Хроники Шигараши

Глаза сестры, а в них слеза, Ты службу верную вела. И брат печальный на горе, Не утолить ту боль в вине. Клинок в руках, он воин сильный, Сестра служанка, труд посильный. Ведь клану отдана душа, Хоть роль не до конца ясна. Так год за годом пролетает, Служанка окна протирает. В ту пору шла война с Орлом, И брат ушёл туда с отцом. Отца не стало в жаркой битве, Но вот солдат вернулся битый. Сестра в слезах, что, как с отцом? Прослыл отважным он бойцом. Погиб он в битве, как должно, Сестрица в горе, что с того. Погиб отец, он генерал, Что войско вёл на вражий вал. Осталось войско без вождя, Что допустить никак нельзя. На опустевшее то место, Поставить сына, что уместно. То знать отдала тот приказ, И брат исполнил сей указ. А что сестра? Живёт одна, Она служила всем сполна. Служанкой стала главной в клане, В хозяина влюбилась в тайне. Но что любовь, когда служенье, И где она? Вот заблужденья. Война цвела как сад сирени, Таилось зло, в той скрытой тени. Дошли лишь слухи, на горе, Пропали люди на скале. Они исчезли, словно пыль, Искали, рыли, все без сил. Змей он хитёр и прячет лик, Хоть ростом он и не велик. Охота началась давно, Загнали зверя под бревно. Бойцы кричали, жар и пыл, А змей ещё и не остыл. Стрела как птица пролетела, И точно в глаз потом влетела. Змей умер, пал, сражен, И был никто не удивлён. Что лучник тетиву терзая, Забрал добычу чуть зевая. Клан в бешенстве потом кричит, Мечами машет и бежит. Тут стычка жуткая случилась, И вот беда и приключилась. Клинок проткнул сестру в груди, И мысль одна лишь, защити. И вот один хозяин цел, И испугаться не успел. Он смотрит в очи той девицы, Служанки, даме и сестрицы. Она спасла его не зря, Навеки службе отдана. Исполнить волю прямо в срок, И цикл жизненный истёк. Но тут внезапно генерал, Он что-то громко прокричал. Он вынул нож и вынул меч, Хотел, он было всех посечь. Тут битва завязалась вскоре, Он резал, рвал и в полном горе. Клинок порезал господина, По сути, меч простолюдина. Коснулся кожи знати светлой, Что можно лишь сравнить с кометой. Что в небе тёмном словно град, Бежала как орда собак. И жаркий бой и стали стук, Объял хозяина испуг. Он крови собственной, не видя, И смерть свою во сне предвидя. Бежал как загнанный зверёк, Что в лес сбегает наутек. А что наш брат? Он в жаре битвы, Сражается за честь сестры. Кнуты и цепи руки вяжут, И генерал вот-вот поляжет. И силы кончились уже, Нет смысла больше в той вражде. И генерала вскорь судили, В рабы простые обратили. И труд и смерть и рабства боль, Такой судьбы достоин он. Закован в цепи, взгляд потух, И лишь пропел с утра петух. Собрали всю родню вокруг, Связали и стащили в круг. Кнутами до ночи хлестали, Потом детей всех отнимали. Потухла злоба, пыл угас, Сломали, волю, свет погас. Что с тем, вина лишь одного, На всю родню дала пятно. Целителями были те, Что цепи на руках носили. И в дом, в который приходили, За даром, просто так лечили. Так зла судьба, плетет ту сеть, Что не порвать и не посечь. Начертано в листе одно, Что сгинуть всем им суждено. Когда-то лекарь, друг когда-то, Был и вождём и тем солдатом. Его безумным называли, За то безумство наказали. И вот судьба пропасть со свету, Не видеть больше зиму, лето. Терзает совесть, друг пропал, Хозяин ночью вдруг сбежал. Наряды сбросил, бросил пост, И господин как раб был прост. Его не спутать, с знатью было, И это в план его входило. Тайком пробраться в стан рабов, Он друга вызволить готов. Хоть не было вины его, Что на горе произошло. Но долг его как друга был, И он его уж не забыл. И ночь скрывает, тени поступь, Пролез, проник, пробрался в гости. Он друга бывшего нашел, И за ворота те ушел. И город спит, и спят друзья, Сбежали, отдыхать нельзя. Солдаты вышли на их след, Гремел в руках судьбы браслет. Кнутами выгнали наружу, А на дороге хлад и стужа. Потом сковали цепью вместе, Хлестали, били в том аресте. И господина не признали, Простолюдином называли. Ведут обратно в лагерь смерти, А там палач готовый к мести. За генерала злой побег, Упала кровь на белый снег. Весь род под нож, всех на клинки, Лежат кружком, а тут пинки. Их унижают, хоть мертвы, Заполнили уже все рвы. Детей свалили в кучи рядом, Солдат не поведёт и взглядом. Шаман от боли тихо стонет, И в лагерь беглецов приводят. Кричит беглец, что генерал, Что род его бесславно пал. И друг, и враг и пали оба, Проткнули пиками обоих. Шаман смотрел на трупы их, Забормотал глаза закрыл. Он к предкам памяти воззвал, И встал мятежный генерал. Дух мщения очнулся здесь, Теперь беды уже не счесть. Душа проснулась в господине, Ведь цепью связаны отныне. Душа как день сплелась в одно, Ведь на роду предрешено. Быть вместе как врагам отныне, Не зная жалости в помине. Сражаться, им в веках дано, И с этим всё тут решено. И тут же генерал в безумье, Сорвался с места без раздумья. Он рвал, кромсал врагов своих, Но цепь тянула их двоих. Они сцепились, словно псы, Бежали знати все послы. Долина опустела в раз, И до сих пор, не без прикрас. Зовется темною долиной, Где зло живёт теперь, отныне. Они убили так друг друга, И заражённые недугом. Упали замертво они, И их тела поглощены. Пучиной тёмной зла и боли, И нету смысла в этой доле. И век за веком они встанут, И биться всё не перестанут. Легенда та живёт в веках, Что два товарища в цепях. Как солнце, поутру восходит, Как только сотню лет проходит.