***
До Нового Года остались считанные минуты. Телевизор уже включен на первом канале в ожидании однотонных поздравлений президента. Елка, совместно наряженная еще за неделю до праздника, словно приветливо машет своими колючими ветками, пока Арсений бегает по всей квартире, ища клочки бумаги, зазывая Антона собирать их вместе. А Оксана с Сережей усердно рыщут по дому с целью найти бокалы с одного сервиза, ибо хозяин квартиры пил либо один, либо с Матвиенко. В комоде у спальной кровати, среди барахла и разных документов наконец-то нашелся печально лежащий лист, весь мятый и в пятнах от кофе… — И этот сойдет, — отмахивается Антон, поворачиваясь к брюнету. Длинные пальцы, увешенные кольцами, легким движением разрывают бумагу на две неровные части, вручая одну из них в руки Арсения. — Вы там скоро? — звучит из кухни женский голос. — Осталось шесть минут! — Ты там сочинение пишешь, я не пойму? — фыркает Шастун. — Давай быстрее карандаш передавай. Арсений закатывает глаза, ставя жирную точку в конце предложения, рисуя сверху черточку. Вот вам и сила восклицательных знаков. — Нет, парни, правда, — вновь зазывает их Оксана. — Время летит. Скрючившись над тумбой, Антон что-то быстро пишет на огрызке и сминает его в несколько частей. Попов по-лисьи щурится, с улыбкой интересуясь, что загадал парень, пока тот в свою очередь легонько щелкает пальцами по носу брюнета, тая молчание. Кудрявая макушка юрко скрывается за дверью. — Ну и чудо, — усмехается Арсений. Остаются считанные секунды до боя курантов. Президент уже отговорил речь, заточенную наизусть… — Раз! — кричит Оксана в тон с Матвиенко и Арсом. «Два», — думает эхом Антон, хватая в руки зажигалку. «Три, четыре, пять», — Арсений улыбается, наблюдая за тем, как старательно и умело парень напротив поджигает бумажку. «Шесть, семь, восемь», — две бумажки одновременно падают в бокалы, окрашивая светлую, слегка газированную жидкость темной шалью пепла. Зеленые глаза с облегчением прикрываются веками. «Девять, десять, одиннадцать», — Оксана помогает Сереже сжечь его желание, ибо то с самого начала случайно упало в шампанское. Мужчина лишь с любовью смотрит на виднеющиеся ямочки на щеках девушки, проявляющиеся с каждым ударом курантов всё больше. Двенадцать, — в один голос произносят они, залпом опустошая бокалы, сквозь незримую пелену слез, вызванную спиртом. Антон слепым котенком тянется к губам Арсения, получая незамедлительный ответ. Такой же чувственный, сладкий и желанный, словно их первых, смущающий, чуть неуверенный, но настолько правильный. Нужный. Сердце бешено стучит в груди, громким воем отдаваясь в виски, пока легкие горят от нехватки воздуха. А может им вовсе и не нужен кислород, зачем, если оба дышат друг другом. Это мгновение длилось, кажется, сродни вечности, а теплая ладонь брюнета всё не планировала отпускать окольцованные пальцы. «Люблю тебя», — твердили каждые их нежные касания: незаметные и для кого-то вовсе незначительные поглаживания по плечу с целью немой поддержки, еле ощущаемые касания губ к шее при объятиях и взгляды… Трепетные, порой мимолетные и робкие. Их любовь ярче солнца в самый жаркий день, она светлее широких детских улыбок и света в ребяческих голосах. Любовь их незрима, но оттого притягательна.***
— Вы останетесь на ночь? — Матвиенко хмыкает, поглядывая на Оксану, пока та со вздохом закатывает глаза и кивает, улыбаясь. Телепатический диалог понят. — Нет, мы поедем, — Сережа встаёт из-за стола, подтягивая за собой девушку. Удумал что-то, по шальному взгляду видно. — Спасибо за теплый приём, дорогие мои. — Как новый год встретишь, так его и проведешь, — пожимает плечами Антон. Сейчас он неспешно убирал пустые тарелки в раковину, следя за беседой, прежде чем дверь с щелчком не закрылась. На пороге появился Арсений, опираясь на дверной косяк. Парень в своей привычной манере сощурил глаза, по-лисьи глядя на мужчину. — Они вроде завели щенка, либо завелись сами? Арсений улыбается, оставляя вопрос в риторической тишине — смешка парня хватило. Он медленно подходит к нему, обвивая руками талию Антона и поцеловав того в щеку, отстраняется, не расцепляя ладони за спиной. — Не устал еще? — интересуется спокойно, а в сапфировых глазах дьяволы пляшут. Антон прикрывает веки, посмеиваясь, а для Попова наблюдение за этим — одно загляденье. Его жизнь сейчас впрямь состоит лишь из белых, черных полосок… и смеющегося Шастуна. Тот оглядывает комнату, удумав шутку — это видно по поднятым уголкам бровей. — Более одного старика я тут не наблюдаю. Арс ребячески щипает его за бок, улыбаясь: — Ты меня целовать будешь? Или мы так до конца года стоять будем? Учти, ждать долго придется, он все-таки только наступил. Зеленые глаза театрально закатываются, а губы спешно находят арсовы. Поцелуй выходит смазанным, ведь брюнет делает шаг назад, подталкивая за собой Антона, который мычит что-то в противовес, но Арсений не собирается слушать отказы от «неуставших-стариков», потому уже валится комом на матрас, тягуче притягивая к себе парня. Антон разрывает поцелуй, загнанно дыша. — Теперь я вижу двух пенсионеров в одной кровати, — хватая воздух ртом, произносит Арс, припадая губами к острым ключицам. Короткими поцелуями он проходится по шее, кусая ту невесомо, тут же зализывая. Парень над ним не то пыхтит, не то скулит, а Арсению все мало. Руками ненасытно лезет под толстовку, царапает кожу, в то же время другой рукой гладит впалый живот. — Арс… — Антон выдыхает в темную макушку, жмурясь, пока брюнет плавно двигает ладони — одну вверх, задевая соски, другую вниз, оттягивая резинку боксеров, отпуская с характерным звуком. Это отрезвляет, потому Шаст, мотнув головой, отстраняется и удобнее устраивается на бедрах Арсения. — Ишь ты, что удумал. Попов лишь улыбается широко, оголяя зубы, облизывается издевательски и падает на подушку. Антон жадно искушает его взглядом: зрачки перекрывают голубую радужку, с виду кажется, что вовсе полностью, ресницы предательски дрожат, выдавая сильное возбуждение, челка небрежно свисает набок, и пока хозяин сдувает ту, он весь уже покраснел и грудная клетка вздымается в импровизированном такте. — Извините за вопрос, но трахать вы меня когда будете? — Нетерпеливый, зато какой красивый. — Мысли вслух? — хихикает он, подтягивая руки к шнуркам на чужих штанах. Арсений уже было порывается к прикроватной тумбочке, но Антон слегка хлопает по его пальцам и самостоятельно тянет туда руки. — Ты откуда знаешь, где она лежит? — У мальчиков должны быть свои секретики, — ящик закрывается с тихим скрипом, а Антон уже машет смазкой перед лицом Арсения. — Лазить по чужим вещам и я умею, — дуется тот. — Не сомневаюсь, — толстовка падает на пол, это можно понять и закрытыми глазами — звук выпадающей мелочи из большого кармана разливается по стенам, Арсений косит взгляд. — Знаешь, мы не в порнофильмах. И не поспоришь. Антон быстро чмокает мужчину в нос. — Ну ты не расслабляйся раньше времени, — он слегка трется о чужой пах, вызывая тем самым томный вздох под собой. Арсений решает замолкнуть и следить за дальнейшими действиями парня. Шастун задирает футболку Арса до груди, опаляя ту дыханием и отползает ниже, чтобы было удобнее дотягиваться до крепкого торса чуть шершавыми губами, слегка царапая ими нежную кожу. Невесомыми поцелуями он доходит до резинки штанов, языком мягко проходится по всей площади около нее, безболезненно прикусывает зубами, отчего сверху доносится глухой полустон, сразу зализывает место укуса. Полувставший член становится тяжелее обходить стороной, потому что Антон искренне не может сдержать желание провести по твердому стволу языком, мягко прикоснуться губами к головке, потереться о него щекой и вообще всем остальным. Поэтому он поддевает своими длинными пальцами штаны вместе с трусами и быстрым рывком стягивает их не без помощи Арсения, который слегка приподнимает бедра. Член слегка бьет Антона по опухшим и влажным от ласк губам, и его рот мгновенно заполняется слюной. Шастун поднимает свой взгляд, устремляя тот к лицу Арсения, который в свою очередь неотрывно следит за действиями Антона, боясь шевельнуться, будто может того спугнуть. Шастун берет член Попова в руку и, развязно улыбаясь и смотря прямо в глаза гипнотизирующим взглядом, отчего у Арсения бегут мурашки и сохнут губы, по которым он проводит языком, высовывает язык и очень медленно и плавно проводит им от основания и до головки, смачивая ту своей слюной. — Антон.. — не сдерживается Арс, стискивая в пальцах одеяло и пьяными от чувств и ощущений глазами смотрит на посмеивающегося Шастуна. Его ствол твердеет еще сильнее, и шатен в свою очередь вновь проводит языком по головке, слизывая выступившую смазку, которая смешалась с его собственной слюной. Арсений не выдерживает и слегка толкается вперед бедрами, отчего собственный член оказывается чуть ли не в горле Шастуна, который в свою очередь слегка закашливается и отстраняется. — Черт, прости, это случайно, — извиняется Попов, виновато посматривая на своего парня сверху вниз. — Ничего, мне так… нравится, — говорит Антон, а затем тянется к губам Арса, мокро лижет по языку, покусывает нижнюю губу и оттягивает на себя, грубо и несдерживающе вылизывает чужой рот, отчего оба стонут в унисон, а ладони Попова находят бедра Шастуна и сжимают их чуть ли не до синяков. Отстраняясь, Шаст разрывает тянущуюся от их губ ниточку слюны, и вновь припадает к животу Арсения, трется носом, вдыхая родной запах кожи. Он поочередно обводит ореолы, скользя языком по соскам, прикусывает и сразу зализывает следы от зубов. Попов под ним уже очень тяжело дышит и всхлипывает от желания, подмахивает бедрами в такт движений Шастуна, и Антон понимает, что тот на пределе. Не на таком, когда чувствуешь, что совсем скоро кончишь, стоит просто коснуться слабых эрогенных точек, а на том, когда тебя разделяет лишь мгновение перед тем, чтобы стереть самодовольную ухмылку с лица Шастуна требовательным поцелуем, в одно движение перевернуть того на живот и как следует оттрахать, чтобы тот давился стонами, а затем упал без сил в кровать после мощного и крышесносного оргазма. Но Арсений позволяет младшему руководить, идет за ним на поводу, зная, что тот приведет их в общий рай. Вскоре Антон сам начинает медленно сгорать от желания, постепенно превращаясь в пепел, поэтому поспешно избавляется от своей одежды, открывает флакон смазки, который все это время лежал рядом и очень одиноко ждал своего звездного часа, выдавливает слишком большое количество скользкой субстанции из-за трясущихся рук, которая сразу капает на постельное белье, образовывая мокрое пятно, но никто не обращает на него внимание. Шастун заводит руку со смазкой за спину, мягко мажет между ягодицами, а остатки размазывает по члену Арсения, который слегка дергается от холода клубничного геля. Без каких-либо прелюдий он перекидывает свою ногу через бедра Попова, но садиться не спешит, лишь мягко потирается о твердый ствол. И вот тут Арсений уже не выдерживает, в один миг оказывается над Шастуном, который явно не ожидал такой резкой смены положения с вертикального на горизонтальный, но тут же заходится стоном, когда Арс входит сразу же чуть ли не на половину, откидывает голову назад, обнажая длинную шею, кожа которой настолько тонкая, что сквозь нее видны вены, и Попов не удерживается и оставляет засос, покусывая и широко облизывая это место. Антон закусывает свою нижнюю губу чуть ли не до крови от слабой, но приятной боли от чувства наполненности. — Когда ты успеваешь себя растягивать? — с реальным интересом спрашивает Арсений, когда член входит без усобых трудов практически полностью. — У мальчиков должны быть свои секретики, — передразнивает Антон Арса, но ухмылка пропадает тут же, стоит Попову начать делать ритмичные толчки, буквально выбивая из-под ног Шастуна землю, заставляя перестать чувствовать гравитацию. Постепенно фрикции становятся все быстрее и быстрее, а вскоре Арсений срывается на очень быстрый темп, заботливо подставив под голову Антона руку, чтобы тот не бился об изголовье кровати. Оргазм не заставляет себя долго ждать, ведь они и так были слишком заведены чтобы продержаться дольше обычного. Шастун мягко надрачивает себе, а затем кончает на свой же живот, издавая какой-то хрипло-захлебывающий стон. Арсений выходит и изливается в свою руку, пытаясь отдышаться после оргазма, быстро находит салфетки, заботливо оставленные на тумбочке, приводит в порядок себя и Антона, а затем мешком плюхается рядом, сразу притягивает младшего к себе, все еще обмякшего и теплого после секса. Он чмокает его в макушку и вдыхает запах шампуня, перемешанного с потом, прикрывает глаза, впадая в полудрему. — Что, дедуль, устал уже? — издевательски заботливым тоном спрашивает Антон, но Арс, приоткрывая один глаз, вновь видит эту самодовольную ухмылку, которую хочется стереть с этого прекрасного личика. — А что, внучок, ты разве готов на еще один раунд? — Фу-у-у, не думал, что ты склонен к инцесту, — смеется Антон, а Арсений подхватывает, смотря на этого дурачка. Его дурачка.***
Морозный воздух зимнего утра мягко покалывает щеки и нос Шастуна, которые единственные не защищены от окружающего мира теплым пледом, который стоящий рядом Арсений заботливо придерживает, чтобы тот не сполз. — Арс, — шепчет Антон в темноту, — спасибо тебе. — За что, Заяц? — искренне недоумевает Арсений, пытаясь заглянуть в лицо Шастуна, чтобы распознать его эмоции. Антон самостоятельно разворачивается, хотя на крошечном балконе это не так легко, поэтому стоит практически вплотную и, выдыхая облако теплого пара, поясняет: — За все. Скажу банально, но я правда не мог поверить, что жизнь на самом деле ничего такая штука, а ты мне показал это. Не просто показал, так еще и позволил прочувствовать на своей шкуре. Я люблю тебя, — И мягко чмокает в губы, без языка и зубов, простой и невинный поцелуй, как у детей в садике. — Антон.. — Арсений, едва сдерживая свои эмоции, чтобы не напугать Шастуна своим приступом нежности, просто обнимает его, прижимая к себе как можно ближе, а затем отстраняется, но не надолго, а для того чтобы спросить лишь одно. — Ты выйдешь за меня? Антон сначала не понимает, послышалось ему или нет, но тут вдруг за спиной бьет яркая вспышка, сопровождаемая громким хлопком. Оборачиваясь, он видит лишь увядающие искры фейерверка, новые взрывы которого не заставляют себя долго ждать и окрашивают небо в яркие цвета, подсвечивая улицу и дома. — Так что? — улыбается Арсений, стараясь не выдать своего волнения. Антон вновь поворачивается к нему с лицом, полным счастья и умиротворения, зажмуривается и начинает смеяться от нахлынувших эмоций: — Да, Арс, да! — чуть ли не плача отвечает Шастун, кидаясь на шею к Арсению. Его Арсению. Почти мужу. Вы и представить себе не можете, как же тепло им было на этом маленьком и тесном балкончике в холодное и морозное утро, как спокойно и хорошо им было в этом жестоком и неспокойном мире, как же много любви они испытывают и будут испытывать, идя по своему пути. Вместе, держась за ручки. Хотя, надеюсь, что вы сможете не только представить, но и почувствовать. Ведь чувствовать — это значит жить.