Да признайся уже, Шастун!

      Вновь темно и страшно.       Оплата за счастье не деньгами, а натурой? Не натурой, так здоровьем.       Сквозь пелену перед глазами маячит темный силуэт, тяжёлое дыхание чувствуется возле уха так, словно на данный момент это все взаправду. Что все это - не старые воспоминания, не разыгравшаяся фантазия или иллюзия.       Мурашки по спине вновь пробегают, а вязкий ком в горле увеличивается с каждой сменой устрашающего кадра. Касания кажутся реальными до звона в ушах, пальцы на ногах поджимаются от страха, ладони сжимаются в кулаки.       Подушка уже становится мокрой от холодного пота, грудная клетка тяжело вздымается, дрожь проходит по всему телу с очередным криком. Веки резко открываются, зелёные радужки глаз мечутся по потолку в поисках ответа.       Антон пытается отдышаться, вместе с тем шарясь рукой по второй половине кровати. Отыскав чужую спину, он успокаивающе проводит по ней последний раз и сам с легкостью выдыхает.       «Просто кошмар, Антон, просто страшный сон», — крутится в его мыслях.       Он снова делает вдох и выдыхает воздух вместе со своей тревогой. Поворачивается на бок и обнимает со спины свою спасательную подушку – Арсения. Тепло родного тела греет душу и сердце, он зажмуривает веки и глубоко вдыхает запах лавандового шампуня, пытаясь прочувствовать этот миг, запомнить счастье, ведь не все бесконечно, ведь когда-то и эти мгновения закончатся, но воспоминания останутся навсегда.       Хотя, прозрачная надежда на «вечно и навсегда» выглядывает за тенью сомнений «когда-нибудь перегорит и закончится, вновь придёт опустошающая боль за собственную жизнь».       — Антош, что-то случилось? — заспанный шепот заставляет выйти из рефлексии на неопределенный срок.       — Знал бы ты, насколько сильно я люблю тебя, Арс, — в тех же тонах невпопад отвечает Шастун, прижимаясь ближе к своему глотку свежего воздуха, ластясь, словно кот.       — Аналогично, — тихо хихикает Арсений, разворачиваясь в объятиях так, чтобы оказаться своим лицом к лицу парня. Несколько раз моргает для того, чтобы привыкнуть к темноте, после хмыкая такой же сонной физиономии перед собой. — Ты меня сейчас задушить пытаешься?       Антон в ответ лишь широко улыбается, слегка ослабляя хватку, вместо этого оставляя на тонких губах долгий поцелуй.       Арсений лениво отзывается на ласку удовлетворительным мычанием, отстраняясь, в то время как лёгкие стали ныть от нехватки воздуха.       — Я волнуюсь за тебя, Антон, — серьёзным тоном начинает брюнет, с некой досадой кусая губы. На недовольное цоканье он лишь продолжает гнуть свою линию. — Я не шучу, Шаст, уже который раз ты просыпаешься в ночи. Если ты думал, что последние дня три я не просыпался от твоего лихорадочного шёпота, то ты очень сильно ошибаешься.       — Хорошо, мы можем на ночь расходится по своим квартирам, и ты будешь спать спокойно, а утром же все равно встречаемся и едем по своим делам.       — Да я не об этом тебе говорю! — хмурится Арсений. — Я хочу и буду спать с тобой в одной кровати, даже если ты на всю комнату храпеть начнёшь. Я говорю про то, что, — он делает небольшую паузу, подбирая слова, — может, стоит сходить к врачу?       — Не гони, Арс, — кидает глупый смешок Антон, но тут же тушуется от строгого взгляда голубых глаз, который заметен даже в полутьме. — Это обычные кошмары, в мире бо́льшая часть людей страдает от этого и ничего, живут же.       — Мне плевать на бо́льшую часть людей, напротив меня находится мой любимый человек, которому я хочу и готов помочь преодолеть какие-либо проблемы.       — Это все очень мило и взаимно, конечно, но именно в этой ситуации я не вижу никакой проблемы.       — А я вижу, Антон, — резко отрезает Попов. — Вижу твои мешки под глазами и вялость на протяжении дня. Не удивлюсь, если ты и на парах чуть ли не засыпаешь.       Наверное, неловко сейчас будет рассказать, что некоторые пары Антон прогуливает от усталости и понимания того, что нихрена он не запоминает на лекциях, а ручка магическим образом выскальзывает из пальцев, как только тяжелеют веки. Поэтому Шастун молчит, продолжая слушать тираду его заботливого парня.       — Потом ты приходишь на работу, выполняя все задания по инерции, при этом находясь словно в вакууме. И нет бы согласиться с тем, чтобы я сократил тебе рабочие дни, но и тут промах, ведь Антон Шастун у нас самостоятельный мальчик.       Антон уже был готов съязвить в ответ, ведь да, самостоятельный и сам справится со своими тараканами в голове, как последняя фраза Арсения заставляет его закрыть рот и обдумать все чуть глубже:       — Раз ты такой самостоятельный, чего же со своим ментальным здоровьем не можешь справиться?       Они еще с минуту лежат в тишине, молча разглядывая лица друг друга, освещаемые лунными лучами, бьющимся из-за закрытых окон в полумрак помещения.       Арсений робко прижимается ближе, носом касаясь теплой шеи, съезжая вниз к ключицам в извиняющемся жесте.       — Мы же пара, Антош, а в отношениях главное - доверие и взаимопомощь, — тихо шепчет он, обжигая дыханием.       — Верно, — выдыхает Антон, напоследок зарываясь носом в темную макушку перед тем, как закрыть глаза.

***

      Возвращение домой выходит довольно… неожиданным? Одним словом, без мата не объяснить. Все снова происходит быстро и спонтанно.       Так-то Антон рассчитывал на рутинное «пойти на учебу, потом на работу, а после - домой к отдыху и нежной ласке от родного человека». Но сейчас что-то пошло не так.       Все началось еще в раздевалке с невинного поцелуя в шею, когда весь персонал уже давным-давно ускользнул из бара, а потому в помещении остались лишь двое парней.       Антон принял эту немую игру, когда по дороге наблюдал за темным взглядом и таял от тепла ладони, собственнически лежавшей на его бедре, пока собственный темп дыхания интенсивнее срывался на глубокие вдохи.       Как они с Арсением поднимались на свой этаж, Антон уже и не вспомнит, но точно вспомнит звук закрывающейся двери и еле заметную ухмылку тонких губ, которую он с удовольствием сотрет жадным поцелуем.       Обувь в беспорядочном вожделении осталась у входа, туда же кинули верхнюю одежду и сумки. На негнущихся ногах они смогли дойти до кровати, предварительно сбив пару вещей с тумб, заодно по дороге снимая друг с друга одежду, бросая ее на пол.       Когда на обоих остались лишь джинсы, а на бедрах лежащего Арсения прекрасно уместился Антон, осознание ситуации стало приходить уже не через пелену возбуждения, но и не в чистом виде.       — Гей порно смотрел? — вдруг спрашивает Антон, пробегаясь пальцами по рельефному торсу, пуская этим действием мурашки по всему телу Арса.       — Да, — сбивчиво отвечает Попов, жадно глотая воздух губами.       — Отлично, а теперь забудь все то, что ты там смотрел, ибо это еще та афера, — издевательски улыбается Антон, изучая все неровности тела под собой.       — Всмысле? — голубые глаза испуганно бегают по лицу напротив.       — В прямом, — усмехается шатен и наклоняется ближе к Арсению, соприкасаясь носами и выдыхая дальнейшую фразу. — Не волнуйся, папочка всему тебя научит.       — Кто тут еще папочка, — возмущённо фыркает Арсений, на что Антон лишь цокает языком.       — Сам начал, а агрессором сего процесса выставляешь меня, получается, ты какой-то недоделанный папочка, — хищно скалится он, пока Арс зачарованно смотрит на эту сторону его когда-то скромного и вечно краснеющего «Тоши».       Попов в ответ на такое предъявление приподнимается на локтях, оказываясь вплотную к этой самоуверенной ухмылке, смазывая ее остатки требовательным поцелуем, передаваемым все желание и страсть, имеющиеся где-то внутри души.       Сминая губы, кусая то нижнюю, то верхнюю, сыграв языком отточенный танец, он, наконец, отстраняется, внимательно смотря исподлобья на мутный взгляд зелёных радужек.       — Я отлично прочувствовал твое желание, но сейчас могу огорчить тебя, — взлохмачивая длинными пальцами темные волосы Арсения, начинает зеленоглазый. — Нам бы в душ сходить не помешало. Весь день на ногах были.       — Пойдем, — легко отзывается брюнет, ластясь к руке, которая нежно перебирала локоны между пальцев.       — А? — неоднозначно переспрашивает Антон.       — Пойдем в душ вместе.

***

      Горячие капли воды стекают по телу, спокойно падая на кафель с характерным звуком. Губы на ключицах осторожно собирают их, выцеловывая каждый участок шеи. Блуждая руками по спине, считая позвонки фалангами пальцев и ловя тихие полустоны, Арсений старается продлить этот миг, чтобы запомнить все мелочи момента, ведь, как он считал, самое главное в сексе — прелюдия и ласка, показывающие все отношения людей друг к другу.       Он проводит влажную дорожку из лёгких засосов к желанным губам, оставляя на них чувственный поцелуй и понимая, что только этим искусанным губам он дарил настоящие ощущения и всю любовь, на которую только способен.       — Люблю тебя, — прошептал он у уха, прижимаясь всем телом и захватывая в объятия родного человека.       — Ты даже секс можешь превратить в гребанную нежнятинку, Арс, — хихикает Антон, отвечая на объятия, при этом чувствуя, как вода полностью соединяет их тела, отчего улыбка сама расплывается с теплым осознанием счастья.       Арсений в ответ кидает смешок, при этом чуть потираясь возбуждённым органом о чужое бедро в отрицание озвученных слов, получая на это судорожный выдох.       Антон все больше покрывался мурашками от мнимого порхания бабочек внизу живота и узла возбуждения, который вместе с водой смывал последние капли рассудка, падающие вниз.       Перехватив теплую ладонь в свою руку, он завел ее себе за спину, одним этим действием разрешая импровизированный старт.       — По логике я чист, но если ты сомневаешься в себе или же во мне, я могу сгонять за презервативами, — легко проговаривает Антон, отпуская ладонь, которая и без его помощи прекрасно спускается к ягодицам.       — Я недавно проверялся, так что чист, в тебе не сомневаюсь, тут лишь твое согласие нужно, — слегка сжимая кожу под пальцами, отвечает Арс.       — Я согласен.       Теперь спусковой крючок со стопроцентной вероятностью освободила эта быстрая фраза.       Арсений кивает, вновь припадая к шее, в то же время наваливаясь всем телом на парня, чтобы в следующий момент тот был прижат спиной к прохладной стене, холодок которой чуть отрезвлял.       Осознавая, что на ровных ногах он простоит не долго, Антон обхватывает руками шею брюнета, который понимает этот немой жест и начинает ускорять решение своих действий.       Рука за спиной шатена спускается ниже, отчего тот чуть выгибается, раздвигая ноги для удобности. Средний палец робко касается колечка мышц, слегка надавливая.       — Я не хрустальный, Арс, — тепло отзывается Антон, поддаваясь бедрами назад.       Арсений сглатывает ком неуверенности и погружает палец на одну фалангу, позже ощущая, что и весь палец проходит без проблем, в принципе, как и второй.       — Объяснишь? — несильно двигая двумя пальцами внутри, интересуется Попов.       — Знаешь, как сложно находится с желанным человеком почти все свободное время, ограничиваясь одними поцелуями и давним минетом? — фыркает Антон, при этом закатывая глаза от каждого движения пальцев.       — Знаю, — Арсений только качает головой со стороны в сторону, усмехаясь.       Когда третий палец перестал доставлять дискомфорт, возбуждение стало болезненным, а тихие стоны переросли в удовлетворённое мычание, Антон в последний раз подался бедрами назад.       — А теперь прошу Вас, Арсений Сергеевич, — усмехается он, соскальзывая с пальцев, вместе с тем убирая руки с шеи брюнета.       Теперь же Антон опирался ладонями о толстое стекло душевой кабины, стоя спиной к мужчине, выгибаясь чуть-ли ни до хруста позвонков.       — Анто-о-он, — жалостливо выдыхает Арсений, не зная, куда обратить свой взгляд.       — Арс, я очень сильно хочу тебя, ну прошу, — на тех же тонах хнычет Антон, виляя ягодицами.       Арсений старается убрать все сомнения и страх сделать что-то не так, одновременно с этим кладя ладони на бока, слегка сжимая их, наблюдая за красиво скатывающимися каплями воды и еле заметного пара.       Возбуждение болезненно ноет, и он впервые за все время касается собственного члена, проводя по нему два раза вверх-вниз, распределив природную смазку по всей длине вместе с водой, и направляет головку между ягодиц парня, надавливая на расслабленное колечко мышц, наконец-то проникая внутрь.       — Блять, — шипит Антон, поскуливая.       — Всё в порядке? — растерянно спрашивает Арс, уже вставляя до основания.       — Всё охуе-енно, — простанывает Антон, привыкая к давнему чувству заполненности. — Двигайся.       Н-да, Антон и впрямь научит его заниматься сексом.       Арсений начинает медленно двигаться, хрипя от узкости и вновь накрывающего возбуждения, от которого в ушах начинает звенеть.       С каждым толчком скорость увеличивается, а стоны становятся громче, перебивая звуки воды в душе. Арсений прижимается грудью к спине шатена, подхватывая его одной рукой за грудную клетку, другой сжимая худой бок.       Наконец, Попов находит заветную точку соприкосновения, от которой внизу раздается звонкий стон, переходящий в хрип, который заставляет двигаться все быстрее и в нужную сторону.       Антон закатывает глаза, прижимаясь щекой к стеклу, постанывая от наслаждения и правильной скорости. Они понимают друг друга без лишних слов, делают именно то, что нужно каждому, и это настолько правильно, что хочется заплакать от непонимания, как такое вообще могло случиться.       Арсений жмурится до звёздочек перед глазами, просто-напросто вдалбливаясь в Антона сильнее с каждым эйфорическим взрывом в голове и каждым стоном под собой.       — Ан…тон, я-я, — хрипит Арсений, не договаривая фразу, ибо его перебивают.       — Хорошо…       Брюнет обхватывает в кольцо пальцев пульсирующий член Антона, надрачивая в темп своих толчков, в ответ получая уже не стоны, а грубое хрипение.       Кончают они почти одновременно. Арсений крепко придерживает Антона за грудь и пояс, не выходя, пока не приходит в более-менее нормальное вертикальное состояние.       — Пиздец, — проговаривает он, вынимая член из еще более вялого Антона, который загнано дышит, прижимаясь спиной к оголённой груди позади себя.       — Ага, — тихо бубнит он. — Не знаю, как тебе, но это было нечто, я даже не рассчитывал на такую твою, — он делает паузу для вдоха, — инициативу.       Арсений в ответ только смеётся, включая полный напор воды в душе.