Я люблю тебя
Не только за то, кто ты есть,
Но еще и за то, кем становлюсь я,
Когда я рядом с тобой.
***
Знаете, что такое «цугцванг»? Это положение в шахматных играх, при котором любой ход ведет к проигрышу. Сейчас в этой маленькой, затхлой комнате происходит цугцванг в реальной жизни. Дуэль, которая перевернет их жизнь с ног на голову. Полтора года назад, в психиатрической клинике доктора Бергича было, конечно, не лучше, но за спиной у Родиона и Есени хотя бы не было дочери, для которой девушка точно не хотела бы повторения своего детства. Она уже один раз убила его, второй — выше сил. Поэтому Стекловой оставалось только ждать, пока майор сделает следующий шаг. В голове крутилось одно: «Не твой ход, он ходит». И он пошел. Поднял воткнутый в старый, почти совсем сгнившие темно-коричневые половицы нож, и задал свой «коронный вопрос»: — Ну че ты якоришь-то? Второго шанса не будет. Действительно, такого шанса точно не будет. Но Есения почему-то в страхе отскочила в сторону шкафа, пытаясь понять действия Меглина. Он достаточно быстро оказался рядом, замахиваясь ножом в области живота. Развернутым к себе и на достаточном расстоянии, чтобы точно обезопасить девушку, но достаточно агрессивным движением, чтобы Самарин, да и сама Есения не заподозрила неладное. В ход пошло все, и первой под руку Стекловой попалась табуретка. Она вытянула руки и пытаясь обезопасить себя, крутила в голове разные мысли, но главной оставалась одна: "Он в самом деле решил меня убить?». И теперь Есеня ударом откинула Меглина в шкаф, из которого он достаточно быстро вылез для дальнейшей атаки. Табуретка летела прямо на мужчину, но снова мимо, как будто сама судьба дает знаки уже бывшей стажерке. Теперь нож прошел в опасной близости от тела Стекловой, но Родион все еще уверен в себе, своих навыках и умениях, чтобы не рисковать. И пока девушка приходила в себя после очередной атаки уже на полу, где майор осторожно убрал голову Есени от ножа, Меглин уже ударил ее по голове своей «боевой кепкой» с металлическим бруском, зашитым в небольшой козырек. — Иди сюда. — теперь самая важная часть. Только настоящие чувства. Любовь, преданность, страдания. Иначе не поверят. И только сейчас, когда ему приходится инсценировать ее смерть, он все понимает. Что есть любовь, есть привязанность. Люди живые, и они имеют свои эмоции. То, во что он годами не верил — единственная настоящая правда. И сейчас все это — в одной хрупкой, очень сильной, но сломанной девушке, сидящей перед ним. Перед глазами — ванна у Бергича, нож, рыдающая девушка. Теперь Родион понимает, как сильно ошибался, говоря о том, что сильно нужно любить, чтобы убить. Неправда. Есения выполняла обещание, да и быстрая смерть явно лучше, чем с «открытыми глазами». А когда перед тобой человек, без которого ты уже не можешь представить свою жизнь, все фразы сводятся к одной: «Не получится убить. Любовь сильнее». У Есени разбито все лицо и шрам, тянущийся от губы и до середины щеки, но от этого она не менее красива. Спокойно сидит, уже не вырывается. А какой смысл? Единственный, кому стоило доверять сейчас вонзит нож в сердце. В голове Родиона слова Самарина: «Она твой шанс, твой счастливый билет, но это не так… Убей ее». Глупый, наивный мальчик с манией величия. Он даже не смог пошатнуть уверенность Стекловой в Меглине, потому что это сделал сам Родион, а увести майора на сторону зла у него уж точно не получится. Меглин замахнулся ножом в левую сторону девушки, но Есеня, зажмурившись, откидывая голову слегка назад, ничего не почувствовала. С трудом приоткрыв веки, с лицом, полным страха и переосмысления ситуации заглядывает прямиком в глаза Родиона, внимательно рассматривающего ее. Видит руку, нож в батарее, и наконец, слышит неприятный металлический скрежет. В голове снова голос Самарина: «Попытаетесь обмануть — убью ребенка». Играть, старательно, иначе гениальный план мужчины даст трещину. Он поддается вперед, закрывая собой место действия от психолога. Теперь голова Меглина рядом с ее ухом, и он несвязно шепчет: «Все будет хорошо». Переводя уже сломанный нож в область живота, слегка ударяет ее: Стеклова опять резко дергается — почти похоже на убийство. Мужчина не отводит взгляда: теперь Меглин точно понимает, что такое по-настоящему любить. Есеня перехватывает холодный нож, касаясь рукой ладони Родиона: тоже не отводит взгляд, заглядывает в душу, возможно впервые видит его насквозь. Сейчас груз обстоятельств почти сведен к минимуму: когда оба верят в спасение, оно непременно настанет. Меглин рассекает единственной оставшейся острой частью ножа себе вену. Поперек, конечно: теперь он однозначно держится за жизнь. Проведя рукой по лицу Есени, закрывает глаза: спектакль окончен, осталось ждать аплодисментов зрителей. И они хлопают, правда по ту сторону экрана. Игорь наслаждается триумфом, радуется как маленький ребенок. Родион сидит в шкафу, просчитывая дальнейший план. Им повезло: видят мысли друг друга на расстоянии. И хоть острая боль в руке немного отвлекала от разработки правильного хода, он четко определился, что предстоит сделать. Знал, чувствовал, что она придет вовремя. Закрывая собой экран, поддерживая разговор с Самариным ждал, тянул минуты. И как вишенка на торте — рукопожатие: теперь руки Игоря тоже в крови. Есеня вырастает за спиной Чинарева, и Родион переводит взгляд на нее. Она рассекает остатками ножа горло Максу, который пытается зацепиться за Самарина. Тот встает, и Меглин, как в лучших боевиках вонзает ему осколок в сердце. «Не поймаешь, не поймаешь. Поймал». Есеня вытаскивает Веру из переноски, в полнейшем стрессе забывая о разрезанной вене, идет к пруду, но почти сразу возвращается. Через телефон психолога находит номер Быкова. А дальше все как в тумане: полицейские машины, скорая, Родион в крови, врачи, забирающие Верочку. Утром Есеня проснулась в больничной палате, сразу дергаясь в поиске дочки и Меглина. Случайно смотрит в зеркало: на лице красовался уже зашитый шрам, напоминающий о событиях вчерашнего дня. Отвлекает девушку стук в дверь: Егор Александрович просит выйти в коридор. Говорит, что ей поверят, но она боится задать главный вопрос: « Что с Родионом?» — Меглина в дурку, без вариантов. Подлатают тут, и к Бергичу. — слова отдаются эхом в голове. Нет, так точно не получится. Теперь либо они все вместе, либо смысла в существовании нет. — Веру могу забрать? — пока Стеклова спала, девочка находилась в отдельной палате, где наконец смогла отдохнуть от вечных передряг, в которые попадали родители. — Да, завтра придешь, дашь показания. — Быков уже почуял неладное: зная характер Есени, странно было бы вообще допускать мысль о том, что она будет придерживаться правил. Промычав в ответ, прежде чем зайти за Верой, шепнула охраннику: «Хочешь сделать добро — скажи ему через тридцать минут вылезать. Быкову сообщишь, что он в отключке». И этой сумасшедшей паре снова повезло: Есения, объехавшая здание больницы на «Волге», которую Егор Александрович предусмотрительно перегнал со штрафстоянки, подала звуковой сигнал: Меглин выбежал из-за афиш, в буквальном смысле теряя тапки. Уходить пришлось быстро, охранник дал всего пять минут: Быков пытался зайти в палату, но стойкое чувство, что Родиона он там не увидит, не покидало его. И отпустил их. Не в первый раз ему дело прикрывать, и зная их непредсказуемость — точно не в последний. Кто знает, какого они еще маньяка найдут на пути в новую жизнь. Первые пять минут они ехали в молчании. Лишь Вера изредка издавала какие-то звуки. Переключив музыку на радио, почувствовала внутреннее спокойствие Родиона, и наконец спросила: — Куда поедем? — сколько раз она хотела уехать: разговор после задержания стрелка, его: «С этим закончим и все. Я обещаю», и снова поднятая тема после побега. И теперь уже Есеня не верит своим ушам, слыша ответ Родиона: — На море. Никогда не был. — переводит взгляд на человека, который так и не смог убить ее, но лишь потому, что любит — намного больше. Меглин отвечает тем же, лишь добавляя фирменную ухмылку: и теперь у обоих в головах — вихрь воспоминаний и моментов, который они пережили вместе.