Тень над Токио

Дверь тихо открылась и так же тихо закрылась обратно, издав только едва слышный щелчок ручкой. На мгновение тонкая полоска мягкого света лампы из гостиной разрезала полумрак спальни, и тут же исчезла, скользнув назад, в комнату к двум подросткам, пьющим чай за столом за разговором. Там же по телевизору передавали прогноз погоды на ближайшие дни, но за закрытой дверью голоса телеведущего и двоих парней были глухи, слова едва ли различимы. Здесь была относительная тишина. В комнате было тихо и темно. Шторы не закрывали панорамных окон спальни, но небо за ними было затянуто густыми белыми тучами, к тому же дело шло к вечеру, потому комната была будто пропущена через мрачный, сероватый фильтр, с едва заметными отблесками от уличного фонаря, всё же дарившего посередине дорожки света на полу комнаты немного лёгких тёплых оттенков. Вошедший постоял несколько секунд, как бы набираясь смелости, и лёг на кровать рядом с тем, чей покой он потревожил, спиной к нему. - Ты чего крадёшься? – внезапно спросил хрипловатый голос из-за спины, несколько пугая своей неожиданностью. - Прости, мне показалось, что ты спал, - пришлось соврать, чтобы немного реабилитироваться. - Ты тоже хотел поспать? – спросил Куро, немного подвинувшись к стене, освобождая место для вошедшего. - Вообще-то нет… - немного помедлив, продолжил: - я хотел поговорить. Тогда у нас с тобой было недостаточно времени, и нам лучше всё сказать друг другу сейчас, когда есть хоть пара минут наедине… Они говорили на грани шёпота, боясь разрушить ту хрупкую, интимную атмосферу, повисшую между ними. Они давно вот так не оставались наедине, для них это прекрасный момент воссоединения, но в то же время и тяжёлое испытание нервов. В груди Куро сердце на мгновение сжалось довольно сильно, он сам не понимал, ни то от волнения, приносимого осознанием того, что конкретно им нужно сейчас обсудит и что конкретно он должен сказать брату, ни то от внезапно нахлынувшего страха ответственности, (что, в общем-то, были тождественные чувства) ни то от ещё каких-то, едва уловимых сознанием чувств. Нет, бежать он больше не намеревался. Он хорошо понимал, что они и без того затянули с этим разговором, и не хотел ещё больше всё усложнять. Тем более что Хайд пришёл к нему сам. Но как пересилить себя?.. Он перевернулся лицом к собеседнику, тот, услышав шорохи простыни за спиной, сделал то же самое. Оказавшись лицом к лицу, у обоих разом пропал голос: на несколько минут они погрузились в полное молчание, смотря то друг другу в глаза, то куда угодно, только не друг на друга. Куро пару раз приоткрывал рот, собираясь начать (он чувствовал, что обязан начать первым), но, не находя слов, плотно сжимал губы, слегка прикусывая нижнюю. Хайд же понял, что вся та немногая решимость, с которой он вошёл сюда, бесследно покинула его. В один момент он ощутил сильное желание приблизиться к брату. Не говоря ничего, просто обнять. Как всегда хотел сделать, но никогда не позволял себе и мысли о том, что такое даже теоретически возможно. Сила этого порыва была огромна и нахлынул он так внезапно, потому, не думая, просто поддавшись ему, Хайд сделал это. Он пододвинулся ближе к брату, обвил руками его талию и прислонился лбом к его груди. Прижался к нему, чтобы тот не смог сразу оттолкнуть, но даже спустя минуту сопротивления не последовало. Какое же облегчение и счастье Хайд испытал, когда ощутил на своих плечах и спине чужие руки! Так тепло стало… Значит они чувствуют одно и то же. Значит молчат они об одном и том же. - Я скучал, - Куро напрочь забыл то, чем планировал начать этот «разговор», на пару мгновений потеряв связь с реальностью от неожиданных действий брата, потому выдал то, что всё это время вертелось у него на кончике языка. Это он хотел сказать во время их первой за столько лет случайной встречи, это он хотел сказать в концертном зале, когда его протыкали рапирой. Все заготовленные и отрепетированные в голове речи, извинения – всё пошло прахом, всё оказалось несостоятельным. - Я тоже, - немного помедлив, Хайд добавил уже шёпотом – очень скучал. - Прости меня. – с тихим вздохом собрался с силами Куро. Пора уже снять камень, лежавший столько лет на душе. – Прости, что ушёл тогда молча. Что ушёл и ничего не объяснил. Я был слишком занят побегом от своих проблем и совершенно ничего не хотел делать для их решения. Даже когда я зашёл в тупик, я не хотел ещё раз проходить через всё это. Я убеждал себя в том, что принял правильное решение, только чтобы не встречаться с этими проблемами снова. Но нужно было вернуться и попытаться вместе с этим разобраться. Я сожалею, что из-за меня всё зашло так далеко… - И ты меня прости, - прервал Хайд брата. – Я был слишком зациклен на своём горе и не понимал, что тебе тогда было тяжелее всего. Мне хотелось только, чтобы всё у нас было хотя бы по-прежнему, если лучше было невозможно. Я сожалею, что тогда не спросил тебя «почему ты так поступил?». Я так сожалею, что оставил тебя одного в этом кошмаре… Так они пролежали ещё некоторое время в полумраке и тишине, прижавшись друг к другу. Они разделяли чувство облегчения, когда внутри наконец-то расслабилась жёстко натянутая в течение долгого времени струна. Сейчас им было просто хорошо вот так лежать вместе, чувствовать тёплые объятья друг друга. - Куро! Хайд! Хотите кино посмотреть? – из-за закрытой двери гулко послышался голос Махиру. - Пойдём к ним? – не поднимая головы несколько сонным голосом спросил Хайд у брата. - Нет, они там шумят. – Ответил тот, накрывая их одеялом, до того лежавшем скомканным у стены. – Если войдут, притворись спящим. И правда, через пару минут к ним, трижды постучавшись, вошёл Махиру. Открывая дверь, он повторил вопрос, но увидев «спящих» немного смутился и запнулся в конце фразы. Опомнившись, он тихо закрыл за собой дверь и выключил свет в коридоре, ведущем из гостиной в спальню. Вернувшись к Лихту, он сел на диван перед телевизором, где Ангел уже искал что-нибудь интересное в списке кино, Махиру не то чтобы известил последнего, а скорее вслух проконстатировал факт рядом с ним: - Сегодня мы с тобой спим в комнате дяди.