доброе утро, парабелум

– Господи, прошу тебя, – говорит Ким. Слова успокаивают, помогают настроиться. Ким говорит, и давит на спусковой крючок затянутым в перчатку пальцем. Выстрел гремит над площадью. Отдача бьет в локоть. Второй выстрел звучит следом, словно эхо первого. Время замирает. Убийца валится назад, разбрызгивания кровь из щели шлема. Керамическая броня расцветает красными всполохами. Ким остается стоять. Кто-то из парней Харди падает, кто-то бросается бежать. Ким не видит кто. Сейчас это неважно. Кортенар поднимает пистолет. Он умирает. Умирает, но отказывается проигрывать. Хочет забрать кого-то с собой. Меняет свою жизнь, на жизнь кого-то еще. Повышает ставки. Слева, совсем рядом, Гарри падает, не выпуская оружия из рук. Кровь заливает штанину, все резче пахнет ржавым. Ким бросается к напарнику, прижимает ладони к ране. Перчатки мгновенно промокают, напитавшись липким и теплым. Кима передергивает от этого тепла. Он смотрит в полузакрытые глаз напарника. – Ты истекаешь кровью, – говорит Ким, липкое и теплое неумолимо сочится сквозь пальцы. – Живи быстро, умри старым, – шепчет Гарри. Вместо усмешки выходит тихий вздох. – Продолжай говорить, не отключайся, – просит Ким. Старается говорить ровно, это дается ему, как никогда тяжело. Секунду Гарри пытается сосредоточиться на голосе напарника, но установить визуальный контакт не удается. Он смотрит куда-то мимо – за плечо Кима. Веки дрожат. Взгляд фокусируется на чем-то еще, что сейчас недоступно Киму. – Ким, нет! – говорит Гарри. Говорит ясно и осознанно, не прекращая смотреть ему за плечо. Ким понимает. Хватает оружие из руки напарника. Он не видит Де Поль – замечает только движение. Тело распрямляется пружиной, одним броском сокращая расстояние. Вскидывая оружие, Ким ждет выстрела в упор, но выстрел не звучит. Де Поль разворачивает винтовку и бьет в лицо коротким точным ударом. Вспышка боли рождается под челюстью, заполняя собой все. Мир застилает мутная пелена. Ким ничего не видит, но ему не привыкать. Он стреляет почти в упор – с такого расстояния тяжело промахнуться даже вслепую. Ким не промахивается. Де Поль вскрикивает пронзительно и высоко. Потом все умолкает. Мир дрожит и качается. Во рту кровавый привкус, перед глазами пелена. Хочется рухнуть на площадь, согнув дрожащие колени, но ничего еще не кончено. Ким опускает руку с внезапно отяжелевшим оружием. Разжимает скользкие пальцы, и пистолет с глухим стуком падает на площадь. Пролитая кровь сочится сквозь трещины и щели брусчатки, смешивается и утекает в землю. Пропитывает ее, как пропитала перчатки Кима. Он идет к Гарри, медленно и неуверенно, словно продираясь через заросли тростника. Видит, как Тит выдергивает ремень, чтобы перетянуть Гарри рану. Тот лежит, запрокинув голову и закатив глаза. Перед напарником, Ким все же опускается на колени. Наклоняется ближе и замечает, как его дыхание обращается в пар. Отросшие усы чуть вздрагивают в такт. Ким закрывает глаза. На короткое мгновение вращение мира останавливается. Звон в ушах постепенно стихает. В номере все та же разруха и хаос. Правда, бутылок не стало больше. «Было бы хорошим знаком, если бы не это все», – думает Ким, входя в номер. Из разбитого окна тянет холодом и морем. Осколки стекла хрустят под ногами. Размотанная катушка цепляется к ботинку Тита, пленка тянется за ним черной змеей. Катушка гремит по полу. Мелкие капельки крови срываются с промокших брюк Гарри, становясь частью общей разрухи. Это выглядит до ужаса печально. Постель – перепутанные и грязные тряпки, похожие на звериное гнездо – принимает истерзанное тело Гарри. Пришло время зализывать раны. Ким опускается в кресло напротив, снимает перчатки и сосредоточенно вытирает руки синим платком. Кровь забивается в поры и морщинки, лезет под ногти. Нужно встать и пойти в ванную, но на это не осталось сил. Ким закрывает глаза, так и не выпуская платок из рук. Он отключается, наверное, на пару минут. Когда снова открывает глаза, видит Гарта с коробкой первой помощи. Управляющий кафетерием все еще бледен, а руки его мелко дрожат. Гарри не приходит в себя ни во время извлечения пули, ни во время перевязки. Зрачки дергаются под сомкнутыми веками, с губ срываются нечленораздельные звуки, руки мечутся по смятым простыням, словно Гарри видит яркий и беспокойный сон. Скорее всего, так и есть. Несколько раз он хватает Кима за руку, сжимает до хруста, до побелевших костяшек. Ким морщится от боли, но не отнимает руки. Где бы ни было сейчас сознание Гарри, он отчаянно ищет поддержки. Цепляется за ускользающий мир. Ким становится для напарника единственной связью с реальностью и ему это почему-то льстит. Когда все заканчивается, они остаются одни. Уходя, Гарт открывает вторую дверь в общую ванную между номерами. Ким просит его об этом, чтобы слышать, что происходит с Гарри. Его нестерпимо клонит в сон, он держится только на тщеславии и силе воли. Какое-то время Ким неподвижно сидит в кресле, потом достает сигарету. Фильтр пахнет кровью. Первая затяжка имеет отчетливое ржавое послевкусие. Все пропитано этим запахом, отравлено им. Ким затягивается во второй раз, не чувствуя удовольствия. Впервые вечерняя сигарета не успокаивает. В голове приятно пусто. Алая муть заполнила собой все, вытеснила мысли. «Это просто сотрясение», - думает Ким, опуская руку с сигаретой. Она медленно тлеет, превращаясь в пепловый столбик. Сигарета догорает до фильтра, а Ким так и не затягивается в третий раз. *** Из соседнего номера тянет сквозняком. Из незатянутого крана капает вода. Ким почти засыпает, когда слышит отчетливый стон. Нащупав на краю кровати очки, он тяжело поднимается и медленно, словно во сне, идет на звук. Кровавый туман ворочается в голове, отдаваясь тупой, но отчетливой болью. Гарри барахтается в собственном тумане, не в силах пробиться через него. Цедит ругательства сквозь сжатые зубы, и снова проваливается глубже, в одному ему ведомую бездну. – Что же вам снится, детектив? – спрашивает Ким, и его вопрос остается без ответа. Время тянется безумно долго. Ким остается в номере Гарри, пытается дремать в кресле. Слушает дыхание напарника через непрекращающуюся головную боль. Хочется лечь на пол, придавшись виском к холодному паркету. Почему-то кажется, что это поможет. Желание навязчивое, болезненное, бредовое. Ким побеждает его огромным усилием воли. Утром Гарт приносит горячий завтрак с кухни. Кима мутит от одного запаха, он отворачивается от подноса. Гарт сочувственно кивает, оставляя только кофе. Ким благодарно молчит. Когда Гарт возвращается снова, кофе уже остыл. Управляющий извиняется за беспокойство и начинает уборку. Номер медленно преображается, возвращаясь к своему первоначальному виду. От Гарта Ким узнает, что трое парней Харди не пережили перестрелку. Жизнь докера за жизнь наемника – шесть жертв. Не самый лучший расклад, но и не самый плохой. «Главное, что мы двое живы», – думает Ким, глядя на Гарри. Гарри молчит. «Я постараюсь, чтобы так и оставалось», – думает Кицураги. В слух не говорит – Гарри не услышать, а Гарту незачем об этом знать. Когда брат Тита ставит новое стекло, в номере становится теплее. Больше не пахнет морем – только кровью. Остывший кофе восхитительно горький. Ким наслаждается вкусом без оттенка ржавчины. Гарри стонет сквозь беспокойный не то сон – не то бред, разметав взмокшие волосы по подушке. Ким просто ждет. Капли из неплотно закрытого крана отмеряют уходящее время. К вечеру усталость берет свое, и Ким, наконец, засыпает в кресле. Ему снится что-то невнятное, бредово-бессмысленное. После пробуждения он уже не помнит, что именно. Подробности исчезают – остается лишь неприятный осадок и странное чувство тревоги. «Это все сотрясение», – повторяет Ким. Кровь не вымывается из-под ногтей, намертво впечатавшись в кожу. С каждой перевязкой ее как-будто становится чуточку больше. Ким моет руки почти десять минут, но потом сдается. Смиряется. К навязчивому запаху он тоже привыкает, перестает обращать внимание. Спустя два дня запах уже становится частью реальности. Гарри просыпается все чаще – пусть лишь на несколько минут. Глотает таблетки, жадно запивая их водой, которую расплескивает по подушке. Матерится. Снова пьет и засыпает. Ким чувствует невероятную усталость, но продолжает дежурить у постели напарника. Не потому что тот спас ему жизнь. Не только поэтому. На утро третьего дня Гарри окончательно приходит в себя. – Доброе утро, парабеллум, – говорит ему Ким и улыбается одними глазами. «Теперь самое время для пилотского приветствия» – думает он.