Глава 1
31 марта 2021 г. в 17:52
Глава 1
Ярость и гнев его пылали подобно звезде. И не зря имя второго примарха звучало как Балар Солар. Он был как молодая, полная сил, звезда и не желал умирать. Тем более от рук Императора и его послушного пса — Малкадора Сигиллита. Но настал такой день, когда они пришли в его тайную камеру. Пришли и встали напротив. А он висел, подвешенный за руки, ноги и шею на тяжелых цепях, уходящих куда-то вверх, в темную высоту круглого свода. Висел уже много лет. Сначала на линкоре Императора, а потом, после Никейского Собора, когда его доставили на Терру, продолжал висеть глубоко в подвалах величественного дворца, расположенного в Гималаях.
Во лбу, где некогда сияло Око Мудрости, теперь кровоточила рана. Глаз так же не было — их заменили багровые провалы. Око ему вырвали, а глаза выжгли. Без них, как верил Император, он сможет лучше чувствовать варп. Так и случилось, Император редко когда ошибался. Но и пришедших он видел не только на уровне Имматериума, но и на материальном тоже. Не имея глаз, он видел их тепло, растекающееся по артериям от сердца и мозга, видел их силуэты и детали одежды. Он научился видеть. Ему пришлось.
Лишь его здоровье, изредка подносимые глоток-другой воды или еще более редкий кусок хлеба, позволили ему выжить. Хотя он сильно отощал и больше напоминал скелет, а не некогда великого примарха.
— Время пришло, Балар! Ты был рожден на Терре и здесь же закончится твой земной путь, — голос Императора, облаченного в золотые доспехи, раскатился как удар гонга. Огоньки многочисленных толстых свечей испуганно заколебались. Часть из них потухла. Запахло горелыми фитилями. Длинные стяги, напоминающие языки неведомых тварей, сплошь покрытые вышитыми рунами и священными литаниями, всколыхнулись. Тени запрыгали по стенам и полу. — Ты был сотворен, чтобы стать верным моим сыном, но оступился, осквернившись в Эфире! И все же, ты сумел мне послужить. Твой вклад в познание Имматериума и Паутины весьма велик и полезен. Возрадуйся, сын, ибо ныне ты прощен!
Как практически и всегда, голос Повелителя Человечества звучал торжественно и величественно — он словно говорил перед всеми своими подданными на всех планетах. Говорил так, чтобы любое слово можно было заносить в хрестоматии и ордонансы. По какой-то странной причине его голос Солар всегда сравнивал с древними григорианскими хоралами.
— Да будет так! — Сигиллит пристукнул тяжелым посохом с навершием в виде раскинувшего крылья орла. От фигуры птицы волнами расходилось пламя. Каменный пол вздрогнул. Малкадор, несмотря на свой великий пост и абсолютное доверие Императора, одевался просто — тяжелая мантия с накинутым на голову капюшоном. На шее виднелся похожий на ошейник широкий металлический обруч с проводами и какими-то устройствами. Сигиллит был высок по сравнению с обычными Астартес, но своему повелителю не доставал и до плеча.
— Воздаяние за мою смерть падет на ваши головы. В приговоре твоем нет справедливости! — пересохшая глотка с трудом выдавила несколько слов. Но он сказал, что хотел и должен был сказать. Хотя, все слова можно было облечь в одну мысль и его бы услышали. Но говорить, а не думать, казалось правильным. Особенно в свой смертный час. Примарх уже давно понимал, что именно так все для него и закончится.
— Ступай с миром! — вся фигура Императора буквально лучилась нездешним светом. Изумительной работы триумфальный венок украшал голову, охватывая высокий лоб и густые черные волосы. Черты лица поражали властностью, мудростью и непоколебимой мощью. Император протянул к нему длань с раскрытой ладонью, и мир потух в отсутствующих глазах примарха. Он ослаб, а тот, кто стоял напротив, обладал невероятной, возможно, божественной, псайкерской силой.
Темнота окутала его сознание, и дух примарха Балара поколебался. Он умер. И вместе с ним умерла частичка Хаоса, которой он так бездумно позволил укорениться внутри себя много лет назад. Она беззвучно завопила и сгорела без остатка в очищающем пламени.
Тьма… Тьма без границ. Не было ей начала и конца. Он ничего не видел и даже не осознавал себя. И лишь спустя некоторое время, может, прошли секунды, а может — и века, немного очнулся. Почти сразу пришло понимание, что он куда-то летит. Псайкерским чутьем он почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Пристально, с тем интересом, который выказывают апотекарий к лежащему на столе образцу.
Раздался тихий смешок. Именно тогда его душу захлестнули ярость и гнев. Он подумал, что Император решил поразвлечься и наблюдает за ним.
Каким-то непостижимым образом Тьма вдруг сменилась варпом и буйством цвета. Перед тем, как это случилось, он преодолел некую незримую преграду. Или мембрану. Миг задержки — и ее нет. А вокруг уже бушует варп. Он имел сотню имен — Имматериум, Эмпиреи, Океан Душ, Эфир, Царство Хаоса. И в тысячу раз больше чем имен он имел способов уничтожить того, кто по неосторожности, глупости или жажде могущества рискнул в него заглянуть.
Кроваво-черное ничто взмесило все вокруг. И явственно до жути ударила белоснежная струя циклопического фонтана. Полыхали фиолетово-черные разряды. Молнии ярились со всех сторон, хаотично и пугающе. От их давления колыхался мир. Пространство вспыхивало, формировалось и лопалось, как мыльные пузыри в голове у душевнобольного. И он летел сквозь это нечто и ничто, подобно молнии.
Спереди появилось что-то упорядоченное. Небольшая точка стабильности и правильных форм. Уже подлетев совсем близко, он опознал ее как тяжелую и прекрасно защищенную капсулу. Наружные стенки ее охраняли тайные знаки и руны, непреложные и неодолимые. Он был измучен и разъярен, но все же почти узнал её. Почти, потому что стремительный полет не дал ему времени. Словно раскаленная игла он вонзился в стенку капсулы и каким-то непостижимым образом сумел преодолеть ее. Там, в физрастворе розового цвета, присоединенный к многочисленным проводам и механизмам, лежал и крепко спал ребенок — мальчик около семи лет. Солар обрушился в него и вновь потерял сознание. Промелькнула смутная мысль, что все кажется неправдоподобно знакомым, но он не успел ее додумать.
Очнулся Балар от того, что вокруг бушевало пламя. Но теперь оно выглядело и ощущалось как настоящее и материальное. В отличие от шторма Имматериума, он понял, что капсулу выбросило рядом с планетой, которая притянула ее своей гравитацией. Он оказался в обычном мире. И сейчас капсула вместе с ним скользила по орбите, входя в атмосферу.
Он пошевелился в специальном ложе и понял еще одно — теперь у него есть тело. Живое и здоровое. Поочередно поднимая руки и ноги, примарх постарался получше их рассмотреть. То, что он увидел, позволило ему понять, что тело у него детское.
Примарху не потребовалось много времени, чтобы осознать невероятную истину — тело его собственное! И он уже переживал эту ситуацию, когда падал в капсуле на безлюдную и дикую планету Асербус.
Но тут ему невольно пришлось отвлечься. Огонь разыгрался не на шутку. Языки пламени облизывали стенки, пытаясь их выжечь. Слышался гул. Металл плавился и горел. Внутри стало жарко, и механизмы жизнеобеспечения работали на пределе возможностей.
Капсула пронзила облака и с чудовищной силой ударилась о землю. К небесам взлетел столп земли и камней. От перегрузок, температуры и невероятного по силе удара любой человек, окажись он внутри, неизбежно бы погиб. Но Балар выжил — ведь даже будучи ребенком, он всё равно оставался примархом.
Капсула остывала долго. Несколько часов по местному времени. Так что времени у него оказалось с избытком.
Первым делом Солар погрузился в себя, используя все те техники, которым успел научиться. Самодиагностика не выявила никаких повреждений. Ни психических, ни физических. Он был полностью здоров, как и любой другой примарх, начинающий свой путь. И главное — совершенно чист от печатей Хаоса. Они пропали. Выгорели или растворились. Не смогли на нем удержаться.
Он дотронулся рукой до Ока Мудрости во лбу. Оно было твердым, как адамантий, прохладным на ощупь и совершенно спокойным. Его не сотрясали те яростные эмоции и отзвуки варпа, что когда-то не давали ему покоя.
Балар засмеялся. И радостный смех его еще долго звучал в замкнутом пространстве капсулы.
Зрение псайкера так же не показало отклонений. Физический мир выглядел спокойным и мирным, а в варп он пока заглядывать не решился.
Но как так вышло, что он оказался у собственного истока? Кто дал ему второй шанс? Кто приложил к этому руку? Император? Или кто-то иной? И почему он чувствует себя совершенно обновленным и очищенным от всей той скверны, что успела к нему прилипнуть?
Вопросов оказалось множество. И ни на один из них он толком ответить не мог. Не считая тех, что лишь подтверждали один неоспоримый факт — он, примарх Второго легиона, получил второй шанс. А большего ему и не требовалось.
Детских сил Солара хватило, чтобы выжать рычаг. С шипением выпускаемого воздуха верхняя крышка, снабженная небольшим окошком, медленно поднялась. Розовая питательная жидкость сразу же хлынула наружу. Шланги с тихими хлопками начали отсоединяться от тела один за другим. Последний — изо рта, он вытащил самостоятельно и волевым усилием подавил рвоту.
В лицо мягко ударил порыв свежего ветра. Запахло листвой и сухой пылью. В воздухе, которым дышат обычные люди, из всех газов преобладает азот. Здешняя же атмосфера могла похвастаться примесями водорода, фтора и хлора. Простой человек не смог бы и пяти минут дышать подобной смесью. Возможно, именно по данной причине планету и не стали колонизировать. Но для Балара это не составило проблемы. Его тело моментально подстроилось под необычную атмосферу.
Мышцы примарха не успели развиться в условиях неподвижного образа жизни. Осторожно и неуверенно, переставляя руки и ноги, он выбрался из ложа, перевалился через стенку бортика и, не удержавшись, рухнул вниз, в тень капсулы.
Легкий удар не причинил ему ни малейшего вреда. Лишь дыхание едва заметно сбилось и почти сразу же выровнялось. Сердца бились мощно и спокойно. Страха он не чувствовал. Он вообще не знал подобного чувства.
Балар прислонился спиной к теплой капсуле и осмотрелся. Да, все было в точности, как и раньше. Вокруг поднимались стенки кратера, появившегося благодаря его падению. До них было около ста метров. Отвал спекшейся земли образовал широкий и высокий вал, скрывающий всю округу. Капсула уютно лежала в середине кратера, в самой низшей его точке, и нос ее частично зарылся. На небе плыли редкие облака. А за ними, над всем небосклоном, нависала звезда Десертум IX — бело-голубоватый гигант.
Он больше ни в чем не сомневался. Даже в том, что каким-то непостижимым образом вернулся к истоку. В прошлое. В тот самый момент, когда его жизнь фактически только начиналась.
В первой жизни, после того как за ним спустился Император, Балар многое узнал. Приютившую его планету он назвал Асербусом. На высоком готике данное слово обозначало суровость. А субсектор, в который он попал, на древних картах носил имя Норан Ган. В него входило девять звездных систем, и часть из них были совершенно безлюдны. На двух имелись цивилизации — людей, откатившихся в век пара и насекомых. А на третьей непонятно откуда появилась или скоро появится империя орков.
Основные торговые маршруты и удобные пути проходили северней и южнее субсектора. Местные планеты никого особо не заинтересовали. Подобное выглядело немного странно, особенно учитывая, что ранние колонисты заселяли все пригодные для жизни места. Но в целом, в космосе встречались и не такие загадки.
Не мудрствуя лукаво, древние картографы дали всем звездам субсектора Норан Ган названия Десертум, разделив их от одного до девяти.
— Пора! — сам себе сказал примарх. Он медленно выпрямился, шатаясь, постоял на ногах, заново вспоминая тело и привыкая удерживать равновесие. В душе и на сердце разливались восторг и радость, густо замешанные на изумление. От минувшей ярости не осталось и следа — он, пусть и с чьей-то помощью, перехитрил Императора. Теперь все будет иначе.
А глаза, живые, совершенно здоровые, с прекрасным зрением, заставили его вновь рассмеяться. Как же прекрасно смотреть на мир глазами!
Мальчик, которому можно было дать лет семь, принялся осторожно выбираться из кратера. На нем был легкий комбинезон из неизвестного материала, который имел свойство растягиваться и неплохо защищал от различных опасностей. В тёмно-русых кудрях, падающих на высокий лоб, играл ветер. Бесцветные, как горный хрусталь, глаза, смотрели мудро и уверенно. Особое внимание привлекал необычный четырехгранный камень во лбу, по форме похожий на вытянутую половинку октаэдра. Он выглядел так естественно, словно мальчик родился с ним и тот являлся неотъемлемой частью его тела.
Черты лица Солара пока еще выглядели по-детски округлыми и мягкими, но не могли скрыть высоких скул, прямого носа и волевого подбородка. Такие лица имеют те, кто знает, что делать и как жить. Кто сам выбирает друзей и врагов. Это было лицо лидера, за которым люди готовы пойти в огонь и в воду, и умереть, если потребуется.
Помогая себе руками, примарх в теле мальчика забрался на вершину отвала и остановился, оглядываясь. С неба падали ласковые лучи. Но он знал, что скоро благодать закончится. Период обращения Асербуса вокруг звезды составлял чуть больше четырех стандартных лет Терры. Благодаря невероятно вытянутой эллиптической орбите, в местном году было два лета и две долгих зимы. Летом планета проходила рядом со звездой, а в унылые зимние месяцы отходила от ее живительного тепла максимально далеко.
В своей первой жизни он не знал, насколько суровыми бывают зимы в местных широтах. А когда узнал, то дал планете имя.
На севере и востоке рос лес. Высокие деревья стояли единым строем, как Астартес на параде. На западе поднимались пологие холмы, округлыми очертаниями напоминающие больших и добродушных зверей, прилегших отдохнуть. За ними вставали горы. А вот юг распахивался гостеприимной степью.
Удивительно, но примарх помнил многие мельчайшие детали. В прошлой жизни ему потребовалось больше часа стандартного времени, прежде чем он отыскал ручей. Сейчас он добрался до него значительно быстрее и с наслаждением напился. Вода отдавала травами и была невероятно прозрачной.
Вдоль ручья росли ярко-красные докури — ягоды, для которых он сам и придумал название. Планета не могла похвастаться людьми, а значит, в первой жизни ему пришлось давать имена всему, что видели его глаза — горам и рекам, деревьям и растениям, ягодам и плодам, птицам и животным.
Балар свернул широкий лист в кулёк, набрал в него докури, скрестив ноги, уселся под деревом и принялся наслаждаться едой. В первой жизни у него от ягод разболелся живот. Так организм привыкал к новой пище. Он не умер и адаптировался. Значит, и сейчас справится.
Когда-то Солар считал, что ему крупно не повезло, ведь он очутился на совершенно дикой планете и ничего про себя не знал. В капсуле имелись мнемонические устройства, которые успели научить его высокому готику, алгебре, геометрии и вложили в мозг некоторые понятия по базовым дисциплинам. Но все те знания были теоретическими. Он ничего не знал о мире, и не знал, как в нем жить. Лишь генетическая память, да видения, что Император посылал всем своим пропавшим сыновьям, смогли его выручить. Они стали тем компасом, который указал ему путь.
Обладая удивительными псайкерскими способностями, он услышал Императора, сразу же признал его и начал обучаться. Повелитель Человечества сумел локализовать место его обитания и вылетел на помощь. Их встреча произошла в 809 году 31 тысячелетия. Он стал третьим по счету примархом, найденным после Хоруса Луперкаля и Лемана Русса.
Но до тех событий оставалось еще немало времени — около двадцати стандартных лет или вчетверо меньше по местному счету.
Живот кольнуло. Балар возрадовался. Ощущение стало еще одним подтверждением того, что все идет, как и раньше. Вот только сейчас он не был уверен, что Император найдет его именно в 809г. тридцатого тысячелетия. Возможно, стоило отдалить данную дату.
Юный примарх еще долго ходил, осваиваясь и набираясь сил. Его невероятные возможности проявили себя и здесь. Он быстро научился уверенно держаться на ногах, а чуть позже попробовал и пробежаться. Простые мускульные движения доставляли ему нескрываемую радость.
В кустарнике он нашел кладку краснокрыла — птицы, которая предпочитала гнездиться в траве. Свежие яйца оказались вкусными. Чуть позже, добравшись до небольшой рощи, под поваленным деревом он обнаружил несколько упитанных личинок и без всякой брезгливости съел их подчистую.
Сейчас ему требовалось как можно больше еды и всего, что она могла дать — белка, жиров, углеводов и полезных минералов. И выбирать не приходилось.
Погладив ладонью живот, он не удержался, улыбнулся и решил, что новая жизнь начинается просто великолепно. И будет такой. По крайней мере, ближайшие годы.
Ха, в каком же удрученном состоянии надо находиться, чтобы прозвать планету Асербусом? Разве может она являться таковой для него, для примарха?
Ну да, в той жизни он буквально мечтал об общении. Та мечта стала навязчивой идеей, фетишем, вокруг которого он воздвиг свою личность. Одиночество и суровая долгая зима заставили его назвать планету именно так. Но сейчас все иначе. И все же, он решил оставить имя — как память о прошлом.
Посвежело. Солнце закатывалось к горизонту, а весь мир окрасился в удивительные сиренево-фиолетовые тона. Балар вернулся к капсуле, забрался внутрь и закрыл крышку. К тому времени она успела просохнуть и изнутри казалась вполне уютной.
Днем Асербус выглядел мирным и радужным. Но короткая ночь и продолжительные периоды сумерек и рассвета все меняли. В это время просыпались и начинали искать пищу серьезные хищники — ториды, брэки и архи. Но куда опасней были два других вида: похожие на ядовитых скорпионов картосы и напоминающие медведей мароны. Скорее всего, первые в предках имели насекомых, обладали ядовитым жалом на хвосте и в размерах вырастали больше, чем его спасательная капсула. Мароны являлись млекопитающими, с густым и шикарным мехом, тяжелыми костяными пластинами на груди и лапах, и могли похвастаться внушительными клыками. Передвигались они на четырех лапах, и когда вставали на задние, достигали роста в шесть метров.
В прошлой жизни он часто и с удовольствием сражался с ними — ведь Асербус не мог дать иных развлечений. Но сейчас драться не хотелось.
Ночью вокруг раздавались завывания и клёкот. Стая торидов, похожих на волков существ, обнаружила капсулу и пришла проведать, нельзя ли здесь чем-то поживиться. Примарх некоторое время наблюдал за ними через узкую прорезь окна. С капсулой, которая выдержала варп и приземление, они сделать ничего не могли. Так что и опасности не представляли.
А когда на небе взошел спутник Асербуса — великолепная Лара, мерцающая голубоватым отсветом, Балар встретил ее с улыбкой. В прошлой жизни она стала его верным другом, знающим все секреты.
— Славься, Лара, мы вновь с тобой встретились! Я рад приветствовать тебя, — обратился к ней примарх. Как и всегда, она промолчала. Но что-то в ее мерцании позволяло надеяться, что она его услышала. Так он, во всяком случае, думал. Вполне возможно, что Ларе чертовски надоело одиночество.
Да, в прошлой жизни одиночество его доконало. Братья примархи проходили иные испытания — войнами и предательством, ядами и рабством, сражениями и болью, властью и богатством. На его судьбу выпали тоска и безнадежность, невозможность перемолвиться единым словом хоть с кем-то, отсутствие знаний и полная ментальная пустота — особенно в первые годы. Здесь, на планете, он впервые прикоснулся к варпу — без учителей и их мудрых советов, без надлежащей практики и элементарных знаний о безопасности. Не удивительно, что варп его осквернил.
То, что случилось, стало фундаментом, на котором их с Императором отношения стремительно продвинулись до враждебных. К тому же после экспедиции к Монолиту Имга Астартес понесли чудовищные потери, а он окончательно стал тем, кем Повелитель Человечества видеть его категорически не хотел. Тогда примарх не прошел свои испытания. Но на сей раз к одиночеству он отнесся иначе.
Дни улетали в прошлое, как первые птицы, начавшие перелет на юг. Когда он впервые придумал эту простенькую ассоциацию, она привела его в восторг.
Каждый Астартес растет втрое быстрее обычного смертного. Примарх рос втрое быстрее Астартес. За один год он взрослел больше, чем человек за девять.
Первым делом, когда в теле начала появляться сила, он выковырял из корпуса капсулы несколько металлических пластин. Две из них были начищены и отполированы не хуже зеркал. Добыть с ними огонь оказалось совсем нетрудно. Око Мудрости могло бы помочь решить подобную задачу куда быстрее, но эту свою особенность он применять пока не торопился.
Еще одну металлическую деталь он использовал в качестве ножа, обточив рукоять на камне и заточив режущую кромку. Шкура мелкого грызуна оплела рукоять. Следом он срубил небольшое прямое деревце, просушил его и обжег на костре. Примотав к нему с помощью сухожилий предварительно отточенный наконечник, Солар стал обладателем копья.
Через два дня примарх убил первого торида, а затем и брэка. Архи водились южнее, и с ними он пока еще не сталкивался.
В свободное время — а его было столько, что он не знал, что с ним делать, Балар тренировался. Он бегал, плавал в ближайшей реке и занимался различными воинскими упражнениями. Вместо отдыха он уходил в медитацию или молитву. Тренировки псайкерских способностей продвигались не так успешно. Для них требовался соответствующе развитый мозг, а он у него пока продолжал наращивать клетки и нейронные связи.
Солар знал, что и здесь его ждет успех. Во-первых, потому, что он примарх. А во-вторых, иначе и быть не могло. Каждый из примархов всегда достигал поставленных целей. Конечно, если не оступался или не вмешивались более могущественные существа и силы. Но он уже проходил этот путь и знал, чем грозит варп. Так что был подготовлен.
Он много думал о своем Отце и том, почему так все вышло. Ненависть никуда пока не делась. Он продолжал считать, что его предали, но боль немного поутихла. Свет солнца и звезд, свежий ветер и шелест травы, тихая поддержка Лары помогли ему успокоиться.
Возможно, он и сам дал первый повод. Он не хотел подчиняться Императору и ясно выразил желание идти своей дорогой. И конечно, на нем имелись отметины Хаоса. Находясь в одиночестве, он сумел открыть дверь в Имматериум. Но когда ты заглядываешь в Хаос, Хаос может заглянуть в тебя. Особенно, если ты наивен и не подготовлен должным образом. Он оставил на нем свою поганую метку. И Император ее сразу почувствовал. Так началось падение примарха.
Забавно, что Око Мудрости как раз его и подвело. Мудрости ему и не хватило.
Балар пока не знал, вернее, не решил, что делать дальше. Где-то через три стандартных года он должен впервые услышать пси-зов Императора. Как следует на него отреагировать? Уйти в молчание и сделать вид, что ничего не слышишь? Затаиться? Или как можно быстрее откликнуться и начать все с начала?
Примарх всесторонне обдумывал дилемму. В каждом из вариантов имелись как плюсы, так и минусы. Одной из главных проблем, которые следовало разрешить, выступало то, что Император может понять, что с ним что-то не так. В том смысле, что его личность успела сильно развиться.
В первой жизни, когда Император дотянулся до него, Солар сразу все понял и ощутил восторг. Он увидел отца, понял, что не один, и обрел цель. Все встало на свои места. А то, что он не представлял жизни в Империуме и не знал множества вещей, не имело значения.
И когда они впервые увиделись, Балар гордо и смело пошел навстречу спустившемуся с Небес отцу. Он приветствовал его с почтением и безграничным уважением, но на равных. В его понимании каждый отец всегда бы хотел видеть в сыне все самое лучшее и доброе. И ему не нужны ни поклоны, ни клятвы верности. Ему не нужны рабы и слуги.
— Балар Солар, я рад, что нашел тебя. Ты стал третьим моим сыном, — Император обнял его в ответ и говорил дружественно. Но в тот день, самый первый день, что-то проскочило между ними. Тень или искра, которая повлияла на все остальное. Повелителю Человечества не понравился его свободолюбивый тон. И запах Имматериума.
Балар всегда воспринимал свободу и независимость как нечто естественное и обыденное. Долгие годы на одинокой планете закрепили в нем именно такие качества. Тем более, они передались ему через геносемя отца.
Но Император ждал от своих сыновей несколько иных качеств. И чем больше Балар понимал сей очевидный факт, тем хуже становились отношения между ними. А когда он узнал одну из тайн Императора — тот называл их сыновьями, но в глубине души считал послушными и преданными марионетками, дух его возмутился. Император требовал от них беспрекословного подчинения, а взамен Балар высказал ему прямо в лицо совсем другое — обиду, злость, разочарование.
Император познакомил его с Хорусом и Руссом. Первый сразу же вызвал безграничное уважение и гордость за такого брата. А вот во втором Балар почувствовал некое животное начало. Что-то такое, чего он сам всегда избегал. Несмотря на всю доблесть и бесстрашие, Леман казался ему диким волком. Тем более, тот и сам всячески подчеркивал свою особенность. Особенность хищного зверя. А кто будет считать зверя ровней? Поэтому и братская симпатия к Леману проявилась совсем слабо.
Прежде чем Император заключил его под стражу, Балар прошел с ним и братьями десятки битв. Наверное, следовало раньше отправиться к своему легиону и уйти от ненужного внимания. Но он сглупил. Вначале его восхищали образы отца и Хоруса, а затем он понял, как многого не знает. Он учился сражаться и командовать войсками. Книги, словари, карты и астролябии стали его лучшими друзьями в те годы. С учеными он проводил столько же времени, сколько уделял и войне. Как сухая губка поглощает воду, так и Балар поглощал знание.
Он не мог явиться в свой легион, не зная ничего. История, астрономия, политика, лингвистика, механика, военное дело, дипломатия, псионика, психология… Эти и сотни других наук буквально манили его.
Леман Русс дал ему прозвище — Дикарь. Балар признавал, что в обидной кличке есть своя логика. Он действительно был дикарем.
Тем временем Великий Крестовый Поход продолжался. Через год Император отыскал Ферруса Мануса, с покрытыми сталью руками. Он обожал кузнечное дело и сам был как железо — прямым, надежным, сильным и верным. Балару он нравился.
Спустя двадцать лет нашелся Вулкан, прозванный Повелителем Драконов и Молотом Спасения. Еще один кузнец, как и Манус.
Увидеть собственными глазами, как был обретен Фулгрим Феникс, Балару уже не довелось. К тому моменту он воевал со своим легионом и нашел Монолит Имга. А когда вернулся к Императору, тот обвинил его в предательстве и ереси. В том, что он пал и встал под знамена Хаоса.
Правда смешалась с ложью. Он действительно сделал несколько непродуманных шагов. Но предал ли он Отца? Нет, нет и нет! Такого греха он за собой не знал. Но последняя их ссора, а обычным разговором ее назвать язык не поворачивался, зашла слишком далеко. Улететь ему не дали.
Император пленил его и долго держал на собственном корабле. Лишь безмозглые сервиторы да несколько Кустодесов знали о его существовании. Для всех остальных его исчезновение стало тайной и загадкой. Имя примарха Второго Легиона стало запретной темой.
Император часто посещал его. Он проводил масштабные исследования и изредка делился новостями. Наверное, хотел причинить боль или посмотреть, как он на них отреагирует. В любом случае Балар узнал об остальных найденных примархах, освобождении Инкаладиона, Рангданском ксеноциде, который сильно проредил его Второй Легион, Голгофской резне и прочих славных событиях.
Владыка Человечества исследовал его, исследовал его псайкерские способности и пытался найти изъян геносемени и выявить причину, по которой что-то пошло не так. Балар же не чувствовал в себе никакого изъяна. Наоборот, он понимал, что, возможно, является носителем самого чистого геносемени Отца.
А еще Император через него исследовал варп. И уже тогда начал предпринимать попытки проникнуть в тайны Паутины.
Мысли о горьком прошлом и туманном грядущем текли через разум примарха. Он часто вспоминал былые обиды и радости, друзей и недругов. А затем откидывал их в сторону, брался за копье или нож и шел сражаться, выплескивая ярость.
Своего первого марона он одолел через месяц после прибытия на планету. Но тот был маленьким и не мог считаться за полноценную добычу. С настоящим он встретился позже, уже отправившись на юг, поближе к экватору. Он дрался с ним честно, без колдовских способностей, и битва вышла славной. На память о ней Солар взял шкуру, череп, когти, клыки и костяные пластины. Их он собирался использовать при изготовлении доспеха.
Перед путешествием на юг Балар сшил из кожи две грубые, но прочные и вместительные сумки. К тому времени он неплохо освоил ремесло скорняка. Сумки вместили все его небогатое имущество — различные воинские трофеи и весь металл и пластик, что он вырвал из капсулы.
Десертум вставал на востоке, проходил свой путь до зенита и спускался к закату. День за днем происходил этот неизменный цикл и так же неизменно и неторопливо Солар шагал на юг.
В пути он обдумывал различные варианты, которые могли бы облегчить ему быт и внести в жизнь разнообразие. Когда он достигнет нужной широты, следует найти подходящее место и построить дом. Затем настанет время освоить гончарное мастерство. Посуда ему не помешает. Так же он был не прочь попробовать себя в кузнечном деле. Да и ткацкий станок мог бы пригодиться. А уж изготовить из шерсти животных сукно выглядело вообще элементарной задачей.
Днем он шел по степи, а ночью находил укромное место и создавал пси-поле, которое отгоняло диких зверей. Или не создавал, если хотел сражения. Драка со стаей брэков неплохо разгоняла кровь и дарила ощущение жизни. А уж поединок с картосом, яд которого был чрезвычайно неприятен, вообще вызывал радость.
Холодало. Травы начали желтеть. В прошлой жизни он также заметил и опознал признаки приближения зимы. Но тогда он многого не понимал, и уж конечно не мог догадаться, насколько суровы зимы на Асербусе. Несмотря на все свое здоровье, невероятный метаболизм и выносливость, ему пришлось непросто. Повторять тот сомнительный опыт он больше не хотел. Но сейчас все было иначе.
Через полгода Солар добрался до самой южной точки материка. Суша закончилась. Дальше начиналось море. Забравшись на потрескавшийся от солнца утес, он долго стоял, полной грудью дыша соленым, пропитанным фосфором и йодом, воздухом.
На каменистый берег с тихим шорохом накатывали волны. В воздухе мелькали многочисленные птицы. Слышались их крики, клекот и пение. По правую руку в море впадала небольшая речка. Рядом с ней рос духовитый лес. А слева поднимались горы. По всем признакам, в них можно было отыскать те металлы, в которых он нуждался — железо, медь, серебро и все прочее.
Место выглядело перспективным и красивым. Осмотревшись еще раз и подмечая все необходимое, Солар глубоко вздохнул.
— Здесь я воздвигну свой дом, — решил примарх.