I'm getting tired of crawling all the way
— Florence + The Machine
Slaves — Cheer Up London
Отец Габи невыносимо долго не брал трубку. Выкурившего уже несколько сигарет подряд Райнера едва не тошнило от ядовитого табачного вкуса. Шли отвратительно длинные гудки, после которых, словно издеваясь, включался автоответчик. По натуре равнодушный атеист, сейчас Браун мысленно возносил молитвы Всевышнему, чтобы школьный охранник что-то перепутал и Габи на самом деле забрал отец. В конце концов, ошибиться в именах «Рейнард», «Ричард», «Роберт» и «Райнер» было несложно. Глупая семейная традиция… Райнер готовился сбросить звонок — кажется, уже третий по счету — когда наконец-то услышал голос дяди. — Дружище, Райнер, здравствуй! — на фоне бурлила целая волна разных звуков: чужие голоса, мужские и женские, шум проезжающих машин, дребезжание каких-то непонятных аппаратов. Райнеру пришлось вслушиваться, чтобы различать дядин голос. — Мы тут проект снимаем, не могу присесть ни на минуту. — Привет, дядя Ричард, — изо всех сил Райнер скрывал тревогу, стараясь говорить максимально буднично. — Как ты там? Сто лет не слышал тебя! — Да как-то… потихоньку. — С работой как, нашел что-нибудь? Райнер едва слышно выдохнул. — Ищу пока что. Есть пара вариантов… Парочка. — Ну, найдешь, — голос в трубке говорил без тени издевки. — Здоровый парень, найдешь, — и, не дав даже угукнуть в ответ, продолжил. — Ты заезжай к нам в Брентвуд как-нибудь, как мы сюжет с Ирмой выпустим. Погуляете у нас тут с Габи, отдохнешь от города. У вас там воздух, шум, просто ужас. Как тебе идея, а? — Кстати, про Габи… — Райнер, давя смятение, закусил ноготь большого пальца. Примерно так же, сгорбившись и вжав голову в плечи, он стоял много лет назад, когда готовился рассказать матери об отстранении от школьных занятий. — Возьми ее в поход как-нибудь, она так просится. Только о тебе и говорит! — Да… Как-нибудь. — У нас сейчас такой плотный график, что уже которые выходные приходится все бросать и ехать на съемки, — в трубке раздался шумный хлюп. Ричард, как и любой в сфере медиа, выживал на кофе в перерывах. — Даже стыдно перед Габи, что собираемся на природу, собираемся, а все никак… — Слушайте, а вы во сколько сегодня за ней заедете?.. — понизив голос, спросил Райнер, надеясь, что дядя ничего не заподозрит. — Сынок, часов в девять-десять, не раньше, — на этих словах внутри у Райнера все похолодело. — Нам в трех местах надо быть сегодня, ты уж прости, что мы тебя так… — Понятно… Хорошо, — пробормотал Райнер. Ничего хорошего, конечно, он не услышал — Габи уехала из школы не с отцом. — Ты ей там спуску не давай. Она все еще наказана. Чтобы никаких там развлечений, лучше пусть над уроками сидит подольше, а то расслабилась совсем, — кто-то на фоне окликнул Ричарда. — Сынок, все, я пошел, дела зовут. — Да, конечно. — Ты заезжай там! — Хорошо, дядя. — Береги себя. Короткие гудки.***
«Думай, Браун, думай», — Райнер миновал лондонские улочки, гоняя по кругу одну и ту же мысль. Он надеялся на то, что его несносная кузина самовольно ушла посреди учебного дня или просто затусила со старшеклассниками, как когда-то он сам — все веселее, чем зубрить географию, на которой тебя все равно зачморит учитель. Райнер до сих пор вспоминал ужас, с которым выходил к карте показывать какой-то очередной ебучий остров. Но мозг дрелью сверлила мысль, что все не так просто: Габи уже больше трех часов не выходила на связь, что на нее, подростка с гаджетом и круглосуточным залипанием в тамблер и сайты с фанфиками, было совсем не похоже. Что, если у нее отобрали телефон в тот самый момент, когда Райнер ей звонил?.. Кому вообще могло понадобиться похищать тринадцатилетнего ребенка? Почему именно его кузину?.. Каждый раз, когда к кому-то из знакомых в дом приходит несчастье, ты думаешь, что вот тебя оно точно минует. Это не про тебя, с тобой-то все будет хорошо, все близкие будут целы. Трагедии, катаклизмы и смерти — это где-то там, за заборчиком. Впервые Райнер ощутил всю тяжесть этого самообмана в день похорон Марселя. Тогда он до самого конца церемонии не мог поверить, что столкнулся лицом к лицу с утратой. И теперь это чувство, зло посмеиваясь откуда-то сверху, накрывало Брауна с такой силой, будто бы все это время никуда и не уходило. Стоп… Звонивший в школу представился Райнером Брауном. «Значит, — Райнер резко встал посреди тротуара, и ему в спину тут же с матюгами врезалась не успевшая затормозить старушка, — это был кто-то, кто знал и меня, и ее. Ричард не в курсе, тогда…» Запустив ладонь во взмыленные от быстрой ходьбы волосы, Браун стал перебирать в мыслях имена. Про сестру он когда-то рассказывал Гальярду, но вскользь, даже имени не упоминал, вроде бы… Карина отпадала, потому что звонил мужской голос. Может, Эрен? Так Эрен вообще уже где-то на другом конце земного шара. Прислал в чат что-то, что Райнер до сих пор не прочитал. «Мужской голос… Что за мужской голос?..» «Блядь…» — Райнер побледнел. Он уже и забыл о том, что Габи феерично познакомилась с Бертольдом Гувером. Забыл так, словно это произошло не вчера, а давным-давно — тогда, когда землю еще топтали динозавры. «Но зачем?.. Габи сама попросила за ней приехать? — голова судорожно выдавала теорию за теорией, а под солнечным сплетением вскипал еще не осознаваемый гнев. — А почему он согласился?..» Вариантов два: или его невероятно общительная сестрица прямо за его спиной спелась со странным художником, или этот художник оказался еще страннее, чем Райнер себе представлял. Свернув с тротуара в тихий проулок, Браун набрал номер Бертольда. Бертольд не взял трубку ни с первого раза, ни со второго и даже ни с третьего. С каждым смертельно-долгим гудком Райнер все сильнее холодел внутри и все больше убеждался в пугающих догадках. «Почему сегодня никто не отвечает, черт побери, что за день такой?..» Но когда он уже на всех парах мчался в ближайший полицейский участок, «Мольбертольд Гувер» неожиданно перезвонил. — Привет, — как ни в чем не бывало поздоровался Бертольд. — Я на учебе, не мог ответить. Что ты хотел? — Хей… — Браун от такой будничности даже растерялся. — Скажи, ты не видел сегодня Габи?.. — Габи? — Да, сестру мою. — Нет, не видел. С чего бы? Райнер заранее не придумал никакого хитрого плана, никакого даже самого хиленького предлога, позволяющего сразу же понять, являлся ли художник злостным похитителем маленьких девочек или нет. Да и совершенно спокойный тон явно не вязался с образом преступника, ходящего по охуенно тонкому льду. — Так с чего такой вопрос? — Бертольду было наверняка скучно полминуты слушать молчание в трубке. — Она ходит на подготовительные в Сент-Мартинс? — Не, не это. Не могу до нее дозвониться, а в школе ее нет, — Брауну уже ничего не оставалось, кроме как говорить начистоту. — Ясно. Ничем не могу помочь. Что-то еще? — …наверное, нет. — Тогда пока, у меня скоро пара. — Послушай, Берт, — Райнер вдруг сам опешил от такой фамильярности и нахмурил брови. — Если она вдруг у тебя или… Если она тебе говорила что-то… Скажи мне, пожалуйста. Я волнуюсь за нее. — Мне незачем говорить неправду. Я же сказал: я не знаю, где она. — Ладно, извини за беспокойство. — Я скажу тебе, что ты зря так расшумелся вчера, — неожиданно заявил Гувер, когда Райнер уже приготовился прощаться. — Если бы на меня так накричали, я бы захотел убежать куда-то как можно дальше. — Ага, я понял, — пальцы Райнера непроизвольно сжали телефон до боли в суставах. Нотаций ему еще не хватало. Будто бы он и сам не знал, как сильно облажался. «Да пошел ты… — подумал он, повесив трубку. — Умный самый». Но прошла пара секунд — и сознание Райнера отчетливо пронзило стыдное воспоминание о вчерашнем дне.«Собрать бы вещи и уехать от всех вас куда подальше!»
Что, если этот сраный брюзга, залупающийся, как старый дед, и уже до колик в почках надоевший своим тоном, оказался куда проницательнее, чем сам Райнер?«Ну так и вали, чего ты ждешь?»
— Да твою мать… — чертыхнулся Райнер, вспомнив свои же слова. Что, все оказалось настолько фантастично? Габи не бросала слов на воздух, как все девочки в ее возрасте, угрожающие родителям уйти из дома? Пытаясь собрать мозги в кучу, Браун сел на бордюр и положил на руки тяжелый лоб. За спиной тек черно-серый поток из вечно спешащих куда-то людей. — Молодец, чувак. Ты просто великолепен, — тихо сказал Райнер себе под нос. Ну и что теперь делать? Звонить Ричарду и честно во всем признаваться? Или все-таки дойти до полицейского участка? Вот он, буквально через один квартал. «Я даже с маленьким ребенком не смог справиться», — он едва сдерживался, чтобы хорошенько не врезать самому себе. А что еще оставалось, кроме как злиться на единственного виновника? Но раз он сам так серьезно профакапился, ему и расхлебывать. Заниматься саможалением он будет после — сейчас нужно было действовать. В этот момент телефон в кармане коротко пискнул. Райнер открыл мессенджер «Фейсбука»: пришло сообщение от Бертольда. «@warrior_of_your_heart. Габи не так давно подписалась на меня в IG и, судя по всему, недавно была в сети. Если телефон она не берет, может, попробуешь связаться с ней там?» Брауну оставалось лишь усмехнуться от такой иронии и собственной недальновидности. Она же и на него подписалась еще недели две назад, однако пришло в голову посмотреть соцсети именно живописцу, который никаким боком не относился к их несчастной, проблемной семейке. Да и вообще, в последнее время слишком уж часто маршруты их взаимодействия норовили свернуть куда-то подальше от рабочего процесса. Отправив в ответ глупую гифку, на которой всратый пес говорил «Thank You!», Райнер скопировал юзернейм и забил его в «Инстаграме». Последний пост висел уже три дня: в квадратном кадре рука указывала на гору учебников и тетрадей. Под фотографией значилась подпись с кучей смайликов: «Всем привет — кто не знал, я перевелась в школу для земных человеков». В кружочке юзерпика улыбалась нарисованная карандашом рожица. Нажав на нее, Браун открыл свежую публикацию. — Да чтоб тебя… — он поднес руку к помрачневшему лицу. Не будь вокруг толп людей, он бы завыл на всю улицу что есть мочи. На весь экран растянулось фото знакомых каждому лондонцу металлических арок, стеклянного купола и черно-оранжевых табло. Толпы людей с чемоданами, ларьки с дешевым кофе. Железнодорожный вокзал Виктория. Один из двух крупнейших вокзалов в столице, каждый день развозящий миллионы людей на поездах и автобусах во все уголки Соединенного Королевства и обратно. Минут пять Райнер сидел на бордюре, растирая лицо ладонями с таким остервенением, будто бы не спал несколько ночей подряд. — М-м-мда, — встал он наконец, похлопав себя по бедрам. Делать нечего — придется бежать по следам самопальной беглянки. Желудок стало сводить от голода, но Райнер, со всех ног помчавшийся к метро, не обращал на это внимания. Чем дольше он будет мешкать, тем дальше унесется в неизвестном направлении его непутевая сестрица. Лишь переводя дыхание в вагоне метро, Браун, сам того не осознавая, вдруг ощутил себя по-настоящему живым. Впервые за этот мерзкий, холодный месяц. Ноги сами несли его, куда надо, мозг работал в бешеном темпе — сосредоточенность вытеснила тягучую внутреннюю апатию. Он вернулся в самое привычное и родное для себя состояние — состояние погони. Снова от него убегал человек, а Райнер, запоздало осознавая всю его ценность, пускался за ним вдогонку. Браун не думал о параллелях и совпадениях — о том, что такое с ним уже было и даже не раз. А если бы остановился, замер хоть на пару мгновений, то, может, и догадался бы: такое чувство сопровождало его в парке Хайгейт-Вуд, когда он прочесывал каждый ярд в поисках Порко.***
The Beatles — Ticket To Ride
Мальчики — странные существа. За время существования в гендерном вакууме Квинсвуда Габи ни разу не задумалась о том, что добрая половина земного шара похожа на пришельцев с другой планеты. Совсем по-другому себя ведут, жестикулируют совсем не как девочки, увлекаются чем-то странным, даже стесняются иначе! А еще лет с тринадцати у них начинает ломаться голос. — Габи, ты больная, что ли, блин! Меня же сразу вычислят! А вдруг я растеряюсь? — Да звони уже, не ссы. И иногда мальчики бывают трусливее и нерешительнее девчонок. Нового школьного друга, Удо, еще пришлось умолять о помощи. На это ушли добрых две перемены. Взамен Габи пришлось пообещать, что когда-нибудь она поучаствует в его авторской партии по D&D. — Они по голосу же догадаются! — Последний раз тебе говорю: у тебя ломается голос, ты умеешь говорить, как мужик! Удо откашлялся, несколько раз с силой постучав себя по груди. — Добрый день, меня зовут Райнер Браун, — его голос и правда звучал, как у заправского прокуренного мафиозо. — Ого… — Я же говорю! Звони давай! Теперь же, c комфортом устроившись на сиденье рейсового автобуса «Flixbus», Габи упивалась своим хитроумным планом и бесконечно хвалила себя за сообразительность. Попросить Удо позвонить в учительскую, а потом представиться Райнером и наплести что-то про больницу — делов-то! Но самые простые схемы неслучайно оказываются и самыми гениальными. Казалось, дерзкому замыслу благоволили сами звезды: завуч, миссис Гарнетт, оказалась в бешеной запаре, а потому без лишних вопросов проводила ученицу даже не до школьных дверей, а просто до коридора — потрясающая халатность! Куда важнее сейчас было разобраться с пугающей находкой в подсобке — один из учеников увидел, как на заднем дворе уборщик забрал у компании подозрительных ребят чемодан с каким-то белым порошком и понес это добро в школу. Браун подумала, что замыслила побег чертовски вовремя — как только она вышла за ворота и дотопала до конца улицы, из-за угла показалась полицейская машина. Габи потягивала через трубочку сок и наслаждалась лихо стартанувшим путешествием. Едва автобус покинул Лондон, как за окном потянулся красивый, умиротворяющий пейзаж: голубое небо, огромные зеленые поля, изредка перемежающиеся с небольшими домиками. Дорога предстояла неблизкая — почти шесть часов в пути, но в награду за терпение распахнет свои двери самый молодежный город мира — Ливерпуль! Колыбель британского рока, город, подаривший всему миру не только легендарную четверку, но и «The Wombats», «Cast», «Echo & The Bunnymen» — настоящая фабрика звезд. В кармане грел бедро билет на концерт знаменитых «The Coral». После того, как их главный хит вставили в сериал «Клиника», на них обрушилась такая мощная мировая известность, что поймать их на родине было невероятной удачей. Концерт, наверное, и стал главным поводом бросить все, забить на уроки, достать из копилки отложенные с завтраков деньги и решиться на авантюру. Никогда прежде не навещая Ливерпуль, Браун была на двести процентов уверена: это ее город. Он, город-бард, город-лирик, манил ее уже не первый год, подкупая мифами о вечной свободе и оглушительной музыке всю ночь напролет. Когда-то очень давно, когда Габи только пробовала перо (точнее сказать, клавиатуру), она написала мини-фанфик про отношения хуманизированных Ливерпуля и Манчестера. Отношения, конечно, горизонтальные. Первый был у нее нежным, трепетным геем, слушавшим инди и красневшим при виде вечно пьяного, дерзкого Манчестера, курившего шмаль на концертах «Oasis» и «Buzzcocks». Эта история набрала на «АО3» целых сто десять лайков — небывалый дебют! Маршрут был продуман внушительный. В рюкзаке лежали пара сэндвичей, бутылка воды и «Сникерс», однако после шестичасовой поездки есть будет хотеться страшно, а потому первым делом Габи, минуя всратый памятник Суперламбанана, отправится утолять голод — и не куда-то, а в культовое кафе «Lucy In The Sky»! Подкрепившись, она пешком дойдет до музея «The Beatles Story», наслаждаясь видами голубой, полноводной Мерси. В музее она окунется в историю ливерпульской четверки от биографии каждого участника группы до ее полного распада. А там уже пора и на концерт собираться. Возвращаться ночью домой Габи не планировала. Найти подходящие билеты не вышло, да и не больно хотелось. Никогда прежде Браун не гуляла одна по ночному городу, музыка в котором не стихает ни на минуту. Прикрыв глаза, девочка блаженно улыбнулась: сознание рисовало волшебный образ медленно рождающегося над сырой набережной рассвета… Ее мечтания прервал очередной звонок от кузена. Самодовольно ухмыльнувшись, Габи дождалась, пока телефон перестанет вибрировать, и легким движением пальца включила авиарежим. Благо, она заранее озаботилась развлечениями в дороге: скачала пару фанфиков, любимый альбом «Марлийских титанов» и первый сезон какого-то нашумевшего аниме, в котором людей поменьше жрут люди побольше. «Петушара, будешь знать, как на меня кричать. Никому, никому не отвечу, пошли все к черту». Она слишком злилась на всю свою семью — от прошедшего войну и перекроившего мозг обоим своим сыновьям деда до злющего кузена, очередного звена в проклятой цепи поколений нелюбимых детей. Поднимут ли родители на уши весь Лондон, достанется ли Райнеру от всего семейства Браунов — сегодня Габи ни до чего не будет дела. Когда они обнаружат пропажу, она уже уедет так далеко, как только возможно. Слишком долго она пыталась быть хорошей девочкой, неизменно получая при этом выговор за выговором. Она даже не стеснялась признаться самой себе в подлом желании, чтобы кузен пожалел о каждом сказанном вчера слове. В салоне ненавязчиво работало тихое радио. В перерыве между песнями Габи краем уха услышала обрывок новости о беспорядках на одной из столичных улиц — митингующих в самом центре разгоняла полиция, кого-то даже повезли в участок. Ровный голос диктора и однообразная дорога убаюкивали лучше любой колыбельной. Веки тяжелели, а воображение спиралью закручивалось вокруг новости о бунтовщиках: взрывы, горящие машины, облака едкого дыма. Сама того не заметив, Габи провалилась в настолько красочный и живой сон, что поневоле ощущала в нем всякий предмет, запах и температуру. Ей привиделось, будто она с ружьем наперевес неслась через охваченный пламенем город, преследуя некую злодейку, незнакомую обидчицу. На прочном железном тросе она, словно героиня стимпанка, поднялась на огромный дирижабль. Лихо запрыгнула в пассажирскую гондолу и, прицелившись, спустила курок. От оглушительного выстрела Габи проснулась. Ноздри защипало от запаха гари — еще резче, чем во сне. Сквозь наушники просачивались крики, топот по железному полу и звуки возни. — Что ты сидишь, глупая?! — чья-то рука сорвала с ее головы наушники, больно зацепив волосы. — На выход, быстро, быстро! — А?.. — Браун, удивленно хлопая сонными глазами, никак не могла нащупать грань между грезой и реальностью. «Что… происходит?» — Вещи бросай, ну же! — ее вытянули из сиденья и, грубо пихая под лопатки, проталкивали вперед по задымленному автобусному салону. Оглянувшись, Габи увидела мелькающие в густом дыму всполохи пламени. В следующую секунду она услышала собственный визг и со всех ног понеслась вперед — к толпе людей, испуганно жавшихся на обочине среди деревьев. Остатки сна смыл бурной волной мощный взрыв.