Жрец и вампир

Когда Кэйе было семь, отец бросил его в горах. Не то чтобы Кэйя сильно переживал об этом в тот момент, он вообще не до конца осознавал происходящее. Одно мгновение – его отец был рядом и указывал на ручей в низине меж двух гор, а в другой – его уже нигде не было. Около получаса Кэйя даже не догадывался, что что-то было не так, и просто ждал у ручья, играясь палочкой в воде. Но когда ему это окончательно наскучило, и он оторвал свой взгляд от земли, то понял, что ситуация отличалась от обычной. Отец и раньше бывало отлучался, но, как правило, перед этим оставлял короткое «жди здесь» или «скоро вернусь». В этот раз он не сказал ничего. Решив, что его отец заблудился, Кэйя принялся бродить по округе. Он то поднимался, то спускался по холмам, цепляясь за стволы сосен, и искал взглядом отца. Иногда ради забавы он пытался ловить белок и бурундуков, но те ловко убегали от него, прячась на деревьях и в норах, куда Кэйя не мог дотянуться рукой. Он долго блуждал так, пиная шишки и сухие иголки, и последние разлетались подобно осенним листьям. Ему было весело, и он наслаждался тем, что мог заниматься вещами, за которые отец обычно бранил его. К закату он вновь вышел к ручью. Но если бы он обращал больше внимание на происходящее вокруг, он бы заметил, что он оказался совсем у другой части ручья – не у той, где его оставил отец. Там Кэйя впервые испытал укол беспокойства, потому что он проголодался, а если его отец не найдется, то он не сможет поесть дичи, на охоту которой они направились в гористый лес. Он попил воды из ручья, чтобы хоть чем-то наполнить свой живот, а после уселся на камень, не зная, что еще делать. Он в который раз огляделся вокруг, в надежде увидеть силуэт своего отца, но вместо этого заметил блестящий в свете заката замок, возвышавшийся на вершине одной из гор вдали. — Ух ты, — оцепенев от восторга, прошептал он. Ему еще никогда не доводилось видеть этот замок собственными глазами. В церкви, что находилась в его деревне, пасторы рассказывали про него жуткие истории, а один раз Кэйя слышал, как взрослые шептались об исчадии Бездны, что там обитало. Кэйе стало интересно, что бы он там увидел внутри. И одной этой мысли стало достаточно, чтобы он поднялся на ноги, решив направиться в замок. Он бы исследовал его залы, а после с такой высоты он бы наверняка смог увидеть свой дом. С этим настроем он пошел вдоль ручья по направлению к замку. Но его детский энтузиазм помешал ему по-настоящему оценить расстояние – дорога бы туда заняла не один день, особенно для такого юного мальчика. И к сумеркам, когда Кэйя уже устал шагать, а замок так и не приблизился, он осознал, что переоценил свои силы. А еще он начинал злиться на своего отца, который умудрился потеряться и до сих пор не найтись. Но уже вскоре его злость сменилась страхом – он никогда до этого не оставался вдали от дома ночью, никогда не был в лесу в одиночестве. Холод от ручья заставлял его ежиться, и в конце концов он ушел от него подальше, плутая меж стволов сосен. Во тьме он не видел пути, из-за чего постоянно запинался о корни и вздрагивал от каждого прикосновения травы к коже. — Отец, — вполголоса позвал он. Ответом ему был треск веток. Кэйя вздрогнул и повернул голову в сторону звука, но ничего не смог разглядеть. — Отец? С этим из тьмы леса на него с животными криками накинулось что-то колющееся, цепляясь в щеку когтями. Кэйя в панике замахал руками, пытаясь отделаться от неизвестного существа перед лицом. Это оказалась птица, как понял Кэйя, коснувшись пальцами перьев. Та хлопнула его по голове крыльями и спешно улетела, осознав, что эта жертва была ей не по силам. Ее появление немало испугало Кэйю, что тот припал к земле, обняв свою голову руками, боясь, что та вновь атакует его лицо. Пролежав так некоторое время, он все же решился убрать руки и, не поднимаясь в полный рост, отполз к одной из сосен, пристроившись в ее корнях, и более не решался пошевелиться. Звуки ночного леса пугали его. Они совсем не были похожи на те, что можно было услышать днем. Не было ни пения птиц, ни журчанья ручья, ни шелеста веток от теплого бриза. Вместо них он слышал как угрожающе скрипели стволы под порывами холодного ветра, как где-то за спиной щелкали ветви, словно от чужой подступи, и как мрачно ухала сова, выискивая себе очередную жертву. — Ну, где же ты? — одними губами произнес Кэйя, думая об отце. Тишину разорвал скрип ветви и очередное хлопанье крыльев. Кэйя подумал, что та птица вновь решила вернуться к нему, но он ошибся. — Подними свою голову, — раздался совсем близко голос. Кэйя вздрогнул от неожиданности и оторвал свой лоб от коленей, сильнее прижимаясь спиной к дереву. Во мраке ночи ему удалось разглядеть мужчину, стоявшего в паре метров от него. Тот был в белом камзоле, контрастирующем с чернотой вокруг, но это не благодаря нему Кэйе удалось разглядеть незнакомца, а благодаря его светящимся во тьме алым цветом глазам. Совсем рядом с его лицом была еще пара точно таких же – то была сова, сидящая на согнутой руке мужчины, прямо как охотничий сокол. — Что ты здесь делаешь? — спросил незнакомец. — Я– я ищу своего– своего отца, — дрожащим голосом ответил Кэйя. — Как ты оказался здесь? — Мы отправились на охоту. А потом… потом он потерялся. Мужчина некоторое время молчал, глядя куда-то в сторону, а потом едва уловимо дернул своей рукой, на которой сидела сова. Та, распахнув свои длинные крылья, взлетела в воздух и устремилась к вершинам сосен. — Утри кровь со своего лица, — приказал незнакомец, и хоть его голос был спокоен и вежлив, Кэйя все равно воспринял это как приказ. Терпя боль от ран, он поерзал рукавом своей рубашки по щекам, оцарапанным когтями птицы, а потом, не зная что делать дальше, вновь посмотрел на мужчину. — Поднимись. А когда Кэйя сделал то, что было сказано, добавил: — Ступай за мной. С этими словами он развернулся спиной к Кэйе, отчего алый плащ на его плечах немного поднялся в воздух, и пошел вглубь леса. Кэйя поспешил за ним, стараясь не отставать, что давалось ему с трудом, учитывая, что он был значительно ниже, а до этого почти весь день бродил по горам. Но ему было стыдно признаваться в своей усталости перед этим очевидно важным господином, и он, терпя ноющую боль в пятках, покорно шел за ним. Однако уже через почти час пути тело начало предавать его. Он все чаще оступался, а из-за боли в ногах едва сдерживал слезы. Не найдя в себе сил переступить через торчащий из земли корень, он окончательно свалился на землю, ободрав ладони и коленки. Незнакомец остановился и оглянулся на него через плечо. — Простите, господин, сэр, — извинился Кэйя, поднимаясь на ноги. Алое сияние глаз мужчины на пару мгновений пропало, когда тот прикрыл свои веки. Затем он развернулся к Кэйе и присел на колено напротив него. — Закрой глаз, — сказал он. Кэйя повиновался, и после незнакомец поднес руку в перчатке к глазницам Кэйи, а другой рукой прикоснулся к его плечу. Кэйя уловил странный сладкий аромат, возникший из ниоткуда. Он не знал, чему принадлежали эти запахи, потому что никогда в своей жизни не видел ни роз, ни винограда. А когда те развеялись, и мужчина убрал от него свои руки, Кэйя неуверенно распахнул веки. Вдвоем они находились уже совсем не в горном лесу, а в какой-то деревне. Точнее, на ее окраине. Кэйя видел вдали множество горящих факелов, но сами они стояли напротив одинокого дома. Пока Кэйя оглядывался, незнакомец уже выпрямился и шел к дверям того самого дома. Кэйя поторопился за ним, стараясь не показывать своего изумления от такой магии. Мужчина постучал в дверь. Кэйя заметил, как за окном вскоре загорелась тусклым пламенем свеча, а после дверь перед ними раскрылась. — Дилюк? — испуганно спросила хозяйка дома. — Что-то случилось? — Прости, что разбудил, Джинн, — ответил мужчина, которого, как теперь понял Кэйя, звали Дилюк. — Прошу, впусти меня. — Да, конечно, пожалуйста, проходи, — спешно сказала Джинн и опасливо посмотрела за спину Дилюка, как будто хотела убедиться, что никто их не видел. Первым через порог Дилюк пропустил Кэйю, осторожно подтолкнув его в спину. Кэйя вошел, и только тогда Джинн заметила его. — Кто это? — спросила она. — Он был один в горах, ночью. Ему там не место, — объяснил Дилюк, пока Джинн закрывала за ними дверь. — Я пришел, чтобы оставить его здесь. — Кто-то принес его тебе в качестве платы? — ужаснулась Джинн, и Кэйя не до конца понимал, что та имела в виду. — Не знаю, — признал Дилюк, — но выясню это и разберусь. Ты не узнаешь его? Он не из ваших? Джинн озадаченно поджала губу, пока пристально изучала Кэйю. Тот начал перебирать свои пальцы, смутившись от ее внимания. — Сомневаюсь, — в итоге сказала она. — Никто такой смуглый здесь не живет. — Тогда… не позаботишься ли ты о нем? Можешь отдать его кому-нибудь, кому доверяешь. Или кому нужна пара рабочих рук. Джинн задумалась, и ее взгляд метался то к Кэйе, то к Дилюку, то устремлялся в сторону. Через некоторое время она примирительно выдохнула и сказала: — Я возьму его к себе. — Хорошо, — кивнул Дилюк в знак благодарности. — Надеюсь, он сможет стать тебе сыном. Брови Джинн болезненно вздернулись, а на ее губах наоборот появилась слабая улыбка. Ее глаза обратились к Дилюку, но потом она, словно разочаровавшись, закрыла веки. Справившись со своими эмоциями, Джинн присела напротив Кэйи. — Как тебя зовут? — спросила она. — Кэйя. — А я Джинн. Приятно познакомиться. Она протянула ему руку, и Кэйя неуверенно пожал ее. Но когда Джинн тепло улыбнулась ему, он не смог сдержать ответной улыбки, несмотря на усталость и запутанность происходящего. — Как ты оказался в горах? — Я был на охоте с отцом. — И куда он ушел? — Потерялся. Я искал его весь день, но так и не нашел. — Понятно. Ну, ты ведь не против пожить у меня, пока не найдется твой отец? — Если вы мне дадите поесть, то не против, — сказал Кэйя, на что Джинн звонко рассмеялась. — За словом в карман не лезешь, да, Кэйя? Конечно, я буду кормить тебя, но не за просто так, тебе придется следить за моими курочками и козочкой, а также поддерживать порядок в доме. — С уборкой и курицами я справлюсь! У себя дома я занимаюсь тем же самым. Но я не умею ухаживать за козой. — Не волнуйся, я научу тебя, идет? — и когда Кэйя кивнул, она продолжила: — Хорошо, тогда договорились. Пошли, я покажу, где ты будешь спать, — сказала Джинн, выпрямляясь, а потом отщипнула подвешенный на шнурке у стены кусочек вяленой кабанины. — Вот возьми, поешь перед сном. Можешь даже в кровати. Кэйя был только рад, он очень устал и очень проголодался. Получив вяленное мясо, он тут же принялся его жевать, пока Джинн вела его в другую часть дома, отделенную досками, где стояли нары с наваленными на них кожей и мехами. Джинн помогла Кэйе устроиться на них, и на него почти сразу навалилась вся та усталость, которую стоя он еще мог сдерживать, а теперь удивлялся, как вообще продержался так долго. Прежде чем он уснул, он услышал, как Джинн воротилась к Дилюку. Только потому что ему было любопытно, кем был тот мужчина, магией выведший его из леса, Кэйя смог найти в себе кроху сил, чтобы послушать, о чем те говорили: — Ты… голоден? — спрашивала Джинн. — Я скучал по тебе, — отвечал Дилюк. — Тогда иди сюда. Больше они ничего не говорили, по крайней мере из того, что еще успел засвидетельствовать Кэйя, прежде чем окончательно уснул, так и не доев выданную ему еду. *** Так началась новая жизнь Кэйи. Новый дом, новая семья, новые люди. Он далеко не сразу осознал это и думал, что это либо часть какой-то игры, либо временное, и что скоро его отец придет за ним. Он не раз говорил об этом Джинн, на что та только печально улыбалась. Сама Джинн понравилась Кэйе, она была добра к нему и иногда баловала его кусочком сахара, о чем раньше Кэйя мог только мечтать. И работой она нагружала его меньше, чем отец. Помимо уборки и кур, он заставлял его работать в поле. У Джинн, как вскоре понял Кэйя, не было никакого поля, за которым было бы нужно следить, уход за козой оказался не таким сложным, а ее куры были значительно спокойнее по сравнению с теми настоящими злыднями, что были в его родном доме – всякий раз, как Кэйя входил к ним, они так и норовили отклевать его пальцы, а однажды одному петуху удалось оставить Кэйю без правого глаза (кстати, Джинн сшила для него глазную повязку!). Сама она бóльшую часть дня проводила в деревне, продавая травы, что она выращивала в небольшом саду возле курятника, и куда старалась не подпускать Кэйю. В некоторые дни она оставалась дома и занималась подготовкой трав к продаже или созданием каких-то настоев, которые, по ее словам, вылечивали болезни. Как было сказано, дом Джинн стоял на окраине, поодаль от самой деревни, поэтому Кэйя не часто видел кого-либо из жителей кроме Джинн. А если такое и случалось, когда он, как правило, выходил из курятника или менял воду козе, то проходящие мимо люди строили ему неприятные гримасы и в лучшем случае уходили прочь, а в худшем – кидали в его сторону камень и кричали ругательства. Кэйя не очень понимал, почему те так поступали, и считал, что это было обычным поведением местных – что те так общались между собой. Один раз он даже кинул камень в ответ, но тот не улетел дальше ограды дома. Пару раз он вспоминал того мужчину, что нашел его ночью в горном лесу, и спрашивал Джинн, когда же он сможет увидеть его снова, на что та отвечала, что он придет, когда ему будет нужно. Такой ответ только сбивал Кэйю с толку, и ему хотелось знать больше. Но всякий раз, когда он пытался продолжить расспросы, Джинн становилась грустной, поэтому он вскоре прекратил. Однако его любопытство от этого никуда не пропало, и однажды он убежал в лес, чтобы найти того мужчину. Точнее, попытался так сделать, потому что, только войдя в лес, он услышал крики охотников и лай собак и испугался, что в него снова начнут кидать камни или вовсе натравят собак. Поэтому он вернулся обратно в дом Джинн. Время шло. Сначала Кэйя позабыл о том мужчине, решив, что воспоминания о нем были игрой его богатого воображения. А после позабыл и о своем отце, или, скорее, о том, что тот должен был вернуться за ним. Даже запамятовал черты его лица. Джинн ему стала хорошей и даже наверное лучшей заменой родителю. Когда Кэйе исполнилось двенадцать, она начала обучать его своему делу – как ухаживать за травой, как правильно ее сушить и хранить, для чего каждый лист предназначался и какие недуги исцелял. Теперь она брала в город и его, чтобы тот учился торговать. Там Кэйя и узнал, что далеко не все местные жители кидались камнями и корчили гримасы, на самом деле он даже нашел себе среди детей других торговцев на площади приятелей, с кем мог играть. И это было лучшее время для Кэйи, он никогда и не подозревал, что общаться с другими, такими же как он, могло быть так весело. Значительно позже, когда Кэйе исполнилось девятнадцать, и он уже понимал, почему люди с отвращением относились к нему и Джинн, и почему его некоторые старые приятели отвернулись от него, он уже самостоятельно заведовал торговлей в деревне. Потому что он хотел, чтобы Джинн больше отдыхала и занималась тем, что ей действительно нравилось – ухаживание за травами; а также потому что не хотел, чтобы той приходилось терпеть все это неприятное обращение. Когда один из местных, которого Кэйя частенько видел в таверне, прошел мимо него, намеренно поднимая обувью пыль с земли, отчего та осела на разложенные в ящике травы, Кэйя резко подорвался на ноги. — Эй, ты ничего не попутал? — вызывающе сказал он в спину мужчине. — Разберешься, — безразлично бросил он, даже не обернувшись. Кэйя подскочил к нему и, развернув его за плечо к себе лицом, схватил его за ворот. — Да, с этим разберешься ты, — со злобной улыбкой сказал Кэйя и попытался подтащить мужчину ближе к прилавку, но тот воспротивился. — Еще чего! Не собираюсь я прикасаться к этим нечистым после тебя и твоей мамаши травам. Он попытался убрать руки Кэйи от себя, но тот крепко сжимал его рубаху, однако на большее у Кэйи не хватало сил. Понимая, что не сможет добиться требуемого, Кэйя отдался эмоциям и просто грубо ударил кулаком по скуле мужчины. Тот пошатнулся от удара, и Кэйя хотел воспользоваться моментом, чтобы уткнуть его лицом в пыльную землю, но тут к ним подскочили другие люди, пытаясь их разнять. — Пэйн! — Кэйя, отпусти его! Кэйя кинул беглый взгляд на Джека – одного из таких же торговцев из соседнего прилавка и одного из тех немногих, с кем Кэйя еще ладил. Не желая расстраивать его и терять еще больше людей, которые нормально обращались с ним, Кэйя послушался и выпустил Пэйна из своей хватки. Тот отшатнулся от него, прижимая руку к месту удара, и теперь прожигал Кэйю полным ненависти взглядом. — Сын шлюхи! — воскликнул он. Кэйя хотел было рвануть вперед, чтобы еще раз ударить того, как следует. Но рука Джека на его плече сжалась сильнее, и Кэйя подавил свой порыв. — Мы все уже услышали твои недалекие мысли, — сказал Кэйя. — Уйди с глаз моих и отправляйся топить свой позор от пропущенного удара в эле. На этот раз наброситься захотел Пэйн, но его удержал другой подоспевший ранее человек. Пэйн дал себя увести прочь, и Кэйя победоносно хмыкнул ему в спину, затем его взгляд упал на запыленный товар, и его улыбка пропала. Он присел у ящика и начал встряхивать травы, чтобы избавиться от пыли. — Не обращай на него внимания, — сказал Джек. — Он придурок и пьяница. — Я знаю, — спокойно ответил Кэйя. — Но если молча терпеть, то ничего не изменится. Джек ничего на это не ответил, и Кэйя посчитал, что разговор был окончен. Когда он завершил очистку товара, он поднял взгляд на небо, замечая, что солнце уже клонилось к закату. Решив, что с него сегодня хватит, Кэйя начал собираться обратно домой, тем более сегодня Джинн должна была уйти вечером, а ему бы хотелось поужинать вместе. Вернувшись домой, он застал Джинн за сервировкой обеденного стола. — Ох, Кэйя! Не ожидала, что ты вернешься раньше, — сказала она, приветливо кивнув ему, и спешно подошла к комоду за еще одной тарелкой и приборами. Вместо повседневной одежды она надела одно из своих нарядных платьев: белое, с темно-бирюзовыми вставками; с высокой стойкой у горла открытой у груди; и с корсетом, украшенным вышивкой из золотой нити. В этой одежде ее можно было принять за виконтессу, если бы не очевидный след времени, не пощадивший цвета и ткань. — Здравствуй, матушка. Решил закончить пораньше, чтобы успеть увидеться с тобой, — сказал Кэйя, пока ставил ящик с товарами на место и снимал сумку, а потом посмотрел на Джинн с теплотой во взгляде. — Выглядишь еще красивее обычного, уверен, что все взгляды будут обращены к тебе. Джинн рассмеялась. — Не будь таким очевидно очаровательным, это может не сработать со всеми леди, — с игривым укором сказала она. — Я была в этом наряде в позапрошлом году, так что вряд ли вызову большой ажиотаж. А теперь, прошу, присаживайся. Только помой руки. Кэйя кивнул и сполоснул руки в тазу, стоящем в углу, а затем прошел к обеденному столу, за которым уже сидела Джинн. Он по обыкновению сел напротив нее и, прежде чем приступить к ужину, еще раз окинул ее взглядом, наслаждаясь тем, какой радостной она выглядела сейчас. Хоть ему лично и не очень нравилась идея, что Джинн уходила на целую ночь, тем самым ставя себя в опасное положение, но он не мог найти в себе сил выразить свое неудовольствие, поскольку видел, что для Джинн это многое значило. — Ну, что такое, галчонок? Ты меня смущаешь, — сказала она, опустив вилку. — Ты, правда, красивая. Улыбайся там так же, чтобы все видели, как ты счастлива. На этот раз Джинн уже по-настоящему раскраснелась. Хоть за те двенадцать лет, что Кэйя знал ее, она успела заработать несколько морщин, а волосы были уже не такими густыми – в этот момент она выглядела прямо как при их первой встрече. Кэйя не помнил всех деталей той встречи, но он был уверен, что тогда Джинн выглядела именно так. — Ешь уже свою еду, — пробормотала она, не найдя больше слов. Когда они доужинали, Кэйя взял на себя посуду, чтобы Джинн могла со спокойной душой идти на праздник. Она поблагодарила его и, попрощавшись, ушла. Кэйя остался один и, стараясь не переживать, занял свои руки уборкой, а когда все блюда были вычищены, а куры с козой накормлены, он решил провести ревизию запасов трав. Сейчас, когда Джинн бóльшую часть своего времени посвящала травам, оставалось не так много, что он мог сделать. Но Кэйя знал, что Джинн не особо любила заниматься проверкой запасов – это приводило ее в уныние, так как многие травы, что подходили к концу, она уже не могла вырастить из-за отсутствия нужных семян или условий. Работа эта была небыстрой, что было на руку Кэйе, потому что он знал, что едва ли сможет уснуть, пока Джинн не вернется домой или пока сам не отключится от усталости. Уже после полуночи неожиданно раздался стук в дверь. Кэйя вздрогнул, оторвав свой взгляд от записей, и осторожно подошел к окну, пытаясь разглядеть непрошеного гостя. Он знал, что это была не Джинн – та бы вошла в дом без стука – а кто-либо другой крайне редко приходил к ним, в особенности в такое время. Хотя… может быть, это был потенциальный клиент. Что ж, без Джинн Кэйя вряд ли сможет помочь ему. Но тот, кого он увидел через окно, разом выбил все бытовые мысли Кэйи из головы. Уже очень, очень долгое время он не вспоминал про этого мужчину, и даже думал, что тот был лишь игрой его воображения. Однако сейчас, видя в ночи белый камзол с мехом песца, струящиеся алые волосы, собранные в хвост и, главное, горящие в ночи глаза, Кэйя как по щелчку вспомнил детали той ночи и осознал, что те воспоминания были вовсе не сном. Он поспешил к двери и раскрыл ее. Его тут же встретил пронзительный взгляд алых глаз, от которого Кэйя потерял все слова, что были в его голове. Ему казалось, что до него постепенно начала доходить цельная картина происходящего. — Здравствуй, Кэйя, — спокойным голосом сказал он. — Джинн дома? — Эм, — Кэйя не знал, насколько много он мог говорить, но и лгать этому мужчине совсем не хотелось, в итоге он сказал: — Нет, она сейчас занята. Мужчина нахмурился и поднял взгляд к небу, где за облаками пряталась полная луна. Когда он вновь посмотрел на Кэйю, он спросил: — И какой уже год она уходит в Вальпургиеву ночь? Кэйя поджал губы. Ему не стоило говорить, что Джинн не дома, надо было придумать другую причину. Если кто-либо узнает, что она действительно посещает шабаш в Вальпургиеву ночь, едва ли они смогут и дальше оставаться в этой деревне, и это в лучшем случае. Он вновь взглянул на мужчину, который однако не выглядел ни разгневанным, ни злым, а скорее… огорченным? — Не помню точно, — наконец ответил Кэйя. — Может, лет пять? — Ясно, — только и сказал мужчина и развернулся. — Передай ей, что я приходил. — Прошу, постойте! — сказал Кэйя, сам не понимая, зачем останавливал его. — Почему бы вам не подождать ее внутри? Я уверен, она будет рада вас видеть. Светящиеся глаза мелькнули во тьме, вновь уставившись на Кэйю. — Ты приглашаешь меня? — Да, — кивнул Кэйя. — Хорошо. Мужчина вновь развернулся и вошел в дом. Кэйя закрыл за ним дверь, а после предложил ему присесть на один из обеденных стульев, что тот и сделал. — Желаете чай? Или, может, эля? — осторожно спросил Кэйя, неуверенный, подойдет ли что-то вообще из имеющегося в доме гостю. — Нет, благодарю. Но тебе лучше потушить свечи. Кэйя понимающе кивнул и последовал данному совету, а когда дом окончательно погрузился во мрак, исключая горящие во тьме два алых глаза, он сел за стул напротив. Джинн никогда не рассказывала ему об этом мужчине, даже когда он в детстве расспрашивал про него. Все, что он знал – тот приходил, когда считал нужным (он даже не помнил его имени). Почему он посчитал сегодняшнюю ночь подходящей, и посещал ли он их дом еще после той самой ночи двенадцать лет назад, как передал его под опеку Джинн, Кэйе было неизвестно. Однако теперь он был уже в сознательном возрасте, а также мог нескромно похвалиться быстро соображающей головой, поэтому смог составить примерную картину обстоятельств. Дело в том, что эта деревня была особенной. Точнее, Кэйя не знал насколько она особенная, потому что других он либо не видел, либо забыл. Но суть в том, что она находилась под покровительством... одной нечисти, вампира, если говорить до конца откровенно. Каждый год жрец из церкви собирал с жителей кровь, которую те жертвовали в общий алтарь из рассеченной вены, а потом отправлялся с этим алтарем в горы, где находился замок того самого вампира. Взамен вампир защищал территорию от другой нечисти, которой, как говорят, вдоволь водилось в остальном мире. Этот древний договор существовал уже не один век и до сей поры успешно исполнялся обеими сторонами. Жители, однако, предпочитали особо не думать об их долгой связи с нечистью, посещали церковь, словно надеялись замолить свои грехи, и часто нелестно отзывались как о вампире, как и о тех, кого они подозревали в связи с ним и другой нечистой силой. Кэйя точно не знал, какие отношения связывали Джинн и этого вампира, но из того, что он успел сейчас увидеть и вспомнить, они относились друг к другу довольно тепло. Наверное, жители тоже догадывались об этом, и это было одной из причин, по которой они выказывали в сторону Джинн отвращение. — Я хотел бы вас поблагодарить, — начал Кэйя. — За то, что спасли меня тогда, в лесу. Вряд ли бы я продержался там дольше пары дней. Спасибо вам, господин, сэр. Вампир поднял на него взгляд, и его губы тронула едва заметная улыбка. — Мне приятно слышать твои слова. Можешь звать меня Дилюк, — сказал он, и Кэйя впервые обратил внимание на выделяющиеся клыки, которые становились видны, когда он говорил. — Ты возмужал с нашей последней встречи, Кэйя. Тебе нравится здесь? — Да, — честно сказал он. Пусть и были свои проблемы, с которыми ему приходилось сталкиваться на повседневной основе, но ему действительно нравилось жить здесь, рядом с Джинн. — Как себя чувствует Джинн? У нее все хорошо? — спросил Дилюк, подперев голову рукой. — Да, все хорошо. Сейчас в основном проводит время дома или в саду, пока я торгую в деревне. Ей идет это на пользу. Сегодня она была в особенности счастлива, когда уходила, так что я думаю, что вы застанете ее в прекрасном расположении духа. Вопреки его ожиданиям, Дилюк недовольно нахмурился как и тогда, когда только услышал, что Джинн не было дома. — Ей не стоило идти туда, — сказал он, глядя куда-то в дальний угол дома. — Почему? — Людям не дóлжно заниматься колдовством. Кэйя на это ничего не ответил. В его голове всплыли воспоминания, когда в по-настоящему тяжелые времена заказы на ворожбу или приговоры спасали их от голодной смерти. Вместо этого он спросил: — Простите, возможно, я лезу не в свое дело, но как вы познакомились с матушкой? Дилюк вскинул на него свои глаза, когда Кэйя назвал Джинн своим привычным «матушка». Пусть она и не была его родной матерью, и он прекрасно помнил, что не приходился ей родным сыном, но ее ласка к нему и доброта сделали их родными душами. И он честно гордился тем, что у него была возможность обращаться к ней так, подчеркивая их связь. — Она не рассказывала? — спросил Дилюк, а когда Кэйя отрицательно помотал головой, он ответил: — Тогда я не вправе говорить. Кэйя несколько разочаровано выдохнул, но не стал продолжать давить, рассудив, что вампир поступал правильно, как бы Кэйе ни хотелось узнать правды. Какое-то время они сидели в молчании. Дилюк все также подпирал голову рукой, но его глаза были закрыты, как будто он дремал. Но Кэйя знал, что это было не так и, учитывая просьбу вампира погасить свечи, полагал, что тот не хотел, чтобы кто-нибудь из случайно проходивших мимо жителей увидел его в доме. Но Кэйя мог ошибаться. — Прости, я, кажется, отвлек тебя от дел, — прервал молчание Дилюк. — Ты можешь продолжить, если хочешь. Я приму облик, который не вызовет подозрений в свете огня. Кэйя немного смутился от его слов, поскольку они окончательно подтверждали, что Дилюк был вовсе не человеком, что впрочем было очевидно. Однако тот открыто сказал это, что говорило о его доверии к Кэйе. Последний усмехнулся на свои мысли. С чего бы вампиру им не доверять? Что они могли сделать против него с этой информацией? Это скорее они, Джинн и Кэйя, были заинтересованы в том, чтобы секрет оставался секретом. Кэйя кивнул и поднялся из-за стола. Пока он искал кремень и пытался с его помощью зажечь свечу, дом наполнился ароматами роз и винограда. А когда фитиль наконец загорелся, и Кэйя обернулся к обеденному столу, он увидел сидящую на нем белоснежную сову с такими же светящимися алыми глазами. Кэйя вспомнил, как в лесу двенадцать лет назад тоже видел сову, которая послушно сидела на руке вампира, однако тот тогда сам был в человеческом облике. Интересно, как он так сделал? Решив, что одной свечи ему будет достаточно, Кэйя уселся за рабочий стол, где оставил свои записи и склянки с травами, и постарался вновь погрузиться в работу, хотя сделать это было трудно, когда он знал, что совсем рядом находился столь загадочный вампир, о котором ранее он слышал только слухи, исключая тот далекий случай встречи с ним в детстве. Он бы никогда не подумал, что тот вампир, о котором злобно судачили в деревне, оказался бы таким вежливым и понимающим. Он не вызывал ни капли того страха или ненависти, с которыми отзывались о нем местные, и вообще не был похож на нечисть, какой ее представлял себе Кэйя. Когда время по ощущениям Кэйи перевалило за три часа ночи, он начал переживать, вернется ли Джинн к рассвету. Из того, что Кэйе доводилось слышать о вампирах, те были вынуждены скрываться от солнца. Ему бы не хотелось, чтобы Джинн пропустила такого важного гостя, ведь последний раз, когда тот появлялся на ее пороге (из того, что Кэйе было известно), был двенадцать лет назад, и кто знал, сколько времени пройдет, прежде чем вампир придет к ней в следующий раз. Однако та, к счастью, успела явиться до рассвета. Дверь тихо приоткрылась – пусть в доме и горела свеча, но Кэйя мог все равно спать. Но когда ее взгляд упал на обернувшегося к ней Кэйю, она уже смелее открыла дверь и вошла в дом. — Привет, галчонок. Ждешь меня? — И не только я, — сдержанно сказал Кэйя, потому что вспомнил, что вампир был недоволен тем, что Джинн ушла на шабаш, и не знал, как она отнесется к новостям о его приходе. Кэйя кивнул в сторону обеденного стола, где вампир уже принял свой человеческий облик, а после потушил свечу на столе. — Здравствуй, Джинн, — сказал он. Джинн виновато отвела от него глаза. — Здравствуй, Дилюк. — Я не собираюсь тебя вновь отчитывать, только прошу, пожалуйста, помни о нашем обещании, — сказал вампир, и Кэйя с удивлением для себя услышал в его интонациях подобие мольбы. — Твое увлечение может обмануть тебя. — Я помню, — с нажимом ответила Джинн. — Просто– просто– ах, я уже не такая красивая, как раньше. Вдруг я тебе разонравлюсь. И ты… тебя не было так долго… Дилюк сократил расстояние, что разделяло их, обхватил ее ладони и притянул их к своей груди. — Прости меня за это, — прошептал он. — Ты ведь знаешь, старость для меня ничего не значит, и моя любовь к тебе никогда не истлеет. Кэйя покраснел до ушей. Быть свидетелем сцены, которая определенно не предназначалась для его глаз – последнее, чего бы он хотел, учитывая, что речь шла о Джинн. Он постарался как можно тише подняться, но единственным его путем к отступлению была дверь, которая находилась прямо возле вампира и Джинн. — Знаю, — на выдохе сказала Джинн. — Но– так долго… я уже забыла каково это… ощущать твои прикосновения… — Мне– мне нужно покормить кур! — выпалил Кэйя и быстро прошмыгнул мимо них, выбираясь наружу. Прохладный ночной воздух немного остудил его лицо, для пущего эффекта он прикоснулся к щекам холодными пальцами. Он отошел подальше от двери, чтобы ненароком не подслушать еще какую-либо часть их разговора, и решил прогуляться по лесу. Он искренне старался не думать о том, что только что лицезрел и чем дальше продолжилась их встреча, но все его мысли были только об этом. Как долго их связывали подобные отношения? Почему вампир приходил так редко? Почему его не было целых двенадцать лет? И как они познакомились? Почему среди всех, вампир избрал именно Джинн? Пил ли он ее кровь? Или она его? И… занимались ли они… любовью? Кэйя никогда не видел, чтобы Джинн флиртовала с кем-либо, и тем более она никого не приводила домой, а сама никогда не уходила на ночь, исключая Вальпургиев шабаш. И сейчас, увидев ее такой, какой он никогда не видел ее, Кэйя пребывал в ошеломлении. Хотя он, конечно, догадывался, что Джинн переживала в своей жизни подобные чувства – он уже не был таким наивным – но она никогда их не демонстрировала, не в его присутствии. А сегодня она буквально забыла о его существовании, стоило ей увидеть Дилюка. Хорошо, что он ушел, оставив их наедине. Он поймал себя на том, что ему стало тесно в штанах. Устыдившись этого, он принялся бить траву подобранной палкой. Когда палка надломилась, и ее часть отлетела куда-то за спину Кэйи, он начал ковырять пальцами кору деревьев, надеясь как-то отвлечься от своего состояния. Ему определенно надо будет сходить завтра к Рози. Пусть денег у него было не так много, но он мог бы добиться скидки парой подарков и комплиментов. И черт, похоже, его завтрашняя торговля отменяется, уже почти рассвет, а он еще не спал. Так он бродил по лесу чуть больше часа, когда его нашел вампир. — Джинн искала тебя, — сказал он. Кэйя вздрогнул и развернулся к вампиру. Блеск его алых глаз приутих, и теперь его почти нельзя было отличить от обычного человека, если бы не выделявшиеся клыки. — Гм, хорошо, скоро вернусь. — Прости, что смутили тебя. Думаю, Джинн еще извинится за это завтра, но я и сам хочу принести извинения. Мы долго не виделись, поэтому… не смогли совладать с эмоциями, — с долей теплой грусти сказал Дилюк. — Почему вас так долго не было? — Я хотел, чтобы она перестала ждать меня. И надеялся, что может, когда в ее жизни появился ты, у нее бы это получилось. — Зачем вы тогда вернулись? Дилюк на мгновение задумался, словно решал, стоило ли говорить Кэйе правду. В итоге он сказал: — Мне нужна была кровь. — Почему вы не попросили ее у меня? — Потому что… я хотел увидеться с ней, — отведя взгляд в сторону, ответил вампир. Кэйя устало выдохнул. Хоть Дилюк и был нечистью, но вел себя в точности как человек, впервые влюбившийся в кого-то. — Теперь вы… вы будете приходить чаще? — аккуратно спросил Кэйя. — Думаю, да. — Хорошо. Она будет счастлива. Кэйя замолчал, ожидая, что еще скажет вампир, но тот молчал. Кэйя посчитал, что на этом все закончено, и уже сделал шаг по направлению к выходу из леса, как вампир заговорил вновь: — Тебя не пугает то, что я чудовище? Кэйя остановился и в непонимании посмотрел на Дилюка. Чудовище? — Эм– по мне вы выглядите и ведете себя намного лучше большинства людей, которых я знаю. — Ты ходишь в церковь? Кэйя нахмурился. — Иногда. — Ты ведь осознаешь, что твоим богам не понравится, что ты и Джинн общаетесь со мной? — Вы это знаете наверняка? Дилюк ничего не ответил. Кэйя решил, что ему уже пора было возвращаться. — До встречи, господин Дилюк. В следующий раз просто попросите меня погулять, — сказал на прощание Кэйя и теперь уже точно направился к выходу из леса. Вампир не стал его останавливать, а когда Кэйя решил обернуться через плечо, того и след простыл. На востоке уже начинало розоветь небо, как заметил Кэйя, прежде чем вошел в дом. Внутри Джинн мирно спала на своей кровати. Кэйя приблизился к ней, осторожно присел на краю и посмотрел на нее. От ее умиротворенного вида у него защемило сердце, но вовсе не от грусти, а от радости за нее. Он любил свою приемную мать, она была для него всем, и он был счастлив, если этот день для нее вышел хорошим. Что она смогла пообщаться с подругами на шабаше и встретиться со своим любимым после долгой разлуки. Взгляд Кэйи опустился к ее шее, чтобы лишний раз подтвердить слова Дилюка. На бледной коже он смог различить две красные точки запекшейся крови, оставленные клыками вампира. Похоже, ему действительно стоило отменить торговлю этим днем, чтобы помочь Джинн, так как та наверняка будет чувствовать слабость после пробуждения.