим завтра? Обязательно. Так что он тушит свет. Красные диоды фонаря выжигают на поверхности циферблата ровно полночь, когда они заканчивают. Скинув верхнюю одежду, брюнет направляется в ванную, чтобы отмыть руки от липких подтёков и смыть с осунувшегося лица следы пережитого. В зеркало смотреть совсем не хочется – мельком замеченной синевы залегших под глазами синяков достаточно. Так что он возвращается назад поскорее, чтобы улечься рядом. Что ж.. Ютиться на одной кровати не совсем удобно, но Дрим сжимает край его футболки в руке, не отпуская. Это первый раз, когда они ночуют вместе, так близко. От Дрима пахнет пылью, отголосками металла и совсем чуточку – солнцем. На узкой постели – совсем темно, и маленькое, не прикрытое железным пластом окно под потолком не впускает в комнату достаточно света от ощетинившихся на небе звёзд. Зато помещение укутывает убаюкивающая, бархатная темнота. Джордж перегибается через чужое тело, чтобы включить обогреватель. Забирается на кровати выше, ложится на бок и чувствует, как грудная клетка парня рядом вздымается неровно. Не двигается пару минут. А после, поддается неведомому, внутреннему, не до конца осознанному желанию – решается на то, чтобы робко запустить пальцы в чужие волосы. Успокаивающе перебирает короткие, спутанные пряди, что скользят между пальцев, и не удерживает таки в себе последнего, но так волнующего его уже не первую неделю вопроса: — Скажи мне, зачем ты снова выбирался в город.. Ты делаешь это каждый день. – он шепчет, боясь нарушить повисшую, неустойчивую атмосферу умиротворения. — Я должен был.. – голос человека в маске звучит размягченно, устало. И к удивлению брюнета, он совсем не противится руке, гладящей волосы. — Клэй, но ведь наших припасов хватит минимум на месяц.. Я так страшно испугался, когда увидел тебя.. — Я хотел.. Джордж. Мне нужно было.. Брюнет, правда, и сам ведь толком не знает, что хотел бы услышать. И даже не уверен, что даст ему ответ на этот вопрос сейчас, когда все остальные вопросы на фоне состояния Клэя отошли на второй план. Но, раз Дрим снова молчит, то он не хочет выуживать у него ответы. Поэтому вздыхает, и, стараясь расслабить светловолосого, кладет руку на чужой затылок, притягивая голову к себе. — Я принес кое-что.. – шелестит тускло откуда-то снизу. Парень в маске вяло двигается, ослабленно. Джордж было пытается помешать ему, шипит и укладывает на место, но все же – смотрит, как кисть светловолосого тянется к карману, и он выуживает оттуда.. Что-то. Перенимая маленькие предметы, Джордж не сразу узнает в них что-то знакомое. Оно хрустит под пальцами и шуршит, твердое на ощупь. Как, например.. Нет, не правда. Не может быть. Джордж подносит их выше к свету и узнает.. Леденцы..? — Придурок.. Ты просто конченный придурок, Клэй.. – взор становится мутным от теперь по-настоящему собирающейся в глазах влаги. И, несмотря на убеждения Дрима о том, что это в действительности не было настоящей целью его вылазки, Джордж ощущает, как предательски вода собирается в горячие, соленые капли, сбегая по щекам и собирая в себе всю боль и негативные эмоции, пережитые за последние, поистине адские три часа его жизни. Он боится показать слабость, но прижимает к себе недвижимого парня рядом за плечи. Вжимает лицо в чужую копну волос. Дрим же больше не движется. Не пытается что-то сказать или сделать – лишь кладет ладонь на чужой бок, другую руку оставляя недвижимой.***
Ночью не спят. Джордж просыпается от беспокойного сна, когда часы отсчитывают последние минуты третьего часа. Чувствует, что что-то не так. И догадывается почти сразу же. Кожа Дрима горячая, как плита, и ему приходится разбудить его и заставить проглотить пару таблеток жаропонижающего с обезболивающим следом. Что это?.. Пережитый организмом за день стресс? Реакция перетруженного тела на боль? Или.. инфекция?.. Дрим дрожит, спит поверхностно, надрывно. Хрипит через маску, в которой уснул, которая явно мешает ему дышать. Иногда даже что-то неспокойно бормочет во сне, и Джордж правда очень боится, что это может быть лихорадка. Когда завязывается раннее утро, и солнце ещё не выплыло из-за горизонта, Дрим все ещё чувствует себя плохо. Джордж не спит больше – и без того поверхностный сон как рукой снимает от понимания, что на вчерашнем дне их трудности не заканчиваются. Дыхание выходит из лёгких парня с трудом, а на лбу выступает испарина. Джордж мочит тряпки в холодной воде, кладет на светловолосую макушку. Вслушиваясь в тяжёлое, прерывистое дыхание, он понимает – Дрим тоже не спит. — Зачем ты мучаешь себя.. Он находит себе место на краешке его кровати. Пальцы левой руки ложатся на толстый, белый пластик. Большим он трет уголок улыбки, хмурится, сжимая зубы, и умоляюще вглядывается в узкие прорези для глаз. В собственных, воспалённых, замирает влага. Немой вопрос замирает в воздухе. Не вопрос – скорее, просьба. И снова, когда брюнет сжимает чужое плечо, он пытается, пробует, перешагивает собственную усталость, стремясь проникнуть за надёжно вставшую между двумя стену, наверное.. Наверное, в последний раз. — Пожалуйста, Клэй. — Что..? – сухо отвечают внизу, и Джордж едва улавливает этот звук. — Пожалуйста.. Клэй, прошу тебя. Хотя бы сейчас, давай.. Снимем это. Предлагая, Джордж уже не надеется на положительный ответ. И пауза тянется, повисает в воздухе. Но, с первыми, заглядывающими в комнату лучами утреннего солнца, обессиленный Клэйустало соглашается.
Когда Джордж тянет ладони за чужой затылок и нащупывает крепления, то задерживает дыхание. Сердце отчего-то заходится в груди таким же неровным ритмом, как чужое дыхание. Неровно стучит о внутреннюю сторону ребер. — Знаешь.. Брюнет испуганно поднимает взгляд, боясь, что тот вот-вот передумает – и тогда все вернётся на круги своя. — Джордж.. Мне давно стоило рассказать. Просто.. Просто это такая сложная история.. Прости.И когда Джордж, наконец, размыкает замки, то над Флоридой поднимается тусклое, неизменное солнце.