Наше лето

      Стрелки часов показывали половину девятого утра. Антон сидел, закрыв глаза, на пассажирском сиденье, максимально отодвинув его назад, и слушал музыку в наушниках. За рулем автомобиля сидела женщина лет тридцати пяти, с ярко зелеными глазами, как у парня. Она, то и дело, поглядывала в его сторону, словно хотела что-то сказать, но лишь крепче сжимала руль и возвращала свое внимание на дорогу. Они ехали почти два часа, и за это время никто из них не произнес ни слова.       Антон был погружен в свои мысли, и чем больше он думал, тем больше переживал и накручивал себя. Нестерпимо хотелось курить, но он знал, что его мать это не одобрит. К тому же, перед выходом она забрала одну из его пачек, которую нашла в сумке с вещами, а палиться, что у него есть еще одна, он не собирался.       Ровно пять месяцев назад Антон с родителями переехал в Самару. Серый и непримечательный город на его взгляд, с вечно угрюмыми людьми. Он не хотел переезжать, не хотел переводиться в новую школу, расставаться с друзьями, но выбора у него не было. Матери предложили место в хорошей больнице с приличной зарплатой, и не воспользоваться таким предложением было бы глупо.       В новой школе отношения с одноклассниками сразу не заладились. А старые друзья очень быстро про него забыли. Отец постоянно был в рейсах, а когда приезжал домой, то первым делом доставал бухло, чтобы «отметить» приезд. Он рассказывал куда ездил, шутил, смеялся, но примерно на середине бутылки, его хорошее настроение улетучивалось. Антон хорошо знал, что бывает, когда у отца плохое настроение, поэтому ссылаясь на усталость, уходил в свою комнату, закрывая ту на замок. Но иногда, он пропускал момент, когда надо валить, задумавшись о чем-то, и тогда отец вымещал на него свое плохое настроение. Иногда Антону казалось, что его папаша живет девизом: «Тебе плохо, так пусть другим тоже будет плохо».       Начиналось все с банального «ты чего меня не слушаешь?», «ты вообще что-то жрешь?», «сними свои побрякушки, не позорься!», а заканчивалось тем, что Антон, не сдержав свой язык, получал по ебалу. Пару раз его прикладывали спиной к стене, вышибая дух. А один раз отец замахнулся на него тарелкой, но Антон успел закрыть голову руками. После этого «побрякушек» на его руке прибавилось, ведь они удачно скрывали кривой шрам.       Что касается матери Антона, то она вечно пропадала на работе, иногда даже беря ночные смены, но если оказывалась дома в разгар ссоры, то предпочитала оставаться в стороне. Она, конечно, переживала за Антона, но понимала, что ничем ему не поможет, а только разозлит мужчину еще больше.       А Антон погибал, растворялся в своем одиночестве. Каждый раз, придя со школы, он заваливался на кровать с музыкой в наушниках или книжкой в руках, а иногда и вовсе без всего, и тупо пялился в потолок. Ближе к вечеру шел на кухню, что бы перекусить, и садился за домашку. Ночью, перед тем как лечь спать, он выкуривал одну, а иногда две сигареты подряд. И так каждый день, не считая выходных.       Спустя три месяца такого времяпрепровождения, он заметно похудел. Вот тогда, его мать и обратила внимание, что с сыночкой что-то не то, и записала его к психотерапевту.       В первый же сеанс ему поставили диагноз — клиническая умеренная депрессия. Антон даже не удивился. Может быть потому, что подозревал что-то подобное, а может потому, что просто было поебать. С медикаментозным лечением врач решила повременить, ссылаясь на то, что «все не так запущено». Два раза в неделю, в течение месяца Антон ходил на сеансы к престарелой карге, как он называл ее про себя, но положительных результатов не было. В конце апреля его психотерапевт ушла на пенсию, чему он очень обрадовался в глубине души, но на лице не было даже тени на улыбку.       Место бабульки занял мужчина — Станислав Владимирович Шеминов, который оказался хорошим специалистом. Он в первое же занятие смог вывести Антона на контакт без особых усилий. Его шутки, в тему и без, разряжали обстановку, заставляя Антона расслабиться и почувствовать себя в безопасности. В конце сеанса, Стас выдал множество напутствий, будто провожал юношу в дальний путь, после протянул руку, которую Антон пожал с искренней улыбкой на лице.       А спустя две недели его мать заявила, что Станислав Владимирович порекомендовал Антону сменить обстановку и развеется. Поэтому она достала путевку в летний лагерь за пару сотен километров от города. Сказать, что Антон ахуел — это ничего не сказать. Он-то думал, что Стас адекватный мужик, а тут такая подстава. Ну какой к херам лагерь?       Антон очень долго отговаривал мать от этой затеи, но та была настроена решительно. Тогда парня хорошенько накрыло. Он помнил, как накричал на нее, высказал все, что эти долгие месяцы было лишь в его голове. А потом ушел, громко хлопнув дверью. Вернулся ближе к ночи, когда она уже ушла на дежурство.       Всю оставшуюся неделю до лагеря мать с ним не разговаривала. Да и Антон не горел желанием говорить что-либо, хотя ему было безумно стыдно за свою выходку. Видимо он не совсем зачерствел.       В воскресенье вечером, придя домой с прогулки, он обнаружил в своей комнате собранную спортивную сумку. Тогда он осознал, что ему действительно придется провести целый месяц вдали от дома, в долбанном летнем лагере, где, скорее всего, придется делить комнату с левыми чуваками, постоянно чем-то заниматься и так далее, тому подобное. Это было первое, о чем Антон подумал. Вторая же его мысль была о том, как провести в лагерь сигареты, ведь без дозы никотина он просто не вывезет всего этого дерьма.       Решение проблемы нашлось очень быстро. Утром он первым делом сбегал в магазин за двумя пачками. Одну пачку он положил в карман спортивной сумки, которую, к сожалению, его мать решила проверить, а вторая сейчас покоилась рядом с его икроножной мышцей. Он был доволен тем фактом, что раньше занимался футболом и у него остался комплект спортивной формы вместе с гетрами, которые сейчас прятали желанную пачку от чужих глаз.       Антон мысленно улыбнулся своей находчивости и открыл глаза. Машина повернула в сторону леса, где за верхушками деревьев виднелась высокая башня. Еще несколько минут езды, и они остановились на стоянке. Вокруг было полно машин и людей: кто-то только приехал, а кто-то уже прощался с родными.       Парень медленно вылез из машины и потянулся, размяв затекшую спину, шею и ноги. Достав с заднего сиденья сумку и закинув рюкзак на плечо, он медленно двинулся вперед, оглядывая местность вокруг. Через несколько метров стояла будка со шлагбаумом, который сейчас был опущен. Видимо на территорию лагеря можно заезжать только спец транспорту, который привозит еду или еще чего. Примерно через полтора километра асфальтированная дорога переходила в обычную земную тропу, по которой сейчас шли дети с родителями. Вокруг был лес, но вход в него был окружен с обеих сторон дороги забором из мелкой сетки. Антону это сразу не понравилось. Во-первых, это вселяет чувство, будто ты не в лагерь приехал, а на армейскую базу, не хватает только людей в форме. А во-вторых он понимал, что выбраться за пределы лагеря будет затруднительно. Ничего, прорвемся! — подумал Антон и обернулся в поисках матери. На него тут же налетел какой-то парень в очках. Видимо он шел за ним и не ожидал резкой остановки Антона. — Извини — смущенно улыбнулся парень. На нем были черные спортивные штаны и футболка с логотипом группы «Нервы». Он был на голову ниже Антона, что не удивительно, ведь парень для своих семнадцати был очень высоким. — Ничего — ответил Антон, продолжая выискивать свою родительницу среди людей. — Меня Дима Позов зовут, можно просто Поз — парень протянул руку для рукопожатия. — Шастун Антон, называй как хочешь — ответил он, пожав протянутую руку. — Ты в первый раз здесь? Или был уже раньше? Говорят это очень крутой лагерь — начал засыпать его вопросами Дима. — В первый — буркнул Антон — и надеюсь в последний — мысленно закончил он. — Антон! Вот ты где, а я тебя потеряла — крикнула женщина с правой стороны от парней. — Это Дима, мы только что познакомились — зачем-то проинформировал он маму, когда она подошла ближе, и заметил, как женщина улыбнулась. — Рада познакомиться, а я Наталья Павловна, мама Антона. — Взаимно — кивнул Дима. — Ну что идем? — спросила она и пошла вперед, ребята молча двинулись следом.       Минут через пятнадцать они дошли до ворот лагеря. Антон еще раз убедился, что все это больше смахивает на армейскую базу или вроде того. — Еще бы солдат поставили на входе, — словно прочитал его мысли Димка.       Дойдя до первого здания, на котором виднелась табличка корпус № 1, они остановились, не зная, куда идти дальше. Спустя пару секунд перед ними возникла девушка лет двадцати, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Как зовут? Сколько лет? Откуда приехали? — протараторила она на одном дыхании. — Меня Дима Позов, а это Антон Шастун. Семнадцать лет. Я из Самары — быстро ответил парень. — Я тоже из Самары — вставил Шастун. — Так, вы в первом отряде. Первый отряд живет в третьем корпусе, это вон там, на окраине — указала она рукой в сторону корпуса. - В комнате по два человека. Хотите жить вместе? — Эм, ну да можно — немного замялся Дима, и вопросительно взглянул на Антона. — Я не против — пожал плечами тот. — Отлично, ваша комната на первом этаже, номер 7. Вот ключи, потеряете — прибью. В одиннадцать часов все собираемся на этом месте — будем знакомиться. Ну все, удачи! — она помахала им и умчалась дальше.       Парни, вместе с матерью Антона, направились к третьему корпусу, не переставая осматриваться вокруг, чтобы немного запомнить местность. Через пару минут они дошли до двухэтажного строения. Ничего примечательного: желтоватого цвета стены, деревянные окна, слава демонам, без решеток. Комнату нашли быстро, только замок немного заедал, так что попасть в нее удалось только со второй попытки. — Неплохо — прокомментировала Наталья Павловна, оглядывая небольшое помещение. У окна стоял небольшой письменный стол с одним стулом, по бокам находились кровати, а в углу за дверью уместился двухстворчатый шкаф. Слева от двери находилась еще одна комнатка, в которой был туалет, душевая кабинка с занавесами вместо дверей и небольшая раковина с зеркалом. Наверно убедившись, что жить можно, женщина повернулась к парням — мне пора ехать, проводите меня? — Да, конечно — отозвался Антон, и они вместе с Димкой встали с кроватей, на которые уже успели завалиться.

***

      Как только машина матери скрылась из виду, Антон, пару раз поозиравшись вокруг и, убедившись, что они вдвоем, закатал штанину и выудил долгожданную пачку из гетр. — А ты голова — улыбнулся Димка, — Ты что, все утро так с ней ходил? — Ага, с самого дома. Первую пачку мать нашла и забрала. Но я сам виноват, додумался в сумку положить — пожал плечами Антон, вылавливая из внутреннего кармана зажигалку. Сделав первую затяжку, он прикрыл глаза, выдыхая дым, а вместе с ним и чувство беспокойства, которое мучило его все это время. Постояв пару минут, ребята двинулись обратно в лагерь. Тишина, нарушаемая лишь их шагами, не создавала дискомфорта. Каждый думал о своем.       Дойдя до первого корпуса, парни остановились. Время было без пятнадцати одиннадцать, но несколько человек уже стояло на площадке, ожидая общего сбора. Ребята присели на свободную скамейку, решив не ходить туда-сюда по десять раз. Постепенно площадь перед корпусом начала заполняться ребятней разных возрастов. Малышня весело хохотала, бегая друг за другом, среди ребят постарше. Антон смотрел на это и улыбался — он любил детей. Любил смотреть, как они смеются, бегают, прыгают, не задумываясь ни о каких проблемах. Они живут этим днем, не задаваясь вопросом «а что будет завтра?» От этого становилось немного завидно. — Одиннадцать десять — прервал его размышления Димка, глядя на свои наручные часы. В этот момент из колонок, которые вынесли несколько минут назад, раздался громкий голос девушки. Антон, не мог видеть ее со своего места за множеством ребят, но прекрасно узнал этот жизнерадостный тон. Это она встретила их и дала ключи от комнаты. — Всем привет и добро пожаловать! Попрошу несколько минут вашего внимания. Каждый из вас уже знает, в каком он отряде, но если вдруг кто-то забыл, я повторю чуть позже — четко проговорила она. — Всего пять отрядов, и у каждого отряда свой вожатый. Все, что от вас сейчас требуется, это найти табличку с номером своего отряда и подойти познакомиться с вашей няней на ближайший месяц — улыбнулась девушка и продолжила. — Сейчас я скажу вам ваш отряд, слушайте внимательно, повторять не буду. Тем, кому семь, восемь и девять лет — пятый отряд… — Два мальчика, стоявшие перед Антоном и Димой, двинулись к девушке с табличкой номер пять. — Вон номер один — махнул Димка на табличку, видневшуюся над головами ребят. — Пойдем — скомандовал он, вставая со своего места, и двинулся сквозь толпу. Антон нехотя поднялся и направился следом за другом. Несколько раз споткнувшись о чьи-то ноги и чуть не полетев носом вниз, Антон, наконец, добрался до нужного места. Вокруг их вожатого уже собралась небольшая группа подростков, но, благодаря своему росту, Антон мог спокойно разглядеть представшего перед ним мужчину: темные волосы, высокий, крепкого телосложения, двадцать пять, может чуть больше. Одет он был в черную футболку с красным крестом посредине, узкие черные джинсы с разрезами на коленях и красные кроссовки. — Ну что, думаю, все собрались — улыбнулся вожатый, оглядев всех быстрым взглядом. — Для начала представлюсь. Меня зовут Арсений Сергеевич, и, как сказала моя коллега, я ваша нянька на ближайший месяц. — Три девчонки, стоявшие недалеко от Димы и Антона, захихикали, на что парень закатил глаза. Шутки-минутки подъехали — мысленно съязвил он и продолжил слушать. — Не будем тратить время на знакомство, потому что скоро обед. Познакомимся в процессе. Расписание дня висит на стенде первого этажа, будьте добры ознакомиться. Также у первого отряда есть дежурства по столовой. Каждый день пара человек помогает накрывать на столы. Со списком дежурства разберемся сегодня вечером, тогда и познакомимся. Такс, пока с важной информацией закончено — Арсений полистал свой блокнот, и, убедившись, что ничего не забыл, закрыл его. — Теперь, что касается правил лагеря. Выходить за территорию без ведома и разрешения вожатого запрещается, даже если к вам приехали мамы, папы, бабушки и дедушки. Сначала спрашиваем, потом идем! После отбоя выходить за пределы своего корпуса также запрещено. Ну и конечно же запрещен алкоголь и сигареты. Если кого-то увижу пьяным или курящим, пеняйте на себя! Всем все ясно? — Арсений оглядел кивающих ребят. Антону показалось, что на него смотрели дольше, чем на остальных, отчего парню стало немного не по себе. — Тогда идем кушать — хлопнул в ладоши Арсений и направился в сторону столовой. Отряд из двенадцати человек двинулся следом. — Надеюсь, кормят тут вкусно. Когда я был в другом лагере прошлым летом, нам раз в неделю давали мороженное, кае-е-е-ф — протянул Димка, на секунду прикрыв глаза. Антон на это заявление ничего не ответил. Он даже есть толком не хотел, привык к своим перекусам дома.       Дойдя до столовой, они вошли внутрь. Шум разговоров и звяканье ложек постепенно наполняло помещение. Антон поморщился от этих громких звуков и пожалел, что не захватил с собой наушники.       Арсений Сергеевич прошел до одного из незанятых столов и сел во главе. Ребята поспешили занять места, и, когда все расселись и пожелали друг другу приятного аппетита, принялись за еду. Антон, отодвинув от себя суп, принялся ковырять вилкой в картошке с котлетой. Есть по-прежнему не хотелось, зато очень хотелось курить. Димка же уминал все со скоростью света, будто не ел неделю. — Ты чего не ешь? — спросил он, заметив, что друг так и не притронулся к еде. — Не хочется — ответил Антон, продолжая тыкать вилкой в котлету. — Хотя бы чай выпей, а то ужин только в пять часов — посоветовал ему Позов, с сочувствием глядя на котлету в тарелке друга. — Угу — кивнул Антон, перестав, наконец, издеваться над едой, и потянулся за кружкой. В момент, когда парень хотел сделать глоток, его толкнули под локоть и чай благополучно разлился по футболке, которая тут же противно прилипла к телу. — Вот блядь — прошипел Шастун, ставя кружку обратно на стол. — Прости, я не хотела — залепетала девушка, которая была виновником данного происшествия. — Ничего, бывает — буркнул Антон, вытирая салфетками пролитый чай. Димка, не скрываясь, хохотал, подавая ему новые салфетки. — Хули ты ржешь? — беззлобно спросил парень, вытирая теперь уже руки, которые были липкими, так как чай был сладкий. — Теперь браслеты с кольцами мыть придется — вздохнул Антон и потянулся за новой порцией салфеток. — Видел бы ты свое лицо — просмеявшись ответил Димка и, взяв одну салфетку, промокнул выступившие от смеха слезы. — Иди ты — улыбнулся Шаст. — Что у вас там случилось? — послышался голос с другого конца стола. — Чай пролил — отозвался Антон, поднимая голову и встречаясь с пристальным взглядом голубых глаз. Уголки губ вожатого дрогнули в улыбке, когда он увидел недовольное лицо юноши. — Сейчас пойдем уже, жди — произнес Арсений, не сводя изучающий взгляд с юноши. Тот только пожал плечами и отвернулся к другу.

***

      Зайдя в комнату, Антон первым делом направился в душ, чтобы смыть с себя липкий чай. Быстро ополоснувшись, он простирал футболку и закинул ту на батарею, после чего принялся мыть браслеты и кольца.       Выйдя из душа, он прошествовал к своей сумке, чтобы достать чистую футболку. Димка в этот момент разбирал вещи и складывал их в шкаф. — Так как ты высокий, твои верхние две — проинформировал он друга. — Без проблем — усмехнулся Антон, подходя к окну. За окном, буквально в нескольких метрах от здания начинался лес, выход в который был огражден забором.       Стараясь сильно не шуметь, Антон попытался открыть окно. Рамы были деревянные и рассохшиеся, из-за чего Антону пришлось немного повозиться. Спустя пол минуты окно с еле слышным скрипом открылось, и Антон высунулся на улицу, прикидывая примерное расстояние до земли. — Ты чего удумал? — полюбопытствовал Димка, заведомо чуя, что ответ ему не понравится. — Покурить хочу — просто ответил Антон, залезая на стол, а после и на подоконник. — Ты в душе головой не стукался? — уточнил Дима, глядя как Шаст уже свешивает ноги из окна. — Если тебя поймают, то тебе пизда. — Поз, да не переживай ты! У нас комната крайняя, я за угол отойду. Забраться поможешь обратно? — Куда я денусь — то? — развел он руками. — Ну, я пошел — и, оттолкнувшись от подоконника, спрыгнул на землю. Димка тут же подбежал к окну, чтобы убедится, что тот не расшибся. — Пять секунд, полет нормальный — улыбнулся Шастун и поднял большой палец вверх. — Придурок — беззлобно хохотнул Димка, — давай быстрее только! — Есть босс! — вполголоса произнес Антон и, отвесив шутливый поклон, скрылся за углом.       Достав сигарету и зажигалку, Антон, еще пару раз оглядевшись вокруг и убедившись, что он один, прикурил, медленно затягиваясь. Дым наполнил легкие, от чего Антон блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Он присел на корточки, облокотившись спиной о стену дома. Из леса доносились крики птиц и шуршание травы, где-то стучал дятел, а большие деревья медленно качались из стороны в сторону, тихо поскрипывая. Мысленно парень удивлялся тому, как быстро завел дружбу с Димкой. Учитывая такой короткий срок знакомства, Антон не чувствовал себя неловко общаясь с ним. Дима не лез с расспросами о его жизни, не высказывался по поводу сигарет, хоть Антон и видел его неодобрительный взгляд, много не пиздел. Короче норм чувак — решил про себя парень, поднимаясь и делая последнюю тяжку. — Шаст! Ты где? Бегом сюда! — услышал Антон взволнованный голос друга. Выбросив окурок, он поспешил обратно к окну. — Что случилось? — вопросительно взглянул он. — Там Арсений Сергеевич по комнатам ходит, давай, залезай быстрее — ответил Димка, подавая другу руку. Антон не хотел получить нагоняй в первый же день пребывания в лагере, поэтому начал быстро карабкаться обратно в комнату. Но залезть внутрь оказалось сложнее, чем он предполагал. В стене под окном не было никаких выступов, и хотя Антон был высоким парнем, ему это ни черта не помогало. — Ну давай же! — воскликнул Димка, когда Антон подпрыгнул, подтягиваясь на руках. Он схватил его за футболку и, резко дернув, буквально втащил в комнату. Не ожидая такого рывка, Антон перекатился через стол и шмякнулся на пол, словно мешок с картошкой. — Сука! — прошипел он, медленно садясь и потирая ушибленную спину и ребра, которыми проехался по столу и подоконнику. Димка, извинившись, кинулся закрывать окно.       В этот момент в дверь постучали, и вошел Арсений Сергеевич, держа в руках блокнот и ручку. Увидев сидящего на полу парня, вожатый впал в секундный ступор, но потом улыбнулся. — А что на стуле уже не сидится? — спросил он, наблюдая как парень, кряхтя, медленно встает. — Я с него только что навернулся — не моргнув глазом, соврал Шастун и присел на свою кровать, все еще морщась от боли в спине. — Я смотрю, первый день не задался — продолжая улыбаться, заметил Арсений, намекая на случай в столовой. — Нормально, я привык — буркнул Антон, глядя на свои руки. — Понятно — хмыкнул Арсений, проходя в комнату и садясь на стул, с которого только что «навернулся» парень. Открыв свой блокнот на нужной ему странице, и что-то записав, он повернулся к сидящему на своей кровати Диме. — Как зовут? Откуда? Сколько лет? — Дмитрий Позов, Самара, 17 лет — произнес парень, поправляя съехавшие очки. — А тебя, чудо? — обратился он к Антону, продолжая писать в своем блокноте. — Шастун Антон, Самара, 17 — сухо ответил парень. Ему не понравилось обращение старшего. Что за «чудо»? Он что ребенок? — Такс, по поводу дежурства — продолжил Попов, не обратив внимание на изменившийся тон парня. — Вы дежурите в это воскресенье, на следующей неделе в субботу, и так по убыванию. Такой график из-за того, что дежурить начинаем со вторника. От вас требуется раньше прийти в столовую, чтобы успеть накрыть на столы. После трапезы, вытираете столы, если где-то что-то не убрано — убираете. Это касается завтрака, обеда и ужина, у четвертого и пятого отряда еще полдник. На зарядку перед завтраком дежурные могут не ходить. Есть вопросы? — парни помотали головами. — Отлично, планы на завтра обсудим после ужина. Отдыхайте — он поднялся со стула и направился к выходу. — И Шастун, постарайся со стульев больше не падать и чаи на себя не проливать! — хохотнул Арсений и вышел из комнаты, не дожидаясь ответа. — Вот пристал! — воскликнул Антон, как только дверь за вожатым закрылась. — Да он шутит — ответил Димка, доставая из шкафа два комплекта постельного белья. — На, заправляйся — и протянул один другу, но, не дождавшись реакции со стороны, запустил им прямо ему в лицо. — Ну здрасьте! — фыркнул Антон. Он медленно поднялся и принялся с самого простого — с покрывала. Застелив кровать, он принялся запихивать подушку в наволочку, но она никак не хотела туда залезать. Изрядно попотев, не забывая при этом материться, Антон с довольным лицом отложил одетую подушку в изголовье кровати. Но, вспомнив про одеяло с пододеяльником, застонал и плюхнулся следом за подушкой. — Помочь? — осведомился Дима. Он закончил заправлять кровать минуты три назад и все это время наблюдал за мучениями друга, пытаясь не заржать в голос, когда Шастун либо матерился на подушку, либо просил ее «залезть в домик по хорошему». — Ага — промычал Антон, все еще утыкаясь лицом в подушку.       Быстро управившись с одеялом, Дима вернулся на свою кровать. Антон, поблагодарив друга, дотянулся до рюкзака и, вытащив наушники, подрубил музыку. В ушах заиграл плейлист канадской рок-группы «Three Days Grace», прикрыв глаза, парень начал вслушиваться в текст, шепотом подпевая солисту. Знание английского, позволяли понять смысл песен, из-за чего Антон снова начал загоняться.       Он думал о матери. Она обещала позвонить, как доедет до дома, но прошло уже около пяти или шести часов, а на телефоне парня не было ни одного пропущенного. Скорее всего, убежала на работу, как только вернулась в город. Или просто забыла? Антон знал что второе, но хотелось бы первое.       Парень скучал по тем временам, когда у него была действительно счастливая, крепкая и любящая семья. Он помнил как отец, возвращаясь домой, привозил ему какой-нибудь сувенир из города в котором был, а матери дарил цветы, либо конфеты, от чего она искренне улыбалась ему и целовала, смеясь, что он колючий. Они устраивали вечерние посиделки с просмотром фильмов. Вместе выходили прогуляться в парке недалеко от дома, прекрасно проводя время и наслаждаясь совместными днями до следующей командировки отца. Когда он уезжал надолго, то мать просила Антошу настроить скайп и позвонить отцу. Он любил отца, старался ровняться на него, но только ровно до одного дня.       Антон прекрасно помнил тот день, когда они с матерью набрали отца по видеосвязи, а им ответила молодая блондинка в одной рубашке, сказав, что Андрей сейчас в душе. Не сказав ни слова, мать тогда ушла в комнату, и Антон слышал, как она тихо плакала.       Вернувшись домой, отец долго извинялся перед ней, клялся, и она простила. Потому что верила ему. Потому что любила… Только вот Антон не простил. И он больше не хотел быть таким, как его отец.       А позже отец пристрастился к алкоголю, чем стал вызывать еще большее отвращение у парня. Антон помнил, как первый раз получил от отца, за то, что ему не понравилось, как он на него смотрел. От боли тогда непроизвольно потекли слезы. «Ревешь как баба» — прокомментировал тогда отец и ушел в комнату.       После этого, Антон больше не позволял себе плакать при нем, из-за чего вызывал неконтролируемые приступы ярости у отца. «Что, не больно?» — спрашивал отец, на что Антон упрямо смотрел ему в глаза, закусывая изнутри губу и крепче сжимая кулаки, и молчал, не позволяя себе дать слабину. И на него обрушивались еще удары за ударами, пока крик матери не останавливал весь этот пиздец.       Позже Антон начал уходить из дома, бродя по улице до глубокой ночи, и только когда свет во всех комнатах его квартиры выключался, он тихонько возвращался. Когда они переехали в Самару, Антон прятался в своей комнате, благо она закрывалась на замок. Но иногда удача поворачивалась к нему спиной, и тогда парню приходилось худо. Отец бил сильнее, и не только кулаками, лишь бы увидеть слезы на лице сына, а когда видел, то ухмыльнувшись, уходил в комнату со словами «всё еще как баба». Антон ненавидел себя за эту слабость… Ненавидел отца, за все, что он сделал и делает, и ненавидел мать за то, что закрывает глаза на происходящее, за то, что тогда простила…       Антон резко сел, почувствовав, как холодная капля скатывается по щеке и падает на футболку. — Сука — прошипел он, смахнув влагу тыльной стороной ладони, и поднялся с кровати. Мельком глянув на друга и убедившись, что парень уснул, Антон тихо достал блокнот и карандаш. Вернувшись на кровать, парень, заткнув уши музыкой, принялся вырисовывать что-то на бумаге. Орущая музыка перекрывала все мысли в голове, а рисование помогало выплеснуть эмоции, и Антон, периодически хмурясь, черкал карандашом все новые и новые линии.