Солнечные Братья

      Глава 2       Планета неуклонно двигалась по орбите, и Десертум стал втрое меньше, чем летом. Зима надолго пришла на Асербус. Северные равнины и леса покрылись многометровым слоем снега и льда. Оттуда, с севера, постоянно дули злые и холодные ветра. Но здесь, близ экватора, климат казался вполне приемлемым.       Юноша, выглядевший лет на семнадцать, скрестив ноги и выпрямив спину, сидел под высоким раскидистым деревом. Его плечи прикрывала толстая шкура марона, а пасть зверя с мощными клыками служила капюшоном. На бедрах виднелась повязка, к которой были привязаны несколько меховых хвостов. Простенький кожаный шнурок придерживал волосы и не давал им упасть на лицо. Око во лбу приобрело глубину и наполнилось свечением. От него поднимался и почти сразу пропадал едва заметный светло-голубой дымок.       Мускулистое тело юноши выглядело широкоплечим, стройным и поджарым. На груди и животе виднелись тоненькие черточки едва заметных шрамов, полученных в боях с дикими животными. Глаза его были закрыты, а дыхание — тихое и неглубокое. Вокруг медленно парили три камня, каждый по своей орбите и траектории.       Балар Солар находился в псайкерском трансе уже третьи сутки. Есть и пить ему не хотелось. Легкого холода он не чувствовал, а случайные животные не могли его увидеть или почуять. Усилием воли он осваивал непростое умение делать себя невидимым как для других псайкеров, так и для хаотических сил варпа. Парящие в воздухе камни позволяли усложнять задачу и реализовывать несколько процессов одновременно.       Варп… Обитель ужасающих демонов. Благо и величайшее проклятие человечества. Невероятное по размерам и необозримое по мощи измерение, которое всегда, в той или иной степени, влияло на весь Империум. Игнорировать его — значит игнорировать важнейшую часть бытия и делать себя слабее. А слабым примарх быть не желал.       Но варп требовал жесточайшей дисциплины, стальной воли, мудрости, терпения и соответствующих навыков. Один из них — ментальную невидимость — Балар и тренировал последнее время. Наряду со всем остальным.       Когда-то он допустил ряд ошибок. Он был слишком беспечным и торопливым. Больше он таким не будет. Теперь Око Мудрости действительно оправдывало свое название. Во второй жизни оно стало его верным и надежным другом.       Я — ничто… Я — пустота… Я — невидим и неслышим… Поступь моя и взгляд мой — вакуум меж звезд… Суть моя — отсутствие всего…       Мысленную форму он придумал сам. Она помогала настроиться на соответствующий лад и стать всем тем, к чему он стремился.       Легчайшее прикосновение к варпу вызвало мимолетную дрожь энергий, которая почти сразу пропала. Внутренним оком Балар заглянул в Имматериум — и остался незамеченным. Его внимание не было акцентированно на чем-то одном, но охватывало все, до чего могло дотянуться.       Тысячи тысяч голосов тихим шорохом звучали в отдаление. Они умоляли, просили, ликовали, горевали, сражались, предавались удовольствиям или унынию… Они жили в ближайших мирах, но их эмоции находили отголоски в варпе. При желании он мог бы приблизиться к одному из них и попробовать расслышать. Примарху подобного не требовалось. Сейчас он пришел сюда как простой зритель, которому ничего не нужно от Хаоса. Он просто наблюдал.       Я — ничто… Я — пустота… Я — невидим и неслышим… Поступь моя и взгляд мой — вакуум меж звезд… Суть моя — отсутствие всего…       Энергии бушевали, перетекали из одной формы в другую, менялись и искушали испытать себя, попробовать обуздать эту исполинскую мощь и стать богом. Это было их естественное состояние. Оно не направлялось ни на кого конкретно, но на всех разом, на всех тех, кто рискнул забраться в Имматериум.       Частью сознания Балар осознавал материальный мир и собственное тело. Три камня продолжали свой нескончаемый безмятежный полет. Если бы они упали или столкнулись, это бы означало, что мысли примарха исказились и взбудоражились, утратив внутреннюю безупречность.       Солар прикоснулся к самому краю Имматериума. Хотя, здесь отсутствовали такие геометрические понятие, как центр или окраина. Все было центром и одновременно окраиной. Все текло, закручивалось, рождалось и умирало.       Но все же, имелись весомые основания, чтобы назвать данную часть измерения Бесформенной Пустошью. Местом-временем, где отсутствовала власть любого из четырех богов Хаоса. Здесь было безопасно. Относительно безопасно.       Я — ничто… Я — пустота… Я — невидим и неслышим… Поступь моя и взгляд мой — вакуум меж звезд… Суть моя — отсутствие всего…       В некоторых своих проявлениях Имматериум казался тоньше и выглядел иначе. Так воспринимались места, где истончалась перегородка, разграничивавшая его с обычным космосом. Именно через такие области Эмпирей мог прорваться.       Вдалеке бушевал варп-шторм. Он не имел возможности проникнуть в материальный мир, но и здесь его мощь потрясала. Когда-то Балар почувствовал себя песчинкой, перед величием невероятной по мощи стихии.       Сейчас он никем себя не чувствовал. Он — ничто.       Неожиданно послышался голос. Тихий, прерывающийся зов.       — Сыновья мои… Услышьте меня… Я призываю вас… Откликнитесь…       Балар резко выдохнул и едва удержался в состоянии безмолвия. Камни вздрогнули, чуть не упали, но он успел подхватить их в самый последний момент.       Примарх промолчал. Еще не время. Торопиться не стоит. Когда он будет готов, то откликнется. Но ни минутой раньше.       Вон он — Зов Императора. Он услышал его в прошлой жизни, услышал и сейчас. Но благодаря более развитым псайкерским способностям, это случилось раньше.       Император сотворил сыновей из собственного геносемени. Но различными дарами и способностями одарил их по-разному. Основа у всех них одна. Но детали могли существенно разниться. Кто-то получил все и много, кто-то меньше, иные и вовсе стали обладателем чего-то необычного и неповторимого.       Балар не считал себя самым сильным псайкером среди сынов. Наверняка по колдовским способностям его превосходил Магнус Красный. Они не успели познакомиться и встретиться лицом к лицу, но Император рассказывал о нем и его невероятном потенциале.       Было бы интересно узнать о судьбе Красного после Улланорского Триумфа. Примарх такой силы не мог остаться в стороне и пребывать в безвестности. Но о том, что произошло после, Балар уже ничего не знал. Император отвез его на Терру и убил. А жаль, лишняя информация совсем бы не помешала.       Юноша открыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Три камня один за другим опустились у его ног. Око Мудрости изменило цвет и теперь стало спокойным и прозрачным, как хрусталь. Девять стандартных дней он провел в медитации. Время не прошло даром. Он многое узнал.       Выполнив дыхательную гимнастику и размяв мышцы, Балар встал и решил немного перекусить. После такого длительного периода голодовки первая пища должна быть легкой. Он бы не умер и от жареного или даже сырого мяса, но лучше все делать правильно.       Балар развел огонь, вскипятил воду и заварил себе травяного чаю, засыпав в него горсть полюбившихся ягод докури. Они дарили свежесть ума и ясность мысли. Да и насыщали неплохо.       За его спиной поднимались стены небольшого дома, выложенного из камней. Крышей ему служили древесные стволы, уложенные в ряд и присыпанные землей. На ней росла трава и виднелась труба дымохода.       Попивая травяной чай, примарх неторопливо размышлял. Значит, Император стал созывать своих сынов. И недалек тот час, когда они начнут откликаться на Зов. Не все, конечно, но самые чувствительные не могут его не услышать. Они ответят, локализуют себя, и найти их будет куда легче.       Теоретически, примарх мог бы попробовать почувствовать свой Второй Легион. Да только стоило ли? Он мог подставить под удар варпа кого-то из восприимчивых, но недостаточно умелых Астартес. А это последнее, чего он хотел. Нет, так делать не следовало.       Тем более, Балар решил, что его мысли вновь стали излишне самоуверенными. Разве осознал он все тайны варпа и оградил себя от его влияния? Нет, конечно. А значит, подобный шаг может представлять угрозу. И он вновь повторит ту же глупую промашку, что уже когда-то совершал.       Вспомнив родной легион, Балар вспомнил и его короткую трагичную историю.       Легион вначале входил в состав Шестой Экспедиции, сражался на западе Галактики, в Сегментуме Пацификус и не успел совершить таких героических деяний, как воины Хоруса Луперкаля. Совместно с другими Астартес легион принимал участие в освобождении Диурнуса и уничтожении Скорвидийской ксено-империи. Он неплохо себя показал при проведении одиночных операций на таких планетах, как Эворта, Янтарная Маска, Колх-мир и Бирюзовая.       Затем, когда Балар наконец-то воссоединился со своими сынами, их перевели на Асербус. Отсюда, с планеты, ставшей им новым домом, они начали покорять Сегментум Ультима, возглавив Двадцать Пятую экспедицию Великого Крестового Похода. Первым делом они освободили субсектор Норан Ган, привели к Согласию миры людей, вырезали насекомых и зарождающуюся орочью империю.       Обеспечив себе крепкий тыл, легион двинулись дальше на северо-восток. Шелковая Гниль, Двадцать Пять — Двенадцать, Ош Дор, Забвение, Ревущий Предел, Турмарин — названия звучали песней. Но неизведанный космос таит в себе множество древних загадок. В обжигающе-холодных пустотах вакуума они наткнулись на Монолит Имга. Пугающая находка стала последней каплей. То, что он узнал, катализировало те изменения, что начали с ним происходить. Око Мудрости поменяло цвет. Не стоило ему так делать. Император вызвал его… и пленил, поняв, во что он превратился. А легион, оставшись без примарха, разом утратил и силы, и мощь. Некоторое время он вяло участвовал в военных кампаниях, толком не понимая, как жить дальше. В заключительные годы он напоминал животное, которое продолжало цепляться за жизнь, несмотря на то, что ему отрубили голову.       В 969 году Император спустил с цепи своего Волка — Лемана Русса. Тот отправился к месту дислокации Второго Легиона и привел его к покорности, вырезав всех несогласных и неблагонадежных. А тем, кто склонил колено, подчистили память и запихнули в ряды Тринадцатого Легиона Робаута Жиллимана.       Вот такая трагическая история. Его сыновья не успели сделать ничего яркого и выдающегося, разделив судьбу собственного примарха. Император не стал рисковать. Наверное, подобный шаг выглядел оправданным.       Думая о своем легионе, Балар чувствовал радостное нетерпение. Каким же глупцом он был, оторвавшись от своей силы и тех, кто пойдет за ним до конца! Почему он не отправился к ним сразу же? Возможно, такой поступок изменил бы его судьбу и судьбу его сыновей. Он твердо знал, что они ждут своего примарха. Ждут того, кто покажет им истинное величие и мощь, кто заставит их почувствовать гордость и поведет к далеким звездам, вложив в сердца смысл и мудрость.       Вместо этого он забыл про них на долгие годы. Не предал, конечно, но отодвинул в сторону до лучших времен. Они сражались, получали раны и проливали кровь, умирали на сотне планет и смотрели в небо, ожидая своего примарха. А он все не шел. Но они-то знали, что его нашли и что он находится рядом с Императором. О чем они думали тогда? Как оправдывали собственного примарха? Или под конец перестали его оправдывать и начали порицать? Как же низко он поступил, бросив их на произвол судьбы!       И как они возрадовались, когда он наконец-то прибыл к ним. Мстивой, Сократус, Вергилий, Олоферн, Хортур и все прочие его сыновья. Как же они ликовали!                     В течение следующих лет в жизни Балара не происходило ничего особенного. Но силы его росли. Он нашел подходящую руду и построил кузницу. Кузнечное дело неожиданно захватило его, в отличие от первого раза. Оно заворожило его, как Ферруса Мануса. Целыми днями он стоял у простого и грубого очага, раздувал меха и ковал… И то, что стало получаться после десятков проб и ошибок, выглядело не так уж и плохо.       Он сконструировал небольшой гончарный круг, с помощью которого изготовил множество горшков и тарелок. Да и прядильный станок выполнял свою функцию — из местного аналога льна примарх сшил одежду.       Дальше он не пошел. Ему хватило того, что получилось. Изготавливать стекло, бетон или что-то подобное выглядело расточительным использованием времени. Он тратил его на иное — кузница, тренировки тела и духа.       И вот настал момент, когда он откликнулся на Зов Императора. Он был готов и понимал, как контролировать собственные мысли. Более того, научился усиливать или ослаблять их, создавая необходимое впечатление. В варпе он мог казаться слабым или сильным, уверенным или сбитым с толку. Он сам выбирал, какую роль отыгрывать.       Имматериум распахнулся. Казалось, в нем ничего не изменилось. Но в нем никогда и ничего не менялось, хотя каждую секунду тысячи изменений меняли его лик.       Ждать пришлось долго. Во всяком случае, на Асербусе прошло двое суток, прежде чем примарх вновь уловил Зов Императора.       — Сыновья… Откликнитесь… — шепот звучал тихим порывом дальнего ветра, и силы варпа не могли его услышать. Он предназначался для иных ушей.       — Отец! — примарх собрался. Слово далось ему нелегко — еще не так давно он каждой клеткой своего тела ненавидел Повелителя Человечества. Но иного выхода не существовало, и он надел маску.       — Кто здесь? — донеслось эхо.       — Балар! Балар Солар!       — Я услышал тебя… — доносились искаженные и едва уловимые слова. И все же, они доказывали удивительную божественную силу Императора. Он звал — и его слышали. Кто мог повторить подобное?       — Здравствуй, отец!       — Здравствуй. Где ты?       — На дикой и безлюдной планете. У нее нет имени, но я назвал ее Асербусом. Судя по всему, субсектор находится в Сегментуме Ультима, на его западных границах, — ни в одном из его слов не было лжи. Он говорил правду, одну лишь правду, и на такой основе строилась его стратегия. Асербус действительно находился в указанном Сегментуме. Но правда — не истина, и ее можно преподнести десятком различных способов.       Ложь Император почувствовал бы достаточно быстро. Как бы он к нему не относился, но он был Отцом. Тем, кто сотворил всех примархов. Он был сильнее и опытнее. Так что следовало проявлять осторожность.       — Все ли у тебя хорошо?       — Да.       — Я рад. Отдыхай пока. Мы скоро вновь поговорим, — голос Императора затих и потерялся в невообразимых просторах Хаоса.       Балар вышел из колдовского транса и открыл глаза. Сам того не замечая, он вспотел, словно прошел сквозь битву. Ему пришлось отдать немало сил, чтоб слышать Императора, и в свою очередь быть услышанным. Да еще и о маскировке приходилось помнить, и думать, как составить о себе нужное впечатление.       Но все же, первый шаг он сделал.              Прошел месяц, и примарх окончательно определился со своей стратегией. Он старательно и планомерно начал уничтожать в себе ненависть к Императору. Балар не хотел расставаться с чувством, но оно могло его подвести и иного пути не существовало. Он решил быть верным и послушным сыном, не провоцировать Императора и не давать ему повода проявить свое недовольство. Он будет учиться, расти и замечать все, что происходит вокруг. Он позволит Феррусу Манусу стать третьим из найденных примархов — это даст ему лишнее время для подготовки. И лишь затем он вернется в свой легион и вознесет его к вершинам славы. А потом, спустя годы, идя по тому пути, что проложила Судьба, примет решение, что делать дальше. Время у него есть, и торопиться он не станет.              В течение следующих лет не происходило ничего примечательного. Но беседы Балара с Императором повторялись с завидной частотой. Император передал ему немало знаний и оказывал моральную поддержку. Он не мог сразу же прилететь на Асербус, но день этот неумолимо приближался. И вот он настал.              Высоко в небесах завис покрытый золотом и сияющий как звезда огромный линкор. Он назывался «Буцефал» и служил флагманом Повелителю Человечества. Рядом с ним виднелись внушительные туши ударных крейсеров. Балар Солар видел их прекрасно, во всем грозном великолепии.       Он стоял на утесе, зная, что и его заметили. В руке примарх сжимал знамя. На крепком древке, усиленном несколькими железными кольцами, крепилась перекладина с полотнищем. На грубой ткани грубой краской был нарисован его собственный герб и будущий символ Второго Легиона. В центре солнца с двенадцатью языками-протуберанцами находился круг, а внутри него — равносторонний крест.       Балар облачился в лучшие одежды, хотя выбор оказался не особо велик — брюки, сапоги, рубаха и плащ. Все сделанное собственными руками, не слишком красивое, зато надежное. Иного он не имел. На плечах висела шкура марона. Балар не думал, что станет ее носить в будущем, но и выбросить память о прошлом у него рука не поднялась.       У ног его покоилась внушительная сумка. Туда он сложил вещи — охотничьи трофеи, ножи, любимый молот, топор и клещи, необработанные драгоценные камни, что отыскал за эти годы и прочую мелочёвку. Копье, верой и правдой служившее ему несколько лет, он положил на землю.       Всё прочее — утварь, ремесленные инструменты и грубую мебель, он оставлял в прошлом. Они ему больше не понадобятся.       Балар смотрел в небеса. Его обветренное лицо выглядело совершенно бесстрастным, без единой эмоции. И внутри он ощущал лишь вселенское спокойствие и тишину. То пламя ненависти и ярости, что некогда бушевало в душе, ныне погасло. Оно никуда не делось, он мог в любой момент вновь заставить его вспыхнуть, но Император больше не являлся вектором агрессии. Око Мудрости приобрело стальной оттенок. Это говорило о том, что он спокоен, сосредоточен и готов.       Примарх успел почувствовать мимолетное присутствие варпа, и уже в следующий миг в зеленоватой вспышке перед ним появился Император. Судя по всему, он воспользовался телепортацией.       Повелитель Человечества выглядел великолепно. Непросто было сказать, сколько же ему лет. Он одновременно казался и юношей, и стариком, прожившим бесчисленные тысячелетия. Черные, как вороново крыло, волосы, рассыпались по могучим плечам. Карие глаза смотрели мудро и пронзительно. Кожа отливала бронзой. Высокий, статный, властный, он напоминал бога без единого изъяна. Балар знал за ним и другие стороны, не такие радужные.       Золотые доспехи прибывшего гостя поражали качеством и невероятными по детализации узорами. На груди, в обрамлении драгоценных камней, раскинул крылья двуглавый орел. В когтях он держал огромный рубин. Над затылком поднимался шипастый нимб, выполненный из золота. От него во все стороны расходились волны тепла и света. С плеч падал тяжелый багровый плащ, а наколенники представляли собой стилизованные изображения человеческих ликов.       — Отец! — несмотря на то, что он сотню раз репетировал данный момент, Балар почувствовал секундную неуверенность. Надо было выбрать линию поведения, и он ее выбрал, встав на одно колено и положив на него ладонь. Правой рукой он удерживал собственный стяг, а глаза его твердо встретились с глазами Императора. Разум Солара был ясным, и ничто его не тревожило. Лишь волнение, которое он аккуратно «выдвинул» на передний план. Да и кто бы не волновался в такой ситуации?       Стоявшее напротив существо буквально подавляло аурой и мощью. Существо, потому что называть его человеком язык не поворачивался. К Императору можно было относиться по-разному, но он был бесконечно далек от статуса человека. Может, его и родила женщина, но он давно и безвозвратно перерос и отринул все то, что связывало его со своим происхождением.       — Сын мой, здравствуй! Наконец-то я узрел тебя воочию! — Император подошел и опустил правую руку на плечо примарха. Балар невольно вздрогнул. Он увидел руку, что когда-то лишила его глаз и жизни. Голос спустившегося с небес гостя звучал органной музыкой. — Встань, ты не должен преклонять колено. Мне нужны сыновья, а не рабы!       — Конечно, — рост Балара составлял три с половиной метра, но Императору он оказался по плечо. Примарх никогда не считал себя низкорослым, но прибывший гость буквально нависал над ним и напоминал ожившую башню. Пальцы Солара, сжимающие древко, побелели от напряжения. Сейчас в простой деревяшке находилась его единственная поддержка. Император лукавил — не сыновья ему требовались, а послушные марионетки. Сильные, непобедимые, мудрые и блистательные, но — марионетки.       — Прими мой первый дар, — Император протянул ему меч. Что это меч, стало ясно почти сразу — он был бережно укутан в парчу с узором, вышитым серебряными нитями. Тяжелая ткань скользнула на землю, позволяя разглядеть то, что ранее скрывала.       Широкие несокрушимые ножны сами по себе являлись произведением искусства. Но меч выглядел еще более великолепно — мощная прямая гарда, удлиненная рукоять, на навершии которой когтистая птичья лапа сжимала сапфир. Сердцевина с двумя долами пылала белым светом, а режущая кромка казалась черной, как самая черная и непроглядная ночь. Она словно поглощала свет, от нее буквально веяло смертоносной мощью. По лезвию шел едва заметный узор, выполненный золотой филигранью и надпись на высоком готике. Редкие искры с тихим потрескиванием пробегали от гарды к острию.       Балар моргнул. В горле пересохло. Через пальцы и ладонь мощь клинка сразу же передались его сердцу. Он совсем забыл о своем древнем мече и о том, какие ощущения тот дарил. Удивительное оружие. Неповторимое и чудесное.       — У меча пока нет имени. Ты придумаешь его сам, Балар. А надпись на клинке звучит так: без нужды не вынимай, без чести не вкладывай. Принимаешь ли ты мой дар?       — Да, — примарх глубоко вздохнул, справляясь с волнением. Кем бы ни был Император, он умел затронуть самые глубокие струны души. Иначе и быть не могло.       Все происходило в точности так, как и в самый первый раз. И одновременно — совсем иначе. Что если, изменив всего несколько слов, ты уже переписываешь историю? Хотя, он уже ее поменял. Хотя бы тем, что в нынешней последовательности событий Император нашел его четвертым по счету примархом, а не третьим. Да и меч он когда-то назвал Гордостью. Сейчас ему захотелось подобрать другое имя.       — Камень в твоем лбу… Что он дает тебе? — Император зафиксировал взгляд на Оке Мудрости. Несмотря на все тренировки и выдержку Балара, Око изменило цвет. В его глубине словно поднялся ветер — так отображались эмоции примарха.       Балар и сам не знал, когда у него появился данный артефакт. При рождении, благодаря тому, кто создал всех примархов? Или же во время перелета через Хаос, когда он мог подвергнуться некоторым мутациям? И все же он склонялся к первому варианту, так как подозревал, что над примархами ставили опыты и искусственно изменяли их геносемя.       — Я назвал его Оком Мудрости, отец. Оно дает силу и помогает проникнуть в суть вещей, — изменения продолжали накапливаться. В первой жизни при их встречи Око Мудрости выглядело темно-фиолетовым. Но сейчас ему скрывать было нечего. Он заглядывал в варп, но варп дотронуться до него не сумел.       — Необычная особенность, мы еще к ней вернемся. Это твое знамя? Что значит сей знак? — Император резко перевел разговор и задумчиво провел пальцем по полотнищу.       — Солнце символизирует свет и жизнь. Двенадцать языков его — те двенадцать месяцев, что включены в календарь благословенной Терры. Это полный год, времена изобилия и нужды, тепла и холода. А крест в середине — четыре важнейших события, дни равноденствий и солнцестояний. Они отражаются на человеке и олицетворяют четыре этапа его судьбы: детство, юность, зрелость и старость. Суть их — четыре стихии и одновременно союз небес и земли.       — Ты выбрал хороший знак, — одобрил Император. — Теперь расскажи мне о своей жизни, — приказал он и сделал первый шаг. Казалось, что от его поступи вздрагивает вся планета. — Пройдемся. Время у нас есть.       Примарх думал, что Император сразу же позовет его с собой, как и в первый раз. Вышло иначе. Что ж, ему оставалось только подчиниться.       Неторопливо беседуя, они добрались до дома Балара. Прибывший гость захотел его осмотреть. А Солар тем временем рассказал свою историю. Хотя, что там рассказывать? За эти годы он не успел совершить ничего важного или интересного.       — Насколько сильно ты соприкоснулся с варпом? Ты же следовал моим советам? — не то спросил, не то утвердил Император.       — Я был осторожен и далеко не залезал, — он вновь сказал одну лишь правду. Но слова Повелителя Человечества содержали второе дно и не были такими простыми, как могло показаться. В них скрывалась ловушка.       — Варп опасен, Балар. А населяющие его создания — еще опасней.       — Конечно. Угрозу я почувствовал сразу. То, что таится в глубинах Хаоса, порочно по своей природе и мечтает погубить всех нас.       — Верно. Мне по сердцу твои слова, — Император еще раз перехватил его взгляд. Балар выдержал и не отвернулся. Ему не требовалось что-либо скрывать. Почти не требовалось. — Но ты не должен рассказывать остальным о том, что тебе открылось. Пусть эти знания пока остаются тайной. Ты понимаешь?       — Безусловно. Я не стану говорить о них, — то, что Император пытался сохранить в тайне природу варпа и населяющих его демонов, вызывало немалые вопросы. Почему он так делал? Почему не говорил людям о чудовищной опасности? Ведь тот, кто предупрежден, тот вооружен.       — Что ты познал за минувшие годы?       — В капсуле сохранилась мнемопамять. Благодаря ей я многое узнал. И те знания, что ты посылал, отец, не пропали впустую. Я готов идти за тобой. Хотя, безусловно, мне еще многому предстоит научиться.       — Научишься. Времени у тебя предостаточно.       — Я же не первый примарх, которого ты нашел?       — Нет. Ты — четвертый, — Император улыбнулся, и на миг показалось, что взошло солнце. Надо полагать, на простых людей и Астартес улыбка Императора оказывала феноменальное воздействие. — Первым стал верный Хорус. Ему повезло, его капсула упала в системе поблизости от Терры. Второй — Леман Русс, ставший умелым воином в суровом и холодном мире. Третий — могучий Феррус Манус. Он кузнец, как и ты.       — Мне не терпится их увидеть.       — Скоро увидишь. Я не стал брать твоих братьев, посчитав, что ты захочешь подготовиться перед встречей.       — Понимаю. Ты щадишь мою гордость. Но в моем сердце нет стыда. Я не воздвиг великого королевства, не одолел тысячу врагов и не сплотил вокруг себя непобедимую армию. Я не выбирал, куда упадет капсула.       — Знаю, сын, — они вновь вернулись на утёс и подошли к сумке примарха. — Ты готов подняться к звездам, Балар Солар?       — Да, готов! — помимо воли он проглотил ком в горле. Император говорил верно — звезды ждали и манили его. Как же он по ним соскучился!       Примарх завернул подаренный клинок в парчу и подхватил его вместе с сумкой и копьем.       Император поднял и резко опустил руку. Надо полагать, с орбиты за ними наблюдали сотни пристальных глаз. А может, он продублировал жест и активировал вокс-связь. Это было не важно.       С небес на них упал зеленоватый луч чистой энергии. Телепортация заняла меньше времени, чем требуется сердцу, чтобы совершить один удар. Примарх уже успел позабыть те ощущения, что она вызывала.       Они стояли на главной палубе «Буцефала». Их встречали — отряд Адептус Кустодес, множество Астартес из нескольких легионов, адмиралы и флотские капитаны, армейские генералы и свыше тысячи членов экипажа.       Все они стояли стройными рядами, а над ними летало множество сервочерепов. Почти сразу застучали барабаны, запели трубы и грянул марш.       — Улыбнись, Балар, — Император наклонился. — Славные деяния ждут тебя. Принимаешь ли ты свою судьбу?       — Всем сердцем!       — Тогда и я готов принять твою клятву.       И Балар Солар поклялся Императору в верности пред ликами тысяч воинов. Они стали свидетелями его нерушимых слов.       Примарх не мог поступить иначе, не мог отказаться или найти предлог отложить церемонию. Он дал то, что от него потребовали. А Император едва заметно улыбался.