Уродлив Человек и грустен без предела; Невинность утеряв, в одежды прячет тело
***
— Первая жертва была зарезана, так? — Меглин вглядывался в результаты экспертизы, рукой стуча по деревянному столу в кабинете Анны Андреевны. При входе он еще раз окинул взглядом кабинет, но детально не вглядывался: парочка дешевеньких шкафов, протертый серый диван, некогда существовавший, видимо, в прошлой жизни, в черном цвете. — И третья. А вторая отравлена. — судмедэксперт встала с кожаного стула (между прочим, такого же потертого) и наклоняясь к бумагам, лежащим на столе. Сквозняк смахнул с поверхности лист, и женщина так разнервничалась, что буквально ползала около ног майора, старательно пытаясь поймать убежавшего. — Что видишь? — знакомый вопрос был задан очень громко, даже судмедэксперт подняла взгляд с пола на мужчину. Родион мимолетом взглянул на женщину, и перевел глаза на уже, получается, бывшую стажерку. — Почерк разный. Отравление и ножевое, чередуются. Значит, следующая будет отравлена. — ответила Есеня, все еще рассматривая оставшиеся лежать на столе бумаги, тщательно пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. — Это ты логически решила. Я тебя спрашиваю, не что ты думаешь, а что ты видишь? — Смысл в этом есть, значит. Как с Грачом, даже жертвы отличались. Картину какую-то тоже рисует, воспроизводит что-то? — Или? — строго спросил мужчина, надеясь уже услышать от Стекловой разумные мысли. Уже и ребенок общий, а он все старается ее научить. — Не знаю. — Есеня опустила взгляд обратно на бумаги, вновь рассматривая убитых девушек. — Головой подумай. Идея та же. У всех жертв есть общее. Никакого смысла в различных способах убийства нет. Это указывает на что? — Меглин уже пару раз указал пальцем на бумаги, и до Есени наконец дошло. — На то, что убивали двое. — Прямо одновременно вдвоем мочили? — Родион улыбнулся, рассматривая довольную развитием своих мыслей Есеню. — Нет, друг за другом убивают. — Не друг за другом, а по очереди. Спасибо за информацию! — Меглин головой указал девушке на дверь, попутно забирая бумаги со стола. Есеня кивнула Анне Андреевне, а та в ответ улыбнулась, поправляя стул, на котором сидел Родион.***
— Адресаты в карточках разные. Есть на имя Анны, Ксении и Веры. Люди отправляли по месту работы открытки, конкретным людям. Веру и Анну мы знаем. Кто такая, эта Ксения? — Есеня решила еще раз рассмотреть бумаги, которые Меглин забрал из отдела полиции. — Толику завтра позвонишь, узнаешь. — ответил Меглин. — Почему завтра? — Есеня удивленно покосилась на мужчину, — Потому что сегодня я хочу отдохнуть. — Ты серьезно? Меглин хочет отдохнуть от своей любимой работы, без которой не видит смысла жизни? — Стеклова его, не скрываясь, передразнивала, а в конце даже хохотнула, развеселившись. — Я ж тебе говорил. Имею право не только на работу, но и на отдых. Куда дальше ехать, помнишь? — Родион на миг бросил взгляд на Стеклову, сразу же отводя его обратно на дорогу. — Сейчас налево и приехали. — у Есени не получилось скрыть ухмылку, вспоминая моменты из их жизни «до». Меглин постоянно генерировал фразы, которые в последствии становились крылатыми. Ну а она — вечный навигатор. — Че улыбаешься? Пошли, приехали уже. — машина остановилась около дверей гостиницы. На улице было, на удивление, хорошо, несмотря на время года. Стемнело уже давно, но напарники все равно встретили несколько семей, гуляющих с малышами. — Как Вера? — спросил майор. — Недавно с няней разговаривала, все в порядке. Кушает хорошо, играет, иногда меня зовет, но быстро успокаивается. — ответила Есеня. — Хорошо. — лаконичный ответ Меглина ничуть не удивил девушку, скорее заданный им вопрос порадовал. Видимо, в мужчине начали просыпаться эти отцовские нотки, инстинкты, даже не смотря на то, что с детьми он раньше контактировал немного. Дойдя до номера, попеременно скидывая с ног кроссовки, Есеня буквально плюхнулась на кровать в форме морской звезды. Стопы ныли, а живот предательски подавал сигналы о необходимости принять пищу. — Че поесть есть? — Меглин как будто прочитал ее мысли, снял кепку и сел на кровать рядом. — В холодильнике посмотри, может сэндвичи какие есть. — ответила девушка. Родион встал, и обойдя угол кровати дошел до комода, в надежде найти хоть что-нибудь съестное. На радость напарников, в мини баре оказалась пара бутербродов с ветчиной и сыром. Меглин в привычной манере кинул один Есене, а сам сел на кресло, довольно открывая упаковку. — Раньше я мог целыми днями не есть. Че ты сделала? — Человек быстро привыкает к заботе. — Стеклова доедала уже второй сэндвич и поняв, что больше ничего съестного не предвидится, грустно уставилась в одну точку. Меглин настороженно посмотрел в ее сторону, и осознав, в чем проблема, протянул свою вторую половину. — Зачем? Ты же голодный? — девушка удивленно вскинула брови, отдергивая голову назад. — Переживу. — Меглин ухмыльнулся, вытирая руки платком. — Опыт уже есть. Есеня с жадностью накинулась на еду, наслаждаясь каждым откусанным кусочком. Родион выглядел подозрительно хитро, и девушка, дожевав сэндвич, наконец подняла глаза и внимательно начала рассматривать его лицо: уголки бровей были немного опущены, глаза, несмотря на прищур и отсутствие яркого света, приняли медовый оттенок, хотя обычно казались ей очень темными. Губы, наоборот, приподнялись в легкой ухмылке. — Почему ты такой довольный? — Есеня привстала с кровати, улыбаясь в ответ мужчине. — Наслаждаюсь заслуженными часами отдыха, имею право. Не хочешь присоединиться? Или ты все никак оторваться от любимой работы не можешь? — ответил Меглин. — Обычно я это тебе говорю. Хотела еще подумать, но, если так настаиваешь, ладно. — Есеня была уже в полуметре от мужчины, отделяло лишь несколько шагов. — И вообще, мне кажется, ты что-то задумал. — Если вам кажется, что вокруг вас все сходят с ума, скорее всего, вам не кажется *. — Родион протянул руку девушке, немного подаваясь телом вперед. Есеня поняла намек и вложила свою ладонь в его, быстро сокращая расстояние между ними и размещая себя у мужчины на коленях. Он был явно не против такого расклада, и довольно уткнулся носом в шею Стекловой, почти беззвучно выдыхая. — Гештальты свои закрываешь? — в голове Меглина невольно пролетели воспоминания из «прошлой» жизни — ее влажные поцелуи в щеку, запах коньяка. — Ты против? Меня, может, это беспокоит. — Есеня слегка укусила его за мочку уха, но достаточно ощутимо для того, чтобы Родион это почувствовал. — Жаль. — Меглин, рукой опираясь на кресло, привстал, перекидывая Стеклову через плечо. — Что ты делаешь? — девушка вскрикнула, ударяя слегка сжатым кулаком по напрягшейся спине мужчины. — Исправляю ситуацию. — сняв Есеню с плеча, Меглин кинул ее на кровать, нависая сверху. Одной рукой зажав ее руки над головой, а другой попутно стягивая с плеча куртку, шумно выдохнул ей в губы, вновь улыбнувшись своей фирменной, легкой ухмылкой. Есеня освободила руки (Меглин пытался остановить ее, но девушка вопросительно посмотрела на него, и тот сдался), привстала на локтях, помогая мужчине и стягивая с себя и кофту. Родион подтянул ноги на кровать, оставаясь на коленях и поочередно расстегивая пуговицы на рубашке. В полутемноте это была достаточно тяжелая задача, и Есеня нетерпеливо, рывком встала со спины, протягивая руки обратно к мужчине. Ее сердце гулко стучало, а волна мурашек пробежалась по телу, когда Меглин перехватил ее руку и положил к себе на плечо. Стеклова переместила ладонь на ворот рубашки, притягивая к себе мужчину, целуя в уголок губ. Родион поддразнил ее, расстегнул последнюю пуговицу, но рубашку не снял: лишь ответил на поцелуй, но очень коротко, и Есеня недовольно хмыкнула, пожирая мужчину взглядом. Тот опрокинул ее обратно, расстегивая пряжку ремня. Кожа на лице и руках Стекловой горела, но кончики мужских пальцев холодили тело, стягивая нижнее белье. Так хорошо им не было давно. Поиски маньяка почти совсем изъяли из их жизни моменты, когда они оставались наедине, и чувства обострились. Есеня издала вопль — сложный ряд мучительных, нарастающих гласных. Лоб мужчины покрылся испариной, и он шумно выдохнул, останавливаясь. Меглин перешел с опоры на руки на предплечья, оказываясь еще ближе к лицу девушки. Та загадочно улыбнулась, заглядывая в самые потаенные дверки души Родиона. Он замер: она, конечно, часто на него смотрела, но не так, как сейчас. Слегка прищурившиеся, влажные глаза редко моргали, и еще через несколько секунд проступили слезы. Мужчина нахмурился, немного отодвигаясь. Реакция Стекловой ему была непонятна, обычно их близость так не заканчивалась. — Все хорошо? — голос Родиона все еще сохранял спокойствие, но выглядел мужчина слегка обеспокоенным. — Серьезно? — Есеня приподняла голову, целуя мужчину в уголок губ. — Было замечательно. Меглин лег рядом с Есеней, укладывая ее к себе на руку. Кровать была не заправлена, поэтому мужчине хватило одного рывка, чтобы стянуть одеяло и укрыть девушку. По-хозяйски разместив свою руку под тканью, на талии, он повернул голову в сторону Стекловой: та все еще хитро улыбалась.***
— Белка звонила, пришла карточка новая, из Вышнего Волочка. Марьяна Жарова, 40 лет. Убита перед соревнованиями по стрельбе. — Есеня нажала на кнопку «отбой» на телефоне, размещая его у себя на коленях. — Кто звонил? —спросил Меглин. — Анатолий Игоревич Белкин. — Хорошо ты его окрестила. Так, а о Ксении ты его спросила? — Спросила. Против нее найдены улики на месте преступления, личные вещи, что-ли. Только в полиции она не работала, и почему-то следователи ее не искали. Глухой** ее пробил, Ксения Лопарева, около 50 лет, работает учительницей, была на больничном, поэтому алиби у нее нет, но говорит, что не убивала, а помаду ее подкинули. — А откуда тогда у убийцы доступ к ее личным вещам? Как минимум, к сумке, а там и ко всей квартире? — ответил Меглин. — Хороший вопрос. Я думаю, и правда, подставили ее. Белкин уже хочет дело закрывать, а я считаю, нужно дальше рыть. — Есеня забрала с заднего сидения уже знакомые бумаги, осторожно сложенные по порядку. — И что ты видишь? — спросил мужчина, поворачиваясь к Стекловой. — Записки приходили на имя Анны, криминалиста, получается. Веры, той дамы, которая на тебя глаз положила, и Александра, он ее муж, чиновник какой-то высокопоставленный. А Ксения, видимо, личность подставная. Он, конечно, может быть замешан, но вот навряд ли голыми руками убивал. — Так, и что дальше будем делать, полковник? -спросил Меглин, усмехнувшись прозвищу, которое он использовал еще в период острой фазы болезни. — Анна Дмитриевна на дело уехала, поэтому нам нужно в отделение заскочить, кабинет посмотреть.***
— Здрасьте. А ключик от кабинета Анны Дмитриевны можно получить? — Меглин облокотился на стойку охранника, улыбаясь пышной женщине. — Здрасьте. А вы кто вообще? — женщина оказалась неприветливой, и достаточно агрессивно посмотрела на пару. — А мы из Москвы. Вот, забыли в кабинете Вашей гениальной Анны Дмитриевны документики свои, забрать хотим. — Ладно, десять минут у вас, не положено.***
— Что видишь? — Меглин тихо прикрыл дверь, проворачивая ключ в замочной скважине. В кабинете настала почти гробовая тишина: только завывающий через неплотное окно ветер разряжал обстановку. — Ты, значит, ее подозреваешь? — Есеня окинула уже знакомое пространство взглядом: с прошлого посещения ничего не поменялось. — Я всех подозреваю. — майор подошел к шкафу, рассматривая стоящие на полках издания. — Что ты видишь? — Все как у всех. Книги, документы, бумажки. — Есеня считала, что ничего нового она в этом кабинете не найдет, поэтому достаточно быстро разместилась на диване, закидывая обе ноги на место отдыха. Меглин развернулся, и немного прищуриваясь, бросил на Стеклову осуждающий взгляд. — Встала. Ты на работе, или где? — в голосе мужчины проскользнули нотки злости, но несмотря на это, она и не намеревалась слушаться. — Не забывай, я больше не твоя стажерка. — Есеня перестала улыбаться, поджимая под себя нижнюю губу. — Ты моя… — Здравствуйте. Виталик вас ждет. Чаю? — майор кивнул пожилой женщине головой, оглядывая комнату. Судя по взгляду, здесь он уже был. Есеня продвинулась вперед и поравнялась с Родионом. Незнакомый мужчина увлеченно доиграл мелодию на рояле и поднял взгляд на напарников: — Здравствуй. — незнакомец улыбнулся, несмотря на слегка нервный взгляд Меглина. — Привет, Виталик. Что играешь? — Угадай. — Знакомься, это Виталик, а это Есеня, моя…. — оговорка, которая заставила засмущаться обоих была быстро исправлена: — Мой друг. Теперь и твой. — Очень приятно, Есеня. Есеня немного замешкалась. Они никогда не обсуждали, кто же они друг другу на самом деле. Все и так было понятно без. Глупых объяснений, но в такие моменты оба терялись, а сердце Есени падало куда-то в пятки. Меглин, ощущая не меньшее смятение, пробормотал: — Думай, давай. Где ты это уже видела? — В квартире первой жертвы были книги по эзотерике. Может совпадение, а может… — девушка задумалась, пытаясь сопоставить известные ей факты. Их раздумья прервал достаточно громкий стук в дверь. Напарники переглянулись, и после одобрительного кивка мужчины Есеня осторожно повернула ключ в замочной скважине и приоткрыла дверь. — Вы что тут делаете? — на нее удивленно смотрели небесно-голубые глаза молодого парня, судя по погонам, летейнанта. — Хочешь помочь найти убийцу? Расскажи нам про Анну Дмитриевну. — Есеня сразу заметила несколько смущенный взгляд следователя, и поняла, что крепость можно брать штурмом. Сейчас он поможет. — Кормач Анна Дмитриевна. В девичестве Земцова. — Меглин кинул напряженный взгляд на Стеклову, надеясь, что у нее хватит ума все это записать. На счастье, девушка понимала Родиона с первого слова и, вырвав лист из первого попавшегося блокнота, начала записывать — замужем за Василием Васильевичем, это один из самых крутых чиновников в городе. Она вообще-то криминалистом становиться не хотела, родители заставили. Трое детей у нее, Пашка, Степа и Лидка. Паша уже универ заканчивает, а Степа в этом году не поступил. Его в армию хотят забрать, даже отец ничего решить не может. А у Анны отец погиб в армии, вот она и трясется вся, нервничает. Вот даже астрологией всякой увлекаться начала, к гадалкам ходить. — летейнант был напряжен, понимая, что совсем скоро он может стать либо героем, либо никому не нужным безработным парнем, и плакал его карьерный рост. — Пошли. — Меглин потянул Есеню за руку, пропуская впереди себя в дверном проеме.***
— Ты думаешь, это она? — Есеня вопросительно взглянула на Меглина, немного прищуривая глаза. Машина потихоньку заполнялась теплом из старенькой печки, которое обволакивало и расслабляло тело. — Я это знаю. — майор, по привычке, не удосужил девушку взглядом, а, наоборот, только внимательнее всматривался в дорогу. За окном пробегали редкие дома, пугающие своим аварийным состоянием. Параллельно с делом в голове у Есени уживались мысли о том, как же ей повезло родиться в столице. Хотя, если бы Меглин оказался почетным полицейским какого-нибудь Магадана, она не раздумывая выбрала бы город стартовой площадкой своей жизни. — Мне ты когда собирался сказать? — опять двадцать пять. Есеня вспыхнула: ее очень сильно выводило из себя такое поведение Меглина, ведь в последнее время ей казалось, что она его полноправная напарница. — Вот, говорю. Есеня молчит. Есене нечего сказать. У майора на любой ее вопрос найдется исчерпывающий ответ. И, все-таки, заговорить захотелось: — Зачем она убивает? — Много причин. Может, в секту попала, ее там зазомбировали, а так, жертв ей надо было выбирать по какому-то принципу. Давай, отвечай, по какому? — майор нарушил свою древнюю привычку, которая постепенно исчезала с появлением Есени в его жизни, и окинул Стеклову быстрым взглядом. — У всех была надежда на будущее. — эта истина крутилась вокруг дела два дня, но как это им могло бы помочь в деле — Есене пока было неясно. — Шевели мозгами. На какое она тут дело уехала? Жертву она ищет. Жертву. Сидит дома и ищет. У тебя с актерскими способностями как? — Ммм… Тебя не волнует, что она меня знает, нет? Хочешь опять меня лапы маньяку кинуть? Не получится. Она испугается. А ты не забыл, что их двое? Может сначала найдем второго человека? — Стеклова втянула щеки, прикрывая глаза. — Ты когда-нибудь перестанешь задавать подряд по двадцать вопросов? В последний раз отвечаю, поняла? — Есеня не поменяла выражения лица, и Меглин продолжил говорить, но теперь уже в другую сторону. — На первый — не волнует, придумаем историю с исходными данными. Получится. Ну а насчет второго: познакомимся с первым и спросим. Хорошо? — Поехали.***
— Тихо, тихо, сейчас. — Меглин осторожно приподнял Есению с койки скорой помощи, стараясь не дергать поврежденную руку. — Навылет, но крови много потеряла. Долго связанной пролежала, плюс снотворное в больших дозах. — пузатый врач скорой помощи пребывал в явно хорошем настроении. Сегодня без трупов. — Милочка, работу бы себе поспокойнее выбрали бы. Еще несколько сантиметров и вы бы сейчас нас не слышали. Я так понимаю, в больницу можно не предлагать поехать, уже отказались изначально. Но я с себя снимаю ответственность. Покой, только покой. — Хорошо, спасибо. — майор обошел машину и уложил девушку на предварительно разложенное переднее кресло машины — Няне позвони, скажи, что мы едем. — пробормотала Есеня уже находясь в стадии погружения в сон.***
— Что там произошло? — Меглин повернулся к Есене, но постоянно переводил взгляд на дорогу, несмотря на то, что был первоклассным водителем. Почти полная темнота заметно удлиняла путь. Он знал, что Есеня не спит. Есеня молчала. Есеня совсем не хотела с ним говорить. — Есеня. — он редко называл ее по имени. Очень редко. И все-таки, этот беспроигрышный вариант всегда цеплял нитки в ее душе. Он умел на нее воздействовать, как бы сильно она не пыталась это отрицать. — Меня чуть не убили. И, главное, ради чего? Она все равно сбежала. — Ее сразу задержала оперативная группа. Сообщница — Вера, Аня повязала ее на долгах мужа, и той пришлось подчиняться. — в ответ Стекловой не нашлось, что сказать. Она лишь закусила губу, и настолько сильно, что. Почувствовала привкус крови на языке. — Мне это неинтересно. Я больше с тобой не хочу работать. Ты обещал, что будешь рядом. Почему я, черт возьми, лежала в своей кровище двадцать минут и думала, что будет с Верой, когда я сдохну от потери крови? Почему первыми я увидела врачей, а не тебя. Ты просто меня бросил! Машина плавно съехала на обочину и качнулась, останавливаясь. — В этот момент я связывался с оперативной группой, звонил в скорую и пытался тебя найти, потому что она вырвала маячок. Такой ответ тебя устроит? — Меглин говорил спокойно, но для Есени его голос был почти оглушающим, заполнившим все маленькое пространство старой волги. — Почему ты отправил меня в этот ад, заранее не убедившись в том, что я выйду оттуда живой? Почему все заранее не продумал? — А как с «двоечниками» можно все на отлично сделать? — Я же тебя спросила, помнишь, что ты мне сказал? «Не волнуйся». И что? Если бы не чистая случайность, если бы ей не позвонили, не спугнули, я бы здесь не сидела. Ты это понимаешь? Меня бы не было. В принципе. — Я виноват. Прости. Не все рассчитал. — мужчина почесал рукой щеку, закрывая глаза — для него такие слова были отнюдь не самыми привычными, а, скорее, завалявшимися на дне словарного запаса. — Можешь сказать спасибо, что тебе есть, кому так сказать. Ты не можешь вечно ставить меня под удар, понимаешь? — зло спросила Стеклова. — А кого мне, себя сейчас надо было поставить? Взрослый мужик приходит к маньячке, которая убивает только женщин и просит нагадать счастье? Если бы у меня была возможность так сделать, я бы пошел и сделал, чтобы не подвергать тебя опасности. Ты пошла, нащебетала там, что у тебя работа дерьмо, и вообще тебя начальник не хочет трахнуть, та уши развесила и решила не терять возможность устранить следящие глаза и уши. А у меня все в этих самых глазах все черным по белому написано. — У тебя там написано, что ты мудак. — внутри мужчина уже кипел, но виду не подавал, стараясь сдерживать все эмоции внутри себя. — А о Вере ты-то подумал? Если бы меня там прикончили, если бы она постаралась и прицелилась, что бы с ней было? Ты бы нянчился? Смешно. Великий и ужасный Меглин в декрете. У нее же никого нет. Сдал бы в детский дом? Ты с моей помощью справиться не можешь, какой из тебя отец-одиночка? — Есеня осеклась. Меглин, даже не взглянув на нее, вышел из машины и хлопнул дверью так, что звук отдал вибрацией в сиденья. Он никогда так не обращался с автомобилями. Как назло, из сгущающихся облаков хлынул дождь. И не просто дождь, а самый настоящий ливень. Шквалистый ураган накрыл деревенскую местность, и крупные капли теперь гулко стучали по крыше, багажнику и капоту. Судя по наклоненному, плохо читающемуся указателю, до Москвы оставалось сорок километров. Мужчина ускорил шаг, удаляясь прочь от машины. Свет фар теперь слабо освещал его фигуру в темноте. Плащ намок и уже давно промочил рубашку, а кепка была снята и выброшена по пути, как ненужная память. Сигарета предательски не хотела подкуриваться, и портсигар остался лежать на дороге чуть дальше, чем головной убор. Есеня разревелась. Так, что отголоски ее плача могли дойти и до Меглина. Она же никогда не считала его плохим отцом. Видела, как он старается, где-то даже перебарывает себя. Ради нее. И ради Верочки. Ради них. Она ведь знала, что он никогда не подвергнет ее опасности, которая могла бы привести к смерти. Она никогда не умрет из-за его ошибки. Так позорно обвинить его во всех проблемах, хотя она сама уже далеко не маленькая девочка. И должна уметь за себя постоять, а не вечно ждать помощи. В конце концов, он же пришел. Пришел и спас. А теперь, воющая душа заглушала боль в руке. Это же самые обидные слова, которые можно только было сказать ему. Человеку, который ради нее изменил свою жизнь, изменил себя. Есеня выскочила из машины, даже забыв ее заглушить. Меглин уже расстворился в темноте, но ей казалось, что она видит его силуэт. Стеклова часто видела такую картину во снах. Как будто Меглин плавно уходит от нее в темноту, а она бежит, бежит, а догнать не может. А когда до него — рукой подать, Меглин растворяется, и она просыпается. Только жизнь — не сон, а Меглин в ней — не бесплотное тело. И хорошо, что машину не заглушала. Вот там, вдалеке, она видела его бежевый плащ. На улице холодно, а из-за ветра и быстрого бега ощущалось на все ноль градусов. Мужчина шел не оборачиваясь, и казалось, только набирал шаг. Есеня, додумавшись по пути собрать разбросанные вещи, все же сумела его догнать: — Родион. — она в миг обхватила его за плечи, тормозя. Развернула к себе и притянула ближе за полы плаща, натянула немного кривовато кепку. — Я так не думаю. — ее голос звучал непривычно тихо, по крайней мере, в сравнении с почти оглушающим криком в машине. — Ты именно так и думаешь. — майор выглядел непривычно разбитым, и Есеня могла поклясться, что таким она его не видела никогда. — Я жил последние лет тридцать в полном, гордом одиночестве. Потом появилась ты. Потом Вера. Я стараюсь. Иногда даже слишком. Я никогда бы не подверг тебя или ее опасности. — Я знаю. — Есеня убрала руки с плаща, обхватывая ладонями лицо мужчины. — Родион, я знаю. Мужчина нехотя поднял на нее глаза, и девушка принялась мягко его целовать: сначала в щеку, а затем плавно перемещаясь к губам. Меглин ей не отвечал, и постепенно, казалось бы, уже остановившиеся слезы, полились сами собой, делая поцелуй солоноватым. — Прости, прости… — Есеня прекрасно понимала, что она не права, а извиняться перед майором — почти невыполнимое задание. Он простит ее ровно тогда, когда сам посчитает нужным. Но попробовать же стоило. Она потеряла счет быстро летящим секундам. Казалось, падала вместе с ними в пропасть прошлого, отчаиваясь и теряя надежду. Земля разбивалась пополам, пока он просто смотрел на нее, не предпринимая никаких действий. Это так на него не похоже. Он же уже должен был, должен был сорваться. Есеня не могла оторваться от его губ, ведь это еще раз обозначило бы ее проигрыш, доказало бы, что она не имеет на него никакого влияния. Совсем никого. Они уже совсем озябли, ее слегка отросшие волосы упорно пытались залезть на лицо, теперь немного прикрывая ее глаза. Так даже лучше: Стеклова боялась отпустить руки, боялась, что он пойдет дальше. Без нее. И все-таки, нужно быть сильной. Нужно уметь признавать поражение. И она перестала его удерживать, бросилась куда-то в сторону. Меглин никуда не делся, и лишь продолжил стоять под дождем, лишь склонив голову.